Роза ветров среди облаков (Wind Rose in the Clouds)

Теперь, когда пришло время, Вэй Усянь ощутил странное спокойствие. Он действительно знал, что делать. Уверенность была приятной. Юношам велели удалиться, конечно же, под их протесты, а следующим утром, на рассвете, созвали собрание. Только для взрослых. Сун Лань, Не Хуайсан, Лань Сичэнь, Лань Цижэнь, Цзян Чэн, Вэнь Нин. Всю ночь Вэй Усянь не отрывался от Лань Чжаня. Временами они срывались в сон, но и без слов было ясно, что эта ночь может стать для них последней. Все слилось в мареве из касаний губ, рук, языков, прерывистых стонов и шепота. Иногда взгляд Лань Чжаня становился суровым и почти пугал Вэй Усяня. Как и решительно стиснутые зубы. Лань Чжань прикасался ко всему телу Вэй Усяня, поцеловал каждое местечко. Будто… составляя список. Запоминая. Несколько раз Лань Чжань замирал, поглаживая его, но не поддразнивая или создавая настроение. Он просто смотрел. — Не нужно отдавать все силы сейчас. Береги их. Они мне понадобятся, — шептал Вэй Усянь, лежа в предрассветной мгле на подушках, лицом к нему. Лань Чжань прижал его ближе, запустил одну руку в волосы, другую положил на щеку. — Моя сила в тебе, — ответил он. Они урвали еще час, временами погружаясь в дрему, с неохотой отстраняясь друг от друга. Накануне, вернувшись в библиотеку, где поиски завершились, Вэй Усянь застал Лань Чжаня наблюдающим за Сычжуем и Цзинъи, взволнованно спешившими прочь вместе с Цзинь Лином и Оуян Цзычжэнем, склонившись друг к другу и обсуждая возможность помочь. Выражение его лица было непередаваемо. С таким же выражением Цзян Чэн следил за Цзинь Лином. Их взгляды встретились. Говорить не требовалось, все думали об одном. Юноши не должны вернуться. Когда они с Лань Чжанем в утреннем свете шли в кабинет Лань Цижэня, Вэй Усянь небрежно поглаживал Чэньцин. Он понимал, какой сложный выбор предстоит сделать. Если его догадки насчет Баошань Саньжэнь правдивы, она могла чувствовать Чэньцин. Дело было не в картах. Если он возьмет с собой Чэньцин, Баошань Саньжэнь явится. Но она могла прийти и просто так. Взяв с собой Чэньцин, Вэй Усянь обеспечивал столкновение. Но не взяв ее, оставался беззащитным. С Чэньцин понадобятся объединенные силы, чтобы сразиться с неизбежным. Без Чэньцин они смогут обойтись малыми силами, не привлекая внимания. Правильных вариантов не существовало. Но Вэй Усянь почти привык, что у него не бывает правильных вариантов. Знакомая ситуация. Они встретились в тесном кабинете Лань Цижэня, не приспособленном для стольких людей, сидящих на циновках. Сун Лань и Вэнь Нин неловко стояли тут же, не глядя друг на друга. Двое, у которых не было ничего общего, кроме странного обстоятельства смерти и полного ее осознания. Лань Сичэнь выглядел серьезным и торжественным, казалось, Лань Цижэнь хотел выглядеть так же, но подрагивающий мускул на челюсти выдавал его волнение. Хмурый Цзян Чэн смотрел в пол. Не Хуайсан, как обычно, наблюдал за птичкой в окне. Все выжидательно поглядели на Вэй Усяня. Тот сглотнул и попробовал сообразить, что следует сказать. — Что ж… спасибо за прибытие. — Он неловко кашлянул. — Наверное, стоит начать с сообщения: если кто-то захочет остаться, я только порадуюсь такому поступку. Хочется, чтобы все остались в безопасности, а не шли с нами. Вам известно, на что она способна, и в таком случае я не стану относиться к вам хуже. Особенно, если вы сможете позаботиться о наших мальчиках в случае чего-нибудь нехорошего. — Заботиться о них, рассказывая, как стоял в стороне? — Цзян Чэн закатил глаза. — Нет уж, благодарю. — Тебе как никому следует поразмыслить над этим, — вздохнул Вэй Усянь. — У Цзинь Лина больше никого не осталось. — Теперь у него есть твои дурные сынки. И я не собираюсь… не хочу рассказывать, как снова отпустил тебя одного. Вэй Усянь на миг открыл рот. Цзян Чэн кашлянул. — В смысле, объяснять, почему клан Цзян не ответил на призыв. Вэй Усянь обвел взглядом остальных. — Я тоже буду с братом, — спокойно, но твердо сказал Лань Сичэнь. Лань Цижэнь помолчал, глядя на племянников. — Я хочу отомстить за друга. И хотел бы оставить вас обоих, но знаю, что вы не подчинитесь приказу. Лань Чжань и Лань Сичэнь склонили головы. — Я могу сражаться с ней. — Широко раскрытые глаза Вэнь Нина наполнило воодушевление. — Я хочу сражаться. Сун Лань молча и неспешно кивнул. Ему не требовались слова. Он уже высказал свою точку зрения и имел больше причин пойти, чем большинство присутствующих. — Хм, просто уточню — я присутствую на собрании, но никуда не пойду, — весело вклинился Не Хуайсан. — Что?! — выпалил Цзян Чэн, чья шея хрустнула при резком повороте головы. Вэй Усянь улыбнулся. Он так и предполагал. И действительно обрадовался. — Спасибо, Хуайсан, — тихо и искренне сказал он. — А?! Ты за что его благодаришь?! — требовательно спросил Цзян Чэн. — Цзян Чэн, нельзя… нельзя идти всем. Хоть кто-то должен остаться, кто знает обо всем. А если она нас убьет? Вот так оставим проблему нашим детям? Цзян Чэн прищурился и скрестил руки на груди, пристально глядя на Не Хуайсана, который энергично кивал, слушая Вэй Усяня. — Именно так. Я остаюсь для охраны тылов. Если случится худшее, смогу помочь мальчикам. — Как удобно — ты опять вышел из игры. — Цзян Чэн не сводил с него глаз. — О, естественно. Ты же знаешь, мне все это не подходит, — радостно сказал Не Хуайсан. — Я бы всех только задерживал. Вэй Усянь подумал про себя, что его слова вполне могут быть правдой. К счастью, Не Хуайсан был человеком, который знает свои слабые стороны. Его делом были долгосрочные маневры и роспуск слухов, а не битвы. Но кое-что им все же от него требовалось. Вэй Усянь поймал взгляд Не Хуайсана. Он понимал, как много для него значит маска Незнайки, но времени не оставалось. — Хуайсан, — тихо позвал Вэй Усянь, надеясь, что этого хватит. Не Хуайсан грустно улыбнулся. — Да-да, все здесь. — Он указал куда-то вниз. Вэй Усянь заметил рядом с ним деревянный сундук. — Все три части? — Части? — поднял бровь Лань Цижэнь. Наступила неловкая пауза. Не Хуайсан играл привычную роль, не выставляя себя напоказ. Из присутствующих в комнате только Лань Чжань и Вэй Усянь много знали о его прошлом, Лань Сичэнь имел весьма болезненные причины помнить это прошлое, Вэнь Нин не был глупцом, Сун Ланя все это не волновало, а Лань Цижэнь и Цзян Чэн, похоже, удивились меньше, чем ожидалось. Пока. Некогда было предаваться воспоминаниям. — Ах, Не Хуайсан немало помогал мне. И случайно наткнулся на три части Темного железа. А мне… ммм, нужно рассказать еще кое-что. Цзян Чэн осуждающе посмотрел на Не Хуайсана, а остальные отбросили растерянность и сосредоточились. Вэй Усянь всерьез подумывал, не оставить ли догадки насчет Чэньцин при себе, но Лань Чжань мягко напомнил, что молчание никому не идет на пользу. Это было необходимо ради общей безопасности и общей осведомленности. Поэтому он рассказал. Лань Цижэнь поглаживал бороду, Лань Сичэнь и Цзян Чэн потрясенно переглянулись. Сун Лань смотрел вниз. Не Хуайсан почти ласково покачал головой. — Так вот как ты выжил, — пораженно сказал он. — Я все еще не уверен до конца, — попытался защититься Вэй Усянь, взглянул на Лань Чжаня. — Чэньцин могла быть просто… порождением Могильных холмов, с необычной способностью управлять Темной энергией, потому что была создана именно ею. — Почти бессмысленно и потому гениально. — Не Хуайсан задумчиво постучал по подбородку. — Брат Вэй, — серьезно сказал Вэнь Нин. — Ты можешь снова… управлять мной. Используй ее на мне. Вэй Усянь не знал, что сказать. Было противно заниматься подобным. Он не хотел командовать Вэнь Нином таким образом. Он больше никогда не хотел прибегать к Темной энергии. Но возможно, сейчас требовалось именно это. — Я… я предпочел бы не доводить до такого, но знай, в любом случае, все может оказаться напрасным. Из-за ветра, который она создает. Играть на флейте не выйдет. Сун Лань поднял меч и написал в воздухе «энергетическое поле». Лань Чжань переглянулся с Вэй Усянем. Сун Лань уже предлагал его. И Вэй Усяню эта идея не понравилась. — Эту… возможность, я предпочел бы не использовать. — Почему? — раздраженно спросил Цзян Чэн, потирая лоб. — Ну… если кто-то создаст поле, ничего не изменится. Я не смогу использовать Чэньцин, и никто не сможет ничего использовать. Получится обычный пузырь, а его поддержание потребует много сил, с учетом ее возможностей. Даже Лиса продержалась лишь короткое время, защищая нас в лесу. — Но поле даст небольшую передышку, — пробормотал Не Хуайсан, опять разглядывая птицу. — Для чего нам передышка? — бросил Цзян Чэн. — Чтобы вежливо попросить ее остановиться? — невинно парировал Не Хуайсан. — Неплохая идея. — Лань Чжань рассудительно взглянул на Вэй Усяня. Тот сжал зубы. Он понимал, почему Лань Чжань не согласен с ним в этом вопросе. — Прошу, просветите, почему эта потрясающая идея не плоха? — уставился на них Цзян Чэн. Вэй Усянь кивнул, глядя на Лань Чжаня, пальцы дрогнули от усилий не коснуться его руки. Понятно, что придется уступить. — Ну… не для вежливого вопроса, конечно, но… — обернулся он к Цзян Чэну. — Выиграть время. Раньше она не давала нам опомниться. Нельзя теперь допустить призыва бури. Она не собиралась разговаривать, и возможно, это сработает — заставит ее говорить. — Да о чем ей говорить с тобой?! — Об уничтожении Темного железа, — вздохнул Вэй Усянь. В комнате повисла тяжелая тишина, сопровождаемая понимающими взглядами и беспокойными вздохами. — И как ты хочешь его уничтожить? Даже с одной частью не получилось. — Не знаю. — Здорово. — Я не знаю, но Лиса может знать. — Вы действительно считаете, что она нам поможет? — внимательно посмотрел на него Лань Сичэнь. — Она уже помогла однажды, — вздохнул Вэй Усянь. — Можно попробовать. — Это не план, — покачал головой Цзян Чэн. — И даже не набросок плана. Лань Чжань вздрогнул. — Есть мысль получше? — напевно проговорил он. — Неужели Баошань Саньжэнь не попробовала бы уничтожить Темное железо, если бы знала как? — Цзян Чэн сжал кулаки. — С чего вы вообще взяли, что она хочет его уничтожить? — Не уверен, что она знает, но думаю, моя мать знала, как это сделать. Нахмуренные брови. — Почему ты так решил? — устало спросил Цзян Чэн, явно устав от разговора. — Она никогда не охраняла центральную часть. — Думаешь, твоя мать не делала этого потому, что… — Лань Цижэнь не сводил с Вэй Усяня глаз. — Потому что хотела найти лучшее решение. — Вэй Усянь, — отрывисто и настороженно заговорил Лань Сичэнь. — Я понимаю, неприятно думать, что ваша мать просто… не хотела исполнить долг, но… возможно, дело не в том, что она пыталась найти лучшее решение. Возможно, она поступила так потому, что имела мужа и ребенка. Конечно, она не хотела пребывать в одинокой пещере всю оставшуюся жизнь. — Здесь было не просто нежелание исполнять долг, Цзэу-цзюнь. Она вела исследования, пыталась понять причины, но зачем ей это, если требовалось только хранить и подавлять? Потом она странствовала. Возможно, искала части, чтобы разобраться окончательно, но… Но ей не позволили. Лань Цижэнь медленно кивнул, погруженный в мысли. — Если все эти невероятные предположения правдивы, ты предлагаешь обсудить с Баошань Саньжэнь то, что она уже слышала. И чего не хватило, чтобы остановить убийство твоих родителей. — Тогда что еще остается? — пожал плечами Вэй Усянь, раскинув руки. Все присутствующие в комнате переглянулись. Воцарилось молчание. Как ни странно, молчание нарушил Вэнь Нин: — Я… если кто-то, создав энергетическое поле, сдержит ее, я останусь снаружи. Холод меня не убьет, и я смогу двигаться против ветра, пусть и с трудом. Сун Лань указал на себя и кивнул, ясно давая понять: «Я тоже». — Сможете вдвоем защитить меня? — угрюмо смотрел на них Цзян Чэн. — Тебе… тебе не следует выходить за пределы энергетического поля, — нахмурился Вэй Усянь, — это слишком опасно. — Значит, пока ты болтаешь, остальные должны стоять без дела? — Цзян Чэн закатил глаза. — Мне не о чем с ней говорить, и чем больше поле, тем сложнее его удерживать. У меня есть Цзыдянь. Если эти двое помогут мне, мы создадим молнию, не хуже ее собственных. — Сун Лань и Вэнь Нин могут сделать нечто похожее. — Но не сравнимое с Цзыдянем. Вэй Усянь прикусил щеку изнутри. Все верно. Молния Вэнь Нина создавалась темной энергией и грубой силой. И не содержала заряда, не жгла, как Цзыдянь. Ее ударом Вэнь Нин мог остановить человека, но Цзыдянь мог убить при достаточном вложении сил. Лань Чжань не поднимал глаз. А потом посмотрел на Вэй Усяня, давая понять, что собирается сказать. — Нет. — Вэй Ин. — Не надо. Рот Лань Чжаня приоткрылся. — Я должен. — Он взял руку Вэй Усяня и сжал пальцы, пристально глядя ему в лицо и заставив опустить голову. Лань Чжань обратился к Цзян Чэну. — Мы можем связать себя с Сун Ланем и Вэнь Нином. Талисманами Вэй Ина. — Мы? — поднял брови Цзян Чэн. — У тебя есть Цзыдянь, у меня — техника Смертельных Струн. — Она сработает при ветре? — Если перед ударом использовать энергетическое поле. Лань Сичэнь кивнул. — У меня Лебин, — указал он на флейту. — Я помогу и создам поле вокруг тебя. — Никто из вас не должен ничего делать, если в остальном нас постигнет неудача, — настойчиво произнес Вэй Усянь. — Тебе не следует показываться до решающего момента, — сказал Не Хуайсан. — Нет смысла, — коротко качнул головой Лань Чжань. — Она начнет следить за нами задолго до того, как мы заметим ее появление. — Подождите… Вокруг меня некому создать поле, — прервал их Вэй Усянь. В расчетах была ошибка. Он неловко встретился взглядами с Лань Цижэнем. — Я создам поле, — сказал тот. Вэй Усянь смущенно смотрел в ответ. Лань Цижэнь был старше и уставал быстрее. Более того, Вэй Усянь был последним из тех, кого мог желать защитить Лань Цижэнь. — Думаю… остаемся только мы с вами. Лань Сичэнь с тревогой наблюдал за ними. — Я могу присоединиться… — предложил он. — Энергетические поля непросты, — покачал головой Вэй Усянь. — Поле, созданное энергией двух заклинателей, менее устойчиво, его колебаниями сложно управлять, как и восстанавливать разрывы, когда неизвестно, чьи они. Цзян Чэн посмотрел на Лань Чжаня. — Правда собираешься его бросить? — кивнул он в сторону Вэй Усяня. Вэй Усянь возмущенно открыл рот, но Лань Чжань опередил его: — У Вэй Ина есть Чэньцин. Если останусь рядом с ним, мало чем помогу, скорее, только отвлеку. Возможно, будет лучше, если я отвлеку ее. Она привыкла сражаться лицом к лицу. Не стоит повторять эту ошибку. Вэй Усянь сжал его руку. Лань Чжань был прав. Если дойдет до битвы, чем меньше людей окажется рядом с ним во время игры на Чэньцин, тем лучше. Он знал, что Лань Чжань ни за что не бросит его, если только такой поступок не будет помощью. Вэй Усянь очень хотел быть рядом с ним, но только не ценой ослабления защиты друг друга. — Если дойдет до Чэньцин, значит, все кончено, и вам следует бежать, — тихо сказал он Лань Цижэню. — Если до этого дойдет, ты не сможешь играть, пока я держу поле, — ровно ответил тот. — Разве вы можете использовать флейту внутри поля? — спросил Лань Сичэнь. Вэй Усянь посмотрел на Лань Цижэня, встретил его взгляд. — Не могу. Он не мог играть в энергетическом поле и не мог играть на ветру. Значит, придется либо не играть вовсе, либо… Концентрировать вокруг себя энергию Темного железа, пока она не разрушит поле, а потом… — У вас есть мое согласие. Когда все уже будет потеряно. — Спина Лань Цижэня была выпрямлена, а голова высоко поднята. Он прекрасно представлял возможные варианты. Взрыв энергетического поля. Вероятно, он убьет обоих, но с большой вероятностью заберет и Баошань Саньжэнь. Рука Вэй Усяня дрожала в пальцах Лань Чжаня. Ужасно. Он обсуждал со своими друзьями, как они собирались погибнуть. Лань Чжань большим пальцем погладил его ладонь. — Таков наш план, — решительно сказал он. Расправив плечи, все посмотрели друг на друга. Таков их план. — Таков план на случай встречи с ней, но… — Цзян Чэн смотрел на Вэй Усяня. — Как ты вообще рассчитываешь найти Лису? — Да… насчет нее… У меня есть просьба к другим кланам.

***

Они с Лань Чжанем сидели на кровати в цзинши и молча держались за руки. Оставался час. До ухода. Вэй Усянь сжал его руку. — Эй, — пробормотал он, прислонившись к нему. Лань Чжань выглядел умиротворенным и спокойным. Дышал он ровно. Теперь Вэй Усянь знал его достаточно хорошо, чтобы понять — Лань Чжань напуган. — Муж мой. Времени осталось мало. Лань Чжань кивнул, глядя перед собой. И повернулся к нему. Снял ленту, связал их руки и прижался лбом к его лбу, свободной ладонью поглаживая щеку Вэй Усяня. — Я с тобой. Вэй Усянь прикусил щеку изнутри, чтобы держаться спокойно. — Еще остались невысказанные слова, А-Чжань? — Я не хочу… — Лань Чжань прикрыл глаза. — Не хочу, чтобы мои слова были связаны с ней. — Знаю, — мягко улыбнулся Вэй Усянь. — Но они никак не связаны с ней. Лань Чжань выдохнул. Вэй Усянь подумал, сколь многого не сказал. Так и не нашел оригинального способа выразить слова «ты меня поражаешь». А еще не нашел подходящего способа сказать Лань Чжаню, что он — самое прекрасное создание в мире. И самый желанный. И много чего еще. Новые любимые мелочи, добавленные в старый список. Как красиво Лань Чжань наливает чай. Как приятно наблюдать за его отцовским поведением. Как интересно открывать новые способы, какими Лань Чжань изводит его. Как Лань Чжань моргает после оргазма, будто вспоминая, где находится. Как почти не моргает, наблюдая за кончающим Вэй Усянем, словно напитываясь видом. Он сглотнул, прислонился к руке Лань Чжаня и сосредоточился на дыхании. — А-Чжань, ты… просто я… — Вэй Усянь вздохнул. — Конечно, невысказанные слова есть. Наверное, в том и суть. Даже если мы добьемся успеха и проведем остаток жизни вместе, все равно я никогда не смогу высказать, как сильно тебя люблю. — Как и я тебя. — Лань Чжань прикрыл глаза. — Ага, — медленно выдохнул Вэй Усянь. — Тогда все хорошо. Они замерли на некоторое время. — Муж? — Мгм. — Поцелуй меня. Лань Чжань послушался. От нежности поцелуй очень быстро перешел к отчаянию. Вэй Усянь вцепился в него, прижался, обхватил ногами. Они лихорадочно стягивали друг с друга одежды, грубо и настойчиво блуждали руками по телам. Вэй Усянь раз за разом повторял, что хочет быть ближе, еще ближе, но Лань Чжань все время оказывался слишком далеко. Лань Чжань кусал его губы и шею, царапал бедра, и этого тоже не хватало. Не хватало даже ощущения голой кожи, когда Вэй Усянь дрожал, изгибаясь. Он заставил Лань Чжаня лечь на него всем весом, и в последние минуты слияния, уткнувшись лицом в его шею, крепко сжал в объятиях. Лань Чжань целовал его волосы и лицо. Когда пришло время, они молча помогли друг другу встать и одеться. Несколько минут ушло на записки Сычжую и Цзинъи. Вэй Усянь написал еще и Цзинь Лину. Как и Цзян Чэн, они решили сбежать. Не было способа проститься с юношами, не сделав прощание ужасающим. Конечно, этот вариант тоже был плох, но не зная об их уходе, юноши не последуют за ними. И возможно, получится выиграть несколько часов, прежде чем они все же пойдут по следу. Лань Чжань запечатал записки воском, на миг пальцы замерли на бумаге. Вэй Усянь встретил его взгляд. На мгновение в нем воскресла прежняя сущность: Вэй Усянь, не понимающий поступков Лань Чжаня; Вэй Усянь, умоляющий отпустить его одного; Вэй Усянь, самым страшным для которого была сильная любовь Лань Чжаня, подвергавшая его опасности. Теперь он стал другим. Теперь он знал, что нужен Лань Чжаню так же сильно, как и тот ему. Вэй Усянь опять висел на скале, но на этот раз не собирался отпускать край. Лань Чжань ждал его у двери, а Вэй Усянь последний раз осмотрел цзинши. Убедился, что Чэньцин надежно сидит за поясом, и отвернулся. Они не задумываясь взялись за руки и вышли.

***

Все встретились в лесу, укрывшись накидками и капюшонами. Ранее они договорились уйти окольными тропами, чтобы про уход никто не узнал. — Уверен, что получится? — проворчал Цзян Чэн. — Нет, — ответил Вэй Усянь. — Еще не поздно. Если хочешь остаться, прошу, останься. — Когда я такое говорил? — небрежно бросил Цзян Чэн, переводя взгляд на небо. День стоял пасмурный. Прохладный, но с признаками лета. В деревьях шелестел легкий ветерок. Вэй Усянь старался не обращать внимания на движения ветра. Их провожал Не Хуайсан. Он подал Вэй Усяню сундучок с Темным железом. Лань Чжань положил туда осколок, найденный Сычжуем, и внимательно осмотрел другие три части. Они спокойно лежали, на вид совершенно безобидные, отделенные друг от друга свинцовыми перегородками. Немного подозрительный взгляд Вэй Усяня метнулся к Не Хуайсану. Тот посмотрел в ответ совершенно открыто и тихо спросил: — Куда вы отправляетесь? Чтобы знать. — На место их гибели, — пробормотал в ответ Вэй Усянь. — Я обозначил его в письме для тебя. На случай, если придется нас искать. Не Хуайсан кивнул. — Думаешь, Лиса появится? Не лучше ли… отправиться на место первой встречи? — Мальчишки постараются туда попасть. Поэтому нельзя. Постарайся остановить их, если получится. Не Хуайсан сокрушенно покачал головой, его взгляд был непривычно печален. — Надеюсь, ты понимаешь, что я бы действительно пошел. Если бы мог чем-то помочь. — Спасибо, друг мой, — Вэй Усянь с улыбкой протянул ему письма. — Пожалуйста, передай им. Когда пройдет время. Если мы не вернемся. И защити, как сможешь. Не Хуайсан аккуратно убрал письма и поклонился. — Постараюсь. Друг мой. Он поклонился и всем остальным, а когда уже собрался уходить, с тропы, ведущей наверх, послышался крик. — Отец! Папа… дядя, дедушка, что вы… вы не можете… — Сычжуй спускался к ним, спотыкаясь о корни деревьев и камни. Следом за ним спешили испуганные Цзинъи и Цзинь Лин. Оуян Цзычжэнь стоял на вершине холма, растерянный и неподвижный, осознавая происходящее. Сердце Вэй Усяня оборвалось. Ох, нет. Нет-нет-нет. Они с Лань Чжанем обменялись расстроенными взглядами. Это было хуже всего. Придется сделать самое ужасное. Когда юноши приблизились, все стояли неподвижно. Вэй Усянь старался остаться спокойным. — Это куда вы собрались? — требовательно спросил Цзинъи, забыв свое место. Вэй Усянь молчал. — Цзюцзю… ты же не мог… ты ведь не хотел уйти без нас, да? — спрашивал Цзинь Лин. Цзян Чэн тоже молчал. Его руки сжались в кулаки. Он стоял напряженно, опустив взгляд. Возмущение Цзинь Лина тут же сменилось растерянностью, а потом и ужасом. Умоляющий взгляд Сычжуя метался по лицам отцов. — Вы… вы не можете оставить нас. — Он схватил рукав Лань Чжаня, смял его. — Мы должны вам помочь. Вэй Усянь сглотнул. — Да, мои хорошие. Вы поможете. — Он глубоко вздохнул. — Оставшись. — Никогда, ни за что… — бормотал Цзинъи, широко раскрыв глаза и качая головой. — Вы не можете… Не можете!!! — настаивал Цзинь Лин. — Цзюцзю… дядя Вэй… вы… вы не можете бросить меня! — Он разрыдался, сердито утирая слезы тыльной стороной ладони. Сычжуй затих. Вэй Усянь смотрел на него, впиваясь ногтями в ладони, стараясь сдержаться. Отчаяние на лице Сычжуя сжимало горло. А потом случилось нечто еще более страшное: Сычжуй осел, опустил ставший пустым взгляд. — Что вы собираетесь делать? — совершенно ровно спросил он. — Времени объяснять нет, но все может кончиться хорошо. Мы собираемся сражаться, родной. У меня есть Чэньцин и три части Темного железа… сложно объяснить, но Чэньцин и есть Тигриная печать. Возможно, все получится. — Твоя флейта — Тигриная печать? — потрясенно прошептал Сычжуй. — Я так думаю. Так что мы все сделаем в лучшем виде и вернемся к вам, ладно? Просто оставайтесь тут, а мы скоро придем. — Это были пустые слова, но попробовать стоило. Цзинь Лин казался настолько перепуганным, что его грудь высоко вздымалась и он переводил отчаянный взгляд с Цзян Чэна на него. Вэй Усянь подавил горечь. Цзинь Лин не заслужил очередной потери. — Сычжуй, Цзинъи, — заговорил из-за их спин Лань Цижэнь. — Вы должны остаться. Это приказ. — Ты тоже, Цзинь Лин, — грубовато выговорил Цзян Чэн. — Увидимся где-то через день. Вэй Усянь на миг прикрыл глаза. Цзян Чэн всегда врал плохо. Но Вэй Усянь знал его и понимал, что сказать лучше он не сможет. Лицо Сычжуя оставалось неподвижным, как положено Ланю, бесстрастным. Совсем не похожим на его собственное. Лань Цижэнь смотрел на Цзинъи, взгляд которого метался между Цзинь Лином и Сычжуем, будто он решал, кому помочь сначала. Оуян Цзычжэнь все еще стоял на холме, глядя вниз. — У тебя не было ядра. — Лицо Сычжуя чуть заметно дрогнуло. Он невидяще смотрел перед собой. — Как ты мог создать Чэньцин? Никогда не понимал этого. Вэй Усянь в замешательстве смотрел на него. Цзян Чэн вздрогнул. Вэй Усянь никогда не говорил Сычжую, что лишился ядра. Возможно, это были разлетевшиеся повсюду слухи, но… Он беспомощно взглянул на Лань Чжаня. Истинный кошмар. Так сильно хотелось сесть с ними рядом, объяснить, пообещать, что все будет хорошо, всегда. Но не в этом мире. — Я… это запутано, я не знаю как, не помню, если честно. Я застрял на Могильных холмах… — Вэй Усянь умолк. Он терял суть. Следовало уходить. — Парни, — тихо сказал он. Цзинь Лин всхлипнул. — Сейчас нам пора идти. Они снова закачали головами, начали заламывать руки, громко протестовать и молить. Цзинъи достал меч и упрямо смотрел на них, будто провоцируя запретить ему лететь следом. — Хватит, — сказал Лань Чжань. Юноши замолчали. Цзинь Лин с залитым слезами лицом тоже обнажил меч. — Цзинъи, а также наследники клана Лань и клана Цзинь. Исполните свой долг. Цзинъи онемел, раскрыл рот и заморгал, глядя на Сычжуя и Цзинь Лина. — Вы получили приказ. — Лань Чжань обращался ко всем троим. — В наших кланах мы отдаем их только в случае необходимости. Из любви к вам. Цзинь Лин сдавленно застонал и опустил голову. Цзинъи коснулся его руки, тоже тихо заплакав. — У тебя есть наши распоряжения, — обратился Лань Чжань к Не Хуайсану. — Они должны остаться. — Даю слово, — кивнул Не Хуайсан. Лань Чжань поднял голову к Оуян Цзычжэню, который рыдал в рукав. — Прошу, позаботься о них сегодня. — Позабочусь, — всхлипнул тот. — И в другие дни. Лань Чжань кивнул. Он обнажил Бичэнь и сделал знак Вэй Усяню подойти. Весь отряд поднялся на мечи. Вэй Усянь забрался на Бичэнь, позволяя Лань Чжаню обвить его талию, и сцепил руки, стараясь смолчать. Он не мог попрощаться. Не следовало говорить ничего, что звучало бы как прощание. Он хотел оставить юношам хотя бы надежду, даже если сам ее не имел. В любом случае, все прощания оставались в письмах. Цзинъи смотрел вниз. Внезапно он поклонился — самым церемонным образом из всех возможных. Вэй Усянь не знал, что он так умеет. — Я буду их защищать, — пробормотал он, глядя на Вэй Усяня и Цзян Чэна. Цзян Чэн не смог вымолвить ни слова. Вэй Усянь изобразил улыбку. Он любил Цзинъи как сына. Не потому, что тот был защитником Сычжуя и Цзинь Лина. Ему не нравилось, что с его стороны все выглядело в точности, как отношение Цзян Фэнмяня. Что ж, у Цзинъи все же оставалось свое письмо. Сычжуй хранил на лице странное выражение. Не плакал только он, и это было самым страшным. Вэй Усянь оглянулся. Он хотел знать, о чем думает Сычжуй. Он хотел остаться. Рука Лань Чжаня на его талии дрожала, но он сдерживался. Мечи устремились в небо. Как только они улетели подальше, Вэй Усянь разразился рыданиями. Лань Чжань обнимал его, и они летели вперед.

***

Подняв руку вверх, Лань Цижэнь показал, что нужное место рядом. Потребовался почти весь день. Близились сумерки. Все опустились на поляну. Ничем не примечательную, как и множество других в лесу. Если не считать, что здесь погибли родители Вэй Усяня. Когда он осматривал место их последнего вздоха, по его спине пробежал холодок. Царила жуткая тишина. Вэй Усянь невольно подумал, не от ударной ли волны ветра так причудливо изогнулись стволы и ветви деревьев, окружавших поляну. Он не мог ответить, почему выбрал именно это место. По наитию. И потому, что появление Лисы не было случайностью. Все молча ждали. Лучше всего получалось у Ланей. Вэнь Нин тоже проявлял терпение, а Сун Лань опустил голову. Однако Вэй Усянь с Цзян Чэном чувствовали беспокойство и нервозность. Они встали кругом, обратившись наружу, шесть пар глаз внимательно смотрели во всех направлениях. Справа от Вэй Усяня стоял сосредоточенный и спокойный Лань Чжань, а слева — настороженный и внимательный Цзян Чэн. Прошло несколько часов. Стемнело. Каждое дуновение ветра в деревьях вздымало волосы на шее Вэй Усяня. Они с Лань Чжанем давно отбросили приличия и держались за руки. Вэй Усянь неторопливо обдумывал свою речь. Как задать вопрос, не оскорбив. Сложная задача. Он понятия не имел, как беседовать с божеством вежливо. Если оно появится, конечно. Вэй Усянь был твердо уверен, что предложит выгодную сделку, но не мог предугадать мысли девятисотлетнего существа. — Какое обличье подойдет на сей раз? — раздался голос. Цзян Чэн подавил вскрик. Все стоявшие на поляне одновременно оглянулись. Лиса каким-то образом оказалась в центре созданного ими круга, в единственном месте, за которым никто не наблюдал. Оно, в виде лисы, усмехнулось и умылось лапой. В темноте стало еще более очевидно, что Она действительно слабо светилась. Вэй Усянь украдкой глянул на остальных, пытавшихся сохранить спокойный вид. Он старался подготовить их к встрече, рассказывая про Ее… повадки, но все равно столкновение с Ней было странным. — Я могу быть кем-нибудь прекрасным, чем угодно. Но сегодня наши с тобой предпочтения отличаются, хотя я вижу, что твое сердце звучит громче прежнего, Вэй Усянь. Он сглотнул, сердце грохало в груди во время поклона. Все, стоявшие в круге, последовали его примеру. Лиса показалась. Уже немало. — Все верно, — сказал Вэй Усянь. — Благодарим Вас. Вы помогли мне и моему возлюбленному, подсказав нам. Кланяясь небу и земле, я вознес молитву за Вас. — Знаю. И привел его назад, за что благодарю. — Она посмотрела на Лань Чжаня. — Восхитительно. Бесконечное удовольствие — рассказывать о вас другим лесным божествам. Вэй Усянь склонил голову. — Как я понимаю, сегодня утром Вы снова слышали мои молитвы. — Ммм. Это была одна из интереснейших молитв, слышанных мною. Но благовоний оказалось слишком много, мой мальчик. Я — дикая. Благовония заставляют меня чихать. Вэй Усянь неловко переступил с ноги на ногу. На самом деле, надеясь привлечь внимание, он сжег все запасы храма Лань. — Вы поможете нам? — Ты сказал, у тебя есть предложение. Которое поможет моим детям. — Да. — Вэй Усянь старался дышать равномерно. — Никакой охоты на лис среди благородных кланов. На землях Гусу, Юньмэн, Ланьлин или Цинхэ. Как минимум, десять лет. Охота только с разрешения, если нанесен вред домашнему скоту. Но состязательных охот не будет. — Столетие. — Он мог поклясться, что Лиса рассматривает свои ногти. Или, вернее, когти. — Тридцать лет. — Вэй Усянь ожидал подобного ответа. — Пятьдесят. Вэй Усянь посмотрел на Лань Сичэня и Цзян Чэна. Оба кивнули, будучи частью представления. О пятидесяти они, по крайней мере, договорились. Цзяны мало охотились на лис, а в Гусу не охотились вовсе. Однако Ланьлин славился своими охотами и наверняка понесет серьезные убытки. Вэй Усянь надеялся, что Цзинь Лин простит их. — Сделка заключена. Если Вы нам поможете. — В нашем случае я помогаю своим детям. Предложение заманчиво, но я не могу представить, чего ты хочешь. — Сведения, — невесело улыбнулся Вэй Усянь. — Касательно чего? — Лиса с невинным видом приподняла голову. — Касательно Темного железа. — Ммм. — Лиса пристально смотрела на него, не двигаясь. — И что, по твоему мнению, я могу сказать про Темное железо? — Все. Оно было выковано ради Вас. Лиса на миг прикрыла глаза. Тишина неприятно затягивалась. Шестеро человек задержали дыхание, пока Лиса смотрела на них. — Оно ковалось не для меня, — наконец заговорила Она. — Он ковал его для себя. Люди редко улавливают разницу. — Значит, Сюэ Чунхай все же был Вашим возлюбленным. — Некогда он был другим, — Лиса отвела взгляд. — Могущественным, сильным и, вместе с тем, поразительным. Мне нравился его ум, его идеи. Я не обращала внимания на иные его стороны, вызывающие, скорее, беспокойство, как всегда бывает с подобными вам. — Поэтому Темное железо было создано поглощать… что? Любовь к Вам? Лиса вновь не спешила с ответом. — Как было сказано твоему милому в прошлый раз, человеческие намерения никак не связаны с неприятностями, которые могут затем последовать. — Почему ее не хватило? Почему любовь не… сработала? И осталась только Темная энергия. — Вопрос в том, зачем тебе знать. — Я хочу уничтожить Темное железо. Мне нужно знать все, чтобы уничтожить его. Грудь Лисы приподнялась, что походило на вздох. — Я слышала подобные слова ранее. Полагаю, именно поэтому ты позвал меня сюда. Сердце Вэй Усяня пропустило удар. Он оказался прав. — Вы видели, что… случилось? С моими родителями? — У меня есть правило следить за итогом собственных ошибок. Ты находился в поле моего зрения куда дольше, чем думаешь, Вэй Усянь. Вмешательство в ваши дела в прошлый раз выходило за границы моих прав. Я не смогу поступить так же, если ты просишь об этом. Вэй Усянь подавил разочарование. Он понимал, что для сражения с другим человеком никогда не сможет привлечь на свою сторону божество. Мир был устроен иначе. Однако все же стремился к невозможному. — Вольная, могу ли я увидеть, что произошло? — Вэй Усянь почтительно опустил взгляд. — Увидеть? — белые брови Лисы сошлись на переносице. Эту часть Вэй Усянь не обсуждал с другими, и теперь все растерянно посмотрели на него, но Лань Чжань понял. — Если возможно, я хотел бы вступить в Сопереживание с Вами. Лиса запрокинула голову и весело залаяла. — Мне не нужны твои жалкие заклинательские уловки, мальчик. Если я захочу что-то показать, останется только стоять и смотреть. — Вы покажете? — глубоко вздохнул Вэй Усянь. Выражение Лисы отрезвило его. — Пламенный, зачем тебе видеть смерть твоих предков? Это зрелище не для всех. Живи своей жизнью и радуйся рядом с Ледяным. — Не могу. Я пытался. Разве Вы не хотите все изменить? Остановить страдание? — Вэй Усянь совсем забылся. — Я божество. Наблюдатель. Я не могу ничего ни причинять, ни прекращать, разве только ради своих детей. — Я хочу увидеть все ради себя, поскольку подозреваю, что моя мать старалась ради своей матери. — Вэй Усянь сжал кулаки, сдерживая дрожь рук. Лиса долго смотрела на него. — Если ты не сможешь вынести бремя моего взгляда, моей вины тут не будет. Ты сам просишь о нем. С колотящимся сердцем Вэй Усянь склонил голову в знак согласия. Следующие слова Лисы звучали приказом: — Подойди.

***

Вэй Усянь не до конца понимал, что видит. На самом деле, он почти сразу потерял ощущение себя. Цвета исчезли, став непривычными, сам же Вэй Усянь уменьшился. Запахи вокруг ошеломляли, а он таился в чаще. Запахи казались куда более надежным путеводителем, нежели глаза. Нос повлажнел, но это было приятно. Вэй Усянь чувствовал, где прошли люди, где в сосновых иглах и опавших листьях клевали пищу птицы, где кормились олени. Звуки тоже усилились, исполнившись историй и знаний. Он чувствовал, как шевелятся уши, ловя их. Ощущение необычности скоро исчезло, и Вэй Усянь забылся, погребенный под воспоминаниями Лисы. На поляне сидели мужчина и женщина. Там, где другие вырубили деревья, оставив зияющую пустоту. Для людей они выглядели странно неподвижными. Позади них мирно пасся навьюченный осел. День стоял летний и теплый. Сухой и наполненный шумом насекомых и птиц. Люди держались за руки. Лисе нравилось, когда они так делали. Она уже очень давно не позволяла людям держать себя за руку. Со времен страшнейшей ошибки. Мужчина заговорил. Его голос звучал приятно. Низко. Сдержанно. Лиса любила, когда люди болтали поменьше. Долгие беседы ранили уши. — Она не придет, любимая. Нужно вернуться к А-Ину. Он принесет неудобств. — Еще немного. — Женщина напряженно смотрела в небо. — Старая трактирщица любит его. Могу поспорить, вернувшись, мы застанем их за игрой в кости. А-Ин наверняка выигрывает. Ее голос звучал легко. Переливчатый, но полный сообразительности. Лиса старалась сразу распознавать людей, которых можно было легко обольстить. Ни один из этих двоих не подходил ей. Но в любом случае, Она появилась здесь по другой причине. Женщина кое-что забрала, и Лиса хотела знать зачем. Мужчина тоже посмотрел вверх и ничего не сказал. Он пах иначе, чем женщина. Не как заклинатель. Но их сердца успокаивались рядом друг с другом. — Любимая. — Он взглянул на свою спутницу. — Я вижу, когда ты начинаешь нервничать. Твои шутки меня не проведут. — Я? Шутки? — Она посмотрела на него очень по-человечески, склонив голову на бок — жест, которому Лиса любила подражать. — Она может не понять. — Мужчина опустил голову. — Знаешь, я бы хотела оставить тебя с А-Ином. — Она внимательно смотрела на своего возлюбленного. — Жаль, я не дала ему прогуляться по рынку раньше. Его глаза стали такими огромными при виде всех этих игрушек. — Не уводи разговор, любимая. Ты утверждаешь, что она не опасна. Я не уверен. Моя жена ничего не боится. И никогда не прячет ребенка. — Она моя Наставница. — Женщина опустила голову. — Я подвела ее. Нарушила приказ. Она не обрадуется моему ребенку. Ее голос звучал тихо. По ощущению, запаху и звуку Лиса могла сказать, что она редко бывает тихой. Ее переполняли тепло и свет. — Ты сделала больше, чем она тебе велела. Женщина вздохнула. — Я хотела бы пойти к ней. Непривычно встречаться в такой глуши, но она писала так весело насчет моего возвращения. — Она огляделась. — Иди, милый. Возвращайся к нашему мальчику, а я подожду еще немного. Я обещала, что сегодня позволю ему попробовать еду поострее, так что дай ему немного, если я не вернусь к ужину. — Я иду туда, куда идешь ты. Мы дали обещание, — ответил мужчина. — И А-Ин слишком маленький для острой пищи. — Она ему нравится! — Ему понравился и глоток вина, который ты дала, и теперь он просит его при каждом обеде. Мы выглядим ужасными родителями в глазах людей, которые слышат его слова. — Я была уверена, что ему не понравится! И только хотела, чтобы он перестал просить! — Не стоит недооценивать нахальство нашего сына. — Ты не против его нахальства. — Улыбаясь, она скрестила руки на груди. — Это лучшая часть тебя. Как и улыбка, которую ты ему подарила. — Ммм. Мы неплохо справились. — Возможно, потом получится неплохо еще раз. — Милый! — Не нужно отдавать ей право решать наше будущее. Мы оба хотим еще ребенка. И он у нас будет. — Возможно. Братик для А-Ина. — Женщина потянулась к его руке. Их головы соприкоснулись, как это делают люди, которым приятно просто дотрагиваться друг до друга. — Не сестра? — Он же прирожденный защитник. Помнишь, как плакал, когда кролик земледельца повредил себе лапу? А-Ин так быстро побежал искать что-нибудь для перевязки, что упал и поранился, и все равно продолжал переживать за кролика, даже не позволил помочь ему. Родись у него сестра, он начнет рычать на любого, кто посмеет к ней приблизиться. А мы опять покажемся окружающим плохими родителями. — То же самое будет и с младшим братом. — Ммм. Правда. Тогда, может, по одному разного пола. Их лица хлестнул ветер. В воздухе показался меч. Женщина быстро встала. Выражение ее лица переменилось. Лиса уловила страх — сердце забилось быстрее. Мужчина тоже поднялся и с беспокойством смотрел на спускающегося человека. Человек сошел на землю. Лиса втянула воздух. Еще одна человеческая женщина, заклинательница. По запаху, старше. На самом деле, гораздо старше. Одна из старейших, чей запах вдыхала Лиса. Она выглядела ровесницей первой женщине, но запах никогда не лгал. Лиса уже чувствовал ее прежде, когда она была намного моложе. Многие, многие годы назад. В памяти Лисы вспыхнули воспоминания. Эта женщина противостояла своей возлюбленной из-за Темного железа. Она сражалась со стойкой, честолюбивой женщине, главе клана Лань, которая похитила первую часть. Когда печать сняли, Лиса учуяла это в воздухе. Запах страха. Лиса надеялась, что эта женщина одержит верх, но она проиграла. То сражение было неописуемо. Ароматы усилились. В воздухе висел тяжелый запах предательства, страха, разбитого сердца, нежелания ранить любимую. Поэтому женщина проиграла. Она усомнилась, и глава клана ускользнула прочь с частью Темного железа, бросив ее. Лиса некоторое время наблюдала. Она казалась сломленной. Так подсказывал запах. Стук ее сердца и ток крови замедлились. Она пахла совсем как дети Лисы, пойманные в ловушку и брошенные умирать. Странно, что человек с разбитым сердцем и смирившееся со смертью животное пахли так схоже. Женщина опустилась на колени и очень долго не вставала с лесной подстилки. После этого случая Лиса чуяла женщину еще раз. Заметила, как она пробралась в Слияние воздушных потоков — мирное, священное место, где можно было ощутить, даже увидеть, их танец на вершине горы. Холодный воздух там встречался с теплым, и даже снег превращался в теплый дождь, сбегающий к подножию холма и питающий ручей, из которого пили Ее дети. На протяжении тысячи лет люди почитали Слияние, как место Весны и новых начинаний. После войны за Темное железо часть его поместили сюда. Женщина оставила его в этом месте и потратила все силы, чтобы скрыть гору. Потребовалось бы десятилетие восстановления после такого подвига. Никто и никогда больше не находил Слияние, в любом случае, теплый поток, к которому стремились, исчез. Каждый раз, когда кто-либо искал его, у подножия горы взвивался ледяной, хлещущий ветер, мешавший подняться и заставлявший бросить поиски. Поток всегда оставался замерзшим. Люди смирились с исчезновением Слияния и ушли из этих мест. Со временем оно оказалось потеряно в легендах. Лиса наблюдала за женщиной, вложившей меч в ножны. Да, она все еще была собой, но от нее пахло уже иначе, чем в день, когда она отпустила главу клана и, сломленная, распростерлась на земле. Она пахла уже менее уступчиво. Холодным ветром и ноткой жесткости. — Ты пришла не одна, — в глубоком голосе звучало обвинение. Ее Лиса тоже не смогла бы соблазнить. Всем своим нутром она чувствовала, что даже от облика своей возлюбленной женщина отвернется. Молодая женщина поклонилась. Ее спутник сделал то же самое. Человеческий знак уважения, редко отражающий мысли и действия. — Наставница, — сказала она. — Это мой муж, Вэй Чанцзэ. Мужчина склонил голову. Старшая не обратила на него никакого внимания. — Я слышала, у тебя есть дитя. Ты не привела его. Молодая женщина опустила взгляд. От нее пахло испугом, как от схваченного за загривок котенка. — У нас сын. Вэй Ин. Мы посчитали, что на время беседы лучше оставить его в другом месте. Старшая разгневалась. Запах шел интересный. Не резкий и раздраженный, как у сердитого человека, не тяжелый запах обиды и непонимания. Это был гнев всего существа из-за предательства. — Значит, ты потерпела неудачу. Во всем. Молодая вздрогнула. — Наставница. Прошу, выслушай. Мы не все знаем о Темном железе. — Ты нашла его? — Нет, — беззвучно вздохнула Молодая. — Где бы ни находился Яньлин Даожэнь, он хорошо укрыт. Его часть сложно найти. Похоже, он спрятан ото всех. Лиса наблюдала за ними с интересом. Если они говорили о человеке, много веков назад спустившемся с горы Старшей, было странно говорить о нем так, будто его еще можно найти. Когда он умер, Лиса почуяла в воздухе своеобразный запах. На самом деле, не очень давно. Сменилась всего одна луна. Человек с горы тоже был необычным. Преданным, целеустремленным. Этот запах всегда ощущался необычно. Сильно, без каких-либо примесей. Он имел цель. Заслужил уважение среди заклинателей, после войны получил благосклонность Пяти Великих кланов. Однако выделял дружбой главу наименее могущественного клана — Цзян, следопытов, сделавших своим домом лес. Они вместе путешествовали, ходили на ночные охоты и смеялись. Глава Цзян обладал невероятным умом. Острым, как нож. Почти таким же острым, как нож Человека с горы, которым тот пронзил его грудь, едва глава Цзян понял, что он укрывает пятую часть Темного железа, о котором остальные четыре клана ничего не знали. В тот день Человек с горы убил многих. Спрятанная часть была не простой частью, центральной. Разразилась страшная битва, люди клана Цзян преследовали Человека с горы, чтобы отомстить за гибель своего любимого главы. Глава Цзян нашел многое. Он узнал, что Черепаха-Убийца, прирученная Сюэ Чунхаем, не погибла и стала отличным хранителем центральной части. Но сам Сюэ Чунхай уже умер и не мог управлять этой частью. Забрав центральную часть, Человек с горы стоял на Черепахе, отвечал на каждый удар меча, каждую стрелу, каждый взгляд, устремленный в его сторону. Он хорошо знал, как пользоваться Темным железом. Более сотни людей клана Цзян полегли в той пещере. После боя Человек с горы прожил там двести лет, переплавляя железо в меч. Черепаха не отличалась верностью. Когда он умер, она проглотила его вместе с мечом. Последующие сказания не отличались подробностями. Выживших не осталось, а во главе клана Цзян встал ребенок. Мальчик не знал о Темном железе ничего, или почти ничего, и едва знал своего погибшего брата. Ему не нравилось слушать легенды о нем, знаменитом и отважном, поэтому он пресек их распространение. Лиса многие годы наблюдала за Цзянами, как наблюдала за всем происходящем в мире. Клан уже не восстановил свою численность, а их новый глава так и не стал следопытом, какими были его предки. Все равно не осталось тех, кто могли бы наставить его. Он предпочитал плавать в реках и лакомиться семенами лотоса. — Ты недостаточно усердно искала, — скривилась Старшая — Он затерялся сотни лет назад. Я действительно старалась, изо всех сил, долгие годы. Мы искали везде. Но… вы, наверное, почувствовали, в прошлом месяце… Старшая вздрогнула. — Его… его больше нет, Наставница. — Откуда тебе знать? — Вы научили меня. Части Темного железа чувствуют друг друга. — Ты не нашла принадлежавшую ему часть. Потерпела неудачу. — Мне не удалось найти ее. Но я нашла кое-что другое. — О чем ты? — Старшая вздрогнула, на сей раз заметнее. Молодая вздохнула. Мужчина положил руку ей на плечо, чтобы поддержать. — Наставница. Мы оба знаем, что все это не может тянуться вечно. Нельзя все время подбирать на улицах бродяжек, чтобы охранять часть. Рано или поздно появится ребенок, полный ненависти, и Темное железо позовет его. — Я дала вам жизнь, тепло, пищу, одежду. Когда я вас подбирала, все вы едва не умирали от голода. Как можно при этом испытывать ненависть? — выплюнула Старшая. — Решение только одно, Наставница. Уничтожить железо. И похоже, я знаю, как это сделать. Лиса насторожила уши. Интересное заявление. Лисе, как Вольной, не разрешалось вмешиваться в дела людей, разве что соблазнять их, чем славились представители Ее рода. Таков был путь. И все же Лиса не заводила человеческих любовников после Сюэ Чунхая. А если бы завела, могла бы направить их к той же самой мысли. Но теперь Лиса хорошо знала. Даже если кто-то заимеет намерение уничтожить Темное железо, вероятно, все окончится иначе. Лучше вовсе избегать людей, наблюдая за ними. Молодая проявляла нетерпение, много жестикулировала, но говорила искренне: — Темное железо ковали с иными намерениями. Вся эта Темная энергия возникла случайно, потому что Сюэ Чунхай начал убивать своих соперников в любви. Но Темное железо — природный металл, очень чувствительный, он впитывает все, что ему дают. — Оно вбирало ненависть на протяжении сотен лет. Сейчас ее уже ничто не перевесит. — Но, Наставница… — Ты сказала, что нашла часть. Ты смогла бы заполучить его, только украв из законного места со светлой энергией, что чревато невероятными опасностями. — Наставница, эта часть у меня. — Какая? — Я… часть, принадлежащая клану Цишань Вэнь. Вэнь Мао спрятал ее в статуе богини на горе Дашань. Но похоже, она впитала слишком много силы. Рядом с ней возносили молитвы, которые сбывались чаще, чем где-либо еще. Сейчас это хорошо известно. Молодая прерывисто вздохнула. — Эта часть опасна, Наставница. Возможно, вскоре она наберет достаточно силы, чтобы исполнять все просьбы, даже злонамеренные, даже касающиеся жизни и смерти. Мне пришлось забрать ее, но все это подсказало мне мысль. Молитвы людей никак не относятся к Темной энергии, а Темное железо все равно напитывается ими, придавая статуе, внутри которой лежит, разум. Эта часть изменилась, Наставница. Изменилась ее сущность! — Ты похитила ее. — Лиса чувствовала поднимающийся в Старшей гнев. — Для себя. Как сделала она. — Но Наставница… я… — Моя жена заботится не о себе, — вмешался мужчина. — Она никогда не стала бы красть Темное железо ради своей выгоды. Люди на горе Дафань находились в опасности. — У тебя нет права голоса в этой беседе, слуга. Ты вышла замуж даже не за заклинателя, девочка, о чем ты только думала… — Наставница. Он хороший и добрый человек, и помогал мне с Темным железом. Одна я бы не справилась. Я не могу все делать сама, у меня не получается… — Молчи! Молодая умолкла. — Ты не смогла найти своего собрата. Ты похитила часть Темного железа из места со светлой энергией, рискуя привести в смятение все части. Тебе была дана священная цель, но ты потратила время не на ее выполнение, а на женитьбу и рождение ребенка. Молодая посмотрела на мужчину с отчаянием. — Ты поместишь эту часть туда, откуда взяла, и вернешься к поискам Яньлин Даожэня. — Наставница… мы… мы не можем… — Вы не слышали? — требовательно спросил мужчина. — Яньлин Даожэнь мертв, а если вернуть часть Темного железа в статую, она наберет слишком много мощи. Начнет убивать. — Я не верю вашим выдумкам. Только однажды с Темным железом возникали проблемы — когда самолюбивые люди забирали его из отведенного места. Только тогда. Иного пути нет. — Есть! — неистово сказала Молодая. — Наставница, все сложнее, чем простое подавление. В водах, текущих из пещеры Ледяного омута, нет следов Темной энергии, наоборот, они стали целебными. Но раньше они не были такими! Говорю вам, дело не только в подавлении… как и вы, Лань И… — Не произноси ее имя! — Наставница. — Взгляд Молодой стал печален. — Вы долго сдерживались. Но сейчас позволяете обиде взять верх. — Я не обижена! Все, что я делала, делалось для безопасности других. Почти три сотни лет я исполняла свой долг. Тебе не исполнилось и восьми, а ты уже ни с чем не справлялась! — кипела она. — Пожалуйста, послушайте, Наставница… Прошу вас, есть другой способ. Лучше. Возможно, вы могли бы даже воссоединиться с ней… — Ни за что! Молодая выглядела расстроенной, но не напуганной. — Наставница. — Она выпрямилась. — Если вы не замечаете, что Темное железо выходит из-под контроля, то мой долг перед людьми, которым она может навредить, перевешивает долг перед вами. — Отдай часть. — Старшая вздрогнула. Молодая стиснула свой меч. Она посмотрела на мужа. Он кивнул и она повернулась обратно. — Нет. — Отдай, сейчас же. — Не отдам. Лицо Старшей исказилось яростью. Она тяжело дышала. Лиса чуяла, что Молодая права на ее счет. Странный запах с холодным, жестким привкусом. Так пахло само железо. — Да будет так. — Старшая смотрела на свою ученицу. Лиса ощутила, как переменился воздух. Похолодало мгновенно и слишком сильно. Слишком морозно для летней шубки, в которую Лиса облачилась в тот день. Тяжелый и теплый воздух на поляне сменился ледяным. — Наставница… что вы делаете? — Ощутив холод, Молодая схватила за руку мужа, который встревоженно осматривался. — Если не отдашь часть, я сама заберу ее. — Наставница. — Молодая обнажила меч. — Пожалуйста, я не хочу сражаться с тобой. Разойдемся разными путями. Мы всего лишь хотим защитить людей, как и вы. — Слишком поздно, — категорично ответила Старшая, а ветер уже начинал трепать их волосы. Осел заревел, втянул ноздрями воздух и убежал. — Любимый. — Глаза Молодой в ужасе расширились. — Пожалуйста, уходи, иди к А-Ину… — Я всегда иду следом за тобой, любимая, — ответил мужчина. Он выпрямился и посмотрел в лицо Старшей. — Так ты боишься? — крикнул он сквозь усиливающийся ветер. — Сражайся мечом, а не магией! Она твоя ученица! — Мой долг важнее благородного сражения! Ветер взвыл, и мужчина схватил Молодую за руку. Она попробовала ударить вспышкой, но та унеслась в сторону, и вскоре ей пришлось вонзить меч в землю, чтобы удержаться на ногах. Мужчина встал тверже, стараясь закрыть Молодую, но не мог. Она что-то отчаянно кричала — то ли Старшей, то ли своему спутнику, Лиса не слышала. Пришлось приложить значительные усилия, чтобы укрыться в энергетическом поле. Старшая была невероятно сильна. По деревьям пополз лед. Это выглядело бы прекрасно, не будь столь пугающим. Необъятные стволы деревьев трещали и лопались, когда их подножия охватывал лед, который стремился вверх, покрывая ствол кристаллами, и спускался с ветвей сосульками. Деревья качались и стонали на ветру. Более тонкие начали ломаться. Ветер уносил их вдаль, словно они сами стремились умчаться прочь. Мужчину покрыл тонкий слой ледяных кристаллов. Вместе с Молодой. А когда Старшая вскинула руки и создала вокруг них вихрь из ветра и льда, они оба побелели, губы залила синева. Лиса понимала, что последует дальше. Несмотря на вес мужчины, жена тянула его вниз, словно якорь. Они тоже все понимали. Молодая вцепилась в него, пытаясь удержать на земле, но было слишком поздно. Мужчина коснулся ее лица, что-то сказал и указал вверх, как бы приказывая улетать. А потом отпустил руки, и его утащило. Он перевернулся, а потом за считанные мгновения исчез. Молодая закричала, долго и громко, сопротивляясь и пытаясь взлететь, но Старшая хорошо управляла вихрем. Ветры придавили ее к земле, расплющивая. Не давая следовать за любимым. Ей оставалось только барахтаться, теряя силы, но полные боли крики еще звучали, хотя любой человек давно бы сдался холоду. В конце концов, Старшая опустила руки. Прижатая к земле, посиневшая от холода, Молодая все еще сжимала рукоять меча. Теперь она молчала. Глаза были закрыты. Лиса не чувствовала в ее теле запаха жизни. Она умерла. Старшая разрыдалась. Лиса удивилась, увидев это. Она рыдала, отдирая ледяные ладони своей ученицы от меча и укладывая ее на землю, словно спящую. Старшая оставалась здесь долго, как если бы несла стражу. Лиса видела, как она нашла в сумерках осла и обшарила сумки. Она забрала письма, десятки писем, перевязанных красными лентами, и что-то пробормотала про себя, но того, что искала, явно не нашла. На рассвете она вошла в поселок. Отыскала дорогу на постоялый двор, где на пыльной улице играл уже проснувшийся малыш. Его волосы стягивала та же красная лента, что и письма. — Вэй Ин? — медленно спросила Старшая. Мальчик поднял взгляд и радостно улыбнулся. — Здравствуй! — В его глазах не было и следа недоверия. Старшая печально помолчала, а потом ответила: — Здравствуй. Меня послали твои родители. — Ой! Ну ладно, — отозвался он, продолжая лепить из грязи лепешку. — Где они? Их не было так долго. Старшая ответила не сразу. — Охотятся. Они велели мне взять кусок железа. Тебе показывали необычный кусок железа? — Моя мама рассматривала его, — кивнул мальчик. — Мне нельзя его трогать. — Да. Лучше не трогать. Он наверху? — Я покажу. — Мальчик вскочил, его коленки были в грязи. — Ох, вы его родственница? — спросила выглянувшая из окна женщина. — Прошлым вечером его родители не вернулись, и мы волновались. Старшая помолчала. — Да. Я Наставница. Отведу его к ним. Хозяйка постоялого двора отвернулась, поспешно заваривая чай для странной, холодной женщины, а потом ощутила, как разум мутится, а взгляд становится размытым. Она совершенно забыла, кто забрал Вэй Ина. Когда люди клана Цзян пришли за ним на постоялый двор, она сидела и смотрела перед собой, растерянная и охваченная ужасом при виде его брошенного мешочка и маленького игрушечного меча.

***

Лиса некоторое время следила за Старшей. Она видела, как женщина пыталась забрать мальчика, но с ним было все труднее справляться. Он пытался сбежать, пинался и кусался, кричал, что ему нужно вернуться к родителям и не волновать их. Он был весьма буйным. Лиса не до конца понимала, что собиралась сделать женщина. Она явно не обладала терпением и не радовалась детям. Может быть, хотела исполнить долг. Все же она подбирала сирот. И превратила мальчика в одного из них. После недельного путешествия, на горе Дафань, случилась развязка. Женщина дождалась наступления ночи, чтобы снова запечатать Темное железо в статуе Богини. Она вернула его в самое сердце, но послышался странный плач, словно он не хотел возвращаться. От потраченных усилий женщина покрылась потом. Статуя вздрогнула и хрустнула, как дверные петли. В мерцающем свете жертвенных свечей казалось, что ее лицо ожило. Неподалеку на полу сопел Вэй Ин. Его пришлось привязать к валуну, чтобы предупредить побег. Он голодал. Женщина решила, что сможет удержать его приманкой из пищи, поэтому прятала еду. По завершении ее трудов он проснулся. — Ты зачем так сделала? — Его место здесь. — Неправда, — упрямо сказал Вэй Ин. — Мама сказала, его надо унести. Нам пришлось забрать его, чтобы не дать навредил людям. — Это неправда. Его место здесь. — Врешь. И ты злая. — Губы Вэй Ина дрожали. — Папа сказал, что здесь исполняют желания. Я хочу, чтобы ты меня отпустила, и чтоб я все о тебе забыл. Я хочу все забыть! Лиса с интересом смотрела, как женщина послушалась. Спустилась с ним к подножию горы и велела уходить. Некоторое время Вэй Ин растерянно стоял в темноте, а потом побежал, все время со страхом оглядываясь через плечо. Старшая же бессмысленно смотрела перед собой. Она шла не меньше дня, прежде чем встряхнулась и огляделась, словно только проснулась. — Вэй Ин? — позвала женщина. — Где ты? Похоже, желание мальчика насчет него самого тоже исполнилось. По всем признакам, он ничего не помнил про Баошань Саньжэнь. Как будто забыл, где находился, а вместе с тем и многое другое. Забыл, что нужно возвращаться к родителям. Он бродяжничал, превратившись в потерянного, голодного ребенка. И не помнил даже собственного имени. Когда глава Цзян нашел его на улице, опустился на колени и назвал Вэй Ином, мальчик улыбнулся не из-за узнавания. Он просто научился улыбаться любому, кто мог накормить. В этот миг Лиса поняла, что Молодая была права насчет Темного железа. Все оказалось гораздо сложнее, чем представляла она сама.

***

Лиса видела Пламенного еще три раза. В первый раз пришлось признать, что она вмешалась… намного больше обычного. Лиса ощутила запах голодной Черепахи. Ее голод мог сравниться только с голодом клана Вэнь, который всеми силами разыскивал части Темного железа. Времена изменились. Спокойных мест не осталось. Соблазнять людей во снах было легко. Лиса давно не занималась подобным, но возвращение походило на соскальзывание в теплую ванну. К счастью, на желания людей было до смешного легко влиять. Наследнику Вэней хватило наводящего на раздумья сна об устье пещеры, намека на грядущую славу и такого же податливого посланника, который сообщил, что в том месте происходит что-то необычное. Он не стал терять времени даром, собрал всех заложников от Великих кланов и заставил отправиться туда. В пещеру, в которую, как помнила Лиса, вошли сотни Цзянов и не вышли. Туда Лиса не могла проникнуть. Пещеры были чужой территорией. Однако, на ее счастье, мальчишка Вэнь оказался ожидаемо глуп, и часть Темного железа оказалась в нужных руках. Лиса и надеяться не могла, что оно попадет именно в руки Пламенного. Ледяной был бы ничуть не хуже, подошла бы и женщина из клана Цзинь или вспыльчивый юноша из Цзянов. Их сердца обладали необходимой чистотой. Но с Пламенным тоже получилось. Как оказалось, получилось слишком хорошо. С помощью Темного железа он одержал верх в войне, после чего должен был понять, что после явления такой силы жить в мире ему не позволят. Второй раз Лиса мрачно наблюдала его падение на Могильных холмах, свидетельствуя гибель. Там никто и никогда не выживал. В третий раз она появилась в снегопад. Решила, что не может смотреть, как он повторяет судьбу родителей. Она дала ему возможность. Немного времени ему, Ледяному и их спутникам. Этого хватило. Тогда же Лиса поняла, что зашла слишком далеко. И не явила свою истинную форму. Она поклялась, что никогда не станет вмешиваться в дела людей. Но потом услышала весьма необычную молитву.

***

Вэй Усянь вновь стал собой. Он стоял на коленях, лицо было влажным и холодным от слез, дыхание — тяжелым. Накатывала тошнота, а разум мутился от потрясений. Все чувства стали ненормальными, поблекшими и просеянными сквозь сито, будто ими воспользовались не по назначению. Стоявший рядом Лань Чжань выглядел таким же. Когда остальные приблизились, Вэй Усянь едва заметил руки на своих плечах. Моргнул и увидел рассвет. Рассвет? Когда зрение вновь стало ведущим чувством, Вэй Усянь огляделся, прищурившись. Лиса спокойно сидела перед ним, ее глаза мерцали в свете восходящего солнца. Он посмотрел на Лань Чжаня, чтобы понять. Лань Чжань в ответ вздохнул, хмуря брови. — Ледяной взял тебя за руку, когда ты показался расстроенным. И видел большую часть. Я его предупреждала, — холодно произнесла Лиса, глядя на обоих. Вэй Усянь покачал головой, его разум занимало другое. Только что он видел больше, чем мог желать. И по-прежнему не понимал. С колотящимся сердцем он сглотнул. Прежде чем Лиса уйдет, следовало задать вопрос. — О чем говорила моя мать? Что дело в большем, чем подавление с помощью ци? — Не знаю. — Лиса смотрела на него. — Я говорила. Заклинатели не похожи на меня. — Ты понимаешь? Холодный Источник, вода… — Вэй Усянь схватился за локоть Лань Чжаня. — Понимаешь, о чем она? — Нет. — Взгляд Лань Чжаня был пустым. — Мне очень жаль, Вэй Ин. — Понимает что? — требовательно спросил Цзян Чэн. — Мы… не знаем, как уничтожить железо. По-прежнему не знаем. — Вэй Усянь опустился на землю. Сам себе он казался бесчувственным, оцепеневшим. Они ничего не узнали. — Мне пора, Пламенный. — Больше ничего? — Он устало поднял голову. — Вы больше никак не можете помочь? — Я показала все, что знаю. — Лиса опустила голову. Вэй Усянь на миг закрыл глаза и распахнул их навстречу золоту небес. — Тогда придется сражаться. Насмерть. Лиса моргнула и как будто глубоко вздохнула. — Поэтому я ухожу, Пламенный. Сожалею. Я сделала все возможное. Она уже здесь.