Роза ветров среди облаков (Wind Rose in the Clouds)

Все пошло не так, как планировал Вэй Усянь. На самом деле, к прибытию Цзян Чэна он собирался самоустраниться. Поскольку Юньмэн находился относительно близко к Гусу, не было причин ждать Цзян Чэна на три дня раньше. Но обладающий спокойным и легким характером Сычжуй не задумываясь провел Цзян Чэна в покои Цзинь Лина, хотя знал, что Вэй Усянь находится там, исполняя Долг Дяди (Цзинь Лин уже постиг средний уровень угрожающего поведения: «Всегда опаздывай и впечатляй появлением»). Он как раз объяснял, как нагло опоздать, выбрав самый длинный коридор (главное при этом было чувство уверенности, несмотря на время опоздания), когда явился Цзян Чэн. Тот целеустремленно шагал за Сычжуем и явно не ожидал встретить Вэй Усяня. Едва они встретились взглядами, как Цзян Чэн замер на миг, нахмурился, а потом выражение его лица опять стало привычно мрачное. Он ничуть не изменился, разве что слегка похудел. Фиолетовые одежды, Цзыдянь на запястье, Саньду на бедре. Вэй Усянь вдруг непривычно онемел. Цзинь Лин и Сычжуй несколько мгновений смотрели то на одного, то на другого, а потом Сычжуй сказал: — Что ж, глава клана Цзян, оставлю вас… — Цзян Чэн резко повернул голову, и Сычжуй поспешно добавил: -… с племянником. Он поклонился и ушел. Вэй Усянь мог поклясться, что уходя Сычжуй подмигнул Цзинь Лину. Пришлось подавить вздох. Цзинь Лин решил нарушить молчание (неловкое со стороны Вэй Усяня и непреклонное со стороны Цзян Чэна). — Приятно видеть в этой комнате двух оставшихся у меня дядьев, — бодро сказал он. И немного сник под тяжестью устремленных на него взглядов. Вэй Усянь рассердился. Что за внезапное нападение посредством чувства вины? Строго говоря, он не был виноват, по крайней мере, не во всех, смертях его дядьев. Вновь переведя взгляд на Цзян Чэна, Вэй Усянь заметил, как тот рассматривает Суйбянь. Он снова начал брать меч с собой. Казалось, это делает Лань Чжаня счастливым. Он вдруг неожиданно вспомнил, что последний раз связывался с Цзян Чэном спустя две недели после событий в храме Гуаньинь, когда в Облачные Глубины прибыл Суйбянь с запиской. В ней говорилось: «Мне не нужен». Без какой-либо подписи. Цзян Чэн отвел взгляд от Суйбяня. — Так-то ты меня встречаешь? — требовательно обратился он к Цзинь Лину. Цзинь Лин склонился в официальном поклоне. Вэй Усянь тоже поклонился. — Глава клана Цзян, — пробормотали оба. Цзян Чэн закатил глаза. Руки Цзинь Лина беспокойно двигались, он глядел то на одного, то на другого, и наконец сказал: — Дяди, чаю? Оба промолчали, но Вэй Усянь нерешительно приблизился к столу. Цзян Чэн с раздраженным видом остался стоять у дверей. Вэй Усянь вздохнул и, не обращая на него внимания, сел. Намерения Цзинь Лина были видны невооруженным взглядом — он со значением величал каждого из них «дядей» и совершенно точно подстроил встречу. Вэй Усянь наблюдал процесс приготовления чая. Цзинь Лин не держал злых умыслов, просто был хорошим юношей. Не в первый раз Вэй Усянь вспомнил, что он стал главой клана в еще более раннем возрасте, чем молодой Цзян Чэн. Не смотря на особенности характера Цзян Чэна, Вэй Усяня определенно радовало, что Цзинь Лин вряд ли повторит его судьбу и пройдет войну, во многом благодаря Лань Чжаню. Орден Цзинь ослаб, но Лань Чжань решительно запретил любые наказания и месть, предложенные другими орденами, а также разрыв задним числом договоров, под которыми стояло имя Цзинь Гуанъяо. Всему следовало идти своим чередом, сменился только глава клана. Лань Чжань не позволил Цзиням повторить судьбу Вэней. Несмотря на ошибки, совершенные Цзинь Гуаншанем и Цзинь Гуанъяо, в Ланьлине проживало больше людей, чем в других Великих кланах, и если кто-нибудь решил бы сделать их козлами отпущения, под угрозой оказалось бы слишком много жизней. Цзинь Лин разлил чай и обеспокоенно взглянул на Цзян Чэна, все еще стоявшего у дверей. — Цзюцзю? — позвал он, жестом указав место напротив Вэй Усяня. «Рано или поздно Цзян Чэн повредит глазные нервы, столько раз на дню закатывая глаза», — подумал Вэй Усянь. Не опуская скрещенных на груди рук, Цзян Чэн неспешно подошел и сел. Вэй Усянь продолжал подражать Лань Чжаню и молчал. Да и что вообще он мог сказать? Эй, бывший брат, все еще злишься на… все? К слову, я влюбился. Да, вы виделись. И терпеть друг друга не можете. Следовало вести себя вежливо. — Ты рано, — попробовал начать Вэй Усянь. — Не припоминаю, чтобы мне требовалось отчитываться перед тобой. — На лице Цзян Чэна возникло раздражение. Вэй Усянь опустил взгляд и ничего не сказал. Ничего не менялось. Цзян Чэн сердито смотрел на свою чашку. — Не хочу, чтобы какой-нибудь орден решил, что может загнать его в угол, потому что меня нет рядом, — он кивнул на Цзинь Лина. Вэй Усянь качнул головой. Тут можно было согласиться, хотя он никогда бы не допустил подобного. — Дядя Вэй учил меня, как устрашать других, — воодушевленно сообщил Цзинь Лин. — Как устрашает сейчас он? — Цзян Чэн бросил взгляд на Цзинь Лина и вскинул бровь. — А… просто хочу быть уверенным, что он сможет себя защитить, — отмахнулся Вэй Усянь. — Хм, — Цзян Чэн посмотрел теперь на него. — Итак, ты исцелился. Вэй Усянь внимательно посмотрел на него, потом на Цзинь Лина. — Ну… — смутился тот. — Дядя… он был рядом, когда я получил послание от Сычжуя, поэтому… — Мы все здоровы, — кивнул Вэй Усянь. Цзян Чэн отпил чай. — Я слышал, Ханьгуан-цзюнь сильно пострадал, — небрежно сказал он. Вэй Усянь стиснул одежду. Ему не понравилось, как Цзян Чэн произнес «Ханьгуан-цзюнь». Он не рассказывал Цзинь Лину о ядре Лань Чжаня и не собирался. — Мы все здоровы, — повторил он ровным тоном. У него не было намерения затевать ссору на глазах Цзинь Лина, да еще в Облачных Глубинах, что могло отразиться на Лань Чжане. Он сделал глоток чая. Цзинь Лин явно пытался найти тему для разговора, не связанную с семейными бедами. — Цзюцзю останется со мной, — сказал он Вэй Усяню. — Верно? — Думаю, да, — Цзян Чэн склонил голову. — Тот юноша, Лань Сычжуй, настоял на том, чтобы отвести меня сюда. Вэй Усянь сжал зубы. Цзинь Лин переписывался с Сычжуем почти год. Цзян Чэн прекрасно знал, кто «тот юноша, Лань Сычжуй». — У моего сына много обязанностей на Совете, в том числе, и встреча гостей, — спокойно сказал он. — А разве это сын не Ханьгуан-цзюня? — вскинул брови Цзян Чэн. — Или вообще Вэней, если мы возьмем период пораньше. Вэй Усянь почувствовал, как в груди что-то сжалось. Он предполагал, что Цзинь Лин мог рассказать Цзян Чэну, как Сычжуй открыто признал его вторым отцом, и таким образом приподнял завесу над своим прошлым с Могильных Холмов, но Вэй Усяню не хотелось, чтобы об этом всюду болтали. — Да. Наш сын. Один из «никчемных людей», если помнишь, — ответил он. На лице Цзян Чэна дрогнул мускул. Вэй Усянь всегда любил его, но тогда, на Холмах, услышав, как Цзян Чэн назвал Вэней никчемными, он впервые подумал, что их отношения могут быть разрушены. Разрушены до основания. И на сей раз, не только ему следовало потрудиться над их восстановлением. — А… Сычжуй хороший, — быстро сказал Цзинь Лин. — Очень умный и милый, и помогает мне с картами… — он запнулся. Теперь Вэй Усянь мог определить, о чем Цзинь Лин умолчал и что рассказал Цзян Чэну, который с интересом посматривал на них обоих. — С картами? Вэй Усянь вдруг почувствовал сильную усталость. Цзинь Лин выглядел подавленно. — Все в порядке. Можешь рассказать, что захочешь. Все равно ему следует знать, — произнес он. — Спасибо за чай, но у меня есть сегодня другие дела. — В самом деле? — фыркнул Цзян Чэн. — В самом деле. — Вэй Усянь встал, поклонился и добавил скороговоркой: — Хорошего вечера, глава клана Цзян. Надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным. Цзян Чэн смотрел на него, как на безумца. — В самом деле? — повторил он. Вэй Усянь вздохнул, потрепал Цзинь Лина по плечу, извиняясь, и ушел. Он не лгал. У него действительно были дела. И одно дело стало особенно важным после прибытия Цзян Чэна.

***

Вэй Усянь по-прежнему продолжал встречаться с Лань Ифэн для «исцеления». Первая встреча прошла не слишком хорошо. Он вел себя пренебрежительно и ушел в защиту. Вторая оказалась чуть лучше, и он неохотно стал понимать, почему Лань Ифэн с ним работает. Она хотела только поговорить. Задать вопросы. Это было необычно. Поначалу казалось, что он предает Лань Чжаня, который должен быть ему самым близким. Но Лань Ифэн считала, что приступы тревоги и ночные кошмары должен обсуждать человек беспристрастный, далекий от его жизни. После таких встреч становилось лучше. И все его последние достижения приходились на беседы. Впрочем, Лань Ифэн не позволяла много болтать. Казалось, она мгновенно улавливала момент, когда он начинал обходить стороной какие-то мелочи, уклоняться от темы или касаться ее по минимуму, и заставляла начинать заново. — А теперь правду, — сухо говорила она. Так с раздражающей монотонностью повторялось из раза в раз, и Вэй Усянь научился спохватываться прежде, чем она приподнимала бровь. Он вошел в ее кабинет в привычной манере, подмигнул испуганному младшему ученику, чье имя, как он узнал, было Лань Линсинь. Лань Ифэн подняла взгляд, поблагодарила Лань Линсиня и услала его с охапкой свитков. Закрыла за ним двери. — Вы медитировали? — спросила она вместо приветствия. — И вам здравствуйте, — беспечно отозвался Вэй Усянь. — Это значит «нет»? — продолжила Лань Ифэн. — Пробовал. — Что еще помогает вашему разуму успокоиться? — Она села на свое место, лицом к нему. Вэй Усянь задумался. Казалось, она не хотела бы слышать про «глупые поцелуи». — Мне сложно усидеть на месте. Мысли скачут, — пожаловался он. — Ладно, — кивнула Лань Ифэн. — Тогда попробуйте те же техники дыхания во время движения. Например, гуляя, играя на музыкальных инструментах или во время фехтования. Вэй Усянь задумался над ее словами. — Это приемлемо? — Да, м… Возможно. Возможно, во время фехтования, а не занятий музыкой. — Есть причины? Он немного помолчал. — Мне нравится играть, да. Но иногда… — Вэй Усянь запнулся. Раньше он не обсуждал эту тему с Лань Ифэн. И вообще ни с кем не обсуждал. Было по-прежнему непривычно говорить о том, чего она, наверное, наслушалась в пугающих историях или песнях. — Иногда?.. — подтолкнула его Лань Ифэн. — Я… ну, ясно же, я не всегда использовал Чэньцин только для музыки. — Понимаю. Когда вы играете, приходят воспоминания? — Не всегда. Но мне нужен… правильный настрой. — Во время разговора Вэй Усянь играл пальцами. — Вам важно делить ее использование для совершенствования и для обычной игры? — Э, ну. Я ее больше не использую. — Почему же? — Лицо Лань Ифэн оставалось бесстрастным. Вэй Усянь задумался, не удивилась ли она. Он подавил раздражение и решительно сказал: — Потому что это редко приводит к хорошему. — Я знаю, что Темный путь до сих пор используется другими заклинателями, и что занятия им могут быть успешны, — спокойно сказала Лань Ифэн. Вэй Усянь никак не мог привыкнуть, что люди дошли до этой мысли только после его гибели. Он проглотил раздраженное замечание, не желая напоминать о своей осведомленности насчет возможностей Темного пути, как его собственного открытия. — Я знаю, но… тут есть проблемы. За Темный путь нужно платить. Однажды мне пришлось прибегнуть к нему ради защиты людей, тогда у меня была Тигриная Печать Преисподней. Без нее… нет смысла использовать Темный путь. Если понадобится, я воспользуюсь Чэньцин опять. Но без нужды трогать ее не стану. Раньше Вэй Усянь не произносил этих слов громко. Чувство было странным. С одной стороны, походило на поражение. Он долго пытался убедить всех, что можно совершенствоваться, используя темную энергию. С другой стороны, пришло облегчение. Не имело значения, мог ли он. Он уже не хотел. И держался своего решения. До Баошань Саньжэнь. Он бы многое отдал за Тигриную Печать, только из-за нее. Едва эта мысль пришла в голову, как он понял — при сильном ветре невозможно играть. Нельзя даже свистеть. Накатил страх, и ему снова пришлось заставлять себя слушать. — Сложно поменять свое мнение, но это часть зрелости, — сказала Лань Ифэн. — Мгм. Мне сказали, я очень зрелый, — Вэй Усянь все еще не мог успокоиться. — Хорошо. Тогда используйте медитативные техники во время фехтования. Но будет еще лучше, если попробуете их с Чэньцин. Признание сложностей может принести пользу, — задумалась она, а потом сменила тактику. — На прошлой встрече мы обсуждали природу ваших кошмаров. Они повторяются? — Да. — Вэй Усянь беспокойно поерзал и не стал уточнять. Он не рассказывал Лань Ифэн полное содержание снов, только упоминал родителей. Очень не хотелось вдаваться в какие-либо подробности, но Лань Ифэн уверяла, что содержание их встреч останется в тайне. — Хорошо, — она энергично кивнула, делая запись. — Есть признаки тревоги? — Нет, — покачал головой Вэй Усянь. — Тогда ладно. Прошу, расскажите свои лучшие и худшие мысли за неделю, — Лань Ифэн будто говорила о чем-то самом обычном. — А? — моргнул Вэй Усянь. — Лучшие и худшие мысли за неделю, — повторила она, выжидательно глядя на него. Вэй Усянь скрестил руки на груди. — Зачем вам? — спросил он, чувствуя смущение и желание провалиться сквозь землю, только бы не рассказывать, какой из множества поцелуев Лань Чжаня был лучшим. — Это поможет лучше понять ваш эмоциональный фон и разобраться, что в вашем представлении худший и лучший моменты, — как ни в чем ни бывало продолжала Лань Ифэн. Вэй Усянь вздохнул, осмотрел комнату. Немного поразмыслил. На этой неделе было много лучших и худших моментов. Но худший… — Начните с плохого, — подсказала она, будто прочитав его мысли. Он глянул себе под ноги. Чувство было ужасное. — Беседа… С Вэнь Нином. — Продолжайте. — Лань Ифэн постучала пальцами по столу. Вэй Усянь остро чувствовал, насколько необычно рассказывать целителю что-то личное о Призрачном Генерале. — Ну, я пошел убедить его задержаться на Совете. Он нервничал, потому что находился здесь, — начал Вэй Усянь, не зная, как именно подвести к тому разговору. Он помолчал и выпалил: — Вэнь Нин очень хороший человек. Правда, замечательный. Очень великодушный и всегда стремящийся помогать. Он спас жизнь мне, Лань Чжаню, моему сыну, Цзинъи… Я перед ним в неоплатном долгу. Лань Ифэн кивнула. — Но? Вэй Усянь вздохнул. Да, было одно «но». — Вэнь Нин напоминает мне про очень плохие события. — Он слепо уставился себе под ноги. — Живое напоминание о ваших потрясениях? — медленно произнесла Лань Ифэн. — Мертвое, — коротко бросил Вэй Усянь, подавляя раздражение. Она никак не могла убедить его использовать слово «потрясения». — Какой момент той беседы был самым неприятным? — спросила Лань Ифэн. Вэй Усянь громко выдохнул. — Мы говорили о моих ранах, об исцелении, и он спросил, лечат ли меня иглами. Я ответил нет, и он сказал что-то о том, как Вэнь Цин… его сестра… рассердилась бы, узнав об этом. Я… вечно не знаю, что сказать о ней. — Почему? Вэй Усянь нахмурился. — Потому что она мертва, — раздраженно сказал он. — Нет, — ответила Лань Ифэн. — Попытайтесь заново. — Потому что… — Вэй Усянь поерзал на стуле. — Я чувствую себя отвратительно. До сих пор. Из-за ее смерти. — И? — Я скучаю по ней, — тихо признался Вэй Усянь, стараясь не смотреть на нее. Он скучал. Когда-то она была его самым близким другом. Вэй Усянь не лгал, называя Лань Чжаня самым смелым человеком из всех известных ему. Но он имел в виду стойкость, борьбу за свои убеждения, смелость, которую подразумевают обычные люди. Вэнь Цин была совершенно иной. Она шла на смерть, сохраняя достоинство и изящество. Со спокойным, непоколебимым мужеством. Временами, в самых плохих снах, он возвращался в пещеру Фумо, где лежал обездвиженным, зная, что она спокойно ведет Вэней в Башню Кои, умирать. Это была самая страшная пытка в его жизни. Когда он падал в смерть, он думал о своей шицзе. И Лань Чжане. А еще думал о ней. — И? — подтолкнула Лань Ифэн. — Самый неприятный момент? Вэй Усянь зажмурился. Вот оно. — И я подумал про себя… ему было бы лучше. С ней. А я лишил его этой возможности, потому что был заносчив и многое хотел доказать. Он не мертв и не жив, люди его боятся, и он чувствует одиночество. Скучает по ней. И наверное, она его ждет, — несчастным голосом закончил он, сдерживая слезы. — И вы считаете это худшим? — уточнила Лань Ифэн. Вэй Усянь кивнул, пытаясь проглотить комок в горле. В тот день он чувствовал себя ужасным человеком. — Вы не можете сделать так, чтобы все, и Вэнь Нин в том числе, жили хорошо, — медленно произнесла Лань Ифэн. — Знаю. — Правда? Тогда почему считаете, что ваши действия определяют ценность его жизни для него самого? Разве он не может решить сам? Вэй Усянь смотрел в пол. «Вэй Ин. Не все зависит от тебя». — Я понимаю. Видите ли, дело во мне. Поэтому я и считаю этот момент худшим — мне было плохо, когда я думал обо всем этом. — Поэтому вы пытаетесь исправиться, — кивнула Лань Ифэн. — Исправиться? — нахмурился Вэй Усянь. — Плохое было в прошлом, теперь вы исправились. — Да… полагаю. Да, я думаю… нет, это несправедливо по отношению к Вэнь Нину. Он прикладывает много сил, ведь его тоже не было тринадцать лет, а возвращаться непросто. Наверное, я привык относиться к нему, как к тому, чем не горжусь и чего не хочу повторять. Он сильнее, чем я представлял. Просто… я сожалею. Временами. Что не дал ему выбора. — Вы есть не худшее, — посмотрела на него Лань Ифэн. — Вы есть исправления, которые совершаете. Вэй Усянь позволил этой мысли завладеть собой, сглотнул в тишине. — Так… будет сложно всегда? — в конце концов, сказал он. — Да, — просто ответила Лань Ифэн, делая запись. — О. Прекрасно. Просто превосходно. — Вэй Усянь. — Она остановила его понимающим взглядом. — Мне хочется, чтобы вы представили, каким смогли бы стать без нынешней реакции на дурные события. — О чем вы? — растерялся он. — Каким бы вы стали, не скучая, не горюя по умершим? Если бы Темный путь не повлиял на ваши чувства? Если бы спустя годы вы не мучились чувством вины за свои поступки настолько, что приходится переживать их во снах? Если бы относились ко всему случившемуся спокойно? — Я был бы… — Вэй Усянь сглотнул, — отвратителен. — Согласна. Она позволила ему осознать это и продолжила: — Теперь самая хорошая мысль. — Их слишком много, — едва заметно улыбнулся Вэй Усянь. — Рада за вас, — сдержанно заметила Лань Ифэн. Вэй Усянь действительно не хотел делиться. — Она… личная, — тихо сказал он. — Ладно. Тогда можете сказать, почему эта мысль была лучшей? — Наверное, потому что было… здорово. Понять, что хочу большего и могу получить. Для себя. — Да, звучит здорово, — улыбнулась Лань Ифэн. — Принятие хорошего очень важно в жизни. Вэй Усянь смущенно кивнул, поиграл пальцами. — Мой брат здесь, — сказал он. — А, — ровно отозвалась она. — Ага, — вздохнул Вэй Усянь. — Возможно, в таком случае, стоит обсудить это. — Да. — Что ж, начинайте. Вэй Усянь усмехнулся. И начал рассказывать.

***

После встречи он отправился на поиски Цзинъи, чувствуя усталость, но и непривычную легкость. Цзинъи вместе с Сычжуем весь день встречал прибывающих. Вэй Усянь не до конца понимал, почему Лань Цижэнь дал Цзинъи именно эти обязанности. Проходя мимо него утром, он заметил, как тот раздраженно закатывает глаза, слушая главу какого-то клана, который не мог понять, в каких покоях разместиться. На сей раз Цзинъи, видимо, нашел способ скинуть гостей на другого младшего адепта и стоял за деревьями, сгибаясь пополам от хохота… — Вэй-цяньбэй! Вэй-цяньбэй, это вы! — Оуян Цзычжэнь воодушевленно бросился к нему, пока Цзинъи поодаль вытирал глаза. Вэй Усянь широко улыбнулся. — Молодой господин Цзычжэнь, — он поклонился. Оуян Цзычжэнь растерялся и сделал то же самое. — Рад тебя видеть. Ему всегда нравился этот парень. Голова у него варила куда лучше, чем у отца, главы клана Оуян, которого можно было ошибочно принять за близнеца главы клана Яо. Это поколение действительно дарило надежду. — Вэй-цяньбэй! Цзинъи сказал, вы с Сычжуем и Ханьгуан-цзюнем… — Я ничего не говорил, уяснил? — Цзинъи ткнул его локтем. Вэй Усянь сердито нахмурился. Видимо, пора признать, что тайна осталась в прошлом после случая с «Ханьгуан-цзюнем, которого посреди озера ударила молния». — Мне вы можете доверять, — торжественно сказал Оуян Цзычжэнь, подняв три пальца. И нетерпеливо спросил: — Можно присоединиться? Чем бы вы ни занимались. — Посмотрим. — Вэй Усянь внимательно посмотрел на него. — Ты ведь в Облачных Глубинах только из-за Совета, верно? — Нет-нет, — решительно ответил Оуян Цзычжэнь. — Я здесь еще и для обучения! Папа сказал, пора научиться дисциплине. Вэй Усянь рассмеялся, покачав головой. Поскольку Верховным Заклинателем был Лань, Совет Кланов и обучение в этом году проходили у них. Обучение, учитывая, что на него отправляли детей глав кланов и первых учеников, для удобства начиналось сразу после Совета. Сычжуй и Цзинъи иногда присоединялись в качестве представителей клана Лань, для укрепления связей. Мелкие кланы с их главами, похожими на отца Оуяна, приносили все больше хлопот. Поначалу Лань Чжань мало говорил о них, но со временем стал делиться опасениями с Вэй Усянем. В пустоте, оставленной Вэнями после войны, расцвело много небольших кланов, и теперь, когда Цзинь Гуанъяо тоже пал, они осмелели. Великие Кланы утратили часть своего могущества и амбиций, а из пяти осталось только три: Цзян, Цзинь и Лань, при этом один из трех возглавлял пятнадцатилетний подросток, а глава другого из-за бесчестья уже год находился в уединении. Казалось, кланы Яо и Оуян теперь считали себя неофициальными управителями более мелких кланов. По численности и силам эти двое, возглавлявшие десять или двадцать мелких кланов, чьи имена хоть кто-то слышал, не представляли угрозы. При этом, поднимись кто-нибудь из них до уровня Великого Клана, скорее всего, меньшие друзья были бы позабыты. Пока не представляли. Кто мог знать, какие дружеские связи возникнут во время обучения? А Лань Цижэнь снова начнет доводить до слез юных учеников. Вэй Усяня охватила ностальгия. — Что ж, думаю, вам будет весело, — сказал он с затуманенным взглядом. — Мне почему-то было. Знаете, на обучении я встретил Лань Чжаня. Оуян Цзычжэнь и Цзинъи переглянулись. — О, мы знаем, — ответили они хором, с неубедительным выражением наивности на лицах. — Уверен, вы натворите не меньше вреда, чем мы, — покачал головой Вэй Усянь. — Не позволяйте ловить вас за незаконным проносом вина или наказывать битьем будущих глав кланов. Он заметил, как от гостевых ворот приближается Сычжуй. — Вы проносили ви?.. что… Сычжуй! — Оуян Цзычжэнь взволнованно приветствовал Сычжуя, который, казалось, рад его видеть не меньше. Вэй Усянь улыбнулся. Было приятно наблюдать, как они наслаждаются обществом друг друга. — Цзинъи, могу я ненадолго забрать тебя? — спросил он, выбрав подходящий момент, когда Цзинъи держался в стороне, позволяя Сычжую и Оуян Цзычжэню увлеченно раскланиваться и обмениваться восклицаниями. Тот кивнул и с любопытным видом последовал за ним в крытый переход, где можно было уединиться. — Так. — Вэй Усянь встал, уперев руки в бока. — Мне нужно кое-что узнать. — Что? — немедленно встревожился Цзинъи. — Можно увидеть твою маму? — Мою маму? — растерянно уставился на него Цзинъи. — Ага. — Зачем? — Чтобы пожаловаться. Ты плохо себя ведешь. — Тогда нет, — прищурился Цзинъи. — Ты не можешь увидеть мою маму. — Он развернулся, чтобы уйти. — Ай-яй-яй, ладно. — Вэй Усянь поймал его за руку. — Прошу, отведи меня к ней. Это важно. Цзинъи, все еще глядя на него с крайним подозрением, медленно произнес: — Хорошо. И повел Вэй Усяня во внутреннюю часть Облачных Глубин, которую тот почти не знал. По дороге он с любопытством осматривался. Все члены ордена Лань трудились, но не все, кто трудился на орден Лань, были заклинателями. На самом деле, у Ланей не было слуг или помощников, как у Цзиней, поскольку они не стремились выставлять свое богатство на показ и не поощряли учеников полагаться на других в выполнении повседневных дел, но все равно для поддержания жизни клана требовалось много сил. Мама Цзинъи была Главной швеей, но кроме швей здесь жили повара, смотрители, воспитатели для младенцев и совсем маленьких детей, берейторы, садовники, строители, гончары, столяры, каменщики, кузнецы и оружейники, прачки и даже мастер по изготовлению музыкальных инструментов, которого пришлось нанять после смерти родственника Ланей, который занимался этим делом. Ожидалось, что каждый ученик Ланей в некоторой степени будет представлять, как выполняется большинство таких дел, поэтому в их обязанности входила поочередная работа. Но поскольку заклинатели ходили на ночную охоту, занимались обучением и разными исследованиями, большую часть дел все же выполняли обычные люди. Явно со всеми знакомый Цзинъи махал встречным, а несколько детишек бежали за ним попятам, корча рожи. Он свернул в залитый светом двор у сушильных помещений прачечной и, быстро подойдя к дверям, постучал, прежде чем открыть. Внутри находились несколько женщин и молодой мужчина, занятые шитьем и починкой одежд. Они вели дружескую беседу. Светлую и теплую комнату заполняли рулоны белой ткани. — Цзинъи? — позвал мягкий голос. Вэй Усянь обернулся. Это могла быть только мать Цзинъи, в белых одеждах с зауженными рукавами, какие носили простые люди. Она очень походила на Цзинъи, однако на лице отсутствовали признаки недовольства. С некоторым недоумением женщина осмотрела обоих и вежливо поклонилась. — Чем могу помочь вам, господин Вэй? — спросила она с едва заметным блеском в глазах. — А. Приветствую. Очень приятно наконец познакомиться с вами, — ответил Вэй Усянь, немного растерявшись от ее приятного вида. И возраста. Казалось, ей не больше тридцати пяти. А значит, они были почти ровесниками. — А мне — с вами, — ответила она, жестом приглашая их войти. — Я Чжу Жуйин. Надеюсь, мой сын доставляет хлопот не больше обычного. Цзинъи усмехнулся. — В последнее время — нет, — весело ответил Вэй Усянь. Почему он не нашел эту женщину раньше? Лань Чжань рассказал о ней только перед событиями на озере, но с тех пор он все собирался к ней сходить. — Чем обязана удовольствию видеть вас? Нужны одежды? — А. — Вэй Усянь ощутил неловкость. Он так обрадовался встрече, что едва не забыл, по какому делу пришел. Вэй Усянь бросил взгляд на Цзинъи, который набирал в чашку орешков с рабочего стола одной из швей, непринужденно приветствуя остальных. — Да, — ответил он. — Мне сказали, вы лучшая швея. Но это… личное дело. — Вэй Усянь покосился на Цзинъи, который оживился и оглянулся, услышав о чем-то, что его не касалось. — Хорошо, — Чжу Жуйин ответила спокойно и по-деловому. И повела его в маленькую комнатку, где решительно закрыла дверь перед носом Цзинъи, который хотел пойти следом, а потом жестом предложила сесть. Вэй Усянь почувствовал, что нужно все объяснить. — М… Я хочу сказать. Цзинъи… хороший, сами знаете. Талантливый парень. Должно быть, вы очень им гордитесь, — неловко начал он и поспешно добавил: — Сожалею, что он поранился под моим присмотром. Чжу Жуйин улыбнулась, блеснув глазами. Почему Цзинъи такой колючий? Это точно не от нее. — Вы, наверное, уже поняли — мой сын делает, что хочет, — сказала она весело. — И я очень горжусь им. Чжу Жуйин неспешно подняла деревянную линейку и хлопнула ею по раздвижным дверям, из-за который раздалось «Ай, мам!». Вэй Усянь увидел, как его тень отошла от двери. Он почти завороженно посмотрел на Чжу Жуйин. — Итак, какие одежды вам нужны? Один комплект? — она снова вернулась к деловому тону. — А… На самом деле, два, — ответил Вэй Усянь.

***

Днем он вернулся в цзинши, радуясь, что хоть чему-то, пошедшему сегодня как следует. Последние несколько часов до наступления темноты Вэй Усянь коротал за размышлениями о поражениях ядра, которые собирался изучить. Он пока не высказывал Лань Чжаню свои мысли по этому поводу. Главным образом из-за того, что в этих мыслях была путаница, которая сбивала с толку. Все оказалось не так просто, как Вэй Усянь думал поначалу, проблема была не только в восстановлении чуть измененного ядра. Играя на гуцине, Лань Чжань ощущал себя нормально. Он без усилий исполнял произведения, требующие усиленной концентрации и тонкого, развитого владения духовной силой. Вэй Усянь просил его сделать магический талисман: возникли сложности с мощью, но не с самим заклинанием. Лань Чжань даже мог летать на Бичэне. Но больше меч ни на что не откликался. Это было непонятно. Гуцинь обладал не менее сильным и сложным духом, чем Бичэнь. И он прекрасно узнавал Лань Чжаня. Несколько дней Вэй Усянь проверял свои предположения, занимаясь фехтованием и чувствуя себя подлецом, но это было необходимо. — Лань Чжань, — сказал он. — Можешь испробовать технику Смертельных струн? — Зачем? — Лань Чжань взглянул на него с подозрением. — Мы пользуемся мечами. — Ну… просто хочу проверить, есть ли с ней сложности. Сложностей не было. Получилось. Лань Чжань был очень рад. Вышло не идеально, поскольку ядро то усиливалось, то ослабевало, из-за чего техника выходила неровной, но с концентрацией дело шло лучше. Насколько смог понять Вэй Усянь, у Лань Чжаня, само собой, не было проблем с духовным совершенствованием. Это значило, что или он, или Бичэнь отгораживаются по иной причине. Вэй Усянь думал именно так, как говорил каждый день. Его любовь в любом случае не станет меньше. Но было понятно, что Лань Чжань разочарован взаимодействием с мечом. В те дни, когда они проделывали упражнения, Бичэнь закрывался сильнее. Или закрывался Лань Чжань. В дверь нерешительно постучали. Вэй Усянь обернулся. Пришел Цзинь Лин. — Входи, — улыбнулся он. Цзинь Лин пригнул голову и зашел со смущенным видом. Он было открыл рот, но Вэй Усянь опередил его, не позволяя произнести чего-нибудь слишком серьезного и неловкого. — Прости за сегодняшнее. С моей стороны было грубо уходить, но у меня и правда оставались дела. Однажды, при опоздании, Лань Ифэн отказала ему во встрече. — О. Тогда ладно. Хотел узнать, не нужна ли тебе компания к ужину. — У тебя нет никаких приветственных церемоний? — удивился Вэй Усянь. — Отложил до главной церемонии через пару дней. — Цзинь Лин переступил с ноги на ногу. Вэй Усянь уловил подтекст: «я их избегаю». — Ладно, — сказал он, указывая на стол. — Сегодня ужин простой, только конджи. Кухни слишком заняты другими делами. — Очень остро? — обеспокоился Цзинь Лин. Вэй Усянь фыркнул. На самом деле, его готовка была не такой ужасной, как говорили. — Сделаю без специй, а ты добавишь, если захочешь, — предложил он. Цзинь Лин кивнул, успокаиваясь. Вэй Усянь просиял и воодушевленно принялся готовить. Само собой, во время еды он болтал. — Чем занимался сегодня? — поинтересовался Вэй Усянь, дуя на конджи. — А, понимаешь, — сказал Цзинь Лин, — цзюцзю. — Надеюсь, это была приятная встреча, — кивнул Вэй Усянь. — Знаю, вы давно не виделись. — Около месяца. — Цзинь Лин странно посмотрел на него. — Вы не виделись дольше. Вэй Усянь вздохнул. Следовало поставить его на место, но мягко. — Цзинь Лин. Пойми, ты не отвечаешь за наши отношения с твоим дядей. Мы знакомы дольше, чем вы живете, и есть много сложностей. Хорошо бы эти сложности просто оставить в покое. — Ты его даже не доварил, — поморщился Цзинь Лин, глядя на свой конджи. — Не умрешь, — проворчал Вэй Усянь. — Не заманивай нас в одно место, вот я о чем. Если не понятно. В дверь снова постучали и взгляд Цзинь Лина стал виноватым. — Ханьгуан-цзюнь… — послышался почти язвительный голос, который тут же оборвался. Цзян Чэн снова явно удивился, узрев Вэй Усяня. Тот пристально уставился на Цзинь Лина и сердито спросил: — Что, серьезно? — Я… ну, он тоже не хотел идти на приветственную церемонию… — Где Ханьгуан-цзюнь? — раздраженно спросил Цзян Чэн, стоя в дверях. — Зачем он тебе? — полюбопытствовал Вэй Усянь. — С чего мне рассказывать? — огрызнулся Цзян Чэн. — Вообще он мне не нужен, но Цзинь Лин оставил записку, что ужинает здесь, и просил прийти. Оба пристально всмотрелись в Цзинь Лина, по крайней мере, в этом отношении они были едины. — Ладно. Зайди и поешь, — с притворным радушием сказал Вэй Усянь. Он был рад предложить Цзян Чэну недоваренный конджи. Цзинь Лин в тревоге переводил взгляд с одного на другого, а потом уставился в тарелку. Он мог предупредить, что предлагает на ужин Вэй Усянь, но очевидно, хотел, чтобы Цзян Чэн вошел, поэтому промолчал. — Теперь ты запросто приглашаешь людей в покои Ханьгуан-цзюня? — протянул Цзян Чэн. — Я здесь живу, — без тени смущения заявил Вэй Усянь. Цзян Чэн нахмурился, с сомнением глядя на него. Пока они ужинали в могильной тишине, наступила ночь. Цзян Чэн упрямо хрустел конджи, по-видимому, решив скорее умереть, чем пожаловаться. Вэй Усянь не возражал, с удовольствием следя за каждой ложкой, откинувшись назад, скрестив на груди руки и подогнув одну ногу. После встречи с Лань Ифэн он чувствовал себя несколько увереннее. И с учетом уже сказанного, ничего не собирался говорить. Вэй Усянь всего лишь хотел пережить грядущие десять дней и не ввязаться в поединок с братом. Которого потерял. Казалось, Цзян Чэн был рад подыграть. Он опустошил пиалу, будто проходя состязание, и пренебрежительно отодвинул ее. Потом откинулся назад и тоже скрестил руки. Они уставились друг на друга. — Эм… — Цзинь Лин посмотрел на обоих. — Спасибо за конджи, дядя Вэй. — Всегда пожалуйста, Цзинь Лин, — тепло сказал Вэй Усянь, не отводя глаз от Цзян Чэна. Цзян Чэн всматривался в ответ. — Значит, пробыл в его жизни несколько недель и уже стал «дядей Вэем», да? — угрожающе беззаботно произнес он. Вэй Усянь моргнул. Следовало ожидать, что Цзян Чэн зайдет с этой стороны. — Я буду в жизни Цзинь Лина, когда он того пожелает, — ответил он. — И как же он захотел присоединиться к какой-то дурной идее по нанесению на карту мира призраков и чудовищ? — вскинул бровь Цзян Чэн. — Это из-за нее вас чуть не убили? Прошу прощения, если ее важность ускользает от меня. — Цзюцзю… — испуганно взглянул на него Цзинь Лин. — Мы… Я… Я говорил, что все произошло из-за Баошань Саньжэнь! Дядя Вэй не виноват! — Умолкни, когда говорят взрослые, — бросил Цзян Чэн. — Это мы? — фыркнул Вэй Усянь, когда Цзинь Лин закрыл рот. — Что именно вы собрались делать? — требовательно спросил Цзян Чэн. — С чем? — С Баошань Саньжэнь. Если это действительно она, опасность очень велика, и вам каким-то образом удалось попасть в число тех, кого она жаждет убить. Само собой, с тобой иначе не бывает. Вэй Усянь вздохнул. Раньше разговор пошел бы по спирали. Цзян Чэн знал его слабые места. Ходячее бедствие, которое приносит только разрушения, в чем всегда виноват сам. Без него всем стало бы лучше. Так он думал раньше. — Полагаю, Цзинь Лин рассказал, что она убила моих родителей, — тихо сказал Вэй Усянь. — Сказал, — глаза Цзян Чэна блеснули. — Мы не знаем, что ей нужно. Я пытаюсь просто помочь людям, а не навредить им. Она убила мою маму. И папу. Мне было четыре. Ты не можешь винить меня за это. Вэй Усянь подумал о прошедшем дне. Лань Ифэн просила вспомнить, когда он первый раз винил себя за то, в чем не виноват. Это случилось, когда Цзян Фэнмянь отослал собак Цзян Чэна. С тех пор Вэй Усянь постоянно искал способ выставить себя виноватым, чтобы Цзян Чэн почувствовал себя лучше. Это стало второй натурой. Лань Ифэн спросила о причинах. Ответ было трудно найти. Потому что Вэй Усянь не считал, будто заслуживает места впереди Цзян Чэна. Он был обычным уличным сиротой. Мадам Юй всегда доходчиво давала понять, что согласна с его мнением. Цзян Чэн замер, растерянно отвел взгляд. — Я… я не говорил, что это… чья-то вина. Просто… — Он пожал плечами. — В любом случае, если она действительно здесь, у тебя должен быть план. Как с ней справиться. — Плана нет, — беззаботно сказал Вэй Усянь. — Ты же не серьезно, — Цзян Чэн начинал закипать. — Чего ты от меня ждешь? — спросил Вэй Усянь, желая только его ухода. Ему не нравилось видеть Цзян Чэна в цзинши. В самое мирное место в жизни Вэй Усяня с ним пришли самые сложные в его жизни отношения. — Слов, что вы хоть что-то делаете. А ты вместо этого чем занимаешься? Прячешься здесь со своим… «чжицзи»… надеясь, что все разрешится само? — съязвил Цзян Чэн. Вэй Усянь услышал, как открываясь, скользнула в сторону дверь. Вошел Лань Чжань, и его лицо было напряженным, как всегда, когда рядом находился Цзян Чэн. Казалось, день прошел для него тяжело. — Глава клана Цзян, — произнес Лань Чжань, входя стремительно и пугающе изящно. Он оглядел Цзян Чэна с головы до ног. — Уверен, вы нашли свои покои. Если вас нужно проводить, скажите об этом. Цзян Чэн невесело фыркнул. — Вижу, в наши дни к гостям несколько иное отношение. — Он многозначительно посмотрел на их кровать и две подушки на ней. Гостевую кровать давно убрали. Вэй Усянь заметил, как сжались под рукавами кулаки Лань Чжаня. Прошло всего ничего, а он уже выглядел так, будто хотел ударить Цзян Чэна. Как он сдерживался всякий раз? — Не к гостям, — коротко сказал Лань Чжань. — К Вэй Ину. — Значит, слухи о вас верны, — Цзян Чэн вызывающе поднял брови. — Возможно, — равнодушно сказал Вэй Усянь, когда кулаки Лань Чжаня заметно дрогнули. — Тебе что-то не нравится? Цзян Чэн выглядел растерянным. Вэй Усянь поймал взгляд Лань Чжаня, успокоительно улыбнулся. «Я в порядке, любимый. Оставь». Казалось, Лань Чжань понял, он медленно выдохнул, его ладони расслабились. Цзян Чэн поочередно посмотрел на обоих, покачал головой. — Я запрещаю Цзинь Лину присоединяться к вам, — решительно произнес он, вставая. — Что?! — в ужасе открыл рот Цзинь Лин. — Я отвечаю за твою безопасность. Я заботился о тебе всю жизнь, а не пару недель. Не уверен, что ты будешь в безопасности с ними, поскольку у твоего «дяди Вэя» нет плана. Поэтому тебе запрещено к ним присоединяться, — резко сказал Цзян Чэн. Он выглядел твердо и непоколебимо. — Цзюцзю… ты не можешь… Я так много работал… Ты не можешь… — Цзинь Лин расстроенно топнул ногой. Он только начал осваивать геометрию сетей. И все шло хорошо. Вэй Усянь опустил взгляд. Он устал. И тут Цзян Чэн был прав. — Цзинь Лин, — тихо сказал он. — Все хорошо. Нам с Лань Чжанем много над чем нужно подумать, чтобы стало безопасней. Твой дядя прав. Брови Цзян Чэна дрогнули, он посмотрел на него со странным выражением. — Вам обоим стоит передохнуть. — Вэй Усянь встал и собрал чашки. Цзян Чэн наблюдал за ним, пока не поймал взгляд Лань Чжаня. А потом опустил взгляд, кивнул и направился к выходу. — Цзинь Лин, — позвал он через плечо. Цзинь Лин беспомощно посмотрел ему вслед и опять перевел взгляд на Вэй Усяня, складывающего чашки в таз для мытья. — Все нормально, Цзинь Лин, увидимся завтра, — Вэй Усянь улыбнулся ему вполоборота, начиная мыть посуду. — Знаешь, Оуян Цзычжэнь приехал. Он будет рад тебя увидеть. Цзинь Лин оживился при упоминании друга. — Цзинь Лин, — позвал Цзян Чэн снаружи. Цзинь Лин поморщился. — Увидимся завтра, дядя Вэй, — громко сказал он, уходя. Пока они переходили мост и еще были слышны, до цзинши долетал его спор с Цзян Чэном. Вэй Усянь хотел обернуться к Лань Чжаню, но оказалось, тот уже бесшумно подошел и стоял за его спиной, и уже обхватил за талию, положил голову на плечо. Вэй Усянь выдохнул, поняв, что не дышал. Лань Чжань был лучшим человеком в мире. — Ну здравствуй. А как прошел твой день? — сдержанно спросил Вэй Усянь, откидывая голову. — Он закончился, — глубокий голос Лань Чжаня загудел у его шеи. Вэй Усянь вздрогнул, и они оба слегка покачнулись. Это было правдой. Все кончилось. Теперь можно просто побыть с Лань Чжанем, в его объятиях. Прекрасно. — Ты как? — В порядке, — вздохнул Вэй Усянь. Было сложно, но он не позволил Цзян Чэну спровоцировать себя. Меньше всего хотелось помешать Совету Кланов еще до его начала, поссорившись с собственным братом. — Мыться и в кровать? — пробормотал он, повернувшись к Лань Чжаню и слегка повиснув на шее, как тому нравилось. — Мгм, — согласился Лань Чжань.

***

Прошло еще два дня. Цзинь Лин, казалось, усвоил урок и больше не пытался заставить Вэй Усяня и Цзян Чэна провести время вместе, но у них обоих в любом случае сейчас было мало времени. Поскольку Совет Кланов начинался следующим днем, большинство приглашенных уже прибыли, и у юношей тоже дел хватало. Вэнь Нин совершенно очаровал их, скрытно помогая со всеми тяжелыми обязанностями по подготовке залов, поскольку мог поднять одной рукой двенадцать столов. Лань Чжань был занят приветствиями и встречами с главами кланов, которые постоянно «заглядывали», чтобы предложить многочасовые обсуждения на темы, интересовавшие только их. Вэй Усянь не пытался прятаться, открыто перемещаясь в течение дня, чтобы увидеть Цзинь Лина или парней, и почти наслаждался мгновенным молчанием, которое вызывал у гостей, вышедших на воздух. Иногда он ходил на занятия, чтобы поддержать Цзинь Лина. Но и не стремился к полной посещаемости, стараясь не заснуть на уроках. К тому же, в последний раз он сталкивался с таким количеством людей, когда они собирались убить вместо него теперь уже Цзинь Гуанъяо. Лань Чжань говорил, ему все равно, но Вэй Усянь не хотел доставлять неприятностей. Он занимался тем, что исследовал все, попадающееся под руку, и проводил долгие часы на лесных тропах, обдумывая свои предположения, одно невероятнее другого. Но была еще одна задача (ну, на самом деле, несколько). Единственная проблема заключалась в том, что едва он поворачивал к ханьши, кто-нибудь уже опережал его. Стоя подальше от двери, Вэй Усянь заметил знакомую спину. Заплетенные косы и серебристая парча, неуверенная рука, готовая постучать. Потом рука опустилась, плечи поникли, а когда человек собрался уйти, он вдруг поймал взгляд Вэй Усяня и теперь выглядел захваченным на месте преступления. — Глава клана Не, — Вэй Усянь с опаской кивнул и поклонился. — А… Вэй-сюн! — испуганно сказал Не Хуайсан. Он потеребил веер. — Здравствуй. По крайней мере, с Не Хуайсаном они, похоже, сходились во мнении, что попытка поговорить с Лань Сичэнем — неверное решение после принуждения обманом убить близкого человека. Лань Сичэнь не собирался появляться на Совете. Лань Чжань и Лань Цижэнь пытались уговорить его прийти, но Вэй Усянь подозревал, что они рады его отказу. Присутствие Лань Сичэня и его внешний вид, скорее всего, вызвал бы только неловкие пересуды. На всеобщем собрании заклинателей не стоило искать снисхождения после скандала. — Здравствуй, — отозвался Вэй Усянь. — Лань Сичэнь сейчас принимает только… близких людей. — Он едва не сказал «членов семьи», но это было неправдой, учитывая его собственное присутствие здесь. Вэй Усянь пытался помочь Не Хуайсану хоть немного сохранить лицо, поскольку они оба знали, что Лань Сичэнь не откроет дверь, даже если он наберется смелости постучать. — Конечно, — Не Хуайсан опустил взгляд. Вэй Усянь взглянул на него оценивающе. За последнее время это был единственный давний знакомый, который ничуть не изменился. Ни в росте, ни в весе, ни в лице. Странным образом это утешало. Остались и юношеские щеки, и заостренные черты лица, которые запомнились еще с подростковых лет. — Выпьешь чаю? — спросил Вэй Усянь. Не Хуайсан наблюдал за ним, сохраняя на лице все то же выражение «ничего не знаю», которое, похоже, стало выражением покоя. — Ты пришел не к Цзэу-цзюню? — Это не срочно, — ответил Вэй Усянь. На самом деле, он был рад отсрочить посещение. Потому что слишком нервничал из-за предстоящего разговора. — Хорошо, — Не Хуайсан сложил веер. — Веди. Наливая воду в цзинши, Не Хуайсан с любопытством наблюдал за Вэй Усянем, который ходил вокруг него. — Может, что-нибудь покрепче чая? — невинно спросил он. — Как в старые времена. Вэй Усянь усмехнулся. — Конечно. — Он направился к тайнику Лань Чжаня под полом. — Ты здесь как дома, Вэй Усянь, — задумчиво сказал Не Хуайсан, поглаживая подбородок. — Это и есть мой дом. — Вэй Усянь достал два сосуда «Улыбки Императора». Его дом был рядом с Лань Чжанем. Как только он сел, они немного неловко глянули друг на друга поверх стола. Вэй Усянь осторожно разлил вино. — Ах, спасибо. Очень приятно выпить. Так чуть легче перенести скучное заседание. Я всегда слишком много пью, поэтому и выставляю себя в глупом виде, — беззаботно сказал Не Хуайсан, осушая чашку. Вэй Усянь снисходительно улыбнулся. Помня, как все обернулось, он задавался вопросом, выпивал ли Не Хуайсан хоть каплю вина на заседаниях, на которых казался настолько пьяным, что мог только плакать и цепляться за Цзинь Гуанъяо и Лань Сичэня. Он точно умел рассчитать время, когда была нужна рассеянность. Вэй Усянь слышал, что репутация главы клана Не осталась такой же. Незнайка. Однако за время своего путешествия на юг Вэй Усянь отклонился к границам Цинхэ, где кое-что заметил. Если в любом конце мира спросить, что представляет собой их регион и хорошо ли управление, у всех найдутся причины для недовольства. В большинстве случаев горожане пожалуются на взяточничество, кумовство или разваливающиеся здания. Однако народ Цинхэ жаловался на совсем незначительные мелочи. Годовые излишки риса распределялись между семьями на неделю позже, чем в прошлый год. Новый городской мост выглядел чересчур красиво. Слишком много молодых людей в Цинхэ подались в художники, поскольку теперь им выделяли средства. Вэй Усянь даже слышал, как один человек жаловался, будто очень сложно найти дешевые краденые вещи, поскольку теперь не хватало бродячих детей, которые бы объединялись в шайки. Цинхэ процветал, что вызывало удивление, поскольку его интересы строились вокруг потребностей клана, не так давно потерявшего свое высокое положение. С точки зрения чиновников, за управлением землями стоял отлично налаженный механизм. Который, конечно же, работал без оглядки на главу клана. Ведь тот совершенно точно был бесполезен. Это все знали. Вэй Усяня все это вовсе не вводило в заблуждение. А еще он понимал, что Не Хуайсан прекрасно осведомлен об этом. Получалось интересное противостояние. Вэй Усянь испытывал огромное уважение к тому, кто жертвовал своей репутацией только потому, что проявляя безграмотность, можно сделать больше, и позволил из-за этого клану Не, бывшему некогда Великим, потерять свое положение. Чем, в конечном счете, принес мир, потому что в ином случае сам был бы обречен на жуткую смерть от искажения ци. — Не думал, что ты обретешь дом в Облачных Глубинах. — Не Хуайсан беззастенчиво разглядывал цзинши. Вежливо улыбаясь, Вэй Усянь пожал плечами и развел руками. — Что тут скажешь. Я действительно… вернулся к жизни, — он намеренно подчеркнул последнюю фразу. Взгляд Не Хуайсана на миг вспыхнул, а затем снова скрылся под маской. — Ммм, очень приятное место, — тонко заметил он. — Тихое. — Да. Можно сказать, восстанавливающее душу. Приятно вернуться. Вэнь Нину тоже, — продолжил Вэй Усянь. Не Хуайсан поднял брови. — Ох, я имел в виду в Облачные Глубины. Раньше он сидел под замком. Он до сих пор понятия не имел, как Не Хуайсан вытащил Вэнь Нина из темницы Цзиней, но знал, что ему это удалось. — Безусловно, — Не Хуайсан слегка поерзал. — А тебе? Приятно вернуться? Почти мгновение Не Хуайсан внимательно смотрел на Вэй Усяня, а потом его лицо стало угрюмым и несчастным. — Ах, не совсем. Эти собрания ужасно скучны, не так ли? — Мгм. Лучше пожертвовать телом, чем сидеть на них. Не Хуайсан поморщился и вздохнул. — Ну, мне приходится сидеть, но сам знаешь, у меня все сразу вылетает из головы, — неубедительно наивным тоном пожаловался он. — Ох, ну конечно, — протянул Вэй Усянь. Сегодня было гораздо веселее, чем ожидалось. Не только ему. Если Не Хуайсан вел себя неубедительно, это значило, что его забавляет быть неубедительным. Не Хуайсан долго смотрел на него, будто решая что-то. — Недавно до меня дошли любопытные слухи, — легко сказал он, вновь прячась за веером. — Прошу, поделись, — ласково попросил Вэй Усянь. — Будто Баошань Саньжэнь не та, за кого ее принимают, — пристально взглянул на него Не Хуайсан. — Будто она желает твоей смерти, и уже не раз пыталась убить. Будто ты занят чем-то интересным с картами. Будто вы с Ханьгуан-цзюнем спутники на пути совершенствования. Будто ты ищешь Сун Ланя. Вэй Усянь уставился на Не Хуайсана, который прикрыл глаза веером, выболтав самые важные тайны его жизни (кроме слухов о Лань Чжане, этого он ни от кого не скрывал). Он сглотнул. Кажется, игры кончились. Тем лучше. — А я не слышал о тебе ничего, — медленно произнес Вэй Усянь. — Однако могу сделать несколько предположений. — Прошу, поделись, — повторил его слова Не Хуайсан, блестя глазами. — Скажем, я кое-кого знаю. Того, кто сумел настолько глубоко проникнуть в клан, что получил доступ к пленникам в темницах и к тайной сокровищнице главы этого клана. Он прервался на глоток вина. — Возможно, даже к финансовым документам. Полагаю, он даже постоянно платил стражам за некий странный и старый дом. Дом, в котором жила бывшая проститутка по имени Сысы, которая не должна была там находиться. Интересно, этот человек сделал все сам? Не Хуайсан молча обмахивался веером. Вэй Усянь улыбнулся и продолжил: — Ответ — «нет». Он бы не смог. Он не собирает «любопытные слухи». Он собирает сведения. У него сеть наушников во всех частях заклинательского мира. В Цинхэ больше нет уличных шаек, потому что бродячие дети теперь работают на него. Вэй Усянь прервался и задумчиво постучал пальцами по подбородку. — Дело в том, что я никак не могу понять, зачем он все это делает, ведь всегда казалось, будто он хочет заниматься своими делами. Глаза за веером прищурились. — Откуда этому человеку знать, важны ли его сведения, если он не знает, касаются ли они других? — весело спросил Не Хуайсан. — Хуайсан, — Вэй Усянь отбросил притворство. — Как ты узнал о Сун Лане? Тот захлопнул веер и едва слышно фыркнул. — Его сложно не заметить — немой мертвый заклинатель, путешествующий с двумя мечами. Выследить легко. Он шел почти напрямик. Нетрудно проложить линию на карте и увидеть конец пути. И понять, с кем у него там дела. — Он идет в Гусу? — Вэй Усянь дышал размеренно, сердце колотилось. — Если его не остановят, — кивнул Не Хуайсан. Вэй Усянь прикусил щеку изнутри. Они оба знали, кто мог бы его остановить. — У тебя… есть способы? Убедиться, что его не задержат. — Ах, Вэй Усянь. Кажется, это не мое дело, — погрозил пальцем Не Хуайсан. — Хуайсан, — сказал он тихо, — она убила моих родителей. — О. — Глаза Не Хуайсана вспыхнули удивлением. Он опустил руку. Значит, это было единственное, чего он не знал. — Хуайсан, — повторил Вэй Усянь, глубоко вздохнув. — Я не сержусь на твои манипуляции мной. Ты делал то, что должен был. Но, кроме того, ты манипулировал моим сыном, и подверг опасности других мальчишек, заманив их в город И. — Как они могли оказаться в опасности, если там находились Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илина? — опять усмехнулся Не Хуайсан. — Пострадал там только Сюэ Ян. Вэй Усянь глухо и недоверчиво рассмеялся. Невероятный человек. — Приятно быть твоей марионеткой, Хуайсан. Не Минцзюэ имел значение для каждого из нас. Но мне ты должен. Я помог отомстить. А сейчас хочу отомстить я, за свою семью, — мягко сказал Вэй Усянь. Не Хуайсан пристально смотрел на него. Вэй Усянь рисковал. Он искренне полагал, что Не Хуайсан не тот человек, с которым стоит оказываться по разные стороны баррикад. — Я подумаю над этим. — По лицу Не Хуайсана ничего нельзя было сказать. На самом деле, вид глуповатого и неуклюжего человека, который на самом деле был не менее умным, чем сам Вэй Усянь, тревожил. Его интересовало, как давно Не Хуайсан стал таким. Слишком быстро повзрослел, как и все они? Кем бы он стал, получив возможность просто наслаждаться пьесами, картинами и поэзией? — Ты поможешь, — решительно произнес Вэй Усянь. — О? — заинтересовался Не Хуайсан. Вэй Усянь внимательно посмотрел на его выражение «да ладно?». — Зачем же тебе в ином случае рассказывать о своей осведомленности? Не Хуайсан вернулся к притворно-невинному выражению и улыбнулся. — Твой брат не знает, верно? — спросил он, наливая себе еще вина. — О Сунь Лане? Нет. О нем знает только Лань Чжань. Хотя Цзян Чэну известно о Баошань Саньжэнь. — О ней много кому известно, — беспечно махнул рукой Не Хуайсан. — На сей раз она не осторожничала. Во всяком случае, вам может помочь ее желание привлечь поменьше внимания. И я слышал, что Вэнь Нин смог ее ранить. Хотя где она прячется, я не понимаю. Он осушил чашку и одобрительно причмокнул. — Не говори про Сунь Ланя. Цзян Чэн плохо хранит секреты. Весь Юньмэн знает, что пока ты неделю лежал без сознания, он на всех рычал, особенно если ежедневные сообщения Цзинь Лина задерживались. — Не Хуайсан смотрел свои, очень чистые, ногти. Вэй Усянь некоторое время молчал. Не Хуайсан постучал ногтями по столу, показывая, что встреча окончена. — Ну, мне пора. Нужно почитать об орденах перед Советом Кланов. Так много новых лиц! А я, как ты знаешь, вечно в них путаюсь, — грустно сказал он. Вэй Усянь недовольно покачал головой. Несмотря на репутацию человека, который вечно путает имена, он сомневался, что Не Хуайсан забудет хоть что-то. — Хуайсан, — окликнул он его почти у двери. — Не стоит приходить. К Лань Сичэню. Плечи Не Хуайсана напряглись. — Мне жаль, но… возможно его отказ прощать станет ценой, которую придется принять, — договорил Вэй Усянь. Не Хуайсан долго молчал, а потом, коротко кивнув, ушел. Вэй Усянь размышлял о своей мелкой роли в жизни Не Хуайсана, пока уже совсем после заката не заметил, что сидит в темноте.

***

Настал день Совета Кланов. Лань Чжань и Вэй Усянь, как обычно, повернулись друг к другу в постели, понимая, что доспать хотя бы десять минут не получится. Лань Чжань сжал талию Вэй Усяня. Тот глубоко поцеловал его и отстранился, слегка надув губы. Лань Чжань встал и оделся. Он выглядел сегодня особенно красивым, если такое было возможно. В Совете Кланов Вэй Усяня привлекала только возможность наблюдать, как Лань Чжань перевоплощается… в Ханьгуан-цзюня. Который может заставить людей умолкнуть. Может управлять залом. Единое слово которого сродни заклинанию молчания Ланей. Когда он думал об этом, тянуло в животе. Вэй Усянь сидел на кровати и сонно смотрел на него. — Пора идти, — с сожалением сказал Лань Чжань. Еще не настало и шести утра, но принимающая сторона из уважения должна была явиться первой. — Ты кое-что забыл, — ткнул в него пальцем Вэй Усянь. — Что? — между бровей Лань Чжаня пролегла крохотная морщинка. Вэй Усянь улыбнулся. Взъерошенный и помятый, в ночной одежде, он встал с кровати и подошел к идеально причесанному и безупречному Лань Чжаню, чей взгляд скользил по его телу. Придвинувшись совсем близко, Вэй Усянь осторожно поднес руку к ленте Лань Чжаня. Легко коснулся ее пальцами, сдвигая. Привстал на цыпочки и поцеловал место под филигранью, тепло и нежно. Лань Чжань застыл совершенно неподвижно. Не было слышно даже его дыхания. Вэй Усянь вернул ленту на место и поправил, отодвигаясь. — Вот. Он будет с тобой весь день, — лукаво сказал Вэй Усянь. Взгляд Лань Чжаня потемнел, когда он смотрел ему в глаза, заставив задрожать. Вэй Усянь громко сглотнул и рассмеялся. — Иди. Лань Чжань тихо выдохнул и кивнул. — Увидимся вечером, — низко сказал он. — Увидимся. Лань Чжань словно с усилием отвел взгляд и вышел за дверь. Вэй Усянь улыбнулся, подошел к двери, чтобы увидеть как он удаляется — волосы блестят в лучах раннего рассвета, рука за спиной, прямая осанка. Вэй Усянь подавил нежный смех. С этим праведником он собирался сочетаться браком.