Роза ветров среди облаков (Wind Rose in the Clouds)

Вэй Усянь шел к подножию горы. Пораженный видом раскинувшегося в утренних лучах Гусу и еще влажной травы, наслаждаясь резвым осенним ветерком, зовущим в Облачные Глубины, он задержался на дороге, чтобы сыграть их мелодию. Он помнил обещание Лань Чжаня сказать название мелодии при следующей встрече. Которая состоится завтра, а может, даже сегодня, если Лань Чжань получит послание, а стражи Облачных Глубин впустят его в такой ранний час. Вэй Усянь вдруг осознал, что придет не раньше полудня, и Лань Чжань, скорее всего, будет занят. Придется посидеть в цзинши, пока он не закончит дела, или можно будет пойти поприветствовать его? Не стоило питать особых надежд. У Лань Чжаня много дел. Но едва отзвучала последняя нота, он услышал голос: — Вэй Ин. В обеих своих жизнях Вэй Усянь потратил много времени, чтобы разобрать всевозможные смыслы этого «Вэй Ин». Тихое «Вэй Ин» звучало приветствием и обычно сопровождалось наклоном головы. Если же «Ин» повышалось на тон, тут имелось две причины: медленное «Вэй Ин» означало, что Лань Чжань доволен, но находит его невыносимым. Короткое и резкое «Вэй ИН» означало, что он в бешенстве. Но такого «Вэй Ин» он не слышал раньше. Оно было настолько тихим, что казалось игрой воображения. Вэй Усянь осознал, что замер. Лань Чжань был здесь, пришел к нему, пришел раньше. Осознав его присутствие, Вэй Усянь вдруг сделался необыкновенно чувствительным. Время замедлилось. Он ощутил, как коснулись лица волосы, как скользнула по ногам от порыва ветра ткань одежд, как опустилась на флейту его рука. Он почувствовал даже, как вспыхнул взгляд при звуке имени, настоящего имени, услышанного впервые за полгода. Вэй Усянь обернулся. Лань Чжань был здесь. Стоял всего в трех шагах в развевающихся одеждах и, сжимая меч, смотрел в ответ — грудь вздымалась, волосы развевались по ветру, совершенный, живой, близкий Лань Чжань. Подступили слезы. Вэй Усянь чувствовал, что глупо улыбается. И едва видел Лань Чжаня. Он не успел осознать, что делает. Просто вдруг бросился вперед, обвил руками его шею, спрятал лицо на плече. Он знал, Лань Чжань не любил, чтобы на него так бросались. Прежде они обнимались только когда Вэй Усянь лежал в беспамятстве, или обнимались условно, когда Лань Чжань посреди ночи пытался успокоить Вэй Усяня, который не мог совладать с ночными кошмарами. При этом воспоминании он вжался в нетронутые дорогие одежды Лань Чжаня. Не стоит больше так обременять его. К его удивлению, Лань Чжань обнял его за талию и крепко сжал. Коснулся щекой макушки, а потом вплелся пальцами в волосы, резко выдыхая. Вэй Усянь забыл, как дышать. Раньше он никогда не вел себя так… непохоже на Лань Чжаня. И его дыхание никогда не было так близко. Если подумать, сейчас Вэй Усянь чувствовал каждый вздох Лань Чжаня, чувствовал его вздымающуюся грудь рядом с собственной, которой не хватало воздуха из-за крепких объятий. Вблизи дыхание Лань Чжаня звучало… неровно. Почти прерывалось. Как у Вэй Усяня. Только Вэй Усянь был взволнован и никогда не рассматривал контроль дыхания как основу дисциплины, подобно Ланям. Казалось, время замедлило ход. Он чутко ощущал каждую частичку тела, которой касался Лань Чжаня. Одна рука слегка погрузилась в пряди Лань Чжаня, другая каким-то образом оказалась на шее, под волосами. Волосы были невероятно шелковистыми и гладкими. Обычно Вэй Усянь дразнился этим, но сейчас его насмешливая часть оказалась слегка опьяненной и не могла связно мыслить. От Лань Чжаня пахло цзинши, свежим полотном, сандалом, благовониями, книгами, древесным лаком, которым был покрыт гуцинь. Почему-то Вэй Усяня тянуло погладить его шею, и примерно тогда же он понял, что нужно остановиться, пока он не совершил чего-нибудь еще более смущающего, нежели наскок на Ханьгуан-цзюня. Он слегка пошевелился, разжал руки, готовясь отступить, но Лань Чжань не двинулся. Его руки по-прежнему железными обручами сжимали талию Вэй Усяня, а лицо оставалось скрытым. Вэй Усянь ощущал его щеку на своих волосах, а вес головы не давал отодвинуться. Так непохоже на Лань Чжаня. Вэй Усянь неуверенно усмехнулся. — Лань Чжань. Кажется, ты скучал по мне. Долгий, медленный выдох Лань Чжаня пошевелил волоски за ухом. — Да. — Его руки сжались сильнее, так что Вэй Усянь почти начал жаловаться на невозможность дышать, но вдруг вес и окутывающая близость исчезли, и они уже стояли порознь. Вэй Усянь быстро сморгнул слезы, прежде чем поднять взгляд. Уши Лань Чжаня порозовели, а сам он выглядел… виноватым, как иногда бывало в миг его смущения. Или похмелья. От этой мысли Вэй Усянь рассмеялся, вытирая слезы. — Лань Чжань. Лань Чжань уставился на него, наверняка растерянный слезами. — О, Лань Чжань, не обращай внимания на слезы, просто… я рад тебя видеть. Лань Чжань пытливо осмотрел его, словно проверяя целость. — Ничего страшного. Рад, что ты до… — Лань Чжань запнулся и застыл, глядя в землю. На его лице дрогнул мускул. — Рад, что ты здесь. Вэй Усянь смотрел на него. Лань Чжань не часто оговаривался, но он так приятно почти произнес «рад, что ты дома». Вэй Усянь снова улыбнулся. У него не было настоящего дома, но он действительно считал честью предположение Лань Чжаня, будто им могут стать Облачные Глубины. Где носило Яблочко, когда он так требовался, чтобы сломать лед? В двадцати футах, жевал влажную траву, в кои-то веки безмятежно и совершенно не обращая внимания на них обоих. — А, Лань Чжань. Хм, ты не против прогуляться? Понимаешь ли, там Яблочко с моими вещами. — Конечно. — Лань Чжань не сводил с него взгляд. — Хорошо! — Вэй Усянь кивнул и подавил дрожь, вспоминая их объятия. — Тогда идем? — Мгм. Встреча оказалась куда более неловкой, чем он себе представлял. Обычно Вэй Усянь полностью восполнял молчание Лань Чжаня и, после первого голосового послания, он привык болтать и в одиночестве. Это не сильно отличалось от обычной привычки говорить с самим собой, но когда он представлял, будто Лань Чжань терпеливо слушает, речь становилась более связной. Когда Вэй Усянь попробовал оторвать Яблочко от сочной травы, он понял, что предстоит не менее четырех часов пешего пути. Пожалуй, с момента его возвращения они впервые находились так долго вдвоем, наедине, без сильнейшей усталости, неотложных клановых дел и смертельной опасности в пути. Лань Чжань продолжал пристально смотреть на него, будто опасаясь, что Вэй Усянь испарится. Яблочко решительно отказывался подчиняться и, как всегда, ставил Вэй Усяня в неловкое положение, не замечая терзания уздечки, мольбы, перераставшие в ругательства, и толчки весом всего тела в круп. В конце концов, Лань Чжань сжалился над Вэй Усянем. Он осторожно взял поводья, дал Яблочку обнюхать руку и заговорил с ним тихим, но повелительным голосом. Осел сразу сдвинулся с места, нагло глядя Вэй Усяню в глаза. — А, так ты делаешь это специально, мелкая неблагодарная… Лань Чжань! Почему он идет за тобой, а не за мной? Меня бесит, что ты так нравишься животным, — заныл Вэй Усянь. Лань Чжань взглянул на него, уверенно ведя Яблочко вниз с холма. Его уши все еще казались розоватыми, но сейчас он держался несколько суховато, словно восполнял случившееся ранее сверхсдержанным поведением. Вэй Усянь улыбнулся про себя, покачал головой и кашлянул. Не стоило сейчас вспоминать о невероятно сильных руках Лань Чжаня, обнимавших его. — Так, кхм… Лань Чжань, как идут дела у Верховного Заклинателя? Он поморщился про себя. Конечно, они уже обсуждали эту тему, и не раз, в письмах и голосовых посланиях. И зачем он выбрал самый глупый из всевозможных вопросов? Вэй Усянь все еще был… взволнован. Его переполнял трепет, возникший при первом взгляде на Лань Чжаня, отчего всколыхнулся адреналин, который заставил нервничать и держаться натянуто. Казалось, Лань Чжань был не против вопроса. — Становятся однообразными в необходимых делах, — невозмутимо повторил он слова, которые уже говорил несколько ночей назад. — С приближением зимы просьбы от кланов сокращаются. Вэй Усянь засмотрелся на губы Лань Чжаня, пока тот говорил, и почти сразу запнулся о камень. Ладно, хватит. Повисло молчание. Вэй Усянь долго ломал голову, придумывая для разговора темы, которые еще не обсуждал с Лань Чжанем, и наконец решил спросить об успехах Сычжуя, но едва открыл рот, как Лань Чжань глубоко вздохнул. — Останешься на зиму? Вэй Усянь удивленно посмотрел на него. Лань Чжань спрашивал, потому что ждал этого? Нет, скорее всего, просто интересовался, потому что не хуже Вэй Усяня знал — с началом зимы снег и туман сделают путешествие невозможным, по крайней мере, на осле. Если он не уедет куда-нибудь до первого снега, то уже вообще не сможет уехать. Наверняка Лань Чжань всего лишь уточнял, сколько людей останется до весны в цзинши. — О, не беспокойся, Лань Чжань, я обязательно уеду до первого снега. Меня не придется терпеть слишком долго. Лань Чжань нахмурился. Долго молчал. — Куда поедешь? — А, — неловко рассмеялся Вэй Усянь, отводя взгляд. — Ты же знаешь меня, Лань Чжань. Куда-нибудь в городок потеплее, где нужен заклинатель или еще одна пара рук. Он понятия не имел, куда поедет. Лань Чжань нахмурился сильнее. Он остановился и повернулся к Вэй Усяню. — Первый снег пойдет примерно через неделю. Задержишься всего на неделю? Вэй Усянь моргнул. — О, нет, Лань Чжань, я не о том! — Он принялся искать объяснение. — Просто… Лань Чжань терпеливо ждал окончания фразы. Когда Вэй Усянь умолк, он снова сжал зубы и, отвернувшись, пошел дальше. Вэй Усянь вдруг с болью вспомнил их юность. Столько раз Лань Чжань уходил прочь, когда он молчал и закрывался. — Лань Чжань! Вэй Усяню хотелось треснуть самого себя. Он все испортил, казалось, Лань Чжаню больно или он, по крайней мере, недоволен. Вэй Усянь бросился вперед и схватил его за руку, мгновенно решив, что от достойного поведения все равно никогда нет пользы. Яблочко негодующе взревел, неожиданно принужденный остановиться из-за такой выходки. — Лань Чжань, это не потому, что я не хочу оставаться, просто не хочу опять мешаться, ведь ты сильно занят последнее время, — сказал Вэй Усянь, стараясь не смотреть на него. На лице Лань Чжаня дрогнули мышцы. — Ладно, у меня есть… кое-что. Замысел, своего рода. Мне нужно кое-что найти в вашей библиотеке, чтобы закончить работу, но могут быть некоторые… сложности, надо разобраться, а Облачные Глубины не подходят. Лань Цижэнь это подтвердит! — закончил Вэй Усянь неуверенной шуткой. Он поднял глаза, чтобы посмотреть на Лань Чжаня. Казалось, взгляд Лань Чжаня пронизывал его плоть. Вэй Усянь забыл, что он умеет смотреть так, словно от него не спрятаться. Чего он и не собирался делать. — Ты не упоминал про замысел, — голос Лань Чжаня звучал монотонно, но не обвинительно. Вэй Усянь понял, что все еще держит его запястье, и тут же отпустил. Для одного дня он и так сделал более чем достаточно неловких поступков. — О, Лань Чжань, сложно объяснить, и я хотел услышать твое мнение лично. Мне кажется, сначала эта идея может тебе не понравиться, но думаю, в ней есть… возможности. Лань Чжань долго смотрел на него, потом кивнул и, отвернувшись, возобновил путь. — Расскажи. — Сейчас? — Это неуместно? Вэй Усянь прикусил губу. Он уже не раз представлял себе их разговор (ладно, десятки раз) и всегда представлял его в цзинши, с записями и картами, которые он покажет Лань Чжаню. Они низко склонятся над ними в свете вечерних фонарей, и будут тихо переговариваться, а он будет очень убедительно объяснять. И Лань Чжань сперва засомневается, а потом сдастся перед лицом неопровержимых доводов Вэй Усяня. — Ну… — он подумал, что у них есть в запасе несколько часов пути, а Лань Чжань хочет знать, поэтому… — Ладно, можно поговорить и сейчас. Только… имей в виду, это пока все в набросках, ладно? Итак, для проверки я поймал всего пару духов, и они были низкого уровня, но на них сработало, поэтому логика правильная, вопрос только в масштабе, и конечно, в точности составления карт, потому что иначе все очень ненадежно, и… ох. Верно. Следует начать с начала. Лань Чжань терпеливо слушал. Освещенный лучами рассвета, он был прекрасен. Вэй Усянь незаметно тряхнул головой. Сосредоточиться. — Так, помнишь мой Компас Зла? — Мгм. Конечно, помнит, именно из-за Лань Чжаня мир заклинателей так широко использовал компас, и люди перестали называть его темным изобретением (по крайней мере, рядом с Ханьгуан-цзюнем). — Хорошо, эм, его магия основывается на восприятии темной энергии, которая и задает направление, правильно? Я сделал так, чтобы стрелка чувствовала темную энергию, но только в малом радиусе. Поэтому компас не подходит, чтобы уловить что-то удаленное от него, и он чувствует только низкоуровневых созданий. — Мгм. — Ага, хм, я собирался улучшить его, потому что он работал хуже, чем я рассчитывал, и был не так полезен, как предполагалось. — Он многих спас. Взгляд Вэй Усяня метнулся к Лань Чжаню, который смотрел на него очень строго, будто пытался дать понять, насколько серьезно он относится к своим словам. — А… да, хорошо. Наверное, здорово, что он принес пользу, — сказал Вэй Усянь, желая скорее вернуться к части, где не нужно было выслушивать похвалы. — В любом случае, я занялся компасом, а потом понял, что тут открываются… возможности. Куда более широкие. Вэй Усянь задумчиво прикусил губу, размышляя, как все объяснить и не выставить себя безумцем. — Понимаешь… направления компаса… встроены в карты. Такой маленький указатель в углу. Называется розой ветров. Казалось, Лань Чжань мужественно пытался следовать за его рассуждениями, явно не преуспевая. Наверное, поэтому Вэй Усянь собирался показать эту часть, нарисовать карту с чертежом, чтобы изобразить свою мысль. Нужно было подобрать слова. Он сосредоточился на объяснении. — Получается… карты основаны на двух вещах — масштаб, да, но еще и направления, которые представлены розой ветров… Понимаешь, не может быть точной карты без указания севера и юга. Вот так я понял… Компас Зла можно встроить в любую карту, потому что на карты уже нанесены направления розой ветров! Таким образом, можно его улучшить, чего я никак не мог сделать из-за малого радиуса действия. Компас Зла всегда должен был чувствовать темную энергию, расстояние и место, откуда она идет, указывая стрелкой… Но потоки могли перекрывать друг друга, а более сильные создания пользовались маскирующей магией, чтобы скрыться. Вот поэтому мало чего можно было добиться от компаса. Но на карте расстояние не имеет значения, понимаешь? Поэтому… в основном я выясняю, как наложить темную энергию. На карту. Чтобы можно было взглянуть на карту города и увидеть, где находятся духи, призраки или кто-нибудь еще. Лань Чжань снова нахмурился, но теперь выглядел задумчивым. — Ты говоришь… что карта может показать темную энергию в настоящем времени? — Да! В том и смысл! Как… живая карта. Только для мертвых! И она должна чувствовать и существ высшего уровня, потому что магия сокрытия направлена на то, чтобы не дать людям почувствовать их близость в трех измерениях, а не направление в двух измерениях! Есть смысл? Возможно, я чересчур вдаюсь в подробности, ха-ха. В любом случае, сначала я испробовал все это на некоторых рисованных вручную картах, которые сам сделал, и тут потерпел поражение — оказывается, тут нужна очень хорошая карта, крайне важны детали. Точная картография и масштабирование критичны, иначе карта даст сбой и вдруг начнет показывать одного и того же духа в разных местах. — Ты опробовал его? — голос Лань Чжаня ничего не выражал. — Да, побродил по лесам, подальше от людей, и воспользовался флагом, притягивающим духов, а потом просто… понадобилось больше времени, чем обычно, чтобы справиться с ними. Ничего предосудительного, я следовал традиционной практике, сдерживая их, нужно было только смотреть, отразится ли их энергия на картах, и удостовериться, сохранится ли она там до их уничтожения. Я отдалился на тридцать ли от найденного древесного духа и точка на карте не изменилась — древесные и горные духи очень удобны для исследований, поскольку не любят перемещаться. Лань Чжань молчал. Он смотрел вперед, вдаль. И выглядел слегка… потрясенным, если среди его эмоций существовало потрясение. Вэй Усянь чувствовал потребность заполнить тишину. Он знал, что иногда далеко заходил со своими идеями — тратил слишком много времени на глупости и слишком мало на полезные вещи, но эта идея не отпускала его. Первые несколько месяцев путешествия он бесцельно скитался из города в город, местами ходил на ночные охоты, и постоянно корил себя за то, что время и одиночество, о которых он просил, совсем не помогают. Целыми днями Вэй Усянь разговаривал только с Яблочком, а в дороге только перебирал воспоминания первой жизни, в которых блуждал и ночами, во сне. Первые несколько недель были самыми тяжелыми. Много раз он дрожал в темноте, обещая себе, что после еще одной ночи повернет назад и будет умолять Лань Чжаня помочь, или просто погрузить его в оцепенение и оставить так на некоторое время, позволяя поспать без надрывающих горло криков. За шум его даже выгоняли с постоялого двора. И однажды, когда Вэй Усянь лежал на кишащем клопами покрывале, в самой грязной гостинице из встреченных, фитили свечей догорели, а он слишком устал, чтобы идти за новыми. Тогда он нарисовал талисман, оставив небольшой огонек парить возле кровати. Его опять выгнали, уже за прожженные простыни, но это напомнило кое о чем: он целыми днями не нуждался во сне, занимаясь изобретениями. Это тоже была своего рода трудность, и решить проблему лишением сна не получилось бы, но путешествие из города в город за ночными охотами усугубляло его состояние. Иногда из-за скуки, а иногда, если задача оказывалась по-настоящему сложной, из-за лишающего сил ужаса и вспыхивающих воспоминаний о близкой гибели. Вэй Усянь очень не любил чувствовать себя трусом, но видимо, тело само решило, что теперь он трус. Как-то раз он застыл прямо перед злобным духом медведя, и едва избежал опасности, оставшись невредимым. После этого он долго думал, почему же застыл в такой решительный момент, и ничего не придумал. Теперь его мог убить даже мертвый медведь. Как унизительно. В другой раз Вэй Усянь прошел мимо уличного торговца редисом. И через несколько мгновений в нем начало нарастать чувство обреченности и совершенно беспричинной тревоги. Весь день он провел, прижавшись к стене своей комнаты, задыхаясь и впиваясь ногтями в кожу так сильно, что на ладонях остались глубокие кровоточащие борозды, по одной от каждого ногтя. Он решил, что отравился, но в тот день ничего не ел. Изобретая что-либо, оставалось управлять только своими идеями. Вэй Усянь почти забывал о теле, когда разум был в ударе. Следовало только решать задачу, а потом следующую, и следующую. Однажды, когда он скучал по Лань Чжаню, в голове возникла мысль изменить талисманы-послания, и поняв, что можно услышать голос Лань Чжаня, он спал лучше, чем за все время путешествия. Со временем он начал мечтать об улучшениях, которые сделает, и заклинаниях, которые придумает, вырвавшись, наконец, из еженощных блужданий по Могильным холмам, смотровым башням Вэней и Безночному Городу. Однажды местный нотариус с семьей накормили Вэй Усяня после победы над духом чрезвычайно мстительной свекрови. Нотариус приготовил спальную циновку в маленькой комнатке, в которой сам работал и где все стены покрывали карты, и Вэй Усянь долго, пока не сгорели свечи, смотрел на указатель сторон света в уголках. Утром он узнал их название. Вэй Усянь взволнованно размахивал руками, опасаясь, что Лань Чжань решит, будто он плохо все продумал. — В любом случае, я понимаю, нужно разобраться, как указатель чувствует разных существ, и с масштабом… самая большая карта, которая сработала, — поселок с четырьмя постройками. С городом будет больше возни, потому что карта должна учесть все мелочи. И есть некоторые трудности с водными созданиями, особенно с морскими, не знаю почему. Я ищу ответ. Но наверное… мда. Все это может принести пользу. Лань Чжань молчал. И по-прежнему выглядел странно. Он шел все медленнее, и пока Вэй Усянь ждал какого-нибудь ответа, полностью остановился в траве. Солнце в вышине показывало разгар утра. Яблочко почувствовал рассеянность поводыря и, пользуясь случаем, снова опустил голову к траве, обнюхивая ее. — Вэй Ин. — Лань Чжань смотрел вдаль. — Да, Лань Чжань? — Ты… понимаешь, что это означает? — его голос был тих. Вэй Усянь поискал на его лице подсказки. Ничего. Лань Чжань же выглядел… Восхищенным? Нет, такого не могло быть. — Что означает? Я даже еще не знаю, что это означает для меня, просто пытаюсь чем-нибудь заняться. — Не для тебя. Для всех. — Ты о чем? — Вэй Усянь склонил голову набок, пытаясь понять, к чему он клонит. — Ты только что все изменил, Вэй Ин. — Я… — усмехнулся Вэй Усянь. — Подожди, что? — Это изменит все. — Что все? — заволновался Вэй Усянь. — Все. Кланы смогут находить духов прежде, чем они нанесут вред людям. Рот Вэй Усяня открылся. Он вовсе не рассчитывал, что кланы будут использовать его изобретение, он думал только о себе, поэтому и пытался освоить картографию для быстрого создания карт, но… Если подумать, камнем преткновения всегда оставалось качество карты, а кланы находились в одном месте, а значит, имели возможность создавать хорошие, подробные карты. Как же он не подумал про это? Временами его мыслительный процесс не признавал легких путей. — О… точно. Думаю, кланы смогут пользоваться этим, но сомневаюсь, что они захотят что-то менять из-за меня. — Внутренний голос напомнил Вэй Усяню, что кланы уже пользовались его изобретением, и куда раньше, чем очистилось его имя. Лань Чжань выглядел почти сердитым. Вэй Усянь чувствовал себя… необычно. Будто Лань Чжань придавал его идее слишком много значения. В его представлении Лань Чжань должен сказать, что над идеей стоит поработать, и помочь с некоторыми деталями… Он не должен сразу говорить, что изобретение изменит мир заклинателей. Было неуютно из-за нервного, но почти приятного чувства, которое Вэй Усянь испытывал только рядом с ним, будто под взглядом Лань Чжаня он делался слишком заметным. — Хочешь уехать с первым снегом? Чтобы опробовать изобретение? — Ну… из-за этого я думал, что не стоит надолго задерживаться в Облачных Глубинах. Я не смогу ловить всяких существ и притаскивать их в цзинши, чтобы пробудить и проверить, видны ли они на карте. — Зачем им быть в цзинши? — Ой, Лань Чжань, я пошутил… я имел в виду, куда-нибудь в Облачные Глубины, духи же будут шуметь и всем мешать… — Мы заклинатели. Таково наше занятие. — Хм… ну, хорошо. Но все равно на доработку уйдут месяцы, там много недоделок… — Если останешься, у тебя будет три месяца до весны, — Лань Чжань действительно нарушил правило клана Лань, перебив его. — Я… все верно, только… — Ты сказал, тебе нужна библиотека. — Ну, да, но я… могу сделать нужные выписки… возможно, и раньше, — Вэй Усянь и сам слышал, что несет околесицу. — Ты собираешься ловить всех необходимых существ. Сам. Зимой. Когда вместо этого можешь использовать возможности клана. Чтобы создать нечто очень полезное для клана. — Ммм… ну, только собираюсь… — Вэй Усянь замолчал, сбившись. Лань Чжань раздраженно стиснул меч, будто изо всех сил сдерживался, чтобы не треснуть им Вэй Усяня. Тот понял, что его планы, видимо, звучат глупо. Возможно, стоило принять помощь и задержаться, учитывая количество существ, которых требовалось поймать и проверить, да еще помня о непредсказуемости реакций Вэй Усяня на опасность в последнее время, но… — Ладно, Лань Чжань… у тебя много дел. Я не хотел мешать. А работая над такой сложной вещью, я навожу беспорядок, и всюду будут валяться записи. Бывает, самые хорошие мысли приходят посреди ночи, и тогда… Я сумбурный. А ты… не такой. Лань Чжань нахмурился и отвел взгляд. Его голос прозвучал совсем тихо: — Если нужно отдельное помещение, оно будет. Проклятье. Вэй Усянь говорил не о том. — Нет! — выпалил он. Лань Чжань вскинул на него глаза. — Я… ну, с тобой лучше думается, и мне понадобится твое участие, так что делай все то же самое — говори, если я несу глупости… Лань Чжань посмотрел ему в лицо. Вэй Усянь обнаружил, что ослеплен вонзившимся в него взглядом, и подавил желание сморгнуть. — Я хочу видеть тебя рядом, — без тени смущения заявил Лань Чжань. — О, — у Вэй Усяня перехватило дыхание. — Ну, тогда ладно. — Ты останешься на зиму? Ошеломленный Вэй Усянь кивнул. Ни на что подобное он не рассчитывал. Удовлетворенный Лань Чжань отвернулся и непринужденно продолжил путь, будто не он только что растянул неделю до трех месяцев, пользуясь словами самого Вэй Усяня и осуждающими взглядами. — Глубина, — бросил он через плечо, словно что-то очевидное. — А? Что глубина? — Водные создания. Проблема с неточностью карт. Карты не отражают глубину, только поверхность водоема. Вэй Усянь застыл на месте, наблюдая, как его родственная душа спокойно продолжает путь. — Лань Чжань, ты гений, — сказал он, догоняя его. Казалось, Лань Чжань вот-вот улыбнется. — Вэй Усянь гений, — снова серьезный тон, словно он пытался донести очень важную мысль. — Еще могут мешать приливы. — Приливы! Приливы, Лань Чжань! Ну конечно! Граница воды все время меняется, поэтому карта водоема редко бывает правильной для конкретного времени… и карта показывает только поверхность, не глубину, где могут сидеть создания… Ох, должен быть способ обойти это. Что если на карте указывать приливные границы заливов, морей и всего прочего? Или, может… подожди, что если… так, что ты думаешь насчет… Четырех часов вдруг оказалось слишком мало.