петля

школьники теперь рассматривают не только олега, но и самого диму, а дима, кажется, вовсе перестает замечать кого-то вокруг. все, что он чувствует — ступор в перемешку со злостью. так хочется сказать все, что сейчас беснуется в голове: "ты предал меня. ты променял меня на компанию постарше, покруче. ты променял мое доверие. ты бросил меня тогда, когда был для меня всем. после тебя ничего не осталось. ты все уничтожил. ты уничтожил меня изнутри". но вместо этого вырвалось только равнодушное: —слишком многое на себя взял. ты теперь никто. те эмоции, что показались ему в глазах олега, в ту же секунду затухли, и он отступил, отводя взгляд. саша, недоуменно за этим наблюдавший, теперь снова повернулся к вике, устало протянув: —претензий больше нет. мы свободны? —не торопись, саш. мы только начали, —уверенно ответила она, выровнив плечи. казалось, этот неловкий разговор вселил в нее былой пыл, и она решила ухватиться за него, копая в глубь, —марьян, я не сомневаюсь в том, что претензий у тебя нет, ты только рада над кем-то поиздеваться, поэтому и вопросов у меня к тебе нет. можешь идти, если хочешь. —ну нет, раз уж ты так хочешь меня прогнать, то я еще тут постою, — оживляется марьяна, явно довольная тем, что ей тут не особо рады. —в этом все дело, да? —игнорируя романову, продолжает райдос, —дима и олег. вы-причина разногласий. дима уже ощущает на себе взгляд лины, но считывать ее эмоции желания не испытывает, поэтому не оборачивается в ее сторону. он все еще пялится на олега, надеясь уловить в его глазах ту же боль, то же сожаление, что испытывал все это время, но больше ничего там не находит. он чувствовал, как за эти несколько секунд шепс оживил его, и равно за такое же время снова разобрал по кусочкам. —вы очень тесно общались, но вряд-ли кто-то тут знает подробности ваших взаимоотношений. разве что саша, —продолжает вика, надеясь докопаться до истины и устранить корень проблемы. сам саша на это высказывание только пожимает плечами, —из-за этого мы теперь враждуем. саша, тебя правда это устраивает? —не знаю, — с неким самодовольством отвечает он, но вику это ни капли не задевает. —мы тоже тесно общались, —признается она, и не врет. они правда были близки с шепсом, но в какой-то момент все это прекратилось и никто даже не догадывался, что райдос могла переживать по этому поводу, —и это тоже одна из причин. —допустим, —тон шепса не меняется. —мы хотим решения. хотим, чтобы эти издевки прекратились, —выдвигает требования райдос. —вика, я не понимаю о каком конфликте ты вообще говоришь, —кажется, александр непреклонен, и этому свидетельствует его довольная улыбочка, —мы перестали общаться, вот и все. в чем конфликт? —в том, что марьяна задевает лину. в том, что ты выводишь влада, —принимается перечислять вика, но шепса это нисколько не трогает. она собиралась продолжить, но человек, уложивший ей ладонь на плечо, приостановил девушку. —саша, пожертвуй своей гордостью хоть один раз, —гецати отрезвляет своим грубым басистым голосом всех собравшихся, —вика уже пожертвовала и собрала нас всех здесь, уже какую минуту пытается до тебя достучаться. прояви к девушке уважение, имей хоть немного совести, —на слова кости марьяна обиженно фыркает и отворачивается. —ну серьезно, ребят, детский сад какой-то, —вмешивается илья, и теперь становится понятно, почему дима изначально посчитал его в паре с костей за запасных игроков. теперь они продолжали игру, когда другие сдавались, и помогали им удержаться на плаву,—поссорились двое, теперь ненавидят друг друга все. у вас, —он кивает в сторону одиннадцатиклассников,—последний год в школе, у нас предпоследний, а мы тратим это время на какие-то бессмысленные выяснения отношений. не будет больше школы, все. давайте не терять время, чтобы потом не жалеть? —поэтому пора уже расходиться, —недовольно бурчит лина, чьи ожидания от этой встречи явно не были оправданы. —поддерживаю, мне холодно уже, —ворчит марьяна, неловко переступая с ноги на ногу. —первые соглашения, —пожимает плечами ларионов, —ну уже хоть что-то, —девушки озадаченно на него смотрят, явно намека не понявшие. —саша, сделай ты уже первый шаг, —говорит гецати, отстранившийся от вики, а она благодарно ему кивает, воодушевленная тем, что на ее сторону хоть кто-то встал. —да, вика, я скучаю по нашему общению и злюсь на тебя, потому что не верю, что его можно вернуть, бла-бла-бла, —раздраженно проговаривает саша, закатывая глаза, —ну что, довольны? —бла-бла-бла, саша, я тоже хочу наше общение вернуть, —передразнивает его райдос, точно так же манерно закатив глаза, и дышать становится спокойнее. взаимная ненависть явно утихает, но это только маленькая часть. на пути райдос и шепса будут еще горы трудностей, которые они сами себе проложили из-за собственной гордости, но вика теперь не позволит им оступиться, ведь чувствует, что ответственна теперь не только за их взаимоотношения, но и за своих друзей, которым пришлось пострадать из-за этого. гецати похлопал пару раз для разрядки обстановки, и атмосфера заметно становилась куда более благоприятной. он жестом показал марьяне уходить вместе с ним, и ларионов подскочил вслед за ней, без понятия на что рассчитывающий. однако ни гецати, ни марьяна прогонять его не стали, и в этой тройке они скрылись за углом. следом улизнули и влад в компании лины, настроение которой было более приподнятым, чем несколькими минутами ранее. олег, бросив прощальный взгляд на брата, сам развернулся и направился в противоположную от недавно ушедших сторону. дима, почувствовавший, что сейчас ему места с райдос нет, ведь ее ждут теперь личные разборки, махнул ей на прощание рукой. взглядом матвеев уловил силуэт олега в кожанной темной куртке, и, не успевший еще толком осознать свои цели, двинулся за ним, ускоряя шаг. снова собирается унижаться? или на этот раз побьет все рекорды и станет следить за ним? диме не давала покоя эта фраза, брошенная олегом с непонятными ему намерениями. "дима, почему я теперь твой злейший враг?" спрашивал он это у димы или у самого себя? но как же давно матвеев не слышал свое имя из чужих уст.. он отдал бы все, чтобы услышать это еще хоть один раз, даже если этот раз и станет последним. —олег, почему ты сделал себя моим самым злейшим врагом?