Несчастный случай

Тони не был уверен в том, что именно его разбудило, но он точно знал, что не давало ему повторно заснуть — неприятное чувство, которое вызывал мокрый и грязный подгузник. Подобное происходило гораздо чаще, чем ему хотелось бы, но Тони знал, что должен считать победой уже тот факт, что в основном терял контроль над своим кишечником только во время бессознательного сонного состояния. К счастью, этого никогда не происходило с ним, когда кто-то нес его на руках — вот это было бы действительно неловко — но все равно с каждым разом Тони все сложнее и сложнее было успокоить самого себя. Возможно, если бы Тони перевернулся на бок, тем самым не позволяя противному месиву на подгузнике прижиматься к коже и вызывать зуд, он смог бы снова заснуть. Хотя прямо сейчас просто идеальным вариантом была бы смена подгузника, просто Тони совсем не хотелось делать то, что нужно было сделать, чтобы этот чистый подгузник получить. После нескольких минут и не самых удачных движений Тони все же удалось перевернуться на живот. Он все еще никак не мог привыкнуть к тому, насколько слабыми были его конечности и насколько неуклюжими оказывались его движения. Ну почему его не превратили в собаку или что-то в этом роде? Он бы чувствовал себя гораздо менее бесполезным, чем сейчас. К несчастью, переворот на живот ничем ему не помог. Наоборот, оказалось, что передняя часть подгузника тоже была неприятно мокрой и холодной, что только добавило зуда чувствительной коже. Покрутившись в своей кроватке еще немного, Тони попытался найти положение, при котором его кожа не соприкасалась бы с подгузником, но, как выяснилось, комбинезон, в который его нарядил Стив, плотно удерживал чертову мокрую штуку на месте. Как ни старался, Тони никак не мог снова заснуть, потому что испытывал слишком сильный дискомфорт. Пытаясь сдержать разочарование и злость, он очень медленно поднялся на ноги, крепко держась за прутья кроватки. Тони боялся, что его ноги могут в любой момент подкоситься и он снова упадет (если ему повезет, то на задницу, а если нет, то на спину или даже лицом вперед, что с ним случалось уже несколько раз. И это было чертовски больно). Тони не стал бы спорить, что матрас в его кроватки был очень удобным и мягким для сна, но именно из-за этой мягкости на нем было почти невозможно стоять. — Папа! — закричал Тони, выглядывая из-за решетки кроватки, спинка которой была слишком высокой, чтобы он мог поднять над ней голову. Тони не слишком нравилось это слово, но оно было достаточно легким в произношении, да и он был не в настроении говорить что-то еще, поскольку и так уже знал, что ему это не удастся. Мышцы его рта просто отказывались повиноваться мозгу. Если бы он попытался позвать Стива по имени, то это вышло бы как «Тиф» или что-то вроде того. И если Тони увидит еще одно проявление глупой нежности на лице членов команды, когда он попытается заговорить, то непременно укусит первого же попавшегося в шею, как только его поднимут на руки. — Папа! — крикнул он снова спустя мгновение, когда понял, что дверь детской так и не открылась. — Папа! Папа! — кричал он все громче, но ответа так и не было. — ПАПААА! Тони почувствовал, как помимо его воли на глаза начали наворачиваться слезы. Вот именно поэтому он хотел просто лечь и заснуть. Стиву и Баки, возможно, не требовалось так много сна, как обычным людям, но если они спали, но делали это крепко и разбудить их было не так-то просто. Крики Тони начали прерываться рыданиями, и вскоре он обнаружил, что уже вопит во всю мощь своих легких, слишком расстроенный всем происходящим, чтобы успокоиться самостоятельно. — Тони, что случилось, куколка? — услышал он голос Баки и увидел, как тот зашел в комнату. Тони поднял руки, буквально требуя, чтобы его подняли, но стоило ему опустить прутья кроватка, как его ноги подкосились и он смачно шлепнулся на задницу. А он так не хотел, чтобы это случилось. К счастью, Баки поспешил к кроватке и сразу же подхватил его на руки. — Шшшш, все хорошо. Все в порядке, — успокаивающе сказал Баки, поглаживая ребенка по спине круговыми движениями. — Думаю, ему нужно поменять подгузник, — предположил Стив. Он вошел в комнату, одной рукой хлопнув по выключателю, а другой прикрывая зевок. Тони терпеть не мог, когда кто-то из них говорил об этом так, словно все это ничего не значило. Хотя прямо сейчас он действительно был бы очень рад избавиться от грязного подгузника. Обычно Баки сначала пытался успокоить его, а потом уже искал причину детских слез, но прямо сейчас Тони все это было ненужно, он просто хотел избавиться от подгузника как можно скорее. К ужасу малыша, Баки поднял его повыше и развернул, чтобы понюхать его задницу. — Ты прав, — согласился Баки, а Тони почувствовал, как его лицо вспыхнуло краской стыда. Ну почему Барнс делает это каждый раз? — Тихо, куколка, не суетись, — попросил Баки и отстранил от себя ребенка, чтобы увернуться от пинка, которым собирался наградить его Тони. — Скоро тебе станет легче, — пообещал он и отнес Тони к пеленальному столику, где тут же уложил и начал расстегивать комбинезон. — Все хорошо, Тони. Баки быстро приведет тебя в порядок, — попытался успокоить его Стив, наклоняясь и быстро целуя мальчика в лоб. Тони начал всхлипывать, а потом и расплакался, когда Баки расстегнул застежки подгузника. По комнате разнесся жуткий запах. Тони с радостью бы не ел, чтобы не ходить в туалет и менять подгузники так редко, как только это возможно. Но Стив, который и раньше не оставлял Тони в покое из-за его привычек в еде, теперь и вовсе не отпускал его со стульчика для кормления, пока Тони не съедал всю положенную ему еду. Так что все эти поцелуи и обнимашки от Стива никак не помогали Тони успокоиться. Более того, когда Баки начал вытирать его влажными салфетками, Тони неожиданно для себя понял, что безудержно рыдает. Ему и раньше не нравилось ощущение холодных салфеток на его теплой коже, но теперь он испытывал не просто дискомфорт, но еще и боль. — Тони, милый, что такое? — спросил Стив, заметив, что малыш суетится больше обычного. — Не три так сильно, — сказал он Баки. — Я и так почти не прикасаюсь, — ответил Баки. — Боюсь, что у него сыпь, — добавил он, откладывая салфетки и приглядываясь повнимательнее к самым интимным местам Тони, что заставило малыша почувствовать еще большее смятение. Он и так не хотел носить подгузники, его буквально насильно заставляли это делать. А теперь из-за этого у него еще и опрелости появились? Будь проклят чертов Тор, но он собирался убить Локи сразу, как только все это закончится. Ничего из этого не случилось бы, если бы Тор смирился с тем, что его братец полностью безнадежен и не собирается меняться, сколько бы усилий Тор к этому не прикладывал. — Ох, милый, — сочувственно сказал Стив, мягко отодвигая от столика Баки. — Кажется, я видел мазь от опрелостей вон в том ящике. Достань, пожалуйста, — попросил он, кивая на один из ящиков и доставая еще одну салфетку из пачки. — Прости, Тони, но тебя нужно тщательно вытереть, иначе сыпь распространится дальше и все станет только хуже, — он начал вытирать малыша, извивающегося на пеленальном столике. Несмотря на то, что Тони прекрасно знал, что Стив делает это не специально, боль все равно не становилась меньше. Стиву потребовалось еще несколько минут, чтобы закончить свое дело. Его движения были более медленными и аккуратными, чем обычно, потому что он старался не расстраивать Тони еще больше. Баки нашел мазь и вернулся к ним, но Тони к тому времени плакал уже навзрыд и никакие успокаивающие слова Стива не могли его успокоить. Он ненавидел все это. А еще больше он ненавидел то, что так легко начинал плакать. — Куколка, Стив уже почти закончил, — сказал Баки, с нежностью проводя рукой по волосам Тони. Стив в это время наносил на воспаленную кожу мазь, и ощущения от этого действия не добавляли ребенку комфорта. — Тшшш, малыш. — Нет! — с трудом сказал Тони между всхлипами, когда увидел, что Стив развернул новый подгузник. Это слово Тони произносил всякий раз, когда кто-то его переодевал, в надежде, что его хотя бы раз послушают. — Прости, Тони, но если ты не наденешь подгузник, то с тобой случится неприятность и ты станешь еще больше капризничать, — Стив как всегда проигнорировал его просьбу, обхватывая его за ноги и приподнимая так, чтобы запихнуть часть подгузника под его задницу. Пользоваться подгузниками было просто отвратительно, но Тони не мог не признать, что наделать лужу перед всеми было еще более унизительно. Но сейчас Тони не хотел, чтобы на него надевали памперс, не потому что ему это не нравилось, а потому что знал, что трение ткани о его пострадавшую кожу только еще больше усилит сыпь. И он был прав. Как только Стив закрепил застежки и надел на малыша комбинезон, Тони пошевелился и убедился, что любое действие причиняет ему боль. — Ауч, — всхлипнул малыш и попытался своей маленькой пухлой ручкой отодрать подгузник от кожи, не переставая при этом лить слезы. — Думаю, подгузник причиняет ему боль, — предположил Баки. Не оставалось никаких сомнений в том, почему именно на плечи суперсолдат легла вся ответственность по уходу за ребенком. Несмотря на ограниченную речь Тони, они понимали его как никто другой. — Не делай этого, милый, — попросил Стив, перехватывая Тони за маленькую ручку. — Но мы ведь не можем оставить его без подгузника, — добавил он уже для Баки и грустно улыбнулся. Обычно он улыбался так в те моменты, когда Тони был расстроен. — С ним обязательно приключится несчастный случай. — Если случится, то мы просто все уберем. Он ведь не заснет, если будет испытывать боль, — сказал Баки. У Тони и так были проблемы со сном даже тогда, когда он не испытывал дискомфорта, что уж говорить про моменты, когда он плохо себя чувствовал. — Кроме того, он только что сходил в туалет, а ночью он не будет ни пить, ни есть. Так что ближайшие пару часов с ним точно все будет в порядке. — Думаю, ты прав, — согласился Стив. — Ладно. Малыш, я сниму подгузник, но ты должен пообещать, что предупредишь нас, если тебе захочется пописать. Хорошо? — спросил Стив, уже расстегивая комбинезон. Тони сумел кивнуть, хотя и понимал, что это обещание бесполезно. Он не мог определить момент, когда собирался потерять контроль над своим кишечником или мочевым пузырем. Обычно он осознавал это, когда дело уже было сделано. Отсюда и настойчивость Стива всегда держать его в подгузниках. — Сегодня ты будешь спать с нами, куколка, — объявил Баки и подхватил малыша на руки, устраивая его на своем бедре. Подгузника не было, но Стив оставил комбинезон, который отлично скрывал наготу — Тони не хотелось, чтобы его кто-то носил на руках, пока он был голым. — Давай поторопимся, чтобы Стив не занял всю кровать, — добавил Баки и вышел из детской, заставив тем самым Стива убирать оставшийся на пеленальном столике беспорядок. Возможность поспать на одной кровати со Стивом и Баки была явно не тем, от чего Тони испытывал удовольствие. Скорее это только усугубит неловкость между ними, когда он вернется в свой возраст (возможно, именно поэтому Тони не испытывал слишком сильную злость, когда Пеппер превратила одну из комнат на этаже Стива в детскую. Так по крайней мере у малыша было чуть больше уединения. Пусть он и находился в детском теле, но у него был разум взрослого человека и все это вроде бы понимали). Но эта ночь изначально выдалась напряженной, и даже если Тони не собирался никому и никогда в этом признаваться, ему точно не помешали бы объятия, в которых Баки и Стив были настоящими мастерами. Баки лег на кровать и уложил малыша себе на живот, в то время как Стив устроился рядом и начал гладить Тони по волосам, тихонько напевая себе под нос, чтобы его успокоить и убаюкать. И это всегда срабатывало. И может быть — только может быть — Тони в этот раз улыбнется удача и он не описается ночью на Баки.