Сынок

- Здравствуй, Харитон, - Дмитрий протягивает ему руку. - Здравствуй, Дима. Что-то давно я тебя не видел.. Кажется, около недели. – Захаров немного осуждающе посмотрел на Дмитрия. - Ох, да Харитон, у меня возникла небольшая проблема.. Но я решил еë и теперь я здесь.. – Дмитрий развëл руками. - Да, я вижу твою маленькую проблему прямо сейчас в этой комнате, - Захаров сверкнул своими очками, скептически глядя на мальчика. Костя с любопытством осматривался вокруг себя: столы заваленные чертежами, бумагами, деталями каких-то механизмов на полу валялись шестерëнки, гайки, болты, поршни, подшипники. Мальчик поднимает маленькую гаечку, лежавшую рядом с его ногой. Блестящая деталь, сверкнула на ладони малыша, который заворожëнно рассматривал еë. Захаров же молча наблюдал за ребëнком. - Что это, Дим? - Не что, а кто.. Харитон, это мой сын, - Дмитрий Сергеевич подошëл к Косте и взял его за руку. - И как же его.. Эм зовут? – Захаров немного кривит губы в пренебрежении. - Костя! – мальчик сам назвал своë имя, опередив отца. - Костя… - повторил Харитон без энтузиазма. - Дя. А вас как завут? – с любопытством спрашивает малыш. Захаров внимательно посмотрел на мальчика, и некая надменность появилась на его лице. - Я- Захаров Харитон Родионович. Учëный. Светлый ум нашей страны, дружок- пирожок. Костя нахмурился. Дядька не понравился ему. Его строгий голос и манера речи раздражали ребëнка. Дмитрий видел это. Он давно привык к характеру Захарова и мало обращал внимание на его поведение. - Я не пирожок.. – Костя скрестил руки на груди и надул губы. Харитон вздохну тяжело и раздражëнно. Дмитрий стоял между ними и молчал. - Ну ладно.. Я надеюсь вы поладите в скором времени, - сказал учëный и отошëл к столу у окна. Костя присел на пол и стал собирать вокруг себя детальки разбросанные по нему. Захаров напряжëнно смотрел на мальчика какое-то время, а затем снова уткнулся в книгу на столе, подчëркивая предложения в ней карандашом. - Папа, - позвал Костя через несколько минут, - а что ты делаешь? Мальчик внимательно смотрел на Дмитрия, который усердно делал какие-то заметки в тонкой тетрадке. Сеченов оторвался от своего дела, внимательно посмотрев на сына. - Я, Константин, пишу расчëты. Скоро придут ещë несколько моих коллег и.. – Дмитрий задумался, а затем улыбнулся своей мысли, - иди сюда я покажу тебе кое-что. Мальчик встал и подошёл к отцу. Захаров незаметно скосил глаза на ребëнка и подозрительно прищурился. Дмитрий взял Костю на руки. - Смотри, малышок, - Сеченов достал из ящика стола чертëж свободной рукой. Огромный сложенный в двойку лист с ровно начерченным на нëм механизмом. Чëткие очертания и воздушные тонкие линии переплетались в почти обьëмную конструкцию. Мальчик заворажëнно уставился на рисунок, глаза его засияли. - Класиво, - мальчик тоненько запищал от восторга. Он забился в руках отца, прося отпустить его. Дмитрий фыркнул и поставил сына ногами на стол. Мальчик присел на корточки и склонился над чертежом. Он аккуратно дотронулся до краешка рисунка. Захаров осуждающе смотрел на Сеченова. - Дима, это не приемлемо, -сказал он тихо. - Он просто ребëнок, Харитон. Ему это интересно, - ответил Дмитрий, глядя как Костя с восторгом рассматривает чертëж. Захаров тяжело вздохнул. Его лицо задумчиво-недовольное вновь опускается в заметки. Ребëнок явно нервировал его. Костик же не обращал никакого внимания на мужчину. Малыш был увлечëн новыми интересными объектами. Он поднимал детальки со стола отца: прототипы различных изобретений. - Что это, папа?- он показал маленькое шарообразное нечто с проводками по бокам отцу. - Это неудача, малыш, одна из многих. Но неудачи толкают нас к большему труду и открытиям,- гордо говорит Дмитрий Сергеевич. Мужчина и сам полон восторженного энтузиазма. Его глаза горят внутренним пламенем и жаждой открытий и знаний. Костя улыбается, глядя на отца, зажигаясь от него, словно спичка от огня. Теперь и он горит энтузиазмом и желанием творить будущее. - Папа, а я могу помочь вам как-нибудь?- Костя жалобно зыркнул на отца. - Конечно можешь! – притворно ласково сказал Харитон Родионович. – Ты поможешь нам, если не будешь мешать, Константин Дмитриевич! - Харитон.. – Дмитрий Сергеевич строго глянул на друга. - Дима.. – передразнил друга Захаров. В эту игру с ним играть бесполезно, Харитон такой же упрямец, как и Сеченов. Они друг другу не уступят. Костя же сидел на столе и переводил взгляд с одного на другого, глядя, как меняются лица отца и дядьки, который ему не понравился. Слишком уж они оба были серьëзные. Мальчик не смог бы выдерживать эту немую сцену ещë дольше. Он спрыгнул со стола и подтащил собранные им мелкие детальки к столу отца. - Я могу из этого что-нибудь собрать?- спрашивает мальчик. Дмитрий Сергеевич переводит взгляд с Харитона на Костю и через секундную заминку торопливо кивает. - Да, малышок, можешь попробовать, - Сеченов кивает, присаживаясь за стол. И так начинается час молчания и редких фраз со стороны учёных по поводу работы. Костя же сидел на полу, скручивая детальки между собой. Заходили и уходили разные люди, коротко отчитываясь перед Сеченовым и Захаровым. Все они, неизменно, на несколько мгновений задерживали взгляд на мальчике. А потом пришёл ОН. Невысокий, но статный, с громким голосом и красивой улыбкой. Живые глаза его бегло обводят комнату. - Доброе утро, товарищи учёные! Дмитрий Сергеевич улыбается, Харитон Родионович сдержанно кивает. - Здравствуйте, Владимир Николаевич, как ваше? – спрашивает Сеченов и пожимает протянутую руку. - О, Дмитрий, наше - просто замечательно! – с улыбкой говорит мужчина. – Я пересмотрел свои планы и понял, где была ошибка. Расчёты! - Отлично! Сделаем ещё один шаг к звëздам! – возбуждено произносит Дмитрий. Костя сидит с открытым ртом, уставившись на мужчину. Красивый. Живой. Яркий. Сердце мальчика съëживается. Мужчина оборачивается и их с мальчишкой взгляды пересекаются. - Ох, приветствую, юное дарование, ты чей такой будешь? – спрашивает с сильным украинским акцентом учёный. - Я.. Я Костя.. – тихо говорит мальчик. Костик смущённо опускает взгляд. - Костя значит. А папка? – мужчина обводит глазами взрослых. Дмитрий кивает. - Мой.- коротко говорит он и гордо приосанивается. - Сеченов Константин Дмитриевич! Как звучит! Харитон тяжело вздыхает, раздражённо закатывая глаза. - Думаю ты, малыш, станешь неплохим учёным или, - Владимир Николаевич переводит взгляд на детали в руках мальчика, которые превратились в нечто с торчащими болтиками и гайками.- хорошим инженером. - Пасиба, товалищь,- кивнул мальчик. Мужчина громко хохотнул. - Ну, а ты, Тоша, как ваше? – оборачивается Владимир, глядя на Захарова. - Наше - неплохо, я вывел формулу карбополимера. Если ее доработать и найти нужное соединение.. Это будет прорывом! – воскликнул Харитон и впервые за всё время разговора у него в глазах сверкнула страсть. Костя сидит с открытым ртом, наблюдая за общением учёных. Он преисполнился вдохновением и всеобщим возбуждением. Начались жаркие споры, в которые мальчик пытался вникать. Много непонятных слов, которые Костя впитывал, как губка. - Константин Дмитриевич, пошлите, я покажу вам что-то интересное!- воскликнул Владимир. Костя вскочил с пола, крепко сжимая свой шарик из деталей и лоскутного щенка в маленьких ладонях. - Пошлите, дядя Вова. - Просто Челомей, дружок. Просто Челомей, - Владимир искренне улыбается мальчику. Челомей.. Они вышли из комнаты под увлеченное обсуждение какого-то изобретения и прошли дальше по коридору. Спустились ниже в огромное помещение и Костя замер. На столе лежит двигатель от чего-то огромного. Ребёнок взвизгнул от восторга. Красота. Блестящие детали переплелись в конструкцию не похожую ни на что иное. Костя светится от счастья. - Какая класота! Щеломеюшка! – мальчишка хлопает в ладошки. Владимир смеëтся. - Будешь инженером, Костя! Великим человеком будешь! Мальчик бегает по помещению, рассматривая макеты и детали от каких-то штук, которые он пока не понимает. Всё блестит. Лопасти. Винты. Шестерëнки. У ребёнка кружится голова от разнообразия. Вот оно торжество науки и прогресса! Челомей рассказывает ему о турбинах, двигателях, устройствах, назначение которых мальчику неизвестно, но с интересом слушает этого умного мужчину. Так слушает, что непроизвольно открывает рот и распахивает серые глаза, будто смотрит на восьмое чудо света. Они возвращаются назад в кабинет к отцу и Захарову, что опять недовольно поджимает губы, глядя на ребёнка. После этого были и другие посещения этого волшебного места. Дмитрий знакомил сына со своими коллегами и друзьями-учеными, учил с ним математику и физику, астрономию и географию. Мальчик впитывал эти знания, как губка. Челомей тоже вносил свой вклад в воспитание Кости. Конструирование и моделирование, инженерно-технические науки. У мальчика искрились глаза, когда он видел учёных за разработкой чего-то нового и неизвестного пока широким кругам, но обязательно полезного для торжества коммунистической идеи во всём мире. Он знакомился и с остальными коллегами отца. Вавилов, Лебедянский, Павлов. Они все тепло приняли Костика. Особенно Павлов Иван Алексеевич. Его заинтересовал игрушечный щенок мальчика, которого последний везде с собой носил. Поначалу мужчина только странно косился на него, а затем в один из прекрасных дней увёл малыша с собой и во всех подробностях рассказал про рефлексы условные и безусловные. И про эксперименты над собаками. Костику в тот день стало дурно. Он убежал к отцу, который в тот момент разговаривал с Захаровым, заплакал. Дмитрий в шоке смотрел на сына, который вжимался в его колено, сотрясаясь в истерике. Уже позже, когда мальчик отошёл от страшных рассказов о фистулах, слюне и рефлексах, Иван Алексеевич попросил у него прощения и пообещал, что обязательно подумает над тем, как оживить его игрушечного щенка. Костя, так как не умел долго обижаться, простил его и даже обнял на прощание, когда они с отцом собрались домой. Дома же эстафету по многостороннему развитию ребёнка подхватывала Татьяна. Женщина читала мальчику сказки, разучивала с ним простенькие стихи, рисовала, учила чистописанию. Костя был левшой, что заметно затрудняло этот процесс, но Таня не пыталась переучивать ребёнка, работая с тем, что есть. Она готовила с ним блюда, для которых не требовалось использование колющих и режущих предметов. Она доверяла ему лепку пельменей, после которой малыш оказывался обсыпан мукой с головы до ног, словно маленький снеговик. Они с Димой затем, смеясь и шутя, отмывали это недоразумение. Костя смеялся вместе с ними. Сеченовы могли и просто посидеть в тишине, слушая, как мальчик с удовольствием рассказывает: о Челомее и его разработках; о Захарове - этом вредном и несговорчивом, но крайне амбициозном человеке, который снова назвал его «пирожком»; о Павлове с его бесконечными разговорами о биологии и этике, в которых малышок утопал; о Лебедянском и его локомотивостроении. У Тани от его монологов горели глаза. Её переполняло счастье от мыслей, что их сын так увлечён всем этим и что он в надёжных руках. В такие моменты она долго смотрела в глаза Дмитрия, получая от него в ответ легкие улыбки и кивки. Костя чувствовал себя частичкой чего-то большего, чем просто семья из трёх человек, будто его родственников гораздо больше. Примерно весь Советский Союз с его учеными, работниками промышленности и сельского хозяйства, медицины и обычными людьми, госслужащими и естественно партией. Этот незримый дух коллективизма нитью объединил мальчика со всей их необъятной страной и сильно встревожил душу малыша. Встревожил до такой степени, что Костя стал страдать лунатизмом. Редкие приступы не волновали самого паренька, но вот его родителей - очень сильно. Впервые это случилось уже через три месяца после того, как он впервые посетил предприятие, где-то после Нового года. В их доме ещё стояла ёлочка, витал дух прошедшего праздника и благоговейное спокойствие ночи. Дмитрию не спалось, и он решил попить чая. Мужчина вылез из кровати, стараясь не потревожить жену, и отправился на кухню, но заметив движение в зале, остановился. Он всмотрелся в темноту комнаты, выхватывая неясные очертания: диван, кресла, столик с бумагами, тумбочка с белой скатертью, елка. Под деревом опять зашевелилось. Лунный свет выхватывает светлую макушку, сидящего на полу ребёнка. Мальчик покачивается, сидя на корточках, дергая пушистую еловую лапу. Выглядело это довольно-таки пугающе, особенно учитывая тот факт, что глаза Кости были широко распахнуты и тупо смотрели в пустоту. Дмитрий осторожно подошёл к нему, присаживаясь рядом с ним. Мужчина легонько кладёт ладонь ему на плечо. - Малыш, ты меня слышишь? - говорит он полушёпотом. Мальчик легонько дергается, а затем выдаëт странную по своему содержанию фразу. - Товалищ, а вы есть часть колликтива? Плоглесса науки и техники.. Сеченов старший замер, пытаясь осознать происходящее. Пустые глаза мальчика, смотрящие куда-то вперёд, несуразица, которую тот несёт. Дмитрий щёлкает пальцами у Кости перед лицом и ничего. Ноль реакции. Мужчина сразу всё понял. - Костя, пошли спать,- говорит он тихо и ласково. И лишь судорожный выдох выдаёт сильное волнение мужчины, которое он старается задавить в себе. Он аккуратно берёт сына на руки, стараясь не растревожить, и несёт его в спальню. Малыш тихо сопит у него на плече, изредка бубня себе под нос, что-то о коллективе, братстве и людях. Дмитрий рассмеялся бы на эти его речи, но мужчина был слишком напряжён и взволнован состоянием сына. Сеченов положил мальчика в его кроватку и сам присел на край рядом, легонько поглаживая сынишку по лбу. Какое-то время он сидел в полной тишине, слушая размеренное дыхание ребёнка, а затем тихо запел. Старая колыбельная, которую пела мать, убаюкивая его и младшего брата в далёком детстве. Мужчина аккуратно прилёг рядом с мальчиком, прижимая его к себе, продолжая нашёптывать текст песни по памяти, изредка переходя на мычание. Крохотные ручки упирались в грудь Дмитрия, и что-то щемяще-нежное растекалось от места касания по периферии, до кончиков пальцев рук и ног. Сеченов зажмурился, переставая петь, и сильнее стиснул Костика в объятьях. - Спи спокойно, мальчик мой..Спи - произнес он тихо в темноту комнаты. Спустя долгих тридцать минут Дмитрий Сергеевич не заметил, как сам уснул, продолжая крепко обнимать сына. В таком положении их застала Татьяна, которая, проснувшись рано утром, не обнаружила рядом с собой мужа. Зрелище позабавило её. Дмитрий, спящий в неестественной позе, свесившись половиной тела с узкой односпальной кровати, удерживающий на своей груди Костю, и сам мальчик, приоткрывший рот во сне, лежащий поверх мужчины и пускающий слюни ему на ночную рубашку. Таня тихо хихикнула и легонько пихнула мужа в плечо. Сеченов вздрогнул и простонал, не понимая, где находится и почему всё тело так сильно онемело. А затем был долгий диалог, из которого выяснилось, что мальчик возможно лунатик. Женщина уже на следующий день повела ребёнка к врачу и рассказала о проблеме, на что мужчина только развёл руками и сказал, что: «само пройдет со временем, у детей его возраста случается такое, из-за избытка энергии и не способности полностью её потратить, то бишь гиперактивность» и мол: «если боитесь ночного ходока привязывайте его к кровати». Доктор назначил чай с ромашкой и прогулки перед сном, а на прощанье пожелал спокойной ночи. Татьяна страшно возмутилась, но виду не подала. Это было похоже на издевательство над ребёнком. Чтобы его - маленького мальчика привязывали к кровати, как какого-нибудь буйного пациента психиатрии. Да никогда! Но в тот же день чай с ромашкой был куплен и выпит, а Дмитрий был отправлен гулять с сыном перед сном, пока женщина проветривала квартиру и вытирала пыль отовсюду. Приступы лунатизма после этого сократились до одного в две недели, но не исчезли полностью. Через четыре с половиной года мальчик отправился в школу.