И был вечер, и было утро: день падения

Да будут светила на тверди небесной для освещения земли и для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. 

— Рафаилу поручаю солнце, чтобы бдел за днём светлым. Гавриилу поручаю луну, чтобы сохранял покой ночной. Михаил властвует над звёздами, чтобы не омрачал ночь. А Люцифер пусть управляет облаками, чтобы напоминал людям о посмертном пристанище.       На четвёртый день Бог, наконец-то, решил, что Земля не может вечно освещаться одним лишь Божьим светом, и необходимо что-то более постоянное. Он подвинул Землю так, что теперь на её небосводе плавали и солнце, и луна и звёзды. С каждым днём планета выглядела всё более и более благодатно. А, одобрив план «Сад Эдема», Бог отправил пару дюжин Ангелов в другие части планеты, чтобы они по образу и подобию Эдема украсили их.       Сейчас же работу поручили напрямую Архангелам — только им могло быть дозволено управлять светилами и планетами. Четыре Архангела стояли в линию и внимательно слушали Божескую волю. На них падал свет Божий — Он никогда не показывался своим подчинённым, удосуживался лишь посветить откуда-то сверху, — и братья смиренно смотрели в пол в разговоре с ним. Все, кроме одного. Рафаил вертел головой то из стороны в сторону, то вверх, пытаясь разглядеть там их Отца. Только-только Бог закончил говорить, как Рафаил намеревался задать вопрос, попросить о скромном одолжении, но свет тут же погас, и Архангелы снова остались одни. — Нет, вернись! — прокричал Рафаил, делая шаг вперёд и продолжая умоляюще пялиться вверх. Но чуда не случилось. — Я не успел сказать… — Мы не можем ничего ему говорить, — спокойно добавил Гавриил. Он с Михаилом уже развернулся в противоположную сторону и не торопясь пошёл по направлению к Земле. — Он никогда не слушает, — с ноткой грусти добавил Рафаил, обессилено опустив взгляд в пол и сгорбив плечи.       Гавриил с Михаилом не обращали на младшего брата никакого внимания и сдержанно шли вперёд. Они готовы беспрекословно делать всё, что скажет им Бог, притом не переча и не высказывая своей позиции. Хотя, вряд ли у них вообще была какая-то позиция, возможно, Бог вовсе лишил их разума, чтобы ими было проще управлять. Но Рафаил один не остался — к нему присоединился Люцифер и, обняв за плечо, поплёлся с ним следом за братьями. — Вот видишь, — говорил он не громко, чтобы до Михаила и Гавриила не долетело ни одно слово. — Ему плевать. — Точно! — Рафаил словно и не слушал брата — какая-то идея резко пробудила в нём остывшую энергию, и он пулей добежал до Михаила, взял его за руку. — Брат Михаил, прошу, поменяйся со мной! — он с надеждой уставился на него. — О чём ты говоришь? — громогласно спросил Михаил, непонимающе приподняв бровь. — О звёздах. У тебя же звёзды, а у меня солнце, но оно мне совершенно не подходит. Сдался мне этот свет! Это больше твоя стезя, — объяснил Рафаил, жестикулируя одной рукой. — Я сделал звёзды. Мне проще и удобнее с ними. Отдай мне мои светила, пожалуйста… — Ты совсем страх потерял?! — Михаил резко вырвал свой локоть из слабой хватки Рафаила и кинул на него грозный взгляд. — Как ты вообще посмел о таком помышлять? Против воли Божьей хочешь пойти? — под громким сердитым напором Рафаил весь сжался и покорно помотал головой из стороны в сторону. — Не смей перечить Господу. Он благосклонно дал тебе солнце, значит, прими этот дар с улыбкой на лице.       Рафаил почувствовал себя совсем крошечным на фоне такого влиятельного и могущественного Михаила. Он словно возвышался над ним километровой статуей, излучающей резкий режущий свет, от которого слепило глаза, даже если закрыть их. Михаил мог раздавить тебя одной рукой, если захотел бы того. Несмотря на свои несогласия, Рафаил не смог побороть этот ком в горле и возразить брату — он лишь послушно сдался, приняв свою неправоту.       Михаил ещё смотрел на него с минуту, прожигая в нём дыру взглядом, и, убедившись, что Рафаил точно поумерил свой пыл, и высоко подняв подбородок, дальше засеменил за Гавриилом. Рыжий Архангел с грустью провожал их уходящие спины, пока они не скрылись под дымчатым полом. Он, разозлённый сам на себя, сжал ладони в кулаки, раздосадовано затопал ногами и раздражённо зарычал. — Несправедливо это! — выкрикнул он и мгновенно остановился. — Чтобы мои звёзды, и отдать их какому-то… Михаилу! — Рафаил в последний момент сдержался от ругательства. Честно говоря, он ещё даже не придумал никаких ругательств, а другие Ангелы их и подавно не знали. — Он несправедлив, ты прав, — со спины к Рафаилу подошёл Люцифер и положил широкую ладонь ему на плечо. — Нас Он не слушает, ими управляет как марионетками, ты посмотри, как безукоризненно они за Ним следуют. Аж тошно смотреть, — Люцифер скривился. — Мне тоже эти облака к ногам не упали, вот серьёзно.       Рафаил повернул к нему голову и посмотрел в его чистые голубые глаза. В них было столько понимания и поддержки, что её сполна хватило, чтобы злость погасла и отошла на второй план. Злость. В Ангелах не должно быть такой черты как злость; их души должно заполнять только сострадание и милосердие, в крайнем случае — скорбь за ближнего или праведный гнев, как у Михаила. Но почему его душа тогда кололась этой раскалённой чуждой злостью, и не чувствовала за это вины? Кто же он такой?       Архангел тяжко вздохнул, чуть ли не всхлипнув, и, слёзно простонав, ткнулся затылком в грудь стоящего к нему полубоком Люцифера. Он в ответ крепче приобнял брата за плечо. — Нам нужно устроить восстание, — почти шёпотом сказал Люцифер. Рафаил, не вникая в смысл его слов, потёрся головой о его грудь, кивая, но тут же распахнул глаза и резко выпрямился. — Что?! Какое восстание? — Рафаил ошарашено оглядел его лицо, надеясь увидеть на нём тень шутки или весёлую улыбку, с какой тот обычно гулял. Но его взгляд встретил только плотно сжатые губы без толики смешинки и полные решимости глаза. — Против Бога, — невозмутимо добавил Люцифер. — Нельзя терпеть это бесконечно. — Восстание это… это уже серьёзно… — Архангел сделал шажок назад, тяжело дыша. Он не боялся старшего брата, это точно. Его отшатнуло назад совершенно другое — аура абсолютной ненависти к Богу, окружавшей всего Люцифера и простирающейся ещё на метры. — Ты нужен нам, — Люцифер слегка опустил голову вниз, глянув на Рафаила исподлобья. — С тобой мы одержим победу. — Победу над кем? Над Богом? Это непостижимо, — неуверенно ответил Рафаил, снова сжавшись. — У тебя есть армия? — У нас, — поправил Люцифер, уже приписывая брата в ряды восставших. — Целый легион таких же недовольных. Таких же понимающих всю абсурдность решений Отца. Мы можем всё изменить. — Вы будете биться с такими же Ангелами, — тихо спросил Рафаил, хотя тон его голоса больше напоминал утверждение. — Что ты, брат, — Люцифер вмиг потеплел и подлетел к брату. На его губах снова расползлась нежная улыбка, а душа припрятала буйные мысли в глубины сознания. — Конечно нет. Мы не хотим убивать друг друга. Просто нам нужен вес в глазах Бога, — он успокаивающе гладил его по плечам. — Как-то слишком кардинально ты подходишь к этому, — успокоившись, заметил рыжий Архангел. — Почему нельзя просто спросить? — Мы просто спросим, — уверял его Люцифер. — Только не кто-то один, а все сразу. Присоединяйся.       Рафаил не знал, что ответить. Он много размышлял о предложении брата, и уже был готов согласиться, пока Люцифер не завёл разговор о восстании. Звучало это слишком уж громко и, в какой-то степени, страшно. Рафаил верил ему в том, что никаких нападений и, не дай Бог, убийств он не планирует и намеревается воззвать к Господу с чистейшими намерениями, но только что сквозившая от него ненависть порождала сомнения. Не мог же брат его обманывать? Чтобы перевести тему разговора, Рафаил забегал вокруг глазами, даже не рассчитывая что-то увидеть в их Райских пустотах, однако совсем вдалеке так удачно он заметил пару Ангелов, которых вёл Азирафаил и что-то им рассказывал. — Что он делает? — спросил Рафаил, кивнув в сторону Азирафаила. — Он рассказывает своим подчинённым о цветах и травах, где и какие можно сотворить, — Люцифер повернулся в указанном направлении, и в уголках его глаз сразу появились морщинки от умилительной улыбки. — Отцу очень понравились его творения. Я слышал, Он хочет поднять его до Начала и поставить в Эдем, чтобы он приглядывал за первыми людьми. — Зачем за ними приглядывать? — Рафаил приподнял бровь. — Они сами проживать не смогут? — Это уже Его Непостижимый План, — Люцифер демонстративно перекрестился и посмотрел вверх. И тут же рассмеялся. Рафаил слабо усмехнулся в ответ, медленно отходя от их предыдущей темы разговора.       Напоследок Люцифер одарил его новой яркой улыбкой во все тридцать два зуба и, хлопнув по плечу, поторопился к Земле, чтобы начать данную ему работу. Рафаил остался на месте, собираясь присоединиться к братьям чуточку позднее. Он положил ладонь на то место на плече, где только что была рука Люцифера, и слабо стиснул на нём ткань. Да что такого может случиться, если они зададут пару вопросов? Зря Рафаил так боится.       Архангел следил за Азирафаилом — даже издалека были видны его размашистые жесты, как он показывал величину растений, рядом с ним то и дело возникали какие-то образы, которые наглядно демонстрировали его идеи. И говорил он так самозабвенно, что поди наверняка не чувствовал на себе чужой взгляд. Рафаил улыбнулся, поправив в волосах подаренный ему красный цветок, и мигом исчез, отправившись на Землю.

***

— Люцифер, ради Бога, сдвинь свои облака подальше, — жаловался Михаил, взмахами крыльев отталкивая от себя сгустки облаков.       Четыре Архангела парили под самым небом, прикидывая, как лучше будет поступить со светилами. Вопреки всем советам Рафаила, что из космоса намного проще крутить Землю и светила, его старшие братья всё равно решили всё по-своему, и теперь они гадали, как всё правильно расположить. Рафаил с Гавриилом взлетели чуть выше, а другие два брата наблюдали за ними со стороны. — День должен быть дольше, правильно? — Рафаил приподнял бровь, глядя на Гавриила. — Значит, моё солнышко будет идти во-о-от так, — он вознёс руки к светилу и медленно провёл его с востока на запад, остановив на некотором расстоянии от горизонта. Оно продолжило медленно ползти вниз. — Естественно, это как ускоренный вариант, пролетать вот так оно будет, ну, раз в двенадцать дольше, — довольный своей работой, Рафаил упёр руки в бока и приподнял нос вверх. — Почему оно должно идти из одной стороны в другую? — нахмурился Гавриил. — Почему мы не можем просто поднимать и опускать светила, вот так, допустим, — он указал пальцем в сторону и провёл им вверх-вниз, а луна повторила его движения. — Соображай, — Рафаил осуждающе закатил глаза. — Планета круглая. Под нами с другой стороны, — Архангел показал пальцем вниз и демонстративно туда посмотрел, — тоже небо. — И что? — Гавриил всё также непонимающе хмурился. — А то, — Рафаил снова подпёр руками бока и склонил голову вбок. — Солнце идёт с востока, и пока оно идёт здесь, с другой стороны, — он снова наглядно ткнул пальцем в землю, — точно также идёт твоя луна. Таким образом, здесь у нас день, а там ночь. И они так меняются, идя по кругу. Так же намного практичнее, чем прыгать вверх-вниз, согласись?       Пока Рафаил объяснял банальную истину своему тормозящему брату, он косился ему за спину и старательно, изо всех сил сдерживал улыбку. Люцифер, которому явно наскучило парить без дела, совсем незаметно двигал плотное облако прямо на Гавриила, пока наблюдавший за этим Михаил скрестил руки на груди и устало закатывал на это глаза. Облако было всё ближе, пока не доползло до затылка Архангела, а потом и вовсе окутало его голову полностью. Гавриил разом растерялся и стал бойко отмахиваться от холодного пара, крутясь вокруг своей оси и морщась. — Люцифер! А ну убери эту гадость! — прикрикнул возмущённый Гавриил под громкий смех Рафаила и Люцифера.       Вдоволь досадив своим младшим братьям, Люцифер отвёл облака подальше, чтобы не мешали работе, и весело подмигнул Рафаилу. Младший Архангел в ответ коротко кивнул ему, поблагодарив за такой приятный спектакль. Если бы не ребячество с его стороны, Рафаил вряд ли бы выдержал и минуту в компании Гавриила и Михаила. Они сверлили его взглядом, готовы были напасть на него за любую оплошность, лишь ждали повод. Только за непослушание их строгого Отца они могли чуть ли не заживо загрызть кого угодно. Рафаилу было их жаль. — Хорошо, твоя идея имеет смысл, — Гавриил выдавливал из себя эти слова, будто согласиться с младшим братом было для него непосильной борьбой. — Я принимаю твоё предложение, — он кое-как процедил эту фразу сквозь зубы и одним лишь взмахом ладони сдвинул луну на восток и поднял её выше. — Когда солнце здесь, — Рафаил указал на нынешнее положение солнца на коротком расстоянии от горизонта, — луна уже появляется, так что на небе в это время сразу два светила. Смотрите, как красиво, — Архангел приоткрыл рот в изумлении и любовании, смотря, как солнце и луна светятся по обе стороны небосвода. — Завидую людям… — И когда моя очередь? — в обсуждение встрял Михаил. — О, когда солнце уйдёт за горизонт, — Рафаил махнул рукой вдаль полоски, разделявшей землю и небо. — Тогда наступает черёд моих красавиц… — он в ожидании задержал дыхание.       Михаил поднял руки к небу и собирался вот-вот рассыпать над ними звёздные узоры, но терпеливо ждал, когда Рафаил заведёт светило за горизонт. А сам Рафаил, трепетно ожидая появление своих любимых творений, и позабыл совсем, что ему нужно управлять солнцем. Он всё смотрел в небо, выводя глазами размашистые линии в попытке разглядеть хоть одну искорку. — Рафаил. Солнце, — напомнил ему Михаил и кивнул ему за спину.       Опомнившись, Рафаил тихо ойкнул и повернулся на запад. И сразу же ойкнул ещё громче: его подопечное солнце уже успело само закатиться ниже, почти на половину укрывшись землёй, и предоставило Архангелам невообразимую картину. Всё небо вокруг окрасилось в ярко-красный, подобно броскому цвету волос Рафаила, и от этой дивной алой акварели небо расплывалось в более нежные розовые, жёлтые и фиолетовые оттенки. Небо словно стало холстом для жаркого солнца, и пока его оставили совсем без присмотра, оно решило разукрасить его во все возможные цвета. У Рафаила в груди часто-часто застучало от упоения, и он приложил к ней ладони, постаравшись успокоить внутренний гомон. — Вы только посмотрите на это очарование! — воскликнул Рафаил. — Давайте оставим это! — если бы они стояли на земле, он бы точно возбуждённо подпрыгнул на месте. — Хочу, чтобы так всегда было, когда солнце за горизонтом. Здесь это будет… — он указал пальцем на заходящее солнце и замолчал.       А как давать названия? Он не раз видел Ангелов в Эдеме, создающих бесподобные чудеса и дающих им подходящие имена, но сам подобным предпочитал не заниматься. Даже у его звёзд не было как таковых названий — большинство ему написал в плане Бог, а для парочки других созданий он просто-напросто сложил в голове случайные слова. Альфа-Центавра. Млечный Путь. Это же звучит как абсурд!       Но он вспомнил Азирафаила. Его энтузиазм и блеск в глазах, когда он придумал имя своим прекрасным земным творениям. Как же он там говорил… — Солнце уходит… Уход! — выдал он первое, что пришло ему на ум. — Тогда с другой стороны… — он круто развернулся на восток. — Тут будет восход. Уход и восход! — Рафаил, прекрати свои игры! — Михаил уже порядком распалился от такой медленной работы. — Убери уже своё солнце, мы не будем добавлять ничего лишнего!       Солнце совсем скрылось и взошло с другой стороны планеты, а Рафаил оскорблённо покосился на Михаила. Такой отказ ударил его прямо в грудь, поразил его душу острым копьём. Что плохого в ярких красках? Рафаил, скрестив руки на груди, нарочито отвернулся от братьев и стрелой полетел вниз в Эдемский Сад. Всё равно его работа окончена — свою долю он выполнил.       Он устроился на самом верху Эдемских стен: согнул ноги в коленях, обнял их и прижал к себе. Отдавшись обиде, Рафаил огорчённо поднял глаза к небу. На ночном небе звёзды действительно красиво сверкали, выстраивались в занятные созвездия, а на их фоне переливались белые и зелёные сияния. Любуясь такой картиной, Рафаил насупился ещё сильнее, выпятив губу и надув щёки. Мало того, что звёзды у него отняли, так ещё и нововведение запретили! Это нечестно!       Но как бы обидно ему не было, упоённо наблюдать за звёздным пейзажем Михаила ему ничего не мешало. В компании звёзд легко думалось. Они были прекрасными компаньонами в познании себя, своих мыслей и желаний. Среди ослепительных вспышек и растянутых хвостов комет всегда вырисовывался ответ, который нужен тебе именно сейчас. И Рафаил, очерчивая взглядом одно из крупных созвездий, решил, что Люцифер прав. — Ну куда ты!... Ай, — Рафаил махнул рукой на луну. Гавриил чуть сдвинул направление луны, из-за чего она теперь уходила немного в сторону юга, и траектории солнца и луны теперь больше напоминали не ровный круг, огибающий всю планету, а, скорее, острый крест. Младший Архангел даже не хотел лететь к нему и спорить — пусть творит, что ему вздумается.       Его братья ещё долго летали высоко в небе — Рафаил, сидя на краю Эдемской стены, мог наблюдать за крутящимися и прыгающими белыми фигурками, двигающими звёздный пейзаж и облака. Рафаил удовлетворённо заметил, что сидеть и наблюдать за работающими Архангелами куда приятнее, чем напрягаться и гнуть спину с ними бок о бок. Он даже с упоением рассмеялся, услышав нервный голос Михаила сверху. Но всё когда-нибудь заканчивается, и, в конце концов, крылатые фигурки стали расходиться, оставив на небе, к счастью Рафаила, пёстрые звёзды и медленно плывущую луну. Михаил первый удалился в Рай, ярко вспыхнув посреди тёмного небосвода, а Люцифер напоследок помахал Рафаилу. Только лишь один Архангел не торопился в Рай — большой и широкоплечий с вьющимися тёмными локонами. Гавриил, подписав свиток о готовности их работы, хлопком отправил его на проверку Богу, а сам молнией устремился вглубь Эдема. Кажется, в той стороне бушевал водопад, и кто-то продолжал его поправлять. Во всяком случае, Рафаила не шибко волновали дела Гавриила в Эдеме. Главное, что теперь его оставили в покое.        И Рафаил уложил голову на колени. Переплетённые жизненные нити Рафаила и Люцифера туго натянулись, оставалось только гадать, чей конец порвётся первым.       И был вечер, и было утро: день четвёртый.