Глаза цвета «Слизерин».

***

      Ей не исполнилось еще и семнадцати, когда он впервые вошел в аудиторию, приятно шелестя полами серебристой мантии. Даже не глядя в сторону студентов, он небрежно бросил на учительский стол папку с какими-то листами и негромко произнес:       — Вацлав Каркаров. Ваш новый преподаватель Тёмных Искусств.       Наконец, он обратил глаза к восьмикурсникам и улыбнулся. На мгновение, его взгляд задержался на Фоули, но столь же быстро скользнул по остальным учащимся.       — Крам снова отсутствует? — поинтересовался он уже громче, заставив Рику почувствовать странную вибрацию в области груди. Голос нового профессора был приятным, но вместе с тем и строгим.       — Нет, профессор. Я здесь,— сидящий рядом с Рикой юноша поднялся с места и кивнул головой. Широкий алый пояс, обвязанный вокруг его стройного тела выдавал в нём студента факультета Фламма.       — Очень хорошо, Крам. Садитесь. И советую вам не совмещать мои уроки с тренировками. Я не мой отец и персональных поблажек давать не буду.       Вацлав Каркаров, действительно, нисколько не был похож на своего отца. Белоснежного цвета волосы, пронзительные зеленые глаза и извечно вежливая улыбка на тонких губах. Он был поразительно похож на свою мать, которую Рика видела несколько лет назад на колдофото. Кажется, это было торжество в честь выпускного Вацлава и её портрет стоял на столе Игоря Каркарова. Рика совершенно точно её запомнила, ведь та женщина с виду была как ангел: белоснежные волосы и красоту он явно унаследовал от нее.       Рика запомнила его очень хорошо. Она тогда год как перевелась в Дурмстранг, и в последний месяц, перед выпускным, состоялся школьный чемпионат по квиддичу. Тяжело было не запомнить беловолосого ловца в серебристой форме Гласиаса, поймавшего снитч на первых минутах матча. Фламма продул с позором, об этом говорили потом еще весь месяц.       А после матча, двенадцатилетняя девочка, почти не знающая нового языка и комнат замка заблудилась, столкнувшись с парой игроков в серебристой форме.       Рику медленно поглощал водоворот воспоминаний. Тогда она еще не понимала, что ей посчастливилось встретить капитана нынешней сборной Болгарии и Вацлава Каркарова, который вежливо улыбнувшись, спросил лишь одно:       — Кажется, кто-то мелкий потерялся? Насколько же он был силён, если в столь юном возрасте занял место пожилого мастера Темных Искусств? Новому профессору было всего лишь 22, или 23 и, признаться честно, его профессия совсем ему не подходила. Возможно, он мог остаться ловцом, но после ареста отца фамилия «Каркаров» вызывала ассоциации лишь с лордом Волан-де-Мортом и пожирателями Смерти. Может, именно поэтому волшебник выбрал профессию обычного профессора. Хотя, от выпускника факультета Гласиас можно было ожидать чего угодно.       Рика тяжело выдохнула и уткнулась в лист пергамента, лежащий перед ней. Нет, она не ненавидела Дурмстранг. Она просто его презирала. Немножко. Здесь всё было по другому, здесь каждый был льстив и неискренне вежлив. К тому же, здесь не было маглорожденных. Их просто не принимали в Дурмстранг, даже не удостоив письмом. Толпа из самодовольных чистокровок раздражала Фоули, а в глазах каждого, практически каждого,она словно видела зеленый оттенок факультета «Слизерин». Особенно в студентах факультета Гласиас.       Между факультетами не было открытого соперничества и вражды. Основательница школы Нерида Волчанова продумала всё, включая деление на факультеты. Прошедшие лишь делились по качествам, пройдя довольно сложное и неприятное распределение. Слабых волшебников в Дурмстранге не было, ведь если студент не проходил распределение, то и к занятиям не допускался. Никогда.       А этот женский факультет Венери, с напыщенными чистокровными волшебницами…       — Госпожа Юджиния, верно? — услышала Рика над собой бархатный голос и вздрогнула, оторвав взгляд от листа пергамента.       Её глаза встретились с изумрудными глазами профессора. Он стоял около её парты и всё так же вежливо улыбался.       — Я вызывал вас к доске несколько раз, — улыбка не сходила с его губ, даже когда он делал замечание, — Вы хорошо себя чувствуете?       Его изумрудные глаза подозрительно прищурились.       «Зеленоглазый змей... Белый змей...»— подумалось Рике и она отрицательно покачала головой.       — Моё имя Фредерика, — осевшим голосом ответила она, ощущая, словно что-то сдавило ей грудь и мешало говорить. Её собственное имя напоминало ей о Фреде и Джордже Уизли, которых она не видела уже почти пять лет.       — Но мне легче выговаривать "Юджиния", — задумчиво произнес профессор и вновь улыбнулся, — Всё же, попрошу к доске, Юджиния.       Рика едва не вспылила в ответ, но вовремя сдержалась, медленно поднявшись на ноги и так же медленно направляясь к доске. Её багровая мантия, обшитая мехом, осталась на стуле и можно было увидеть единственный знак отличия в её форме: белоснежный пояс с кисточками, поверх плиссированной багровой юбки. Знак принадлежности к факультету Венери.       — Начнём с непростительных заклятий. Какие тебе известны? — мягко произнёс Вацлав, медленно приближаясь к ученице, которая широко раскрыла глаза, услышав этот странный вопрос.       В аудитории повисла гробовая тишина.       — Профессор, на то они и непростительные… — полушепотом произнесла Рика, чувствуя, как немеют её ноги.       — Это тёмные искусства, — улыбка Вацлава начинала её раздражать.       — Я не буду произносить их, — твёрдо ответила Фредерика, смело глядя в изумрудные глаза профессора своими, не менее яркими глазами.       Тот заинтересованно вскинул бровь и осуждающе закачал головой.       — Назови хотя бы одно, самое непростительное, на твой взгляд.       — Все три, — ответила девушка, продолжая смело смотреть в глаза Вацлава, который улыбнулся как-то особо по-доброму.       — Теперь понятно, почему ты находишься в Дурмстранге, Фоули.

***

      Учебный год в Хогвартсе подходил к концу, но даже несмотря на это — студенты были просто завалены огромным объёмом домашних заданий. Энни МакМиллан сидела в библиотеке, погрузившись в чтение. На завтра в расписании стояла графа «Зельеварение» и Энни не понимала, как она могла забыть о том, что ей нужно написать эссе о минералах и их использовании. Её пергамент был исписан всего наполовину, а глаза уже слипались.       — Заучка МакМиллан, какое зрелище! — пропел над её ухом чей-то голос и Энни дёрнулась от испуга.       Один из близнецов сел рядом, кладя перед собой толстый учебник.       — Уизли, ты что, тоже учишься?       Близнец сделал обиженное выражение лица и посмотрел на Энни. Когтевранка прекрасно различала их с братом, но шутка «Я-не-фред-я-джордж» порядком её достала за почти что шесть лет. Поэтому Фреда (а это был Фред) это немного задевало и он вновь не знал, как ответить этой девушке, которая сейчас задумчиво смотрела в лист пергамента и теребила пальцами синий галстук.       — Не такой уж я и засранец, — коротко ответил Фред и развернул пергамент, аккуратно написав в верхнем углу «Привет».       И рука рыжего молниеносно принялась строчить внушительных размеров эссе. Это показалось Энни подозрительным и она украдкой заглянула в текст, пытаясь прочесть хоть слово.       — Фред, это же письмо, а не эссе! — возмутилась девушка.       Рыжий нагло улыбнулся и пожал плечами.       — Для меня написать письмо – это как сделать домашнее задание, — честно признался он, — Поэтому мы с Джорджем меняемся и каждую неделю отправляем Рике письмо по очереди.       МакМиллан не поверила своим ушам.       — Фредерика? — переспросила она. — Вы общаетесь?       Пять лет назад Фредерика не пришла на вокзал Кинг Кросс. Не пришла она и в Хогвартс. Ни в первый день учёбы, ни в последующие дни… Близнецы устроили Энни допрос и та, в итоге, призналась, что Фредерику перевели в Дурмстранг не по её прихоти и что подружка просила ни о чём никому не говорить. Но несмотря на просьбу, весть о том, что один из учащихся Гриффиндора был переведён в школу, где изучают Тёмные Искусства пролетела как молния по всему Хогвартсу. Пролетела и… забылась.       Ещё тогда Фред и Джордж обиделись на подругу и как думала Энни перестали общаться, ведь за все эти годы тема о Фоули не поднималась. И не поднялась бы. Виной всему – зоркие глаза МакМиллан.       — Конечно общаемся, — сухо ответил Фред, — Мы ведь друзья. Обидно, конечно, было… Но она ведь не виновата…       — Она рассказывала вам о Дурмстранге? — Энни с интересом посмотрела на Фреда.       Тот кивнул и нахмурился, продолжая что-то писать.       — Мне тоже рассказывала… — грустно произнесла Энни, сворачивая лист пергамента.       Это будет первый день, когда она не сделала домашнее задание по зельеварению. Слишком потерянно она себя ощущала.       — Я бы с ума сошёл в месте, напичканном слизеринцами, — на одной ноте произнёс Фред и навёл жирную точку в конце письма.       — А я бы сошла с ума, если бы это было место, напичканное близнецами Уизли, — пробурчала Энни, складывая пергамент и учебник в сумку, — Так что Рике повезло.       — Ты бы сошла с ума разве что от любви, — Фред резко повернулся к Энни, беря её за ладонь и приближаясь к лицу.       Та онемела от шока и близости, в которой сейчас находилось лицо гриффиндорца. Щёки мгновенно вспыхнули алой краской.       — Ну вот! Я же сказал! — расхохотался Фред, отпуская ладонь девушки и возвращаясь к написанию письма, — Я неотразим, а сходить из-за меня с ума можно только от любви.       — Ты такой же идиот как и в первый день знакомства! — Энни вспыхнула ещё сильней и вскочила с места, хватая сумку, — Сойти с ума можно от одной только твоей дурости!       И девушка выметнулась из библиотеки, заставив Фреда удивлённо моргать.       Да как вообще этот рыжий идиот смеет говорить такие вещи?!       Энни была всё так же застенчива, как и пять лет назад. Она всё так же не понимала близнецов. Она всё так же не понимала Фреда… Как тогда, когда они ели шоколадных лягушек в Хогвартс Экспрессе. Кажется, всё началось ещё тогда. Стоп! Почему именно Фред?!       МакМиллан покраснела, поймав себя на этой мысли и совершенно нечаянно вспомнила о прикосновении в библиотеке. Уизли… Просто играется с ней, как и с остальными. Что поделать, характера близнецов не изменить. И как бы ни хотела милая Энни хоть разочек увидеть Фреда серьёзным — ей это не светило.       — Эй, ты Фреда не видела? — голос Джорджа привёл её в себя.       Рыжий паренёк в форме гриффиндора, со слегка расслабленным галстуком стоял перед ней, засунув руки в карманы. Рядом с ним стояли две девушки, растянувшие слегка подкрашенные губы в милой улыбке. Кажется, одна из них — Анжелина.       — Библиотека, — коротко ответила Энни,всё ещё злясь на Фреда и поспешила пройти мимо троих гриффиндорцев.       — И чего вы с ней возитесь? — услышала МакМиллан голос, принадлежащий одной из девушек, стоящих рядом с Джорджем, — Она хоть разговаривать умеет?       Что ответил Джордж, Энни уже не услышала, так как ускорила шаг, а её глаза отчего-то стали мокрыми, а всё вокруг туманным.       Дойдя до гостиной Когтеврана, девушка наспех ответила на загадку и проскользнула внутрь. Достигнув спальни, она мягко скользнула на кровать, задыхаясь в беззвучных рыданиях. Её сокурсницы уже спали, поэтому немного успокоившись, девушка забралась под одеяло и прошептав «люмос», принялась что-то писать на листе пергамента.       «Скоро каникулы. И ты мне совсем не нужен, Уизли.»

***

      Знойное лето заставило Фредерику собрать длинные волосы в красивый хвост и переодеть надоевшую за учебный год форму в лёгкое короткое платье. Большинство учеников разъехались по домам и в замке остались лишь несколько профессоров, включая директора и около двадцати студентов.       Выйдя в общую кухню за холодным лимонадом, Рика обнаружила сидящего у окна Виктора, задумчиво поедающего завтрак.       — Доброе утро, Виктор.       Крам повернул голову в сторону Рики и приветливо кивнул. Их дружба стала довольно крепкой за годы совместного обучения и сейчас девушка радостно приземлилась напротив юноши, лучезарно улыбаясь.       — У тебя что-то хорошее произошло? — первым делом поинтересовался Крам, отпиливая ножом кусок зажаренной ветчины.       Рика неоднозначно пожала плечами.       — С чего ты взял? — она отпила глоток ледяного лимонада и блаженно выдохнула.       — Хорошо выглядишь. Улыбаешься, — Виктор исподлобья посмотрел на подругу, — Обычно ты не улыбаешься.       — Но выгляжу хорошо, да? — рассмеялась девушка, вызывая на лице темноволосого улыбку. — Ты почему не на сборах?       — Уезжаю завтра.       Ловец сборной Болгарии, всё же, был немногословен. А сегодня он был особо задумчив.       — А у тебя… что-то произошло? — осторожно поинтересовалась девушка, — Ты выглядишь… особо мрачно.       — Неприятный разговор с директором, — Крам перешёл на шёпот, — Я не могу рассказать, извини меня.       Рика улыбнулась и кивнула. Виктор был добряком, но вместе с тем довольно мрачным типом и эта смесь качеств вызывала в ней восторженные чувства, вперемешку с неодобрением. Побольше бы он улыбался, тогда его лицо становится действительно симпатичным.       Скрип открывающейся двери привлёк к себе внимание Крама и Фоули. Переодетый в летнюю футболку ярко-красного цвета в кухню задом вошёл профессор Каркаров, неся в руках ящик с чем-то тяжёлым. Хрипло выругавшись, он аккуратно поставил ящик на пол рядом с холодильной камерой и повернулся к удивлённым студентам.       — Напитки, — сообщил Вацлав, потирая рукой позвоночник, — Тяжёлые, но холодные напитки, — добавил он и уставился на Рику. — Юджиния? — удивлённо спросил мужчина.       — Да, профессор. Это я, — мрачно ответила девушка и повернулась лицом к Краму, залпом выпивая остаток лимонада.       — Я вижу, что это Вы. И Вы сидите на кухне наедине с молодым человеком! — несколько возмущённо проговорил беловолосый, сверля пару изумрудными глазами.       — Да. Это - Виктор Крам, студент факультета Фламма, — с сарказмом произнесла Рика, — А я – Фредерика Фоули, студентка факультета Венери. Мы сидим на кухне, потому что она общая. Мы сидим вдвоём, потому что мы друзья.       И она поднялась со стула, спеша пройти к выходу.       — Хорошей поездки, Виктор, — мягко улыбнулась она другу на прощание.       — Юджиния, Вы ведь знаете, что грозит студентам за очень близкие отношения? — взволнованно произнёс Вацлав, осторожно беря её за плечо.       — Исключение, профессор, — холодно ответила Рика, аккуратно сбрасывая с плеча его ладонь. — И честное слово, я ни капельки не огорчусь, если вылечу из этой школы.       Вацлав непонимающе покачал головой.       — Вам действительно всё равно, Юджиния?       — А вы чего это так обо мне печётесь? — Рика смерила профессора подозрительным взглядом, — Ах, кажется догадываюсь! Так передайте же моей бабушке, что я учусь здесь только из-за остатков моего уважения к ней. А вылететь отсюда — моя мечта. Профессор.       Каркаров нахмурился, глядя вслед выходящей из кухни девушке. Затем, он повернулся к Виктору, который продолжал так же медленно есть свой завтрак.       — Крам, — профессор подошёл к столу и сел на место, на котором ранее сидела Рика, — Хотя бы ты будьте благоразумнее. Ты ведь понимаешь, что за отношения между учениками Дурмстранга следует исключение?       Виктор с интересом посмотрел на профессора и пожал плечами.       — Фредерика хорошая, но она не в моём вкусе, — коротко и честно отрезал он и отхлебнул горячего чая. — Извините, мне нужно на сборы.       С этими словами фламмиец кивнул Вацлаву и поднялся с места, собирая тарелки.       — И ещё, профессор… — он замялся, но затем пристально посмотрел в глаза Вацлаву, — Вы слишком заметно придираетесь к ней.       На удивление, профессор промолчал и молча продолжил наблюдать, как Крам с громким звуком закрывает за собой двери.       Едва Виктор исчез из поля зрения, Вацлав шумно выдохнул и поднялся с места, подходя к ящику с напитками. Достав одну бутылку с тёмно-красной жидкостью, напоминающей вино, он откупорил её и небрежно бросил пробку в урну. И какого чёрта он придирается к этой ученице? Что в ней особенного, помимо того, что она разговаривает с лёгким акцентом и презирает его предмет?       «Так передайте же моей бабушке, что я учусь здесь только из-за остатков моего уважения к ней. А вылететь отсюда — моя мечта.»       Значит, думает, что дело в её бабушке? Так даже лучше. Для неё лучше, конечно же. А вот у самого Вацлава, даже после долгих минут раздумий так и не нашлось причины — почему он к ней так внимателен. Помимо одной. Видения.       Отставив пустую бутылку, зеленоглазый поднялся с места и направился к выходу. Он ещё должен собрать оставшихся учеников в общей гостиной и объявить им о решении декана по поводу летней практики.       Полчаса стараний и студенты Дурмстранга сидели в общей гостиной. Парни заняли диваны ближе к выходу, а три девушки, включая Рику, взгромоздились на широкий подоконник, подставляя спины свежему ветру.       — Я хочу обсудить с вами летнюю практику, — Вацлав осмотрел студентов, улыбаясь так же вежливо, как и в первый день его преподавания в Дурмстранге. — Эта практика может помочь вам с выбором будущей профессии, или же просто займёт чем-нибудь от безделья.       — О, а нам было так тяжело «бездельничать», — недовольно пробурчала черноволосая девушка, сидящая рядом с Рикой.       — Ужасно тяжело, — согласно буркнула вторая, с длинными пепельными волосами.       — Я хочу в Хогвартс, — так же недовольно буркнула Рика, вызывая заинтересованный взгляд одногруппниц.       Вацлав бросил на девушек строгий взгляд.       — Дамы, на данный момент вы находитесь в Дурмстранге, поэтому будете соблюдать правила, — он улыбнулся и продолжил обращение, — Все вы поедете в Драконоведческий Заповедник. Мы разделим вас на две группы по прибытию. Кто-то из вас будет помогать заклинателям, кто-то надсмотрщикам, а кто-то, — он посмотрел на девушек, — будет готовить.       Сердце Рики неровно вздрогнуло.       Драконоведческий заповедник! Ведь там работает её принц из Хогвартса! В груди девушки вдруг стало так тепло, что она не заметила, как улыбнулась.       — Эй, тебе правда так туда хочется? — шепнула ей черноволосая.       — Да, Кристина. Ты просто не представишь, насколько!       И Фредерика улыбнулась ярче прежнего.       — А как же Хогвартс? — улыбнулась ей вторая девушка.       — Для меня это почти Хогвартс, Виктория.       Беловолосый с интересом посмотрел на широко улыбающуюся девушку. Неужели так обрадовалась тому, что практика будет проходить в Заповеднике?       — С вами поеду я и декан Дементьев, — Каркаров посмотрел на часы. — Будьте готовы завтра к восьми утра.       Фредерика радостно кивнула и спрыгнула с подоконника, направляясь в комнату. Нужно подготовиться к встрече. Интересно… Чарли Уизли ещё помнит о существовании Гриффиндорской Принцессы?

***

      Энни МакМиллан сидела на подоконнике в своей комнате и рассматривала колдографию. Фред улыбался так заразительно, что губы Энни тоже растянулись в улыбке. Когтевранка провела указательным пальцем по его волосам на фото, затем нежно коснулась смеющихся губ. Улыбка мигом сошла с её лица, сменившись на выражение полнейшей грусти и безысходности в больших, голубых глазах. Они сделали фото в последний день учёбы, едва выскочив из Хогвартс Экспресса. Энни и понять не успела, что произошло, как к ней подлетели близнецы Уизли и подхватив под руки ткнули пальцами в камеру. Как оказалось позже – это было «фото на память».       «И даже здесь мой взгляд обращён в твою сторону», — подумала Энни, наблюдая, как девушка на колдографии обращается к Фреду, а затем возмущённо что-то произносит. Затем снова удивлённо смотрит в камеру.       А с чего началась эта привязанность к Фреду? Энни толком не помнила, ведь это возникло так спонтанно и развивалось так стремительно, что в один прекрасный миг девушка просто испугалась этих ощущений. Сколько бы она ни прятала эти странные чувства, они всё равно мешали ей ровно дышать, особенно в присутствии рыжеволосой причины её сбитого с тихого ритма дыхания.       Они были разные. Фред – всегда смеялся, находясь в центре внимания. Она – тихо сидела в одиночестве, пытаясь не обращать на себя чужие взгляды. Да, они безусловно были совершенно разные.       В дверь комнаты постучали и на пороге показалась мать девушки.       — Энни, ты подумала о вечеринке? — женщина села на кровать девушки и лучезарно улыбнулась дочери. — Думаю, что неплохо было бы отметить твой шестнадцатый день рождения в кругу друзей.       — У меня нет близких друзей, — Энни перевернула колдографию, тем самым скрывая от себя улыбающиеся лица Фреда и Джорджа. — Я люблю семейные праздники, мам. Ты же знаешь.       Лицо женщины осияла нежная улыбка.       — Как скажешь, дочь. Я просто хотела уточнить, не хочешь ли ты пригласить этих парнишек с фотографии.       Глаза Энни, и без того большие, расширились ещё больше.       — Мама, нет! — выпалила она, краснея, словно спелый помидор, — Это вообще не друзья! Это случайное фото!       — Случайное, говоришь, — миссис МакМиллан прехитрейше улыбнулась и поднялась с кровати дочери, — Как знаешь. Ужин через полчаса, — и женщина направилась выходу из комнаты.       Едва дверь закрылась, юная МакМиллан крепко обхватила голову руками и зажмурилась.       Наверняка, близнецы заняты изготовлением своим гадостей-сладостей, да и к тому же, кажется, Фред с Анжелиной Джонсон… Энни помрачнела и отвернулась к окну. Что за чертовское чувство рождалось в её душе? И почему она так истерично его боялась?

***

      Вацлав напрочь не понимал, что с ним происходит. Странное видение, вновь возникшее в его сознании и длившееся всего несколько секунд не покидало его память и заставляло размышлять: то, что ему привиделось — это будущее, или же просто плод его фантазии? Произошедшее совершенно не походило на окклюменцию. Это было самым обыкновенным предвиденьем. Ещё обучаясь на первых курсах, Вацлав саркастично относился к урокам Прорицания, но преподаватель с самой первой встречи с мальчиком вынес свой вердикт: юный студент факультета Гласиас имеет незаурядные способности в области ясновидения.       Беловолосый парень пристально посмотрел на своё отражение в зеркале и провёл пальцами по волосам, скользя вниз по щеке и дотрагиваясь самыми кончиками до своих губ. То, что он видел было более чем просто странным. Оно было нереальным.       В первый день своего «учительства» он вошёл в класс к восьмикурсникам*. Журнал, брошенный им на стол так небрежно, проскользил несколько сантиметров и чуть не упал со стола, лишь чудом затормозив у самого его края. Каркаров улыбнулся себе под нос, изучая список студентов. «Дмитряков, Зарецки, Белов, Крам, Истоцкий, Фоули, Лисицкая…» Все эти фамилии ни о чём ему не говорили, кроме двух. Фоули, переведённая из Англии и Крам, извечный прогульщик и уже довольно известный игрок в мире квиддича. Каркаров еле слышно выдохнул и, наконец, обратил взгляд к аудитории. Изучающие его любопытные взгляды совсем его не интересовали. Он пытался «на глаз» определить способности сидящих перед ним. Обычно это его забавляло и он уже выбрал несколько студентов, которых проверит уже на этом уроке. Вацлав старался улыбаться настолько вежливо, что чуть не расхохотался вслух, но, вовремя сдержал себя, продолжая скользить своими изумрудными глазами по студентам. И тут произошло ОНО. Когда его взгляд встретился со взглядом какой-то длинноволосой девушки, глядящей на него свысока — его сознание затмилось и он словно нырнул в туман, наблюдая странную картинку. Вот он, с этой девушкой на огромной просторной кровати. Чёрт, да это же его комната… Беловолосый удивлённо продолжал наблюдать странное видение. Слишком интимная картина, представшая перед его взглядом, заставила улыбку сойти с лица. Вот, эта девушка оказывается под ним и он видит лишь её руки, царапающие его обнажённую спину. Поцелуи. Их слишком много, чтобы сосчитать… Красивая цветная картинка сменилась так резко, что Каркаров вздрогнул. Комната, наполненная полумраком. Его руки вытянуты перед ним, а на левом предплечье чёрная татуировка…       Он вынырнул из этого тумана так же резко, как и вошёл туда. Болотные глаза девушки всё ещё смотрели на него свысока, заставив его поспешно отвести взгляд, напрасно пытаясь избавиться от увиденных ранее картин…       — Хватит, — пробормотал Вацлав, открывая кран и усердно умывая лицо ледяной водой.       Лёгкие шторы, висящие на открытых настежь окнах мягко поднялись вверх и плавно опустились, подгоняемые порывами свежего утреннего ветра. Вацлав молча наблюдал за их волнообразными движениями из приоткрытой душевой, думая о чём-то своём, напряжённо морща лоб и не улыбаясь. Редкие моменты, в которые можно застать Каркарова не улыбающимся — это моменты его одиночества. Взгляд изумрудных глаз переметнулся на его огромных размеров кровать и в памяти вновь вспыхнула жаркая картинка, увиденная им в тот самый первый день.       — Юджиния Фоули, просто скажи, что это плод моего воображения, — холодным тоном попросил Вацлав, тяжело вздыхая и медленными шагами возвращаясь из душевой в комнату.       Хотя он прекрасно знал, что это не воображение. Он видел её давно в своих видениях, просто до этого момента он не помнил лица. Длинные волосы, силуэт. Девушка из его видений наконец собралась в четкую картинку. Это была Юджиния. Он был уверена.       Его красивое лицо вновь озарила добрая, вежливая улыбка. Он сел на кровать и откинулся на спину, расставив руки в стороны и глупо улыбаясь потолку.       — Я разговариваю сам с собой, я думаю только об этом, а как итог… — беловолосый шумно выдохнул и рассмеялся, — А как итог — я думаю об этой студентке каждый день вот уже семь месяцев. Не будем считать видения моего детства. О, поздравляю, Каркаров, ты сошёл с ума.       Вацлав улыбнулся шире прежнего и прикрыл глаза, глубоко вдыхая свежий воздух. Чем дольше он думал об англичанке, тем больше ему хотелось исполнения увиденного.       Он вновь сел на кровати и посмотрел на часы. Через три часа он уже должен быть в Драконоведческом Заповеднике на практике восьмикурсников.