Глаза цвета «Слизерин».

***

Уже с утра, когда студенты расселились по общежитиям заповедника, Вацлав почувствовал лёгкое раздражение. Ему там не нравилось. Заповедник был наполнен разнообразными звуками: начиная от переливистых трелей птиц и заканчивая свирепым рёвом драконов. Первый день практики студентов Дурмстранга едва начался и когда кто-то из драконов ревел слишком громко, студенты, ранее не сталкивавшиеся с этими существами испуганно вздрагивали и оборачивались на источник зловещего, неприятно режущего слух звука. Вацлав и сам старался не скривиться. Не всех девушек отправили на кухню, как это предвещал Каркаров. Кристину отправили в лабораторию, в которой проводились наблюдения за яйцами драконов, самки которых по каким-либо причинам не могли высиживать и охранять своих будущих детёнышей. Фредерика же и Хельга попали к заклинателям и сейчас стояли перед вольером Венгерской Хвостороги, наблюдая, как три волшебника в защитных костюмах оглушают огромного дракона невербальными заклинаниями. — Мисс, вы ведь из Дурмстранга? — окликнул Рику чей-то голос. Знакомый голос, который когда-то заворожил маленькую, одиннадцатилетнюю девочку прозвучал так близко, что Фредерика забыла, что умеет дышать. Несомненно, это был он. Его голос она не забыла бы и спустя десятки лет. — Да. Всё, что она смогла сказать, оборачиваясь и встречаясь взглядом с синими, добродушными глазами. — Вы, на сегодня, приставлены к Венгерской Хвостороге, выходит, — он лучезарно улыбнулся, а от этой весёлой улыбки уголки глаз девушки почему-то стали влажными. — Позвольте записать ваше имя и фамилию? Ветерок всколыхнул лёгкие пряди длинных волос Фредерики, которые она тут же поспешила пригладить ладонью. Разве он мог её помнить, спустя столько лет? Тем более, что тогда она была маленькой первокурсницей. А сейчас от той милой девчушки остался лишь нежно-изумрудный цвет глаз. Узнал бы Чарли Уизли в стоящей перед ним девушке ту маленькую «Гриффиндорскую Принцессу»? Вряд-ли бы он помнил даже её имя. Так думала Фредерика, грустно глядя в глаза человеку, в которого когда-то влюбилась по детской оплошности. — Фредерика. Фредерика Юджиния Фоули, — тихо произнесла она, грустно улыбаясь. Перо в руке Чарли замерло над листком пергамента, так и не коснувшись его. Неужели перед ним стоит та самая мелкая? Он оторвал взгляд от листа пергамента и несколько ошарашенно посмотрел прямо в глаза стоящей перед ним девушки. Так и есть. Та самая мелкая, которая писала ему любовные письма стоит перед ним. Это её глаза, только вот она совсем взрослая. Один порыв и он крепко прижал её к себе, без каких-либо лишних, неуместных слов. Девчушка, за которую он столько лет изредка переживал была сейчас в его объятьях. — Это слишком похоже на сон. Это никак не может быть правдой, — прошептала девушка, обвивая руками плечи Чарли. Он промолчал, прижимая её к себе покрепче. Сейчас было неважно: сон это, или правда. Даже если и короткий отрывок цветного сновидения: он слишком давно не видел таких снов… Пылким объятьям не суждено было продлиться долго. — Извините, если помешал, — голос профессора Каркарова прозвучал над самым ухом Юджинии. Чарли нехотя отпустил девушку и пристально посмотрел в глаза беловолосому, который появился неизвестно откуда и смотрел на него и его Фредерику слишком уж строго. — А мы случайно не виделись раньше? — внезапно поинтересовался рыжий, делая шаг навстречу Вацлаву. Сбитый с толку Каркаров непонимающе пожал плечами. В данный момент его больше волновало то, что девчонка, о которой он ежедневно думал, была в объятиях этого рыжего англичанина. Или ирландца… чёрт бы его разобрал. — Не припоминаю, — сухо ответил Вацлав, делая шаг назад и думая о том, что нужно бы поменять место, в котором Юджиния будет проходить практику. — Точно! Вспомнил! — радостно выпалил Чарли, протягивая Вацлаву руку для приветствия. — Международный школьный чемпионат по квиддичу средней лиги! Дурмстранг и Хогвартс! Здоровская была игра, — Уизли хитро прищурился и дружелюбно улыбнулся. Каркаров слегка призадумался и кивнул. Сейчас он точно вспомнил, где видел этого рыжего нахала и эти воспоминания совсем не были в пользу Чарли. Вацлав, как и Чарльз, был ловцом и тогда команда Дурмстранга продула, потому что этот рыжий засранец поймал снитч прямо перед носом Вацлава, предварительно хорошенько пнув по его метле ногой. О, да, Вацлав Каркаров помнил каждую минуту того пережитого им позора и это лукавое рыжее лицо сейчас возникло из памяти, будто бы это было вчера. — Вы, сударь, пнули по моей метле, — вежливо улыбнулся Вацлав, стараясь подавить вырывающегося изнутри беловолосого подростка в серебристой форме, желающего надрать стоящему перед ним рыжему парню зад как можно сильнее. — Но в этот раз я не проиграю, — произнёс он на ломаном, но вполне понятном английском, — В другом аспекте, разумеется. «Сдохни, скотина!» — проорал внутри Вацлава подросток в форме ловца и исчез, обещая при малейшей возможности вернуться. Фредерика непонимающе переводила взгляд с Чарли на Вацлава, которые лучезарно улыбались друг другу, но взгляда не отводили, будто два мартовских кота: кто первый отвернётся, тот и проиграл. — Юджиния, я нашёл тебе другое место для практики, — всё так же улыбаясь и не отводя взгляда от глаз Чарли произнёс Вацлав. — Фредерика, — поправил Чарли и мило улыбнулся. Фоули поморщилась и непонимающе покачала головой. — Но профессор Каркаров, я хочу остаться здесь! — она недовольно закусила нижнюю губу и бросила на Вацлава несколько обиженный взгляд. — Так это твой профессор? Ещё и Каркаров? — Чарли перевёл победный взгляд на Фредерику и едва не рассмеялся вслух. — Теперь я понял. Рыжий поднёс кусок пергамента ближе к глазам и что-то написал туда. — Извините, мистер Каркаров, но Фредерика уже записана на практику сюда, — Уизли пожал плечами так, словно он уже не в силах с этим что-либо сделать. — Юджиния, — немного зло поправил Вацлав. — Мерлиновы подштанники, профессор! — выругалась Фредерика, заставив улыбку Вацлава на мгновение исчезнуть с лица. Каркаров на мгновение задумался. В голове вспыхнула картинка с злополучным видением. Изумрудные глаза беловолосого профессора уставились на студентку, пристально изучая её. В ней не было ничего особенного, её было сложно назвать даже просто «хорошенькой». Но что-то в ней манило Вацлава вот уже семь долгих месяцев. У него давно не было возможности рассмотреть её настолько близко и сейчас он с упоением смотрел в её глаза, почти такого же цвета как у него. Круглое лицо, бледная кожа, красивые губы. Да, её губы безумно ему нравились. Вопреки школьным правилам, подведённые розоватой помадой они были такими манящими сейчас, что Вацлав просто судорожно сглотнул и резко закрыл глаза рукой, пытаясь стряхнуть это наваждение. Ей почти семнадцать, она вполне легальна. И он это видел. — Что-то у меня голова разболелась, — официальным тоном произнёс он, — Эти звуки режут мой слух. И поспешно развернувшись, мужчина зашагал прочь, совершенно не улыбаясь и мысленно ругая себя за всё, о чём он только то думал. Чарли и Фредерика смотрели вслед ровно до тех пор, пока он не скрылся за плетёной калиткой, ведущей в сад для отдыха. Едва профессор исчез из их поля зрения, Уизли взял девушку за руку и посмотрел ей в глаза серьёзным, почти отцовским взглядом. — Будь осторожна с ним. Он сын Каркарова. Фредерика согласно кивнула и вновь посмотрела в ту сторону, куда ушёл Вацлав. — Но всё же, он совсем не похож на директора, — задумчиво произнесла она, шагая за поманившим её куда-то Чарли. — Давай поговорим о делах, — предложил Чарли, очевидно совсем не желающий говорить о мало волнующем его человеке. Уизли сейчас интересовало совершенно другое. Целый ряд вопросов без ответа, которые он хотел задать ей. Но эта встреча была настолько неожиданной, что вопросы вылетели из его головы, оставляя взамен только восхищение и лёгкое разочарование от того, что девушка, которую он только что встретил уже совсем не та «Гриффиндорская принцесса». Они вошли в какую-то дверь и Фредерика с изумлением принялась рассматривать висящие на стенах колдофото с драконами и драконоводами. — Присаживайся, — Чарли указал на стул, стоящий у письменного стола, — Прежде, чем начать практику, я хотел бы просто поговорить, — его лицо приняло добродушный оттенок, — Ты будешь чай, или кофе? Фредерика улыбнулась и ничего не ответила. Она просто смотрела в синие глаза своего «Принца», которого не видела уже почти пять лет и понимала только одно: он не изменился. — Здесь такая жара, — Фоули пожала плечами, — Может быть у тебя найдется что-нибудь холодное? — И то верно, — кивнул Уизли, почёсывая рыжую, густую шевелюру.— Как насчёт холодного пива? — Пива? — изумилась Фредерика. — Или тебе ещё нет семнадцати? — виновато спросил Чарли. — У меня из холодного только алкоголь. Фоули шумно выдохнула и улыбнулась. — Тогда, давай чай. Чарли в ответ тоже неловко улыбнулся и поспешил взмахнуть волшебной палочкой. Чайник, стоящий на соседнем столе тут же поднялся в воздух и принялся кипятить воду. — И было бы неплохо добавить туда несколько кубиков льда, — Фредерика поднялась со стула и подошла к стене, продолжая рассматривать висящие на стенах колдо. Чарли был практически на каждой из этих фотографий. Но одна привлекла особое внимание девушки. Чарли, изображённый на ней, лучезарно улыбался и держал в руках метлу. Одетый в гриффиндорскую форму команды по квиддичу, он излучал такой позитив и счастье, что Фредерика словно перенеслась на мгновение в Хогвартс. Острое желание вновь надеть форму Гриффиндора и пройтись по коридорам с замысловатыми узорами на полу овладело ей настолько сильно, что захотелось плакать. От смеси странных чувств: счастья и безысходности. — Я так мечтаю вернуться обратно в Хогвартс, — произнесла Рика, когда Чарли пододвинул ей чашку с чаем, — Ты и представить не можешь, как я хочу вернуться обратно. Уизли молча кивнул в ответ и откупорил банку с ледяным пивом. — Могу, — он отхлебнул глоток и прикрыл глаза. — Иногда меня тоже тянет в родные места. И между молодыми людьми воцарилось неловкое молчание, сопровождаемое тихим тиканьем часов и рёвом драконов, разносившимся практически из другого конца драконария. — А ты изменилась, — первым нарушил молчание Чарли, искоса поглядывая на Фредерику, робко держащую в руках чашку с чаем. — А ты… Ты не изменился. Девушка улыбнулась удивлённому Чарли и поспешила объяснить: — У тебя такие же добрые глаза. Принц. Уизли расхохотался и едва не выронил из рук банку с пивом. — И я всё ещё остался принцем? — спросил он, прищурив глаза. — Именно так, — согласно кивнула Фредерика и поставила пустую чашку на стол. Да, для неё он всё ещё оставался принцем. Эти синие глаза со смешинкой, рыжие волосы и мускулистые руки. Каждая частичка этого человека, начиная от кончиков волос и заканчивая его голосом… Это было всем тем, за чем так скучала Фредерика. Это было всё то, что она безумно любила все эти годы. Влюблённое течение мыслей нарушил тихий стук и скрип двери. В комнату вошла невысокого роста девушка с чёрными, словно смоль кудряшками. Её красивые, небесно-голубые глаза пытливо уставились на Фредерику, а затем и на Чарли. Мило улыбнувшись Уизли, незнакомка протянула ему кожаную папку. — Любимый, тебе пришли отчёты от английских исследователей. Что-то тёмное, по консистенции напоминающее бурю, опустилось в сознание Фредерики и, резко, поглотило все её мысли. Ржавыми колокольчиками зазвенело в голове: «Любимый». «Любимый», «любимый», «любимый». Сквозь затуманенный взгляд, Рика увидела, как девушка наклонилась к Чарли и нежно взъерошила его рыжую шевелюру. — Ну, что, принцесса, — спросил Чарли, когда красавица вышла из комнаты, — Идём изучать драконов? Фредерика безучастно кивнула и поднялась с места, напоследок бросив взгляд на колдофото, с которого улыбался семикурсник Уизли. Вновь обретённый ею мир треснул пополам. Вновь обретённый ею принц был вновь потерян.

***

Мозоли на руках Фредерики ныли, заставляя девушку закусывать губу с такой силой, что казалось ещё немножко и она прокусит её до крови. Она безучастно наблюдала, как потрескивает огонь в камине. Душный день, проведённый в Заповеднике, сменился холодной ночью, да такой холодной, что Каркаров распорядился растопить несколько каминов, а окна закрыть как можно плотнее. А за окнами бушевала буря. Вспышки молний, слишком частые, освещали гостиную порой так ярко, что можно было подумать, что в эту ночь ворвался солнечный свет. От каждой такой вспышки девушка вздрагивала. Глухие раскаты грома эхом разносились по общежитию заповедника, в котором остановились студенты, но их тут же заглушал звонкий стук дождевых капель, громко и без остановки стучащих по стёклам. Окна скрипели, когда очередной порыв ветра напирал на них и этот звук заставлял Фредерику плотнее кутаться в плед, чувствуя себя хоть немного защищенной. Она не любила грозу. Она её боялась, хоть и стыдилась в этом признаться даже себе самой. Она не помнила, когда начала пугаться раскатов грома, но чувствовала совершенно точно, что гроза никогда не несла в себе ничего хорошего. Боль в ладонях от работы в тяжёлых защитных перчатках была несравнима с той болью, что царила сейчас в её душе. Неделя практики, казалось, только ухудшила и без того плохое настроение девушки. И неудивительно. Та любовь, которую она несла в себе через годы, оказалась пустышкой. Оказалась ненужной ему, человеку, которого она так боготворила. А самым неприятным оказалось то, что ей не с кем было поделиться своими мыслями. Настоящих подруг здесь Фредерика так и не завела, а Крам был на очередном соревновании. Хельга? Врядли ли ей это интересно. Да и к тому же, на дворе стояла непроглядная ночь. Фоули выдохнула и плотнее укуталась в плед, подобрав по себя ноги и дыша теплым дыханием на замерзшие кончики пальцев. Бой часов из столовой утонул в раскате грома и девушка так и не поняла: часы пробили час, или же два. В любом случае, уже было далеко за полночь и все давно спали. Но только не она. И не он. Учитель Тёмных Искусств ворочался в своей спальне, пытаясь уснуть, но его попытки так и не увенчались успехом. Очередная вспышка молнии за окном осветила комнату так ярко, что юноша увидел своё отражение в зеркале, висящем напротив кровати. Белая рубашка из хлопка, развязанные тесёмки на вороте, растрёпанные белоснежные волосы. Какую ночь он уже не спал? В комнате вновь стало темно и Каркаров поспешно поднялся с кровати. — Люмос, — его голос утонул в раскате грома. Четырнадцатидюймовая волшебная палочка засветилась ярким светом, освещая комнату. Вацлав посмотрел на часы и тяжело вздохнул. Хорошо, что завтра выходной, если ему удастся заснуть — он сможет поспать столько, сколько его душе будет угодно. «Холодно» — подумалось ему, когда ноги ступили на ледяной, каменный пол. «Нужно бы добавить дров в камины». Дождь застучал по окнам ещё сильнее, а Каркаров, так и не сумев найти обувь, которую вчера вечером поставил неизвестно куда, громко выругался. Босиком, профессор вышел из комнаты и направился в гостиную. Холод в полу обжигал его ноги и он поднялся на носки, молясь всем богам о том, чтобы никто из студентов не увидел его в таком виде. А как он выглядел, Вацлав мог лишь догадываться: белоснежная рубаха, серые штаны, подкатанные до колен, босые ноги и белоснежные волосы. Привидение, одним словом, да к тому же совсем не профессорского вида. Словно тень он скользнул в гостиную и направился к камину. Фредерика испуганно замерла, наблюдая, как к ней надвигается белое нечто со светящейся палочкой, а когда она уже была готова пискнуть, блеснула молния, освещая лицо вошедшего. — Профессор! — Юджиния! Они выкрикнули это хором, а профессор даже на мгновение замер и почему-то произнёс «Нокс». Палочка потухла, остался лишь слабый свет догорающего камина. — Ты почему не спишь? — нашёлся Вацлав, совершенно позабыв о том, что он профессор и может сейчас сделать ей замечание и отправить спать. — А вы босиком, профессор. — тихо ответила она, очевидно успев заметить его босые ноги. — Холодно ведь. Её голос звучал так тихо и грустно, что Вацлаву стало жаль эту маленькую, завёрнутую в плед девчушку. Что же терзало её, не давая заснуть? Следующий раскат грома прозвучал сильнее, чем все, что были прежде и профессор успел заметить, как Юджиния вздрогнула. — Ты боишься грозы? — тихо спросил он, подходя к ней ближе и опускаясь на колени рядом с диваном, на котором она сидела, подобрав под себя ноги. Она молчала в ответ, но следующая вспышка молнии ответила за неё сама, осветив её лицо. Вацлав увидел её глаза. Испуганные, большие глаза, в которых застыли слёзы. — Да! — наконец выдавила она, кутаясь в плед как можно сильнее, — Ученице Дурмстранга должно быть стыдно. Ведь это всего-лишь… Раскат грома оглушил обоих и Юджиния, не успев договорить, дёрнулась от страха, но Вацлав положил на неё руки, нащупал под одеялом её колени и крепко сжал их. — Ну-ну. Я здесь. Эти слова прозвучали так спокойно и уверенно, что Юджиния, на мгновение, опешила. Этот надменный профессор не посмеялся над ней? Почему? Она чувствовала его ладони на своих коленях, крепко держащие её сквозь толстый плед, а в приглушённом свете от камина видела его глаза. Даже в тусклом свете они были красивыми: изумрудными и… успокаивающими. Он словно гипнотизировал её взглядом и тихим, но до безумия уверенным голосом. — Не бойся. Очередная вспышка молний, почему-то, не вызвала в ней дрожи. Девушка просто смотрела в глаза Вацлаву и чувствовала, как её наполняет спокойствие. Действительно, ей не было страшно… Он был рядом, этот странный профессор с красивыми глазами и уверенным голосом. А если он рядом, то значит, что и она под защитой, ведь он — Каркаров. Он сильный, он учитель Тёмных Искусств в столь юном возрасте, а значит — он сможет её защитить. Беловолосый посмотрел на камин, а затем, вновь, на сидящую перед ним Юджинию. — Он скоро погаснет. Не бойся, я отойду совсем ненадолго, — Вацлав приподнялся и прошёл к лежащим недалеко поленьям, беря два самых, как ему показалось, сухих и поспешно подкладывая их в камин. Юджиния заворожено наблюдала, как огонь всполохнул с новой силой, жадно пожирая дрова яркими, словно живыми языками пламени. Вацлав помешал дрова длинной палкой и поспешно возвратился к девушке. — Позволишь? — он осторожно сел рядом с ней, поджав под себя ноги и оперевшись рукой о спинку дивана. — Конечно, профессор. Действительно, могла ли она отказать учителю? Девушка сняла с себя плед, протягивая половину Вацлаву. — Ваши ноги, — шепнула она, кивком указывая на замёрзшие ноги профессора. Поблагодарив, юноша накинул тёплый плед на колени и с интересом посмотрел на Юджинию. Та, в свою очередь, смотрела на него не менее заинтересованно. — Ты хочешь меня о чём-то спросить, так ведь? — улыбнулся Вацлав. Юджиния кивнула, но ничего не сказала в ответ, замерев и прислушиваясь к звукам дождя. Казалось, буря не собиралась утихать, а наоборот, набирала свою силу. Молния вновь озарила зал своим светом и длинноволосая посмотрела на сидящего рядом мужчину немного испуганным взглядом. — Не бойся, — с улыбкой напомнил он. — Знаешь. Гроза всегда напоминает мне о хаосе, — произнёс он, не отрывая взгляда от пламени. — О том, как всё может выйти из-под контроля. Иногда это даже успокаивает. — Успокаивает? — Фредерика нахмурилась, её голос прозвучал с ноткой возмущения. — Как это может быть успокаивающим? — Потому что хаос неподвластен никому, — Вацлав повернул голову к девушке, и в его глазах заиграли отблески огня. — Даже мне. А это, знаешь ли, редкость. Фредерика фыркнула. Её губы изогнулись в слабой насмешливой улыбке. — Вам бы, профессор, спать, а не философствовать. Он засмеялся — мягко, почти искренне. Этот смех удивил её. Он не был похож на прежний, полный сарказма и превосходства. Он звучал… по-человечески. — Возможно, ты права, Юджиния, — он выделил её имя так, будто наслаждался каждым слогом. — Но что-то держит меня здесь. Может, то, что ты тоже не спишь. Фредерика замерла, чувствуя, как её щеки слегка краснеют. Она не могла понять, что именно происходило между ними сейчас: просто разговор, попытка сближения или нечто большее. Она отвела взгляд к огню, пытаясь игнорировать напряжение, которое словно висело в воздухе. — Если вы остались только ради компании, то зря, — бросила она, всё ещё не глядя на него. — О, не только ради компании. Ты же боишься? Я здесь чтобы ты не боялась. — он тяжело вздохнул и пристально посмотрел на неё. — Иногда я думаю, что ты совсем не похожа на других учеников. В тебе есть что-то… особенное. Её сердце заколотилось быстрее. Эти слова были чем-то совершенно неожиданным. Но перед тем как она успела ответить, он добавил, уже с едва заметной улыбкой: — Ты раздражаешь меня больше, чем кто-либо другой. Фредерика подняла на него взгляд, на её лице отразилась смесь удивления и лёгкой обиды. — Прекрасный способ сделать комплимент, профессор. — Зато теперь ты меньше думаешь о глазе. Юджиния закатила глаза. — Почему вы просто не сделаете мне замечания и не отправите спать, профессор? Её вопрос заставил улыбнуться Вацлава ещё шире. — Разве я должен делать замечания просто за то, что кто-то не может уснуть? — его бархатный голос успокаивал, — Тем более тебе, Юджиния. Думаешь, я не вижу, как ты мучаешься в этих стенах? Каркаров поймал на себе её удивлённый взгляд и тяжело вздохнул. — Юджиния, я ведь вижу как тебе одиноко. В какой-то степени я понимаю твои чувства, ведь на себе прочувствовал, что такое быть не в том месте, где ты хочешь находиться. — Но… Ведь вы учились в Дурмстранге, разве не так? — несколько удивлённо спросила Юджиния, глядя на профессора с ещё большим интересом, чем прежде. — В Дурмстранге, всё верно, — он кивнул и улыбка сошла с его губ. — Выпускник Гласиаса, который так хотел быть на факультете Фламма. Да к тому же Каркаров. Тебе ведь известна история моего отца? — его красивые глаза вопросительно смотрели на Фредерику. Девушка кивнула. Этот странный профессор впервые выглядел таким растерянным и серьёзным без своей хитрой, наигранной улыбки. Сейчас Юджиния не чувствовала к нему той неприязни, которая была прежде. Она куда-то улетучивалась, вместе с этим дождём, бушевавшим за окном. — Ваш отец был Пожирателем Смерти. — Юджиния отвернулась от Вацлава и обняла руками колени, всматриваясь в огонь. — А я был сыном Пожирателя Смерти, — голос Вацлава был наполнен такой болью, что Фредерика буквально почувствовала её физически, — Каждый день я видел в своём доме людей в чёрных мантиях, которые были наполнены странными идеями. А самым страшным было то, что мой отец их поддерживал. Он убивал маглорождённых. На последней фразе голос Вацлава перешёл на шёпот и он закусил губу. — Но это не самое страшное, девочка. Самое страшное, это когда ты осознаешь всю неправильность поступков, но не можешь ничего с этим поделать. Я был всего лишь ребёнком, неспособным возразить и высказать свою точку зрения. Таким же ребёнком, как и ты. Тебя ведь из-за этого отправили в Дурмстранг? — он протянул к ней руку и дотронулся до её плеча, — Можешь не отвечать, Юджиния, я и так знаю твою историю. Твои родители и мой отец были одинаковых взглядов… Его ладонь крепко сжала плечо девушки и тут же разжала. Слишком много он себе позволяет. Пусть она и не ребёнок, но она ученица, а он… Профессор. Вацлав осторожно убрал руку с её плеча и положил себе на колено, сжав плед как можно сильнее. — Мне очень жаль, профессор Каркаров. Её тихий голос нарушил вновь воцарившееся молчание и Вацлав нашёл в себе смелости посмотреть в сторону Юджинии. Их взгляды встретились. Она смотрела на него с неподдельным сочувствием, слегка приподняв брови. Маленькая, беспомощная, она вызвала в сердце Вацлава какое-то странное чувство, похожее на старое детское желание приютить маленького котёнка, который жалобно мяукал под дверью. — Мне очень жаль, — ещё раз повторила она и закусила нижнюю губу, отворачиваясь к камину. Тусклые блики огня заплясали по её лицу и Вацлав заметил, как по щеке ученицы стекает маленькая, блестящая капелька. — Мне правда жаль, что я так плохо к вам относилась. Я и не думала, что вы тоже… — она замерла, вновь переводя взгляд на Каркарова, — Что вы тоже можете переживать. Брови Вацлава взметнулись вверх и он почему-то улыбнулся. — Переживать? — улыбка сменилась выражением удивления и некого сожаления во взгляде. Юджиния кивнула. — Вы казались мне слишком ненастоящим. Всё в вас. Ваш голос,улыбка, волосы, глаза… — она загибала пальцы, перечисляя, — спокойствие, знания… — Фоули внезапно замерла и уставилась на Каркарова. — Но я настоящий… — прошептал профессор и легонько заправил прядь волос девушке за ухо. Что-то лёгкое, похожее на взмах крыльев бабочки, пытающейся взлететь встрепенулось внизу её живота. Этого никак не могло быть. Фоули искренне надеялась, что ей просто показалось. Перечисляя все эти очевидные вещи, она посмотрела на Вацлава новым, свежим взглядом и осознала, что внутри неё затрепетало какое-то странное чувство. Голос Вацлава слишком красив, его улыбка — более, чем очаровательна, глаза — восхитительны. Они гипнотизируют и завлекают, заставляя тонуть. А сам он… — Дождь должен усыплять. Да и тебе пора спать. — голос Вацлава прозвучал с каким-то эхом. — Извини. Но это ради твоего блага, мисс Юджиния. Волшебная палочка легонько коснулась лба Фредерики. «Он точно принц из сказок. Таких любимых, прочитанных тайно и заученных наизусть» — вспомнилось Фредерике. Но всё это было о Чарли. О рыжеволосом принце из детских грёз маленькой гриффиндорской принцессы. В сознании Юджинии, совершенно внезапно мир поделился на чёрное и белое. Вацлав Каркаров хитро улыбнулся и сорвав с Чарли Уизли золотую корону, оттолкнул того куда-то во тьму. Корона красиво опустилась на белоснежные волосы зеленоглазого юноши. — Пора спать. — произнёс он почти шепотом, прикладывая указательный палец к своим губам. — Тебе уже давно пора спать. Юджиния хотела что-то ответить, но мир вокруг погрузился во тьму. — Тебе уже давно пора спать, — произнёс реальный Вацлав, осторожно набрасывая плед на плечи Фредерики и беря её на руки. — Извини. Ступни Вацлава вновь коснулись ледяного пола, но он даже не почувствовал этого. Донеся до спальни старшекурсниц сладко спящую Юджинию, мужчина бережно положил её на кровать и на мгновение нерешительно замер. Отрывки его видений вновь заполонили разум. Он осторожно склонился и поцеловал девушку в лоб едва ощутимым, почти невесомым поцелуем. Горгулья над дверью приоткрыла один глаз. — Тс-с-с… — Вацлав приложил указательный палец к губам, в знак молчания. Горгулья кивнула и вновь погрузилась в каменный сон. Осторожно ступая по каменному полу, Вацлав тихо прикрыл дверь. Гроза бушевала, а сердце бешено колотилось в груди. Но почему-то было легко. Едва голова юноши коснулась подушки, он провалился в глубокий, спокойный сон. Во сне, Юджиния надела ему на голову золотую корону.