Янтарный горшочек и пустота

— Денеш, вы сказали, что мечтаете о том, чтобы совершить что-то ради меня. — Всё что угодно, Дорис. Попросите и я переверну для вас целый мир! — Я попрошу только одну простую вещь, — сказала Дорис, отводя взгляд в сторону. — Это нечто очень простое. Я обещаю вам, что мы вернёмся к этому разговору, когда мы вернёмся с этого учебного похода и вы выпишитесь из моего класса и перестанете быть моим учеником. А вы пообещайте, что до того дня вы будете общаться со мной только как с учительницей, не будете целовать меня и декларировать мне стихи. Я не говорю, что мне это не понравилось. Но просто... это неправильно... в данный момент. Дорис снова повернулась к Денешу и посмотрела немного виновато. — Всего-то две недели подождать. Это ведь недолго, правда? Денеш долгую минуту не знал, что ответить. Затем слова сами вырвались из его груди. — И быть поблизости от вас всё это время? И не иметь возможности умирать в ваших объятиях, снова и снова чувствовать вкус ваших губ? — Вы чудовищно нетерпеливы, Денеш, перестаньте! — Но это невыносимо! Это так жестоко! Дорис сперва грустно улыбнулась, а потом бросила с вызовом: — А мучить меня, ставя в такое сложное положение, не жестоко? Дайте мне время хоть немножко переварить всё это. Денеш ничего не сказал, но отступил от неё. Дорис села на кровать. — Мы сегодня не пойдём за смолой тополя, — сказала она. — А что мы скажем остальным? — спросил Денеш. — Ну-у, скажем, что я придумала всё-таки какой-то интересный урок с тополем и хочу, чтобы в нём участвовали все. А на сегодня дел хватит, Денеш. Денеш посмотрел на Дорис, сидящую на кровати. Она выглядела растерянной, грустной и взглядом молила его уйти. Денеш подошёл к выходу из палатки. Но так и не смог переступить порог. Снаружи его ждали только пустой лагерь и холодный ветер. Денеш сел на пол у самого выхода и стал смотреть на Дорис. Несколько минут оба просто молчали. — А что если кого-то из нас за эти две недели укусит змея? — спросил Денеш. — И он не доживёт до конца этих двух недель? — Какая змея? — поразилась Дорис. — На Травяном острове максимум гадюку можно встретить. От её укуса умирают только маленькие дети. — А взрослые дети? — А взрослые дети поваляются четыре дня в кровати, а потом снова прыгают и кувыркаются через голову. — На острове могут встретится и другие неожиданные опасности. Я это к тому, что мы живём реальную жизнь в жестокой вселенной. Даже следующая секунда нам по-настоящему не обещана. Что если несчастный случай, что если третья мировая война завтра начнётся? Отец рассказывал, что на противоположном от Порта-Перабера берегу озера, в лесу, находится крупная точка запуска ядерных ракет. В случае чего это будет первейшее место по которому противник ударит своими ядерными ракетами. И мы все тут узнаем, какого было жителям Хиросимы в своё время. Если уж любить — то любить сейчас, а не откладывать на будущее, которое неизвестно будет ли вообще. — Вы... ты преувеличиваешь, Денеш. Ну какая третья мировая? Это уже совсем нелепый и комический аргумент против того, чтобы подождать две недели. — Нет, это ты не воспринимаешь это достаточно серьёзно. — Ты очень романтичный юноша, Денеш, — прошептала Дорис. — И мне это нравится. Но... но как бы... — она запнулась и после долгой паузы просто проговорила, — я не знаю сейчас, что сказать. Мне нужно собраться с мыслями. Пожалуйста, оставь меня одну. Сопротивляться прямой просьбе Денеш уже не мог. Он встал и вышел из палатки. К началу сумерек ребята возвратились с прогулки на ферму. Денеш без особых эмоций наврал им то, что они с Дорис согласились наврать. — А я возмущена и чрезвычайно недовольна, — громко сообщила Юля. — Чем это? — повеселев спросил Денеш, разглядывая растрёпанных и уставших друзей. — Мы с Густавом собрали прекрасный букет из полевых цветочков, а Тарна, насмехаясь над нами, собрала букет из перьев мёртвых птиц и нас затыкала им. — Ха! — воскликнула Тарна торжествующее. — А чё вы такие сюсюнечки? Тарна вытащила из широкого кармана что-то не слишком приятное на вид. То был маленький хрупкий птичий скелет, совершенно белый. Тарна кинула его Штукатурке, собака подхватила скелет, отбежала в сторону и принялась его трепать. — Я видела много таких внизу в вереске, — с энтузиазмом сказала Тарна. — Это напоминает мне «У мёртвых поросят были белые косточки». Изумительная история! Самое то, почитать вечером перед сном. Юля сделала многозначительный жест рукой в сторону Тарны и в отчаянном расстройстве покачала головой. — Пришлось выбросить наш замечательный, ароматный букет, пока мы убегали от этого монстра, — сказала девушка. Все были будто бы разочарованы прошедшим днём. Во время вечернего чаепития шутили и шумели куда как меньше, чем обычно. — Завтра день будет повеселее, — заявила профессор Ноябрёва ребятам, допив свой чай. — Завтра мы будем искать шубливые гривороздки! А к чаю у вас вкусняшей достаточно? У меня в коробке есть припасы, если хотите. — Нет, спасибо, профессор Ноябрёва, — поблагодарила её Тарна. — У нас тут ещё полно всего. В карты поиграем. Хотите с нами сыграть? — Пожалуй, — согласилась профессор Ноябрёва и присела к ним поближе. — В джин-рамми умеете играть? Оказалось, что никто из ребят никогда в жизни не слышал про такую игру. — Ну давайте тогда в козла, что-ли? — предложила учительница более простой вариант. В эту игру все играть умели и обыграли бедную Дорис с большим счётом, поскольку она играла из рук вон плохо. Сетовала, что ей идёт плохая карта, но в то же время была вполне довольна таким времяпрепровождением. Денеша радовал её бодрый вид. Хоть они с Дорис и избегали взглядов друг друг, он не чувствовал, что она сердита на него или всё ещё так же расстроена, как была, когда он вышел из её палатки. Дорис сказала, что ей хорошо знакома игра в джин-рамми, а в козле она новичок. — В моём детстве мы с мамой постоянно проводили дождливые декабрьские вечера за джин-рамми. — Дождливые декабрьские вечера? — удивился Густав. — Где вы провели детство, профессор Ноябрёва? — В Дании. Я наполовину датчанка, я вам не рассказывала? — на лице Дорис появилась тёплая ностальгическая улыбка. — Нет, такого вы нам точно не рассказывали, — заявил удивлённый Денеш. Дорис подняла взгляд на него и впервые за весь этот вечер они прямо посмотрели друг на друга. — С самого детства моя семья постоянно путешествовало между Копенгагеном и Портом-Перабера из-за работы отца. Но до восьми лет я больше времени всё же проводила в Дании. А после восьми, — Дорис сделала паузу, чтобы выбрать карту и сделать свой ход, — а после восьми я никогда в неё больше не возвращалась. — Вы и по-датски говорить умеете? — спросил Денеш. Дорис посмотрела на него тёплым взглядом и, немного помедлив, игривым, почти соблазняющим тоном, произнесла: — Dansk er mit modersmål, min smukke ven. Jeg har dog glemt dette sprog lidt, og nu vil jeg ikke være i stand til at forklare foredraget om urter flydende uden forberedelse. — Потрясающе красивый язык, — завороженно выдохнул Денеш. — Да неужели? — хохотнула Дорис и отвела глаза себе под ноги. Губы её странно изогнулись, словно она с трудом сдерживала улыбку и распирающий её изнутри смех. — Такой мелодичный, мягкий, как морские волны. И в то же время у него интересный ритм. — Обычно про английский говорят, что говорящий на нём, словно с картошкой во рту говорит. Но в случае датского — этих картошек было две и их вынули прямиком из кипящей кастрюли прежде, чем засунуть в рот, — заметила учительница. Густав громко засмеялся. Штукатурка гавкнула, подхватывая его шумное настроение. — Что-то есть похожее, — согласился парень, слегка смущённо, — особенно слово «фобере-ылсы». — Forberedelse, — поправила его Дорис. — В датском необычная и трудная для слуха чужестранцев «d» в середине слова. — А что оно значит — это фобере-ылсы? — спросил Густав, попытавшись снова повторить произношение Дорис и потерпев в этом полную неудачу. — Это значит подготовка. Я сказала, что не смогла бы сейчас без подготовки бегло рассказать вам лекцию по травоведению на датском, потому что подзабыла его за долгие годы без практики. Но всё равно — это мой родной язык, язык моей мамы. — А мне он напоминает французский, только без его приторной сладости, — сказала Юля бросая свою карту на поверхность раскладного столика. — А вам не нравятся приторные сладости, Юля? — Мне-то? Когда как. По настроению. Тарна живописно изобразила, будто её тошнит. Юля толкнула подругу в плечо, но та лишь настойчивее продолжила издавать звуки блевания. Сидели до полуночи. Они убрали карты, когда глаза уже стали наполняться песком и профессор Ноябрёва объявила, что отправляется спать. Остальные решили тоже отправляться спать. Мысль об уютных постельных местах с наступлением темноты была особенно приятна. Девочки ушли в свою палатку, а Денеш с Густавом пошли спать в свою. Перед сном Густав какое-то время листал что-то в телефоне. Денеш накрылся одеялом до подбородка и слушал шелест травы за стеной палатки. — Где ты телефон зарядил? — спросил Денеш брата. — На ферме. У них там ветряк стоит. — Ответил Густав. — Он у меня теперь на минимальной яркости и с вырубленной связью, чтоб заряда на подольше хватило. Больше Денеш ни о чём не спрашивал. Густав загасил телефон, убрал его в сумку и, взбив подушку, тоже улёгся. — Знаешь, на ферме мы играли в прятки. — Угу, — буркнул Денеш без интереса. — И так получилось, что мы с Юлей прятались в одном месте. И в общем... — Чего в общем? — спросил Денеш с гораздо большим интересом. — У нас с ней кое-что было. — Вы трахались?! — Да. Денеш шумно вдохнул воздух, и с тоном притворного возмущения сказал: — Какая она бесстыдная и резвая — эта Юля! Денеш не знал, знает ли брат, что она с ним тоже недавно трахалась и стоит ли ему говорить об этом. Но подумав, не увидел никакого смысла в том, чтобы молчать. — У нас с ней тоже было такое кое-что. Вчера, когда мы все искали василиску. — Да у неё ни стыда, ни совести, — печально вздохнул Густав. — Да, изумительная девушка. Все бы так. — Рассудительно произнёс Денеш. Полминуты тихого сопения спустя Денеш добавил: — Густав, слушай, если что — Юля целиком твоя. Вы прекрасно друг другу подходите. То, что я с ней трахался — это было ошибкой. Я не стану её больше трогать. — Почему это? — Так получается. Ситуация изменилось по сравнению с тем, какой она была, когда мы искали василиску. — У вас что-то с Дорис? — поразился Густав. — Ничего, — буркнул Денеш. — Ты рассказал ей, что втюрился в неё? — Без комментариев. — Ты правда ей рассказал! — весело и гораздо громче, чем было безопасно, воскликнул брат. — Заткнись! — рявкнул Денеш. Густав помолчал, а потом спросил: — Слушай, а что, если Юля захочет тройничёк? Она ведь может, она такая. — Ну значит, у тебя будет работы за двоих, — буркнул Денеш, отвернулся и накрыл свою голову подушкой. Постепенно он провалился в глубокий, чёрный сон без сновидений. * * * Следующий день выдался чрезвычайно приятный — один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода устанавливается на весь день. С самого раннего утра небо было ясным; утренняя заря разлилась кротким румянцем. Солнце — не огнистое, не жаркое, как летом, но светлое, весенне-оптимистичное и приветно-лучезарное — мирно всплыло из под узкой и длинной тучки. Вместе с профессором Ноябрёвой ребята отправились к берегу острова. — Надеюсь, мы не простудимся от такого купанья, — сказал Густав, переодеваясь в плавки. — Вы будете купаться, Дорис Сергеевна? Та согласилась. Денешу впервые довелось увидеть Дорис в купальнике, который, к слову, был такого же тёмно-синего цвета, как её вечерний свитер вчера. Ребята ожидали, что профессор Ноябрёва окажется плохой пловчихой, такой же плохой, какой она никудышной была игральщицей в карты, и будет плескаться возле берега. К их удивлению, плавала она великолепно, и Денеш не мог за ней угнаться. Купание длилось недолго, вода всё-таки, всё ещё была очень холодной для этого месяца, даже для климата Онейроярви. Искупавшись, все вылезли из воды на тёплый песок греться. — Удивительный денёк! — сказала профессор Ноябрёва. — А занятия у нас сегодня будут? — спросила её Юля. — Обязательно. Будем искать шубливые гривороздки, — ответила Дорис. — Сейчас ещё полчасика полежим, зарядимся энергией солнца и выступим в поход. В такое хорошее утро торопиться никуда не следует, не правда ли? Будем делать свою работу спокойно, без забот, и она работой-то уже не будет — удовольствием! Все согласились. — Как говорил Конфуций: «Благородный муж в душе безмятежен. Низкий человек всегда озабочен», — смудрил Густав. Перед прогулкой на берег, они заранее заварили и налили в термос чай. Юля достала термос и чашки из корзины и спросила, не хочет ли кто выпить чаю вместе с ней. Выпить чаю решили все. Потягивая из чашки тёплый напиток, когда-то распространившийся по Земле из Древнего Китая, Денеш сказал: — А знаете, что ещё говорил Конфуций? Я тут один анекдот вспомнил... — Расскажи, — попросила Тарна. Денеш бросил взгляд на Дорис; ему очень захотелось подразнить её и рассказать что-нибудь такое, что студенты обычно не рассказывают в обществе учителей. Дорис спокойно пила из своей кружки, сидя на пледе в позе «по-турецки» и полуприкрытыми глазам смотря на желтеющие в траве у воды лютики. Денеш начал рассказывать: «Одна женщина пришла к Конфуцию и спросила, чем многожёнство отличается от многомужества. Конфуций поставил перед ней восемь чайников и восемь чашек, и говорит: — Лей чай в восемь чашек из одного чайника. Удобно? Нравится? — Нравится, — согласилась женщина. — А теперь, наоборот, лей в одну чашку из восьми чайников. Нравится? — Ещё больше нравится, — призналась женщина. — Дура! — заорал Конфуций. — Такую притчу испортила!» Густав засмеялся, Тарна равнодушно хмыкнула, но громче всех отреагировала Юля. Она захлебнулась своим чаем, закашляла, рухнула на траву и полминуты содрогалась от смеха, колотя ладошкой по пледу. — Господи, Юля, что с вами? — спросила её Дорис. — Вас-то чего так вынесло? — Да ничего, — произнесла Юля, поднимаясь с травы и утирая слёзы, — просто смешинка в рот попала. * * * Искать шубливые гривороздки оказалось не самым сложным занятием. Эти маленькие тюльпанчики, с розовым кончиками и тёмно-бардовой сердцевиной, росли в тени камней и валежника. Нужны от них были не симпатичный цветочки, а толстый стебель, похожий на небольшую лиану. Из него варилось хорошее лекарство от малярии и бессонницы. Во время поиска Юля сделала неожиданное открытие. Об этом она немедленно оповестила группу своим громким и звонким голосом: — Все идите сюда! Я нашла целый замок! Денеш бросил попытки перебраться через глубокий овраг, на противоположной стороне которого росли отличные шубливые гривороздки, и пошёл на голос Юли. По правде говоря то, что нашла девушка, было вовсе не замком, а лишь его развалинами. А ещё вернее - это были только развалины какого-то старого каменного строения, неизвестного предназначения. Ребята прошли под большой старой каменной аркой, которая когда-то служила входом во двор, пересекли внутреннее пространство, вымощенное древними, выщербленными камнями, и вошли в небольшую комнату на первом этаже. — Чем не было это здание, оно очень плохо сохранилось, — заметила Дорис, — но всё же в нём еще уцелела часть крыши над головой и стены пока не падают. Так что, если погода вдруг сильно испортится, мы сможем укрыться от дождя здесь, в этой комнате. От нашего лагеря сюда идти пять минут. — Не-е, я уж лучше буду спать в палатке, — засомневалась Юля. — Тут, наверное, ужасно страшно ночью. И ветер жутко завывает в развалинах… — Ты просто трусиха! — рассердилась Тарна. — Развалины — самое лучшее место на свете! Что ты на это скажешь, Денеш? — Здесь интересно! — согласился Денеш.  — А вон там у скалы — видите? — указала рукой Юля. — Там пристройка из таких же серых камней поднимается под самый верх. Только всё деревьями скрыто. Может, в эту пристройку тоже можно как-то попасть? — Давайте поищем вход, — предложил Густав. — Если мы здесь будем лазить, то все ноги переломаем, — с сомнением проговорила Дорис. — А мы будем очень осторожны и будем тщательно выбирать места, куда ступаем, — заверил её Денеш и смело ринулся продираться через кустарник, прыгая с одних шатающихся камней на другие. К сожалению там он нашёл совершенно непреодолимый склон. Исследование высокой пристройки к скале пришлось отменить и ребята вернулись в лагерь. Уставшие студенты устроили послеобеденную сиесту и улеглись спать на час-полтора. Почти сразу же все уснули. Им приснились короткие сны про загадочные приключения в развалинах, а Штукатурке приснились чайки, она бегала по берегу и наловила их целую дюжину. После сиесты у них было не больше дел, чем бывает у деревьев в лесу в тёплое, дождливое лето. Юля, которой сегодня что-то совсем не сиделось на месте, предложила опять сыграть в прятки. — Это будет игра в «новые прятки», — объяснила она ребятам. — Я прячусь, а вы все будете водить, идёт? Спорю, что вы меня не найдете! Только, чур, не брать с собой Штукатурку, а то она с её нюхом за пять минут меня разыщет. Привяжите её к этому дереву, чтобы не побежала за вами. Так. Хорошо! Я иду прятаться! А вы закройте глаза, сосчитайте до пятидесяти пяти и потом можете искать. Только не подглядывать! С этими словами она отправилась прятаться. Девушка собиралась сыграть с друзьями небольшую шутку. Ещё перед тем, как она утром обнаружила каменные развалины, она увидела рядом прекрасное место, где можно было спрятаться, и была уверена, что никто из ребят её там не обнаружит. Юля взобралась на самую верхушку холма около развалин, и стала осторожно спускаться вниз по почти отвесному противоположному склону, чувствуя некоторый страх и лёгкое головокружение. Проделав почти полпути до подножия, она забралась в небольшую нишу в скале. Ни снизу, ни сверху заметить её было невозможно. Вскоре с верхушки холма до Юли донеслись голоса ребят. — Наверняка она где-то в развалинах, — говорил Густав. — С чего ты взял? — возразил Денеш. — Там одна комната, которую любой дурак в первую очередь проверит. А в кустах она сидеть не станет, там жуки и клещи. Голоса парней стихли: видимо, они пошли искать в другом направлении. Юля тихо засмеялась от удовольствия. Просторное озеро перед ней сияло на солнце, так что даже глазам было больно. Прищурившись, девочка посмотрела вдаль. Вдруг на чистой глади волн появилась маленькая чёрная точка. — А, да это же лодка, — догадалась Юля. — Странно, кто же это может быть? Лодка тем временем подошла ближе к берегу острова. В ней сидели двое мужчин — одного Юля видела хорошо, а другой, тот, что грёб, сидел к ней спиной. Девочка разглядела только, что он в тёмных очках и со стильной рыжей бородой. Другой, который сидел лицом к Юле, выглядел чрезвычайно солидно. Это был крупный человек с квадратными плечами и массивной лысой головой. Бородатый, видимо, знал, как подплыть к острову, не наткнувшись на подводные камни. Он аккуратно провёл лодку безопасным путем, и вскоре она уткнулась носом в прибрежный песок. «Ого! — подумала Юля. — Что это они собираются делать на Травяном острове? Рыбаки, что ли? Да нет, ни одной удочки не видно». Незнакомцы тем временем направились к скалам, и Юля потеряла их из виду. Вскоре она услышала их голоса. Один из двоих говорил с лёгким немецким акцентом. — Не, ну вот это вообще заебись, Копчёный! — воскликнул он. — Глухое место! Здесь чего только не заныкаешь. — Ну да, сейчас на острове нет никого, кроме семьи фермеров, — ответил ему второй голос. — Если мы найдём рыбацкий домик, про который ты говорил, то будем в безопасности. Юля была воспитанной девочкой и знала, что подслушивать чужие разговоры нехорошо. Но подавать голос и обнаруживать своё присутствие она ни в коей мере не собиралась. Наоборот, она притаилась и внимательно прислушалась к разговору незнакомцев. — Слышь, Лё Краш, а он необработанный или… — Не знаю точно, но думаю, что и то и другое, — голос почему-то помрачнел на этих словах. — А обработанный янтарь в каком виде? — стараясь казаться небрежным спросил голос. — То есть? — Во-первых, старый или новый? Во-вторых, что это: кубки, статуэтки, шкатулки, чётки, мозаика, ювелирка? — Янтарь очень старый. Неолит. Кирилл Анатолич начал коллекционировать предметы, относящиеся к эпохе каменного века, ещё в то время, когда торговал сапфирами для Бернадетт. А однажды увидел миниатюрные статуэтки и подвески из полу-мутного янтаря. Он называл его бастардом. — Чё-то очко у меня играет. — Да, финансирование кучки пиздюков — это одно дело. Глупое, но не так страшно. А грабить — совсем другое дело. Тёмное дело. — Тёмное дело, Лё Краш? Это смотря с какой стороны поглядеть! — ответил тот, которого звали Копчёный. — Для нас прекрасное дело! Вундабарное, блять! А для них, конечно, тёмное, как жопа негра! — И он засмеялся раскатистым густым смехом, как будто сморозил хорошую шутку. — Харош ржать! — оборвал его другой. — Какая разница, как назвать то, что мы собираемся делать? В любом случае с хуем в руках мы не останемся. Давай-ка лучше обсудим детали! Дело намечено только на шестое июня — у нас ещё туча времени в запасе… — Да, — согласился первый. — Надо ещё раз всё просчитать. Мы должны быть уверены, что план сработает, как надо. Юля прислушивалась, затаив дыхание. Она поняла, что двое незнакомцев, чей разговор она случайно подслушала, замышляют какое-то преступление! Если только ветер не переменит направление и те двое не отойдут дальше, она сможет узнать всю тайну целиком… — В принципе риска никакого нет, — рассуждал тот, которого звали Лё Краш, — если только всё то, что старуха мне наговорила, правда. — Я же все сам проверил! Не очкуй! С этой бабкой всё нормально. Некоторые слова стали пропадать, словно их уносило ветром и Юля стала слышать только отрывки: — ...на старости лет. — ...так ейный пердык уже... ...второй раз и без поворота... Рядом с ухом Юли неожиданно громко каркнула ворона. У Юли чуть сердце не выпрыгнуло из груди, ей и так было немного не по себе: она понимала, что знает теперь кое-что о секретах этих преступников. Если они обнаружат её, то уж наверняка попытаются избавиться от такого свидетеля! «К счастью, они меня не видят, — успокаивала себя Юля. — Правда, здесь неудобно сидеть… Ужасно темно, и у меня уже затекли ноги. А пошевелиться нельзя — какой-нибудь камешек может упасть вниз, и тогда мне конец!..» Девушка начала осторожно напрягать и расслаблять мышцы ног, чтобы вызвать прилив крови к ступням. При этом она продолжала вслушиваться в разговор внизу, но ветер уже переменился, и теперь до Юли долетало совсем мало. — Да бля, Копчёный, мне не нравится, что нам придётся сидеть здесь до шестого июня… — Не, ну а чё поделаешь? До шестого Борисыч не сможет приехать, а именно Борисыч обеспечит нам минимальный риск! — Да, — согласился Лё Краш, — без Борисыча нам не обойтись... Это был последний осмысленный отрывок разговора, который Юле удалось услышать. Голоса замолкли. А когда девушка снова их услышала, то они были уже так далеко, что слов различить было невозможно. Юля была чрезвычайно возбуждена. Забыв про прятки, она нетерпеливо выскочила из своего укрытия и побежала разыскивать ребят.