Янтарный горшочек и пустота

Обещание Денеша встретиться с Юлей Зарничневой пророчески исполнилось даже ещё быстрее, чем он сам ожидал. В девять утра Светлана Зарничнева появилась на пороге и пригасила всю семью Лебедевых на совместный завтрак. Густав предположил, что Юля вчера проговорилась матери, об их с ней забавной встрече. — Мать хочет либо узнать нас получше, либо помирить Юлю с нами, — сказал он. Денеш, Густав, мама и папа весёлой гурьбой пришкандыбали на кухню Зарничневых. Все проголодались. Запах яичницы с колбасой приятно щекотал ноздри. Во главе стола сидел насупленный усатый дядька и читал журнал. Он кивнул гостям. Не говоря ни слова, Лебедевы заняли свои места, спрашивая себя, разрешается ли здесь за едой разговаривать. Дядька отложил журнал и представился. Его звали Кириллом Игоревичем. Лебедевы все тоже представились. Светлана поставила на стол сковороду с яичницей. — Вы готовы? Юлька там? Юлька-тра-ля-люлька, иди познакомься с нами! Юля распахнула дверь и вышла с высоко поднятой головой. Она не обратила никакого внимания на братьев, бросила короткое «здравствуйте» и села рядом с мамой Лебедевых. Достав нож, она деловито стала намазывать масло на хлеб. — Измени выражение лица, Юлька, — сказала ей мать. — Тебя как-будто всю ночь комары кусали. Ты должна сегодня утром повести наших новых соседей осмотреть берег и показать им лучшие места для купания. — Я отправляюсь ловить рыбу с Тарной, — заявила Юля. Её отец сразу же поднял глаза. — Нет, не отправляешься, — сказал он. — Ты наконец должна научиться вести себя, как подобает воспитанной девочке, и показать людям берег. Ты слышишь? — Ладно, — ответила Юля так же сердито, как её отец. — Мы уже и сами немного изучили берег, к чему гонять девочку, если она собирается на рыбалку, — сказала мама. — Юля сделает именно то, что ей велено, — заявил отец. — Если же она этого не сделает, я ей покажу! Так что после завтрака Лебедевы приготовились к походу на пляж. Пологая тропинка вела вниз к заливу, и Густав с Денешом радостно побежали по ней. Даже Юля перестала хмуриться, почувствовав тёплые лучи солнца и увидев искрящеюся синюю водную гладь. — Если хочешь ловить рыбу, ты можешь этим заняться, — предложила мама, когда они достигли берега. — Мы никому ничего не расскажем. Мы не хотим тебе мешать. Нас четверо, и если ты не хочешь быть с нами, то не надо. Юля взглянула на них. — Посмотрим. Папа не отрываясь глядел на синее-пресинее озеро. На расстоянии километра виднелся занятный скалистый остров с какими-то строениями в центре. — Какой интересный остров. Мы его с первого дня приметили. Любопытно, как он называется, — сказал папа. — Это остров Налимий. — ответила Юля. Её глаза казались такими же голубыми, как вода озера, когда она повернулась к ним. — Это славное место. Мы с Тарной плавали туда, я как-нибудь возьму вас туда тоже. Но я ничего не обещаю. Единственный способ добраться туда — на лодке. Все, кроме мамы, искупались и расселись на берегу. Юлька плавала очень хорошо, впрочем ни Денеша, ни Густава перегнать у неё не получилось. Денеш стал думать о ней. Красивая она всё-таки ужасно. И не такая зазнайка, какой показалась при первой встрече. Переведя взгляд прочь от девушки, Денеш глубоко погрузился в свои мысли, да так, что забыл об остальных. Он смотрел, как на полоску суши накатывали с двух сторон волны, подгоняемые ветром, и, слившись воедино, наступали на берег и снова отходили назад, оставив после себя только маленькую спокойную лужицу. — Вот ты где, — услышал Денеш вдруг Юлькин голос рядом с ухом. — А я искупалась. Денеш обернулся и понял, что к ним пришла Тарна со своей собакой. — Холодная вода? — спросила Тарна. При свете яркого солнца девочка казалась подчёркнуто более смуглой и аборигенной, чем подруга. — Словами не передать какая холодная, — ответила Юля и прыгнула в воду. — Второй заход! — провозгласила она. Дно было покрыто галькой — от большой, величиной с голову, до мельчайшей, с крупную бусину. Тарна разделась и тоже вошла в воду. Они с Юлей нашли на выступавшей из берега скале место с вкраплениями финского граната и попробовали отковырять кусочки минерала складным ножом, но, у них ничего не вышло. Тогда девчонки вылезли назад на берег и Тарна принялась кормить собаку хрустящими хлебцами, выуженными из кармана. Штукатурка была коричневой дворнягой с очень длинным хвостом и большой широкой пастью. Казалось, что она улыбается. Она прыгала вокруг девочек в полном восторге. К новым людям собаченция тоже проявляла немалый интерес. Особенно её заинтересовала мама Лебедевых. — Ах ты, миляга! — воскликнула мама, и собака лизнула ей нос. — Послушайте, до чего же она хороша! — вторил ей папа, и ласково пошлёпал Штукатурку, отчего та стала прыгать вокруг него как бешеная. — Хотел бы я иметь такую собаку, — объявил Густав. Он и вправду любил собак, в отличии от брата, который больше симпатизировал кошкам, и всегда хотел иметь свою собственную собаку. — Какая славная! Тарна улыбнулась, сразу похорошев. Она уселась на песок, а собака привалилась к ней и старалась лизнуть руки и лицо. — Я её просто обожаю, — сказала девочка. — Я взяла её у охотников ещё щенком, год назад, и принесла домой, но когда она выросла, то стала большой негодницей. — И что она делала? — спросил Денеш. — Она любит жевать что попало, — последовал ответ Тарны. — Дома она сжевала множество вещей — новый коврик, который купила мама, её самую красивую шляпу, папины тапочки, некоторые его бумаги и разное другое. Теперь она пожизненно обитает на улице. Денеш и папа протянули руки, потрепав Штукатурку за загривок. — Я вчера на Налимьем острове была, — сказала Тарна. — И как там? — оживилась Юля. — Почему меня не позвала? — Там всё по старому, только ещё грязнее. Я и не планировала туда прогулки. Просто одному священнику нужно было показать остров, провести экскурсию. — Что за священник? — Ты его не знаешь. Он проездом у нас. Тарна смотрела вдаль на воду. Её лицо приняло хмурое выражение. — Знаете, иногда, когда всё слишком хорошо, мне становится жуть как скучно, — сказала Тарна. — Вот как, — откликнулся папа и закурил сигарету. Это была всего лишь вторая за полдня, обычно он старался курить тайком. — Такая скука, — продолжала Тарна. — Я хотела сегодня залезть на старую вышку, и то папа не разрешил. — Жаль, — сказал Денеш. — Не жаль, а жуть как тупо. — Где ты подцепила это словечко, говоришь «жуть» каждую секунду, — сказала Юля. — Сама не знаю. Но мне нравится так говорить. — Это жуть как тупо. — Лиловый просто жуть какой противный цвет, — сказала Тарна. — А я однажды нашла мёртвого поросенка. Он был лиловый. Мы с папой варили его целую неделю, потому что папа хотел принести его скелет в школу, на урок биологии. Вонь стояла ужасная. Вот это действительно была жуть. — Твой отец учитель? — спросил Денеш. — Не-е-ет, — поморщилась Тарна, а потом объяснила: — Он в школе печку топил, это было недолго. У него нет никакой определённой профессии. Он кем только в своей жизни не работал. — А твои родители чем занимаются? — спросил Денеш Юлю. — Да глупостями всякими, — отмахнулась она. Папу ужасно рассмешил этот ответ. Юля выбирала камешки, ещё недостаточно отшлифованные водой, и бросала их в море, чтобы они стали покруглее. Юля была страсть какой красивой, загорелой, с хорошо слаженной спортивной фигурой. Сидя на песке, она широко взмахивала рукой и запускала в воду очередной камушек. Её плавные, уверенные движения очаровывали. Особенно Густава. В другой ситуации он бы пялился на неё без остановки, но в большой компании ему приходилось сдерживать себя. — Сегодня после обеда я поеду в Мегаметрополитус, — заявила Тарна. — Куда? — спросил Денеш. — Мегаметрополитус. Так мы называем большой город, Порт-Перабера. — Только одна ты так его называешь, — возразила ей Юлька. — Я там отличные туфельки видела. Кстати, папа собирается скоро совсем переехать туда, он уже посматривают квартиру. Но я не хочу переезжать. — Правильно. Кому нужны эти квартиры, — тихонько проговорила Юля. — Мне гораздо больше понравилось бы жить всегда в своём доме, в посёлке, и никогда не возвращаться в город. Там я опять скачусь в депрессию. Здесь, в этом укромном уголке, в этом посёлочке, всё так хорошо. Здесь даже еда вкуснее. У меня на завтрак сегодня была великолепная яичница. — А у меня была варёная треска и четыре тоста, — сказала Тарна. — А за чаем я слопала большую плитку шоколада, — сказала Юля. — Шоколад вреден для зубов, ты не должна есть шоколад, — сказала Тарна. — А ты не должна есть варёной трески, — заявила Юля, — от варёной трески люди умирают. — Не умирают. — А вот и умирают. Я знаю одного человека, который умер от варёной трески. — Кто это? — спросила Тарна. — Прабабушка моей мамы, баба Рита. Она ела варёную треску, и её положили в ящик и выбросили в яму. — Как смешно звучит — баба Рита. — Бабарита, бабарита, бабарита... — стала тараторить Юлька. Беседа, несомненно, могла бы продолжаться и далее, но тут к ним подошёл отец Тарны в тёмных очках и в крутой куртке. — Идём, Тарна, — сказал он. — Нам пора собираться в город. Здравствуйте, Лебедевы! Хорошо отдыхаете? — Отлично! — ответил папа. — До встречи, — попрощалась с ними Тарна. — Мы, пожалуй, тоже пойдём, — сказал папа, поднимаясь с песка. — Я сегодня хочу газонокосилку починить. — Иди, пап. А мы прогуляемся ещё по берегу, — сказал Денеш. — Я хотел, чтобы вы подержали мне инструменты, — огорчился отец. — Пусть мама тебе подержит. Отец очень горестно вздохнул, но возражать не стал. Он понимал, что сыновей за уши сейчас не оттащишь от такой интересной компании. Папа и мама ушли. Густав, Денеш и Юля остались втроём и пошли по пляжу. — Так что там на острове? Интересно? — спросил Денеш Юлю. — Очень. Но я на всех ещё не была. Только на Налимьем. Там заброшенный павильон. А есть ещё Травяной — он очень большой и там стоит ферма, а так он совсем дикий. И Сучий Яр ещё. Но там ничего нет, одни скалы. — А на Травяном что есть, кроме фермы? — спросил Густав. — Там есть кролики, совсем ручные, а на другой стороне сидят огромные чайки, размером с птеродактиля. На остров прилетает много птиц. Ещё там много ручьёв и родники с целебной воды. Ах да, и травы там ещё много. В университете, в Порту-Перабера, между прочим, появился новый предмет — травоведение. Я хочу записаться на этот курс. Я разговаривала с преподавательницей этого предмета, и вот она собирается проводить практические занятия на этом острове. Студенты будут жить в палатках и собирать дикорастущие целебные и просто интересные растения. — А для чего? — Ну, этот курс, вообще, входит в программу, которую устраивает организация по сохранению традиционных знаний коренных народов Онейроярвижья. — Вот это словечко! — захохотал Денеш. — Онейроярвижье. С ним хорошо бы скороговорки делать. — Ну а как ещё назвать местность вокруг? — пожала плечами Юля. —И ты на этом курсе изучаешь даже не научный, современный подход к лекарственным растениям, а больше традиционные знания тутошних аборигенов. — Ужасно интересно и необычно, — сказал Денеш искренне. — А вот Тарна — аборигенка, но она сказала, что это фигня полная. Но мне и правда очень интересно. Юля шла по правую руку от Денеша. Денеш сократил дистанцию между собой и девушкой. — А что именно тебя привлекает в этом предмете, расскажи, — попросил Денеш, взяв девушку под руку. Она немедленно оттолкнула его. — Не делай этого, — приказала она. — Я ещё не знаю, подружусь ли я с вами. — Ну хорошо, хорошо, — сказал Денеш, теряя терпение. — Давай будем врагами или кем-нибудь ещё, как захочешь. Нам всё равно. Но нам очень нравится твоя мама, и мы не хотим, чтобы она решила, будто мы не желаем с тобой дружить. — Вам нравится моя мама? — спросила Юля, и взгляд ее ярко-голубых глаз несколько смягчился. — Она прелесть, правда? Ну ладно. Но только под ручку ходить не будем. И Денеш, и Густав засмеялись. Все трое уселись на песок, и Юля посмотрела на островок на горизонте. — А знаете что? — начала Юля, задумчиво почёсывая коленку. — Эта преподавательница, с которой я болтала, ну, этого курса, она совсем недавно переехала в наш посёлок. И она только обустраивается в своём доме. И она спрашивала, нет ли у меня знакомых, желательно мужского пола, чтобы попросить помочь с обустройством теплицы. У неё теплица в саду. И там нужно таскать что-то тяжёлое. Может, вы зайдёте к ней? Густав и Денеш переглянулись. — Запросто, — сказал Денеш. — Вот давайте я вас отведу к ней и заодно ещё спрошу подробнее о своём курсе. Недолго думая, вся троица поднялась на ноги и отправилась в деревню. * * * Небольшой дом учительницы стоял посреди маленького садика с выражением какой-то решимости на своём светло-зелёном лике. Зелёная краска на его ставнях побелела от солнца, растрескалась и вздулась кое-где пузырями. В садике с живой изгородью из вьюнов были разбиты цветочные клумбы самой разнообразной формы, обложенные по краям гладкими белыми камешками. Светлые мощёные дорожки узкой лентой вились вокруг клумб в форме звёзд, полумесяцев, кругов размером чуть побольше соломенной шляпы. Но самыми примечательными были земляничные узоры, украшавшие ворота дома. Красные ягодки и вручную выведенные листики настоящей лесной земляники. При чём, судя по яркой краске, всё это было раскрашено совсем недавно. Даже запах краски от ворот был всё ещё уловим. Юля нажала кнопку звонка. Открылось окно. Выглянула красивая молодая женщина. Такая, в каких влюбляются с первого взгляда. — Здравствуйте, Дорис Сергеевна! — звонко крикнула Юля. — Здравствуйте, Юля! И вы тоже, ребята. Если ко мне, — заходите! — К вам! — ответила Юля. — Вам всё ещё нужна помощь с теплицей? — Нужна, — ответила женщина. — Конечно, нужна. Заходите! — повторила она и отошла от окна. Денеш почему-то чувствовал себя окрылённым. Ребята поднялись на крыльцо и по одному прошли в дом. Женщина усадила их за стол, покрытый скатертью. — Чудно, что вы зашли! Я так счастлива! — сказала женщина энергично. Она на мгновенье скрылась на кухне, чтобы поставить чайник, и тут же вернулась в маленькую уютную гостиную. — Я гляжу, в нашем посёлке новенькие? Я сама тут недавно, но вроде бы всех успела изучить. А вас ещё не видела, — обратилась женщина к парням. — Мы тут первую неделю живём, — сказал Денеш. — Я Денеш. Денеш Лебедев. — А я Густав Лебедев. — Родственники, значит? А меня зовут Ноябрёва Дорис Сергеевна. Некоторые ученики называют меня Дорис Сергеевна, но я бы предпочла, чтобы они меня называли по фамилии — профессор Ноябрёва. Юля слегка покраснела. До этого момента она всё время называла учительницу не так, как та предпочитала. Густаву показалось её имя слишком старинным и вычурным. Оно отлично подходило учительнице, но только старой и живущей в Англии девятнадцатого века. Он едва сдержал себя, чтобы не хохотнуть. Денешу имя смешным совсем не показалось. А его обладательница была самым интересным и необычным явлением, с которым ему только доводилось сталкиваться в жизни — вот что чувствовал Денеш. — Необычное имя. Очень красивое. Как и вы сами! — сказал Денеш. — Спасибо за комплимент, — засмеялась Дорис Сергеевна. На вид ей было между двадцатью пятью и тридцатью. Красивая фигурка. Отменная грудь. Небольшой рост. Не очень длинные волосы настолько насыщенного тёмно-каштанового оттенка, что в них чудилась лёгкая рыжеватость. Полное свежести личико, лишённое какого-либо макияжа. Очень доброе выражение лица, которое выражало сплошную заботу и радость от появления гостей. — Так значит, вы пришли помочь мне с теплицей? — Это вот эти пришли, — сказала Юля, надменно отстраняя себя от парней. — А я пришла, чтобы спросить по поводу вашего курса травоведения. — Это здорово, что хоть кто-то про него спрашивает. Вы, Юля, до сих пор единственная, кто им заинтересовался, — сказала Дорис Сергеевна. — Возможно, в сентябре дело пойдёт получше. Но что мне делать до сентября, я совершенно не представляю. Но зато, я уже даже получаю зарплату, даже не работая! — По моему, это круто, — сказал Густав. — У меня есть время, чтобы обустроить дом — это хорошо, — согласилась Дорис Сергеевна. Преподавательница стала поить гостей чаем. С чаем у неё было печенье в виде ромашек и пряники. Очень приятное, тёплое солнышко проливалось через окошко, оставляя на белой скатерти с серыми узорами ярко-жёлтые полосы света. — А у вас, значит, есть руки? Чтобы повозиться в теплице со всякими тяжёлыми предметами? Парни согласились, что уж что-что, а руки у них точно имеются. Впрочем, после чая они не сразу отправились к теплицами. Сначала, Дорис познакомила их ещё с одними обитателем дома: черепахой по имени Тыква. У Тыквы было много ярко-оранжевого цвета в окраске, особенно животик, так что происхождение имени становилось ясным с первого взгляда. Дорис достала черепаху из террариума и дала всем ребятам её потрогать. Выражение глаз у Тыквы было совершенно безмятежно. Неожиданное внимание и путешествие по рукам ни сколько его не испугало. Всем своим видом он излучал мудрость и благодушие. Черепаху вернули на место и вышли в сад. Весь приусадебный участок профессор Ноябрёва заняла под цветы. Это было видно по клумбам. Из-за раннего времени года цветов в них ещё не было. В большой теплице пришлось долго таскать и устанавливать здоровые ящики из толстых досок, в которые предполагалось в будущем засыпать землю. В одиночку женщина бы точно с ними не справилась. Густаву и Денешу пришлось вдвоём носить каждый ящик, а было их не мало. Чтобы занести в теплицу самый большой, им, двоим крепким парням, пришлось целых полчаса потеть и надрываться, в то время как Дорис Сергеевна бегала вокруг и давала ценные указания. Этот ящик оказался таким огромным, что его надо было втаскивать через окно, потому что дверной проём был слишком узок. Когда его водворили наконец на место, провели счастливый час за вытаскиванием из теплицы мешков со старым строительным мусором. Затем сразу помогли с землёй. Работа эта была грязной и долгой, но и Денеш и Густав были счастливы размяться не смотря ни на что. Юля и Дорис Сергеевна большую часть времени проболтали друг с другом. Кажется, они обсуждали планы учительницы проводить практические занятия по сбору трав на островах Онейроярви. В доме у преподавательницы провели весь день до вечера. Даже когда она уже отпустила их, Денеш не хотел уходить. — Я уверен, что есть что-то ещё, с чем вам нужно помочь. Не обманывайте! — говорил Денеш. — Мне ещё нужно подготовить почву, перемешать с удобрением. Но в самом деле, это что-то такое, что мне по силам одной! — отоговаривалась учительница. — Мне слишком неловко вас этим утруждать. — Мы поможем. — А вот мне уже нужно идти домой, ребят, — сказал Юля. — Слишком поздно. — Вот правильно! Проводите девочку до дома лучше. А я одна со всем справлюсь, — сказала Дорис. Денеш мгновенно нашёл самый подходящий для себя вариант. — Пусть Густав пойдёт с Юлей. А я вам помогу с той работой, которая ещё осталась. — О Господи, — вздохнула Дорис. Но в итоге на том и остановились. Густав и Юля ушли, а Денеш и Дорис, вооружившись резиновыми перчатками на руках, до темноты пересыпали почву минеральными удобрениями из мешочков. — На самом деле я так соскучилась по работе в компании. Всё что я делаю в этом доме, я делаю одна. Тыква мне ничем не помогает, потому что у него лапы, — говорила женщина. — А разве не ласты? Мне кажется, что конечности черепахи называют ластами, — шутил Денеш. — Именно так. Но ласты это даже хуже, чем лапы. — Знаете, меня всегда интересовали лекарственные растения. И мне очень нравится работать с почвой, вот как сейчас с вами. Может быть, я тоже запишусь на ваш курс вместе с Юлей. — Надо же! Число моих учеников только что увеличилось вдвое! Денеш был почти опьянён тем, что остался наедине с этой красивой молодой женщиной, в маленькой теплице, а на улице темень и тусклый тёплый свет оранжевых электрических ламп. — О! А кошкам всё интересно! За открытым окном теплицы сидели две кошки на заборе и наблюдали за вознёй внутри. Их и заметила Дорис. — Это ваши? — Нет, у меня никого нет, кроме Тыквы. Из животных. Соседские это. Давайте попробуем вот это потрясти из стороны в сторону, ладно? Давайте! Вскоре вся работа была завершена. Руки вымыли под краном в огороде, рядом с теплицей. Затем Дорис Сергеевна проводила Денеша до ворот дома. Они попрощались, а Денеш ещё раз заверил преподавательницу, что запишется на её курс, и что вообще он с детства мечтал стать травоведом. Идя по улице к своей усадьбе, Денеш чуть ли не подпрыгивал. Дорис Сергеевна так мило и нежно разговаривала с ним, пока они были в теплице, они то и дело ненароком касались друг друга во время работы, а ещё этот опьяняющий цветочный запах от её волос… — Денеш буквально сошёл с ума от всего этого. Ужин Денеш пропустил. До чего ему не было совершенно никакого дела. — Как прошло ваше свидание, рассказывай, — сказал Густав, когда они с братом остались одни. — Пошёл нахер, вот тебе и весь рассказ! — ответил Денеш. — Ну ты же запал на Сергеевну! — Бу-бу-бу-бу. — А Юля сказала, что с ней всё-таки можно ходить под ручку. Но только пока никто не смотрит. — Отлично. Очень приятное известие.