Kinktober2023

      Габриэль схватил партнёра за запястье и бросил на кровать резким движением. Феликс, словно кукла, полетел на ложе, повинуясь действиям бубнового. Парень расположился на кровати животом вниз, как только достиг поверхности. — Снимай.       Приказным тоном произнёс Габриэль, своей чёрной плёткой указывая на верхнюю одежду Феликса. Без каких-либо лишних вопросов, червовый повиновался. Это было достаточно забавно, наблюдать за тем, как тиран и диктатор для своего государства – Феликс – становится таким мягким и исполнительным в постели. Возможно, эту сторону себя он открывал только Габриэлю...?       Блондин расстегнул своё непомерно большое пальто и снял его, откинув куда-то в сторону. А ведь без него он выглядел в разы более тощим. На бледном теле валета проступали кости, были видны рёбра, а само тело было прохладным и шершавым. Совсем не похоже на старого-доброго Феликса, но это и не был он.. в какой-то степени.       Бубновый смотрел на оголённый торс валета. Его тело... Такое ровное и лишённое каких-либо изъянов... Габриэлю хотелось испортить этот идеальный холст, порвать его, забрызгать тёмными красками крови и попробовать на вкус его плоть... Единственное, что, пожалуй, смущало первого – это выражение лица, с которым Феликс смотрел на него. Тёмные очки парень уже давно снял и теперь сидел, сверлил рыжими глазами валета. Но страннее всего было то, каким холодным был этот взгляд, каким неестественным для червового, и как трудно было Габриэлю сохранять с ним зрительный контакт.       Валет отвернулся в сторону, бегая глазами по комнате. Сейчас он размышлял о том, что собирается сделать со своим партнёром, всё ещё мирно ждущим его дальнейших указаний на кровати. Много времени на размышления тратить не пришлось, и Габриэль довольно скоро сказал Феликсу всё в том же приказном тоне: — Ложись на спину.       Феликс без лишних кивков или чего-либо подобного повернулся спиной к первому и лёг на кровать, подложив под подбородок сложенные крестом руки. Габриэль в этот момент уже вешал на крючок на стене своё пальто, чтобы его размеры не мешали ему творить задуманное. Парень подошёл ко кровати и сел сверху на червового, прямо на его ноги.       Оседлав валета, бубновый провёл рукой по его спине. Легонько, но одновременно с этим цепляясь за каждую неровность, которую он встречал на пути, конечность первого постепенно спустилась к брюкам червового. Габриэль нащупал позвоночник Феликса и, надавив на крестец, вызывая тем самым недовольный стон со стороны блондина, потянулся к своему первому запланированному орудию труда – большому кухонному ножу, лежащему на тумбочке около кровати.       Схватив нож и поднеся его ко спине блондина, а конкретнее к левой лопатке, первый легонько, практически не касаясь кожи, провёл лезвием вдоль, оставив за собой белый след. Феликс никак не отреагировал, лишь шумно вздохнул. Габриэль сделал ещё одно движение, но на этот раз сильнее надавив на спину партнёра. Феликс издал тихий, очень быстро пропавший стон боли, почувствовав холодное проникновение ножа под кожу. Бубновый оставил за собой лишь коротенькую полоску, очень быстро налившуюся кровью. Порез получился не сильно глубоким, поэтому красная жидкость не вытекла наружу, а лишь густо окрасила поверхность царапины.       Габриэлю этого было мало. Он осмотрел лезвие ножа. На нём не было и намёка на остатки крови. 《Какая жалость..》, подумал бубновый.       Парень снова приставил инструмент к лопатке червового, всего паре сантиметров от предыдущей раны. Он провёл лезвием вниз и довольно резко остановился, сделав порез средней длины. Он получился действительно глубоким, и из раны медленно потекла тёмно-красная жидкость, постепенно стекающая по спине вниз. Феликс болезненно промычал, прикусив нижнюю губу, а Габриэль тем временем уже готовился нанести новую рану.       Он вонзил кончик лезвия под кожу валета, проведя вниз прямо до бедра, после чего оставил спину партнёра в покое, начав рассматривать нож. Он был в крови, не сильно, но заметно. Как минимум, несколько капель упало с него, попав на белые брюки лежащего под Габриэлем валета, оставив быстро побагровевшие красные пятна.       Бубновый с упоением рассматривал спину Феликса, в особенности струйки крови, которые вытекали из получившийся раны, стремились вниз, после чего останавливались, дойдя до нижней одежды или просто исчерпав какие-либо силы на то, чтобы течь дальше. Парень не мог держать себя в руках, когда перед ним лежало такое растерзанное тело, по которому текли кроваво-красные струйки, оставлявшие за собой тонкие дорожки того же цвета. Габриэль наклонился ближе к нанесённому порезу и, высунув кончик языка, лизнул Феликса, стирая кровавый след. Червовый издал тихий томный вздох, по его спине пробежали мурашки, а внутри похолодело. Он почувствовал, как язык первого проник внутрь пореза, пускай и не глубоко, но это вызвало невероятно острые ощущения. А когда бубновый начал двигать языком, то червовый сдался в своих попытках сдержать себя окончательно. Он громко простонал, воткнувшись лицом в свои сложенные руки, и чем больше партнёр вылизывал рану валета, тем более громкие стоны издавал четвёртый, постепенно переходя на крики.       Габриэль оставил созданный им порез, когда из него перестала сочиться кровь, и просто стал слизывать уже порядком подсохшие кровавые дорожки, параллельно с этим снова взявшись за.. нет, на этот раз не нож. Первый, увлечённый кровью партнёра, умудрился не глядя откопать тонкую иглу. Она была длинной и острой и, когда Габриэль отвлёкся от спины валета, взялся за инструмент и легонько ткнул им в один из выступающих позвонков парня. Червовый пискнул. — Больно? – не очень кстати спросил бубновый. — Сука, – так неестественно для себя ответил Феликс, сматерившись, – А ты сам как считаешь?       В его тоне не слышалось злости, но определённое раздражение было. Габриэль ничего не ответил, хотя улыбнулся, хитро прикрыв глаза. Парни молчали несколько секунд, после чего тишину прервал червовый. — Ты.. собираешься продолжать?       Он сказал это довольно неожиданно, даже для бубнового. Тот посмотрел с удивлением на партнёра, но потом вновь улыбнулся, спокойно произнеся: — Конечно.       После чего вновь ухватился за иголку, на время отложенную всторону.       Первый вернулся к тому месту, где остановился до этого: позвонок на пояснице валета, на котором осталась маленькая, еле-заметная точечка. Габриэль поднёс к ней иглу и намеренно медленно стал вводить инструмент под кожу партнёра. Чем глубже входило острие, тем острее становились ощущения для червового. Сначала он громко задышал, потом стал издавать томные вздохи, а совсем скоро начал повышать громкость, меняя вздохи на стоны, стоны боли.       Габриэль, выслушивая эти звуки со стороны четвёртого, запустил руку себе в штаны, начав медленно стимулировать свой половой орган, возбуждаясь от понимая того, какие болезненные ощущения сейчас испытывает его партнёр. Как только с уст Феликса слетал новый, полный неприязни стон, бубновый ощущал, как дёргается его член от стремительных сокращений из-за возбуждения, и он мастурбировал быстрее и импульсивнее.       Оставив одно место на спине червового, первый переключился на другое, воткнув иголку чуть выше, заставив Феликса издать ещё один громкий стон. Габриэль приспустил свои штаны и боксеры, чтобы ему было удобнее, и продолжил мастубировать, быстро двигая рукой вперёд-назад. Бубновый чувствовал, как с каждым новым движением, с каждой новой раной, с каждым новым стоном от червового он возбуждается лишь сильнее и лишь быстрее приближается к своему орагзму.

***

      Габриэль издал протяжный стон, откинул голову назад и кончил на спину партнёру. Сперма неохотно стала стекать вниз по спине валета, по пути смешиваясь с ещё не успевшей свернуться кровью, создавая противную густую красно-белую смесь. Но не для бубнового. Он смотрел на проделанную им работу с удовольствием. Спина четвёртого была покрыта различными царапинами: маленькими и большими, глубокими и не очень, ранами от ножа и иголки. Такой внешний вид ублажал взгляд первого, и он даже не сразу опомнился, чтобы встать и как-то помочь парню.       Однако, довольно скоро бубновый пришёл в себя, встав с валета и отправившись в другую комнату, добавив, прежде чем выйти: — Я за аптечкой и салфетками, жди здесь.       После этого первый покинул помещение, оставив Феликса в одиночестве. Парню хотелось спать, но уснуть у него не получалось. Спина горела, каждая рана безумно жгла кожу, что было просто невыносимо. Сейчас ещё и Габриэль вернётся со спиртом, и червовому будет ещё больнее. Но он привык, привык к этой боли, моральной и физической, привык чувствовать всё это. Но реагировать на это у четвёртого уже не было сил. Он лишь воткнулся лицом в подушку и прикрыл глаза, ожидая возвращения бубнового...