Невообразимое

      Грейнджер достигает конца тёмного коридора и утыкается в дверь, обшитую металлическими пластинами. С другой стороны доносятся приглушенные звуки музыки и голосов. Вдохнув поглубже, девушка заходит внутрь.       Она оказывается в просторной комнате с высокими потолками. Одна из стен полностью зазеркалена, визуально расширяя пространство в два раза. Под потолком переливаются мерцающим сиянием сотни свечей, свет которых отражается в зеркалах, создавая невероятную атмосферу. Из волшебного граммофона доносится приятная музыка, звуки которой достигают каждой точки зала с приятной для уха громкостью, позволяющей студентам комфортно общаться.       Грейнджер оглядывает себя в зеркало: нетронутыми остались только карие глаза, в остальном же она абсолютно неузнаваема. Маска легла на лицо второй серебристой кожей, губы горят алым, уши вытянуты подобно эльфийским, подбородок стал более массивным, скулы острее, волосы окрашены в огненно-рыжий и спускаются ниже талии. Девушка пытается узнать в снующих по комнате студентах хоть кого-то, но ей это не удаётся, и она окончательно расслабляется..       По залу левитируют серебряные подносы с закусками и хрустальными фужерами. Гермиона хватает бокал с подноса, проплывающего рядом, и с интересом принюхивается к его содержимому: оно пахнет вишней, лимоном и мятой. Жидкость в хрустальном конусе вихрится и кружится серебристо-розовым сиянием, словно гипнотизируя. Девушка делает небольшой глоток и не может сдержать стона наслаждения, когда коктейль раскрывается на языке солнечным светом и летней терпкой сладостью.       — Ну здравствуй, трусиха.       Она резко оборачивается на это обращение и натыкается на пристальный взгляд серебристых глаз. Не может быть. Это не может быть Малфой, и как он её узнал, чёрт его возьми?!       Высокая фигура парня затянута в такой же плащ, кожа тоже серебристая, чёрные волосы касаются широких плеч, черты его лица абсолютно неузнаваемы, голос тоже, но эти глаза… В её сознании пролетает мысль, что эти глаза она бы в любом случае сегодня узнала… и эту наглую ухмылку, которую она так ненавидит.       — Вижу на твоём лице немой вопрос. Я не был до конца уверен, что это ты, но теперь убедился. Если честно, Грейнджер, я ещё не видел никого, кто бы так соблазнительно наслаждался напитками.       Гермиона накрывает рот Драко рукой и предупреждающе шипит, оглядываясь вокруг.       — Ты с ума сошёл? Не произноси моего имени, кто-то может услышать.       Рот Малфоя под её рукой растягивается в широкой улыбке, а затем его язык медленно проходит по её ладони. Гермиона резко одергивает руку, словно прикоснулась к горячим углям, но тело успевает отреагировать на эту близость, и девушка злится ещё больше.       — Не переживай, на сегодняшний вечер буду обращаться к тебе исключительно “трусиха”.       — Я не трусиха! У меня действительно были неотложные дела.       — Как скажешь, трусиха, сделаем вид, что это правда и я тебе поверил.       Драко выхватывает бокал из её пальцев, ставит его на один из подносов, и, схватив Гермиону за руку, ведет её в центр зала, где в танце уже кружатся несколько пар.       — Что ты делаешь? — в голосе Грейнджер слышатся нотки возмущения.       — А на что это по-твоему похоже? Я танцую с таинственной незнакомкой.       Слизеринец ближе притягивает девушку к себе так, что между их телами не остаётся даже сантиметра свободного пространства. Он уверенно кружит Грейнджер, не отрывая взгляда от алых губ, и у неё начинает кружиться голова далеко не от танца.       — Малфой, прекрати это делать.       — Прекратить что?       — Смотреть на меня так словно собираешься поцеловать у всех на виду.       Драко переводит взгляд на её глаза. Он абсолютно серьёзен, когда говорит.       — Я действительно собираюсь тебя поцеловать и к чёрту всех.       Гермиона не успевает осознать смысл сказанного, когда он наклоняется и впивается в её губы горячим поцелуем, не прерывая танец. Её глаза закрываются сами собой, и она непроизвольно притягивает Малфоя ещё ближе, выгибая спину навстречу его твердой груди.       Драко стонет в её рот, наслаждаясь бархатистой мягкостью сладкого языка, на котором ещё остались вкусы вишни и солнца.       Это так волнительно целоваться у всех на глазах и в то же время быть скрытыми ото всех своими образами. Так остро, запретно и так мучительно восхитительно. Когда они отрываются друг от друга, их дыхания сбиты. Драко замедляется и останавливается с края танцевального круга. Пару секунд они просто молчат, не размыкая объятий. Малфой касается лбом лба Гермионы и закрывает глаза. Сердце Грейнджер пропускает удар, и в нём появляется какая-то щемящая тоска от того, насколько это простое соприкосновение лбами ощущается значимее и интимнее всего, что было между ними до этого.       Неожиданно слизеринец резко отталкивает девушку от себя. Он весь напряжен словно натянутая струна, а на измененном лице проносится калейдоскоп противоречивых эмоций, которые Гермиона не может распознать.       — Приятно провести вечер, трусиха.       Он бросает эту фразу холодно, отстраненно, словно не целовал её страстно на глазах у всех буквально минуту назад. Грейнджер была бы рада признаться самой себе, что это её не трогает и не причиняет боли, но, к сожалению, это именно те чувства, которые накрывают её в ответ на отстраненность и резкость слизеринца. Она пытается взять себя в руки, чтобы не показать Малфою насколько её задевает его поведение.       — Тебе того же, Малфой.       Шёпот Гермионы звучит твёрдо без дрожи, и она мысленно поздравляет себя с этим, потому что внутри у неё всё трясётся. Драко кивает и направляется в противоположную сторону зала, оставив её одну.       Некоторое время девушка не двигается, провожая слизеринца взглядом. У этого парня настроение меняется резко как погода на море, и это сбивает её с толку. В конечном итоге Грейнджер сбрасывает с себя оцепенение, мысленно посылая Драко и его переменчивое настроение в задницу к дракону. Она берет бокал с коктейлем и быстро выпивает. По телу распространяется приятное тепло, которое расслабляет её мышцы и возвращает краски в комнату.       К ней подходит какой-то парень, волосы которого переливаются различными оттенками синего, и заводит непринужденную беседу. Он представляется Графом - псевдонимом, чтобы сохранить анонимность.       — А как я могу называть тебя?       — Трусиха.       Это слово срывается с её губ прежде, чем она успевает подумать, но ответа не изменяет. В конце концов какая к чёрту разница, как её сегодня будут называть.       Граф оказывается очень остроумным и интересным собеседником, и Грейнджер смеётся в его компании столько, сколько не смеялась за всё время с самого начала года. Когда он рассказывает очередную смешную историю про то, как однажды вечером в туалетной комнате наткнулся на Пивза, девушка смеётся так сильно, что из уголков её глаз начинают течь слёзы.       Она переводит дыхание, смотрит в сторону, и её смех резко обрывается, а сердце камнем падает вниз. Черноволосый Драко страстно целует какую-то розоволосую девушку, похожую на русалку. Русалка зажата между телом слизеринца и стеной, его руки жадно шарят по девичьим бедрам, прижимая её таз ближе к своему паху, которым он дерзко трётся об неё, доводя девушку до исступления.       Граф смотрит в ту же сторону, заинтересовавшись что так поразило его прекрасную собеседницу.       — Такое часто бывает на этих вечеринках. Тот факт, что ты не знаешь кто есть кто, пьянит сильнее самого крепкого вина. Этим двое похоже очень хорошо вместе.       — Да, похоже на то.       Грейнджер слышит свой ответ будто со стороны, словно находится под слоем воды. Она хватает очередной коктейль: на этот раз в бокале плещется изумрудная жидкость, над поверхностью которой порхают маленькие полупрозрачные зелёные бабочки. Её губ касается горькая усмешка: зелёный — какая ирония. Гермиона осушает бокал в пару глотков и тут же берёт следующий.       — Мне нравится твой настрой, — синеволосый тоже берет бокал. — Выпьем за нашу встречу, ты прекрасна.       Грейнджер улыбается и эта улыбка ощущается ею как что-то противоестественное, потому что внутри её разрывают, раздирают боль и ревность.       Они одновременно выпивают свои коктейли, и девушка тащит Графа на танцпол, падая в его объятия и прислоняясь щекой к его плечу. Парень приятно удивлен, он нежно обнимает её за талию, проведя пару раз вверх вниз вдоль гибкой спины. Гермиона поднимает к нему лицо и еле слышно шепчет: “Поцелуй меня… пожалуйста”. Ей противно от того, как жалко звучит эта просьба, но все мысли покидают воспалённое сознание, когда мягкие губы касаются её губ.       Грейнджер растворяется в этом поцелуе, стараясь не думать о Малфое и о том, с какой страстью слизеринец целовал другую, а может и всё ещё целует. Она закидывает руки на шею синеволосого, углубляя поцелуй, и её напор воспламеняет парня ещё больше. Он кладёт руку на одну из её грудей, нежно её сжимая.       Кто-то обхватывает её за талию со спины и резко отрывает от Графа. Гермиона теряет равновесие и инстинктивно опирается на того, кто её схватил.       — Ты что творишь?!       Синеволосый с угрозой в голосе приближается к Гермионе, а точнее к тому, кто стоит за её спиной.       — Извини, голубчик, но мне нужно перекинуться парой слов с этой ведьмочкой.       Девушка вздрагивает, узнав измененный голос Драко, и пытается развернуться к нему лицом, чтобы показать всю степень своего возмущения, но слизеринец крепко держит её за плечи, не давая этого сделать. Граф обращает на неё вопросительный взгляд. Гермиона переводит дыхание.       — Иди, это мой друг, я тебя найду после.       Парень недоверчиво смотрит на Малфоя, но в итоге кивает ей и растворяется в толпе.       Грейнджер вырывается из рук Драко.       — Ты совсем ополоумел, кто дал тебе право так себя вести?!       — Так себя вести? Это ты сосалась с этим олухом на глазах у всех так, словно вы пытались сожрать друг друга как два похотливых животных.       У Гермионы перехватывает дыхание от возмущения, и она не сразу отвечает, пытаясь взять себя в руки.       — Ты серьёзно? Ты чуть ли не сношал у стены розоволосую нимфу, но при этом это я похотливая?       Грейнджер не собирается выслушивать его оскорбления и поэтому разворачивается и быстро направляется к выходу, сегодня она “повеселилась” на год вперед, с неё достаточно.       Малфой настигает её в коридоре у картины-выхода и, схватив за руку, разворачивает к себе. Он стягивает маску, открывая своё истинное лицо, и Гермиона в порыве гнева делает то же самое.       — Так вот в чём дело? Ты упала в объятия к первому встречному, потому что увидела, что я целуюсь с другой? Ты меня ревнуешь?       На этих словах гнев девушки двоекратно увеличивается, отчасти и от того, что Драко попал в яблочко. Она его ревнует, и ей это очень не нравится. Грейнджер вплотную приближается к блондину.       — Я. Тебя. Не. Ревную. — каждое свое слово она сопровождает болезненным толчком пальца в его плечо. — Я поцеловала того парня только по одной причине: я хотела его поцеловать, а на тебя и твои интрижки мне наплевать с астрономической башни.       — Да что ты говоришь, значит наплевать?       Малфой впечатывает её в стену своим телом, расположив ладони по обеим сторонам от её лица. По позвоночнику Гермионы проходит дрожь от контраста между холодом стены и жаром, исходящим от его тела. Драко проводит носом по её шее вверх к уху и, касаясь губами нежной раковины, шепчет.       — Может хватит сопротивляться своим чувствам, Грейнджер, нам обоим известно, что ты меня хочешь так же страстно, как я хочу тебя.       Он не хотел ей признаваться в том, что желает её, что у него сносит от неё голову, но слова уже сорвались с губ и их не вернёшь обратно. Слизеринец чувствует её дрожь и эта дрожь отдаётся в нём. Не в силах сдерживать себя, он приникает к губам Грейнджер.       — Кхм-кхм.       Драко резко отстраняется от Гермионы и обращает взор в сторону источника кашля, который их прервал. У двери стоит Панси Паркинсон, лицо которой выражает крайнюю степень отвращения.       — Как мило. Интересно, Грейнджер, что скажут твои убогие друзья, когда узнают, что ты обжимаешься с Малфоем?       Панси натягивает обратно свою маску и возвращается на вечеринку. Гермиона издает стон отчаяния, закрывая горящие щёки ладонями. Всё пропало.       — Не переживай, трусиха, я всё улажу. Она не расскажет об этом ни одной живой душе, уж можешь мне поверить.       Драко возвращает маску на лицо и устремляется вслед за Панси, оставив Грейнджер в коридоре. Она не сомневается, что он действительно способен всё уладить, потому что Панси является его другом. Но Гермиону колотит при мысли о том, что их могла застать не Паркинсон, а кто-то другой, и какие тогда бы были этому последствия.       Девушка надевает свою маску и, выйдя из картины, направляется в сторону Гриффиндорской башни. Леланд с картины вслед ей кричит: “Эй, громкая леди, как провела вечер?”, но Гермиона оставляет его вопрос без ответа, скрываясь за ближайшим поворотом.