Согрей моё сердце

— Большое спасибо вам!.. — быстро произнёс Танджиро, когда вместе с Канао уже зашёл в маленький одинокий домик, куда их чудом пустили. Сердце быстро стучало, а дыхание прерывалось из-за волнения. Теперь он чувствовал себя так, будто пробежал не одну милю и мучился от одышки… — Не стоит, — серьёзным тоном проговаривал мужчина, захлопывая за ними дверь. К слову, теперь Танджиро и Канао могли рассмотреть его подробнее… Как и оказалось, это и вправду был человек в возрасте. Возможно, около шестидесяти или семидесяти лет, о чём говорила его небольшая сгорбленность и морщинистое лицо вместе с усталым невозмутимым взглядом, какой обычно присущ людям старой закалки. Голос его звучал сипло и немного грубо. Роста тот был невысокого и казался исхудавшим, словно часто недоедал, а может и чем-то болел. Одет старик в простое серое кимоно, вероятно, сшитое из самой дешёвой ткани, которое от возраста начинало рваться и приобретать характерные пятна вместе с запахом старого тряпья… Канао же по-прежнему молчала, осторожно разглядывая то самого мужчину, то его дом изнутри, который явно переживал далеко не первый десяток лет, и, возможно, был старше своего хозяина. Старые стены, по которым шли трещины, ветхие полы; небольшая печь, пыльные деревянные шкафы, очаг для готовки и небольшие ковры; раздвижная, приоткрытая дверца, из-за которой сквозило прохладой. Должно быть, та комната пуста и в неё давно никто не заходил… И что ещё удалось отметить — внутри стоял жуткий запах жжёного табака… Старик явно имел дурное пристрастие к куреву. У непривыкшей к такой вони Канао начинало неприятно пощипывать в горле, не говоря о новых приступах кашля, которые та так отчаянно старалась сдерживать… Сложно представить, какого было Танджиро, зная его особенно чуткое обоняние… И тогда она краем глаза взглянула на него, но не заметила ничего странного. Обычно, когда ему не нравится тот или иной запах, юноша невольно морщится, порой даже прикрывает нос рукой и хмурится, но сейчас выглядел, как и прежде… Неужели притворяется? — Даже представить не могу, что мы делали дальше, если б не ваше милосердие! — в свойственной ему восторженной манере продолжал он, а после низко поклонился, и Канао вместе с ним. — Ну, ну, ни к чему такие почести, — отмахивался старик рукой, — Скорее, поднимите головы. Тогда Камадо, как по щелчку пальца, выпрямился. Он всё ещё улыбался и с виду был похож на самого счастливого человека на планете. Даже Канао не была так сильно рада, а от нужны улыбаться девушку и вовсе воротило… — Простите, что не представились вам с самого начала… Меня зовут Танджиро Камадо, а это моя подруга и спутница… — и в то же мгновение, сделав небольшую паузу, юноша оглянулся и посмотрел на Канао, а она на него в ответ, — Канао Цуюри… Пожилой мужчина усмехнулся, чуть покашляв: — Вот как… Танджиро и Канао, значится… Оба быстро кивнули, взявшись за руки. — Вы явно не из этих мест, как я погляжу, — отмечал старик, внимательно разглядывая своих гостей. На первый взгляд, юноша показался ему более открытым и приветливым. В его глазах читалась добрая душа и открытость для этого мира, желание творить добро и помогать всем нуждающимся, а вот его подруга вызывала некоторые сомнения… Она казалась замкнутой и тихой, полной противоположностью своему товарищу, — В наших краях ни одного младенца так не назовут… — вскоре строго подытожил он, приблизив свои худые руки к очагу, чтобы согреть их. — А это… плохо? — тогда сомневающимся тоном спросил Камадо, приподняв одну бровь. Ему так и не удавалось понять, что мужчина хотел этим сказать. Быть может, ему не нравились их имена?.. — Это хорошо, — быстро отвечал старик, больше не поднимая взгляда, словно был занят каким-то важным делом, — Имя многое может о рассказать о человеке, не слыхали? — Я слышал о таком, но, по правде говоря, всерьёз никогда не задумывался... — казалось, ему было стыдно признавать своё незнание… — Сильное упущение! — продолжал старик их «ненавязчивый» разговор, присаживаясь на пол к очагу, — Имена — это целая наука. Меня вот, например, мать с отцом назвали Такаги в честь имени бога высоких деревьев… Теперь же оба слушали его с интересом… Невзначай, Канао даже призадумалась, слышала ли что-нибудь о таком божестве раннее, но вскоре пришла к выводу, что слышала о нём впервые… Будь неподалёку господин Химеджима, то наверняка рассказал бы подробнее. Уж кому-кому, а ему-то наверняка о таком хорошо известно... однако рядом никакого господина Химеджимы не было, вместо него был только Танджиро и этот подозрительный мужчина… — Ого! Как интересно!.. — теперь восклицал Камадо с горящими глазами, всячески поддерживая разговор, чем мог, пусть и давалось ему это с большим трудом. Для него было важно заслужить доверие, и потому Камадо был готов поддержать даже самую бредовую тему, какая только взбредёт старику на ум, — Я никогда не слышал об этом боге… — Не мудрено, — отвечал Такаги, медленно пожимая плечами, — Его имя известно лишь в узком кругу людей или священников, правда и из них толковых давно не осталось… — могло показаться, что это отчасти расстраивало бедного старика, отчего лицо его словно мутнело и хмурилось, — Хотя всё это уже давно не имеет значения… В наше время в такую муть давно никто не верит, — и тогда тот на некоторое время замолчал… Из-за его опущенных век даже казалось, что он задремал. И его дрём выглядел настолько правдоподобно, что Танджиро даже забеспокоился: — Вы в порядке, господин?.. И он, уж было, даже хотел подойти к старику поближе, но Канао вовремя дёрнула его за рукав униформы, словно останавливая… А когда юноша вопросительно обернулся, то девушка тут же ему тихо-тихо ему шепнула: — Не подходи, пока не попросит… «Если видишь неизвестное — действуй осторожно» — Канао всю жизнь жила по этим наказам и в последнее время старалась уберечь этим не только девочек, но и Танджиро, который так и рвался помочь первому встречному. А он же, в свою очередь, пусть и в смятении, но послушно кивнул ей… хотя от нового вопроса так и не удержался… — Господин Такаги?.. — тогда тихо позвал его он, внимательно вглядываясь в лицо старого мужчины. Дышал ли он вообще?.. Не похоже, чтобы его грудь шевелилась, а может так просто казалось… Но вдруг господин Такаги очнулся, и не было ясно, то ли он и вправду задремал, то ли просто о чём-то глубоко задумался: — А чего это вы всё ещё на пороге стоите, как какие-то сироты?.. — теперь возмущённо спрашивал старик, снова обращаясь к своим гостям так, бдуто и вовсе не замолкал… до чего странный человек, — Снимайте обувь, проходите, садитесь. Его слова прошлись по юноше, как удар током. Теперь ему было неловко от того, что они заставили Такаги ждать, и даже виноватая улыбка не спасала положение. — Д-да, конечно… — невнятно пробубнил Танджиро себе под нос и тотчас принялся избавляться от верхней одежды. И вот он, уж было, по привычке хотел снять с себя своё клетчатое хаори, как вдруг вспомнил, что совсем недавно отдал его Канао. Этот момент совершенно вылетел из его памяти, настолько быстро всё случилось… Тогда он снова посмотрел на неё, и она, заметив на себе странный взгляд, тут же протянула ему его вещь обратно с виноватым видом, будто самостоятельно её одолжила: — Вот, держи… — почти что прошептала Канао с дрожащими от волнения руками, а затем ещё кое-что тихо-тихо добавила, — И спасибо… И Танджиро в ответ лишь мило ей улыбнулся, послушно забрав своё хаори из её рук. Оно всё было таким же мокрым от снега и отчасти даже мятым, но теперь приятно пахло какой-то едва уловимой цветочной сладостью, какой пахла и сама Канао, и эта мелочь отчего-то согревала его сердце, даже вызвав лёгкий румянец на щеках… Тем временем, сняв собственную накидку, Канао принялась расшнуровывать свои сапоги, которые в высоту были ей почти по колено. Всё специально для комфортного передвижения в снежную погоду, но снимать и надевать их было… весьма проблематично. Бесчисленное количество узелков и миниатюрных замочков требовали умения и ловкости рук, а полусонной Цуюри возникали с этим трудности — то узел не до конца развяжет, то расстегнет неверный замок… И Танджиро, наблюдающий за её мучениями со стороны, не смог отказать ей в помощи: — Может быть, тебе помочь, Канао?.. — тогда сочувственно обращался он к ней, давно расправившись с собственной обувью и уже хотел присесть напротив, как вдруг та поспешила его остановить: — Нет, не стоит, — твёрдо отвечала Цуюри, пока тянула за нужный край очередного шнура с серьёзным видом. Канао считала, что на сегодня Танджиро итак сделал для неё достаточно, а снять сапоги ей точно под силу, — Я и сама могу. Он же не стал пытаться переубедить её в обратном. Танджиро прекрасно понимал, почему она отказывалась, даже если и помочь развязать шнурки для него было проще простого… — Если хотите что просушить, поставьте поближе к печи. Просохнет за пару часов, — тем временем старик старался предложить им хоть что-то, что могло бы помочь, искоса наблюдая за своими гостями… С виду Такаги мог показаться грубым, бессердечным отшельником наедине со своим домом и курительной трубкой, но на деле всегда был рад помочь заплутавшим путникам, каких тут нечасто встретишь… — Чувствуйте себя, как дома… — Ах, безмерно благодарен!.. — казалось, Танджиро никогда не устанет благодарить его даже за такие мелочи, в ответ на что старик лишь усмехался: — А теперь присаживайся, — мужчина снова обращался к Танджиро, теперь хлопая ладонью по сидушке рядом с собой. Такаги изо всех сил старался выглядеть гостеприимным, насколько мог себе это позволить, — Обычно, у меня не так много гостей, но эти дряхлые подушки, всё же, дождались своего часа… — продолжал тот всё в той же спокойной манере, наблюдая, как Танджиро аккуратно опускался на предназначенное для него место. Казалось, за эту долгую ночь юноша и вовсе успел забыть, что такое настоящее тепло от очага и что значит согреться… Замёршую кожу приятно пощипывало, стоило только поднести ладони поближе к огоньку… Теперь оставалось дождаться Канао, которая наконец-то закончила с проклятыми сапогами и оставила их возле печи. Сейчас, когда её ножки больше ничто не сжимало, она могла выдохнуть со спокойной душой. Оказывается, без громоздкой обуви было так легко… Впрочем, долго рассиживаться на пороге та не собиралась и вскоре медленно подошла к очагу, попутно прислушиваясь к тихому треску раскалённых дров. Этот приятный звук невольно навевал какие-то мутные детские воспоминания… Слушая его, Канао ощущала покой, как и с голосом Танджиро, который всегда звучал не менее мягко и приятно… Однако вместо того, чтобы сесть на предназначенное для неё место возле старика, Канао просто стояла, нервно сцепив руки за спиной, и всё куда-то отводила свои глаза, будто чего-то побаивалась… И Танджиро, заметив странное поведение подруги, поднапрягся: — Канао, всё нормально?.. — тотчас тихим голосом спросил Камадо, глядя обеспокоенными глазами на свою спутницу… Может, у неё что-то болит?.. — Ну, чего стоишь, как вкопанная? — уговаривал её старик, — Садись уже. И бедная Цуюри от такого огромного вала вопросов даже не знала, куда себя деть, дрожала, сжимала руки в кулаки и с трудом могла собраться с мыслями… — Можно ли мне сесть в другое место?.. — должно быть, эти слова давались ей настолько тяжело, что несколько капелек пота аж выступило на её лоб, а сердце вновь бешено колотилось… Цуюри просто боялась сделать что-то неправильное, — Если вы не возражаете… Тогда старик рассмеялся во весь свой сиплый голос, что заставило Канао ещё больше краснеть от стыда… На деле она спрашивала такой пустяк, который любой другой посчитает абсурдом, но только не Цуюри. Даже для такой мелочи ей требовалось разрешение хозяина, поступить иначе она не могла — всё равно что прыгнуть выше своей головы… — Да ради бога! — громко воскликнул Такаги, всё ещё посмеиваясь, и с силой пихнул ей в руки сидушку, — Садись где хочешь, делов-то. В то же мгновение Цуюри быстро выхватила подушку из его старых дряхлых рук, перед этим быстро поклонившись, а после присела рядом с Танджиро, всё ещё слегка краснея. Сидеть рядом с тем, кто особенно дорог её сердцу намного лучше, чем с незнакомым старцем. И Танджиро не мог ей не улыбнуться, узнавая в этой милой робости именно ту Канао, которую всегда знал. Канао, которая никогда не сделает ничего без спроса и никогда не нарушит запрет. Когда та была рядом, когда смотрела на него своими очаровательными глазами, то весь остальной мир для него становился ничем. Он сам даже придвинулся поближе к ней, перед этим окинув добрым взглядом, который так и говорил: «Всё хорошо, ведь я рядом с тобой»… Влюблённые со стороны всегда казались такими смешными, что невольно навевали старику годы своей молодости. — Всем удобно? — тогда быстрым голосом спросил Такаги, отвлекаясь от отголосков воспоминаний, в ответ на что те двое лишь довольно кивали, всё ещё немного дрожа, — Может… кто-то из вас голоден? Вчера в реке рыбу выловил и уху сварил… сейчас-то, поди, всё снова замёрзло, опять лёд рубить… И Танджиро, услышал приятное предложение и еде заметно оживился. Он ещё давно чувствовал навязчивое ощущение голода, и потому никак не мог отказать себе в удовольствии поужинать, да ещё и такой вкуснятиной. — О-о, господин Такаги, было бы очень славно! — тогда громко воскликнул юноша, уже сгорая от нетерпения. К огромному сожалению, их общие запасы с Канао в виде онигири быстро кончились… — А ты что скажешь, Канао? Хочешь есть? — затем спросил, легонько дотрагиваясь до её руки. — Не откажусь. Слова с её уст слетели достаточно быстро, когда она легонько сжала его пальцы в ответ. Когда девушка думала о том, что была голодна, то начинала ощущать эту неприятную пустоту ещё острее. Как бы ещё живот не заурчал… Да она со стыда сгорит, если вдруг кто-то это услышит! — Тогда придётся немного подождать. Вряд ли вам понравится холодная невкусная похлёбка… — продолжал Такаги с небольшой тяжестью в голосе и вздохами, пока с большим трудом поднимался на ноги. К сожалению, старость не была для него в радость. Старое больное не слушалось и нередко трещало по швам… В последнее время даже встать становилось трудно… И неравнодушный Танджиро, как всегда, не смог остаться в стороне… От вида тяжёлой судьбы одинокого пожилого человека его сердце обливалось кровью… — Вам нужна помощь, господин? Я могу вас подержать… Но Такаги его тут же остановил, раздражённо диктуя обратное: — Сиди лучше, а я как-нибудь сам, — пробубнил старик, наконец, еле как поднявшись на ноги и тут же направился в сторону печи, где и стоял небольшой казан с остатком рыбной ухи, до сих пор что-то шепча себе под нос. И даже если никто не мог доподлинно разобрать, о чём именно говорил мужчина, вряд ли там было что-то хорошее… Танджиро это печалило настолько, что тот даже поник, опустив некогда поднятые вверх плечи. — Вы сколько едите? Много или мало? Однако Камадо, кажется, неверно понял его вопрос… — Простите?.. — рассеянно переспросил тот, сделав вид, что не расслышал с виноватой гримасой на лице, в ответ на что старик только нахмурился… — Вам порции побольше или поменьше?.. — Мне маленькую, пожалуйста!.. — вдруг внезапно подала голос Канао первее, чем это успел сделать Танджиро, но сразу после вновь затихла, и, опустив голову, явно не планировала разговаривать ближайшее время. — А мне тогда побольше, — тогда расслаблено продолжил Камадо и для удобства даже откинулся назад, оперевшись на одну руку. Мысленно он уже мечтал о том, как в скором времени сможет насладиться вкусным или не очень запоздалым ужином. К тому же, в его положении Танджиро было плевать, какая еда будет по вкусу, лишь хоть чем-то восполнить свой неумолимый голод, который уже долгое время не давал ему покоя… Казалось, аромат рыбного супа уже витал в воздухе, перекрывая не только запах от лёгкого дымка очага, но и жуткого перегара, который он, конечно же, прекрасно чувствовал, но молчал. Тем временем, Такаги уже разливал холодную уху по маленьким глиняным мискам. Помимо пары деревянных палочек и глиняных стаканчиков, это была единственная посуда, которая у него имелась… — Хотите что-нибудь выпить? — тогда он снова обратился к ним с новым вопросом, краем глаза внимательно наблюдая за замечтавшимся юношей и его тихой, витающей в собственных облаках подругой. — Ох, да… — затем быстро выдал Танджиро в ответ, будто немного растерявшись. Он успел настолько погрузиться в свои мысли, что не ожидал ещё одного внезапного, но очевидного вопроса, — Было бы очень кстати! К слову, Канао тоже не отказалась бы от какого-нибудь напитка. Тогда старик снова кивнул, на этот раз призадумавшись. Если в еде выбор был совсем небогат, то и в плане напитков тоже негусто. Сам Такаги почти ничего не пил, обходясь лишний раз без чая или простых травяных отваров, но был уверен, что для этих двоих сможет что-нибудь найти… — Чай, саке?.. — вновь уточнял старик, когда открывал один из своих старых шкафчиков, в который, судя по всему, и хранил все возможные заварки с алкоголем, который уже так давно не пил. Услышав речь о саке, Танджиро тут же быстро отрицательно качнул головой. Он пробовал его лишь пару раз, но так и не понял отчего оно многим так нравилось… От этого приторно сладковатого напитка у него кружилась голова, и потому простого чая для него будет более чем достаточно, чтобы не только утолить жажду, но и согреться. Канао тоже всем своим видом пыталась показать, что выбирала чай, а не алкоголь. Девушке в принципе было не было ясно, для чего хозяин предложил им выпивку… — Думаю, что простой чай отлично подойдёт, господин, — неторопливо отвечал Танджиро, между делом поглядывая на свою подругу так, словно временами не был уверен, всё ли у неё в порядке, — Спасибо вам. — Ерунда… Любой хозяин обязан обеспечить своим гостям достойный приют, — задумчиво проговаривал Такаги, пока наливал воду в свой старый чайник из небольшой фляги, — Тем более, что лица ваши по цвету напоминают лик самих горё… Старик говорил правду, когда судил об их общем состоянии. Оба до сих пор были бледны, сравни со снегом за окном, и юноша прекрасно осознавал, что Такаги был прав, даже если и не мог взглянуть на себя со стороны. Он и без того чувствовал себя ещё хуже умершего — его тело бросало то в жар, то в холод, то и вовсе накрывала волна такой сильной слабости, что аж в глазах темнело… А Канао, с виду, было ещё хуже. Её голова по-прежнему качалась всякий раз, когда она невольно проваливалась в сон, а потом сама же себя будила, щипая ногтями за пальцы. Её глаза, со стороны, вроде и куда-то смотрели, а вроде и не видели перед собой ничего. Всё вокруг словно кружилось. Девушка снова находилась на границе двух миров — реальности и сна, и второй определённо начинал брать над ней контроль… И ему было настолько жаль свою бедную спутницу, что даже хотелось её обнять, и как можно крепче… Однако Танджиро успокаивал себя тем, что теперь они наконец-то в тепле, и что совсем скоро смогут поесть и отдохнуть… — Спасибо вам за всё, господин Такаги…