Правильное решение.

Глупо отрицать, что Твику страшно даже просто существовать. Все эти проблемы из-за СДВГ, никак не из-за чрезмерной дозы кофеина и наркотиков, которые магическим, никому не известным образом оказываются в его кружке. Видимо, мифы о чудодейственном эффекте мета в виде внимательности, усидчивости и прочего, остаются мифами. Жить тяжело. Жить чертовски тяжело. Но не когда рядом Крейг Такер — бывший лучший друг и нынешний парень. Глупо отрицать, что понадобилось достаточно времени, чтобы начать воспринимать его как партнёра. Хотя нет. Скорее как купол, ограждающий от реального, невыносимого социума. И с каждым днём Твик ощущал фиктивную потребность в этой защите всё сильнее, пока она не переросла в нездоровую зависимость. Твик любит Крейга. Любит, когда его веки приподнимаются при улыбке. Любит его глупую шапку и синюю ветровку, слишком лёгкую для климата Южного Парка. Любит. Глупо отрицать, что Твик плох во всех этих любовных штуках, даже хуже Крейга. Самое романтичное, что он сделал за этот год, — это построил себя и Такера в огромном сердечке в Майнкрафте. Он всегда искренне пытается. Но Твик — ходячая катастрофа, и все попытки сделать хотя бы что-то, проявить инициативу, всегда оборачиваются хаосом и неприятностями, которые так не любит Такер. "Мне жаль, Крейг. — каждый раз хочет вырваться из уст, но застревает комом в горле. — Прости меня." Глупо отрицать, что больше монстров в шкафу и кальсонных гномов Твик боится жизни без Крейга. Крейг — это некое тёплое мягкое одеяло, которым можно укрыться с головой. Он всегда обнимет, поцелует, погладит, — в общем, поможет подавить пожирающее чувство ненужности и безысходности. Его скупой на страсть словарный запас остаётся очаровательной изюминкой. Глупо отрицать, что всё заметнее Крейг погасает. Но кто тогда будет спасать Твика? Кто будет рядом? Первое время именно эти вопросы беспокоили Твика. Эгоизм в чистом виде. Но чем чаще удавалось застать Такера в этом виде, — совсем выжатом и будто завявшем, — тем больше собственные желания уходили на задний план. Он тянул Крейга с собой на мероприятия, просил помочь с готовкой или же вместе сходить за какой-нибудь кассетой для просмотра фильма. Но лишь с целью дать Такеру лишний раз высунуться из собственного дома, из своей комнаты, где он чувствует неподдельное спокойствие, ограждённость от всех, от Твика в том числе. Но с какого-то момента это перестало вызывать у Крейга хотя бы какие-нибудь положительные эмоции. Да и негативные. Вообще любые эмоции. — Это б-б-больные отношения. — заключает Джимми, слегка заикаясь, после того, как выслушал всю ситуацию из уст Твика. — Агх, Боже! — Твик нервно дёргается, хватается за волосы и с силой тянет собственные пряди. Он бы несомненно их вырвал, если бы ему не помешал Волмер. — Усп-п-покойся, Твик. Дай ему время. Глупо отрицать, что Твик определённо в силу своей импульсивности не дал ему никакого времени, ни секунды. Но и сам пытался показывать то, насколько для него важны эти ранее лживые, но сейчас действительно настоящие отношения. Первый заключал в неловкие объятья, тянулся к тонким губам и прижимал такие же холодные ладони к своим. Но больше не было этой искры в глазах. Былой улыбки. И Твик искренне не понимал, что он делает не так. Он позволяет Крейгу выступать в роли топа, хотя сам ничем не хуже, даёт ему проявлять тактильность на публике, несмотря на собственный страх перед общественным мнением. И Крейг пользуется этим всё реже. Но почему этого мало? Почему он несчастен? Глупо отрицать, что этот момент не настанет. Пальцы вновь сплетены в замок, хруст снега под подошвой совершенно не раздражает, а от утреннего прохладного ветерка ничего не осталось. Твик косится на Крейга, будто выжидает, чтобы предпринять что-то. Он останавливается. Вместе с ним и Крейг. Каждый день он слышит о том, как же Такеру плевать на колледж и собственное образование, что он вообще бы остался в Южном Парке, если бы отсюда съебались Марш, Брофловски, МакКормик и Картман; что в целом не видит будущего и не хочет ничего менять. Пора тоже пожертвовать чем-то. — Я собираюсь остаться и перенять родительский бизнес. Мне не простят, если я брошу кофейню. — Твик смотрит непринуждённо, наивно. Он специально отказался от подачи документов в колледж, чтобы остаться здесь, с Такером, в ненавистной ему родительской кофейне. Но Крейг в лице не меняется. — А меня приняли в Денвер. Через месяц перееду туда. Мир разрывается на миллиарды осколков, вонзающихся во все органы, но самые острые впиваются в сердце. Твик держится. Держится до последнего, но страх берёт своё. — Ты не можешь оставить меня! — он теряет контроль, хватается за чужой воротник и начинает тараторить всё, что приходит в голову. — Я не смогу без тебя! Чего ты хочешь?! Я готов до конца жизни печь тебе кексы, ухаживать за Страйпи, всё, что угодно! Просто... просто останься! Останься со мной! Твик впадает в панику, вновь его глаза метаются из стороны в сторону, а руки трясутся. Он смотрит. Ждёт вердикт, который должен внести Крейг, и просто надеется, что это будет в его пользу. Но не всегда мир вертится вокруг него. Твик замирает, когда видит медленно скатывающуюся слезу на лице Крейга, которое всё так же остаётся спокойным. Такер прикладывает его руку к своей щеке, и бледная ладонь чувствует мокрый след. Крейг смотрит мягко, смотрит нежно, и сердце Твика бьётся через раз, а чувство вины падает на плечи неподъёмным грузом. — Котик... — Твик не справился. Не смог вовремя заметить, что-то сделать, остановить этот процесс. Он нервно поджимает губы, стараясь игнорировать мокрую прослойку на своих глазах. И Крейг подходит к завершению. — Если ты хотя бы немного любишь меня, то просто дай мне уйти. Я прошу тебя. Твик, словно в последний раз, поглаживает пальцем линию скулы Крейга, пока его брови болезненно сползают к переносице. — Я так устал. Глупо отрицать, что это было неизбежно. Твик — совсем не подарок, а Крейг, вопреки всеобщему мнению, всё-таки имеет эмпатию. У Твика нет выбора. Он поджимает губы и медленно, переступая через себя, кивает. — Спасибо. — проговаривает Крейг перед расставанием. А Твик лишь безмолвно шепчет то самое "прости", которое стоило говорить намного чаще. Однотипная работа в кофейне утомляет: вытри стол, помой полы, сделай кофе, заверни десерт. Так весело. Но действительно веселее переходить с кофе на уже чистое употребление метамфетамина. Не без помощи Кенни, конечно, который окончательно раскрыл глаза. Да. Курить травку после неплохой такой дозы определённо классно. Не стало противоречивым даже поцеловаться. А что? Нищенка и дёрганный. Так ещё и под стаффом. Но кое-что было неизменно даже под наркотиками. Твик медленно сползает с губ Кенни и утыкается лбом в его подбородок. Две одинокие слезинки падают на парку и через несколько секунд впитываются в неё. — Крейг... — тихо скулит он, поджимая губы, пока растерянный МакКормик пытается успокоить его поглаживаниями по спине. — Он уехал. Отпусти его. — Кенни вздыхает. — Я не могу... — руки растерянно цепляются за парку, сжимают её и пытаются притянуть к себе. — Не могу... И действительно непонятно, бэдтрип это или вырвавшаяся наружу тоска.