Научите меня магии!

Давным-давно люди решили стать свободными от чужой воли, и среди чародеев тогда произошел разлад. Одни хотели дать людям свободу, а другие сохранить старые-добрые времена. Это длилось год. Наконец самые могущественные из чародеев собрались вместе и наложили на мир чары великой силы. Мир разошелся натрое. Верхние чародеи, верящие в силу воли человека, нижние чародеи, уважающие прошлое, и сами люди. Человек перестал замечать чародейство, а влиять на человеческую волю стало худшим из преступлений. Но ты, Миша, перешел черту, прошел инициацию и теперь один из нас. Это были слова Майры. Миша поёжился и переступил с ноги на ногу. Ему казалось, что за время этой речи сугроб под ним вырос на пару сантиметров, хоть небо и не сыпало белым пухом. Майра была высокой стройной женщиной с изящными чертами лица. Её одеяние составлял непрерывно движущийся наподобие позёмки снег. В месте, куда попал Миша, царила пустота. Ни колодцев, ни башен, ничего кроме ледяной пустыни на тысячи километров вокруг. Только приблизительно, вспоминая то наваждение, которое с ним приключилось, от укола иглой бессмертия, Миша мог предположить, что находится сейчас где-то далеко к северо-востоку от родного города. — Итак, – продолжила Майра. – шестой путь чародейства, путь холода. У тебя должно получиться овладеть им, ведь ты стремишься сделать всё идеально. А что может быть идеальнее чистых и абсолютно симметричных кристаллов льда – снежинок? Ты должен научиться понимать их. Понимать, где им проще расти, где лететь, где слепиться вместе уплотняясь. Взмахом руки уметь подчинить себе снег и лёд – вот цель твоего обучения. Миша снова поёжился и потёр озябшие ладони. Про себя он попытался представить, насколько снежинки идеальны и почему-то не смог. В тучах не сидело никакого бородатого мужика, годами оттачивавшего навык производства снежинок – Миша был почти в этом уверен. Снежинки рождались сами собой, без усилий. В чём же была идеальность? — В мишень из лука проще попасть, если мишень видима, – говорила тем временем Майра. – Но ещё лучше, если видимы сами лук и стрела. Так же и с чародейством. Будет проще, если ты сперва сможешь видеть энергетическую проекцию своей души. Чтобы её вызвать, нужно представить перед собой напряжение, и в былые времена чародеи, которых я обучала, легко справлялись с этой задачей. Носителем сей энергии является кровь, так что, если позволишь, я помогу тебе увидеть её. Майра провела пальцем в воздухе, и в руке у неё оказался длинный ледяной серп. Миша попятился. Тогда Майра резким движением вонзила серп в землю и заглянула Мише в глаза. Глаза у Майры были пепельно-серые, излучающие бледное свечение. Миша ничего не почувствовал. Майра отошла в сторону и повела рукой, как бы приглашая. Перед Мишей теперь парил и дымился маленький зелёный шарик. Миша, не давал добровольного согласия, не проронил и капли крови, и всё же Майре удалось высвободить его душу. Эта женщина в белом одеянии была одной из немногих чародеев, способных на подобный трюк. — Чтобы применить чары, нужно направить энергию в какой-то предмет и представить своё с ним единство, – продолжала отрешенным голосом Майра. – Попробуй превратить снег в лёд. Лёд плотнее снега. Позволь кристалликам тесно прижаться друг к другу. Они любят это. Миша задумался. Неужели в этом крохотном зелёном огонёчке содержится вся его сущность? Не может быть. Миша напрягся – шарик дёрнулся вверх и вправо. Миша вопросительно посмотрел на Майру – шарик тут же приблизился вплотную к его лицу. Миша ступил назад и чуть не упал. Майра не сводила с мальчика немигающего взгляда. Наконец, Мише удалось сосредоточиться, и шарик, дрожа и покачиваясь, дюйм за дюймом стал двигаться вниз. Миша облизнул пересохшие губы. Шарик вошел в снег. Миша внезапно почувствовал необыкновенную слабость. Мир вокруг потемнел, накренился и исчез. Где находится сверхъестественное? Что можно считать таковым? Ведь любое объяснённое, хоть и необычное, явление перестаёт быть сверхъестественным. Гипноз, например, раньше считался колдовством, а теперь его применяют психологи. Показал бы кто игровую приставку человеку из пятнадцатого века, он принял бы её за деяние рук сатаны. В точке зрения что ли дело? Миша открыл глаза и обнаружил себя лежащим в сугробе. Мальчик поднялся. Майра всё так же смотрела на него. Перед Мишей вновь парил зелёный шарик. — Так у тебя ничего не выйдет. – сказала Майра. – Вспомни, ради чего ты хочешь творить чудеса. Зачем тебе это нужно. Миша снова стал двигать шар. Коснувшись поверхности снега шарик ярко вспыхнул, так что всё вокруг на миг позеленело. Чтобы сберечь глаза Миша прищурился, и в этот момент до его слуха донеслась печальная мелодия. Это был вальс. Снежинки покачивались и кружились в такт музыке, и среди них, обняв друг друга, точно так же кружились и покачивались Василиса с Мишей. Миша аккуратно держал девочку за талию, словно боялся повредить ей. Василиса была выше него, и, чтобы не терять из виду её зелёных глаз, мальчику приходилось постоянно задирать голову. Мелодия была приглушенной и казалась очень знакомой. Миша прислушался. Это играла его калимба. В тёмном кармане куртки сами собой вздрагивали и вибрировали металлические язычки. Мальчик почувствовал, как что-то очень больно ущипнуло его у самого сердца. Василиса… Миша остановился. Зелёных глаз больше не было. Это была не Василиса. Лишь её снежная копия. Очень похожая. Подул морозный ветер, и в руках у Миши остались только горсти снега. Мальчик прижал рассыпчатый снег к груди и зажмурившись наклонил голову. Миша вновь лежал в сугробе, на сей раз лицом вниз. Смакуя недавнее наваждение мальчик не спешил подниматься. Он привстал на руках и вгляделся в отпечаток собственного лица на снегу. Майра стояла рядом. Казалось, она и не шевелилась всё это время. Из снежного отпечатка Мише улыбнулись разноцветными искрами крошечные ледяные кристаллы. Почему же они никак не хотели его слушаться? Та девочка из снега, которою Миша только что видел, будто теперь смеялась над ним, сверкая снизу тысячей разноцветных улыбок. Ведь и настоящая Василиса обладала этим же своенравием. Сколько бы Миша ни прилагал усилий, сколько бы ни пытался – уговорить Василису на что-то идущее вразрез с её принципами было просто невозможно. Принципы от этого только разбухали и становились ещё жестче. Может, чтобы добиться совершенства, не нужно прилагать бешеных усилий, а просто позволить идеальному быть собой? Тут перед Мишей словно что-то открылось. Он увидел, что смеющиеся кристаллы льда под ним будто бы складываются в пазл, мозаику, колоссальную по своей сложности, и в то же время для него очень простую. Миша быстро встал и отряхнулся. Зелёного шарика рядом не было – по-видимому, исчез во время предыдущей попытки. Окрылённый своим открытием, мальчик представил, как перед ним дрожит и натягивается толстая струна. Вспыхнув подобно спичке, шарик вновь появился перед ним. Миша сосредоточился и стал осторожно его двигать. Почему-то на сей раз было легче. Шар вошел в снег. Снова накатила слабость. Миша чуть прикрыл глаза и позволил ей взять верх. Теперь он стоял словно в трансе, пошатываясь. Медленно, чуть ускоряясь, от его ног стала расползаться ледяная корка. Ровным кругом она распространялась всё дальше – вокруг Майры остался лишь небольшой островок не заледеневшего пространства. Чувства Миши в этот момент невозможно было передать, он словно единовременно с завязанными глазами один собирал сотни кубиков Рубика, и делал это почти не напрягаясь, с невероятной лёгкостью и быстротой, отдающей приятным покалыванием через пальцы прямо в мозг. Миша как лунатик вытянул руки перед собой. На ледяной корке стал расти затейливый узор из длинных ресниц инея. То были перья, и завитки, и какие-то невообразимые пальмообразные фигуры. Но на том волшебство не кончилось. Лёд сталагмитами стал тянуться вверх, словно все сосульки разом сошли с ума и забыли, в какую сторону расти. — Хорошо, – резко оборвала его Майра. – Ты владеешь чародейством на базовом уровне. Миша вышел из забытья и критично оглядел плоды своих стараний. Теперь он чувствовал себя новым человеком, чувствовал в себе силы творить невозможное, силы льда и снега. Однако это было сродни тому, что кто-то дал попробовать ему божественно вкусное эскимо и тут же забрал. Миша – как это с ним часто бывало – чувствовал некоторую незавершенность в деле – хотелось ещё. Немного кружилась голова и подташнивало. Майра внимательно за ним наблюдала и словно считывала все его потаённые мысли. — Но мне стоит обучиться ещё чему-то, – возразил Миша. — Этого недостаточно. Нужно ещё в чём-то потренироваться. — Вот как? – в голос Майры неожиданно просочился сарказм. – У меня есть подходящая тренировка, раз тебе мало. Майра взмахнула рукой. И, уже знакомо для Миши, земля ушла из-под ног и осталась далеко внизу.