Между строк...

— Тс-с-с-с! — Штольман приложил палец к губам и отцепил подол Ани от гвоздя, за который он зацепился, когда они пробирались через дальнюю калитку к виднеющемуся неподалеку лесу. — Почему мы шепчем? — тоже шёпотом спросила Анна. — Потому что мы не хотим отвечать на неудобные вопросы, вроде «Почему два женатых человека, одному из которых уже почти пятьдесят, тайком убегают из дома в пять часов утра?», — пояснил Яков. — Ах, вот зачем! — протянула Аня. — Теперь мне всё ясно. Штольман подавил желание закатить глаза из-за её насмешливого тона. Вот что за женщина? Что за манера его поддразнивать? Хотя, если уж быть откровенным, то смеющаяся Аня с искорками в глазах, поглядывающая на него из-за плеча, вызывала совсем не раздражение. Ему хотелось сгрести её в охапку и поцеловать прямо здесь. Но приходилось сдерживаться. Ему не хотелось, чтобы работники виноградника Мироновых потом поглядывали на него и прятали смешки, хотя и сейчас он иногда замечал нечто подобное. Это началось еще в прошлом году, после одного случая на празднике сбора клубники. Окончательного падения в глазах местных служащих он не хотел. Они сбежали, потому что давно хотели провести немного времени вдвоем на том самом озере, о котором недавно говорила Аня, и которое теперь периодически врывалось в его сны. Было пять утра, а жара уже стояла такая, что хотелось скинуть с себя всё и не вылезать из воды. Штольман утер пот со лба. Хоть бы ветерок подул, что ли! Подансак нынче решил показать, что современная мода, что мужская, что женская, требует пересмотра и отмены многослойности. Хорошо, что здесь он среди семьи и на территории поместья может позволить себе ходить только в рубашке. В Париже, да и просто в городе он себе такого не разрешал. Аня впереди отлепила блузку от взмокшей шеи и провела ладонями по волосам, собирая влажные на висках волосы к заколотым на макушке прядям. Розовое ухо с хрустальной капелькой притянуло его взгляд, и жарко ему стало уже не только от летней духоты. Вот как так получается? Он ведь это ухо видел в своей жизни бесчисленное количество раз. Видел, осязал, целовал. И как так получается, что ей всё ещё достаточно наклонить голову, чтобы это ушко попалось ему на глаза, и думается ему уже о том, как бы еще раз увериться в том, что всё именно так, как он запомнил в последний раз? Аня вдруг повела плечами и потерла мочку, которая была уже не розовой, а пунцовой — Яков шел, не отрывая от неё взгляда. Анна обернулась, встретилась с ним глазами и неожиданно для него покраснела. — Перестань! — укоризненно сказала она. — Мы еще не дошли! Штольман поднял бровь. Вот оно как! Аня поджала губы, задрала нос и отвернулась от него, зашагав вперед. Яков с интересом наблюдал, как волна румянца поднялась по Аниной шее и окрасила её щёки почти в алый. Аня приложила ладони к лицу, напомнив Штольману тот вечер, когда он пришел к Разумовскому на встречу с математиками. Она тогда тоже зарумянилась, когда он вошел в комнату. Нет, всё-таки хорошо, что они решили сбежать сегодня. Такие просторы для умозаключений и наблюдений открываются. Поле закончилось, и они вошли в лес. Сразу стало тише, но еще жарче. Аня уже мечтала о воде. Прохладное озеро, отсутствие тяжелого платья, только они со Штольманом. Мысль немедленно перескочила на Штольмана в воде, и некоторое время она шла не разбирая дороги, так её эти фантазии увлекли. Очнулась она тогда, когда Яков поймал её за локоть, предупреждая падение. — Аня, с тобой всё в порядке? — спросил он, вглядываясь в лицо жены. — Да, — ответила она, зачарованно глядя на его губы. — Просто задумалась! Штольман поднял брови. Нужно идти быстрее! Судя по Аниному взгляду они рискуют до озера не дойти, а начать бороться с летней жарой прямо здесь. Озеро встретило их долгожданной прохладой. Штольман времени терять не стал: скинул с себя одежду и поплыл на середину, ныряя и отфыркиваясь. Аня была всё же не такая раскрепощённая, поэтому разделась в кустах, развесив детали туалета на ветках и, оставшись в нижней рубашке, осторожно вошла в воду. Вода была удивительно приятной. Когда Анна доплыла до Якова, она просто лучилась от удовольствия. — Предлагаю на оставшиеся две недели поселиться здесь! — предложила она Штольману. — Разобьём палатку и от воды далеко отходить не будем. — Не предлагай это детям, — немедленно сказал Яков. — А то мы в самом деле это сделаем! Аня засмеялась, представив мордашки детей, когда они услышат об этом. — Да, ты прав! — кивнула она. — Тем более, если мы не будем вылезать из озера, то наша кожа сморщится, и мы станем походить на шарпеев! — Это официальный диагноз? — уточнил Штольман, подняв брови. — Вот что значит быть женатым на докторе! Такая забота о здоровье! Аня снова засмеялась и постаралась его стукнуть. Штольман, понятное дело, не дался и отплыл от неё. Потом он вернулся и обнял Анну за талию, не давая при этом утонуть. — Мне нравится твоя кожа, — улыбнулся он. — Даже если она и будет сморщенная. Аня не смеялась. Она рассматривала его лицо. Ей нравилось, что он не бежал от солнца, подставляясь под его лучи. Он загорел, отдохнул. Пропали круги под глазами, которые появлялись у него после особенно тяжёлых дел. Она поцеловала его, провела ладонями по плечам, пользуясь тем, что он должен был удерживать их обоих от того, чтобы не утонуть. Ему однако удалось опустить одну руку и провести по её спине до самой попки. — Ну зачем тебе эта рубашка? — чуть ли не с досадой проговорил он, глядя Ане в глаза. Руку пришлось вернуть обратно, и мокрой ткани под ладонями ему было недостаточно. — Я не могла плавать совсем голышом, — улыбнулась она и поцеловала его в мочку, слегка прикусив. Сегодня ей хотелось дразниться и шалить. Штольман прикрыл глаза, стараясь удержаться на плаву. — Ты говоришь слишком целомудренно для женщины, которая в прошлом году затащила меня под иву во время сбора клубники, — с трудом переводя дыхание, сказал Яков. Контролировать ситуацию становилось почти невозможно: Анины пальчики бессовестно и почти невесомо ласкали нежную кожу за ухом. Хотелось закрыть глаза и отдаться на волю этих коварных рук, а приходилось думать о том, чтобы перебирать ногами и держать равновесие. — Это был праздник, пришедший из древности, который является символом плодородия! — важно ответила Анна и затаила дыхание, смотря как Штольман реагирует на её прикосновения. — Нужно было соответствовать! Штольман открыл глаза. — Отличное оправдание! — решил он. Ему надоело это мучение пополам с удовольствием. В конце концов не зря же он каждое лето проводит на реке половину отпуска. Он подтянул Аню повыше, задрал мешающую ему сорочку и добрался до прохладной кожи. Анна обрадованно ухватилась за его плечи, обвила ногами талию и принялась ждать. Маневр ей понравился. Штольман, глядя на её довольное лицо, усмехнулся, ладони сжал посильнее и поцеловал её. Сегодня, конечно, не праздник плодородия, но всё же…