Одно направление

Макс был совсем не против валяться на солнышке днями напролёт, но у Кими, похоже, были на него свои планы. Поэтому приятная тёплая тишина, ласка горячего солнца и блуждающие сами по себе мысли продержались не так и долго, как хотелось бы. На самом деле, Макс не то чтобы имел вектор размышлений. У него всегда было о чем порассуждать: возможно, улучшение концепции болида с высоким днищем, которая позволит им добиться большего в следующем году. Да, нынешние гонщики не особо разбирались в строении болида и тонкостях конструкции, но Нандо научил Макса, что понимание функционала болида - важный ключ к успеху. «Если по радио тебе будут надиктовывать каждый шаг, то можешь сразу съебывать из Формулы-1. Потому что ты перестанешь быть гонщиком. Просто кукла, которой выдают приказы. Оставь это неудачникам. Ты - будущий чемпион. Твоя работа - думать головой, всегда и везде. И свои проблемы по мере сил уметь решать самостоятельно. Так что учись и запоминай всю прошивку своего болида, всю электронику - всё, вплоть до мельчайших деталей конструкции, и не бегай, как беспомощный ребёнок, к механикам и инженерам, не в силах объяснить, что тебе надо, словно вы трындите на разных языках. Ты должен четко знать, как и что работает, почему вдруг пропадает мощность, какую кнопку нажать, чтобы её вернуть, как усилить движок, самостоятельно контролировать всё, что происходит в кокпите. Не жди, что твои проблемы по мановению палочки решатся сами собой. Веди команду за собой, а не тащись балластом». Макс тогда очень серьезно воспринял слова Нандо и попросил чемпиона дать ему пару уроков. Конечно, Алонсо не отказался и промониторил подготовку Макса по всем направлениям. А позже Ферстаппен посоветовался, стоит ли ему попросить о помощи Кими, ведь парень прекрасно знал, что Райкконен - один из немногих в пелетоне, кто сам способен починить двигатель и сварганить что-то благопристойное из кучи металлолома. Так Нандо узнал о связи Макса и Кими, что, на самом деле, чемпиона порадовало. Голландец даже заслужил похвалу в свой адрес: «Неплохой выбор, парень. Кими никогда не посоветует какой-то херни. А ещё он прекрасный пример игры для СМИ. Учись, пока он в Формуле-1». И Ферстаппен учился. Нандо сам договорился со старым приятелем, и Райкконен провёл с Максом не одну неделю, обучая его премудростям работы с двигателем, подвеской и коробкой передач. Тренировались на обычных машинах, на спортивных, Кими даже раздобыл старый гоночный болид - сущая груда металла, по сути - и на ней учил Макса крутить болты и гайки. Благодаря таким тренировкам Макс вовсе не был беспомощным недоумком, не способным без гоночного инженера тыкать кнопки. Он давал полную связь на мостик, о каждой минуте поведения машины, с максимальной отдачей раздавая рекомендации по улучшению. Он знал, что любое его слово может дать надежду на ускорение, на уменьшение отрыва от Mercedes, поэтому тщательно отслеживал все показатели. Но при этом старался не говорить попусту, чтобы поток информации не превращался в воду. Временами, конечно, крышу чуть срывало, и Макс начинал нести полную чушь по типу «эта железка потеряла держак» или «сделайте что-нибудь с этим болидом», но в целом Ферстаппен справлялся со своей работой. Конечно, иногда приходилось делать вид, что он путается и ничего не понимает, превращаясь в маленького беспомощного дурачка, но всё это - часть образа. И Макс отыгрывал роль успешно. Забавно, что он об этом вспомнил. По сути, вряд ли Макс теперь может говорить об «успехе» своей актёрской игры, ведь он полностью провалился перед Льюисом. Тот расколол его за один разговоров, сломал все барьеры и почти пробрался под тонкую полоску щита. Один гребанный разговор. И Максу было страшно. Льюис, похоже, решил клещом вцепиться в парня и не отпускать его ни при каких обстоятельствах, а значит, им предстоял не один и не два разговора. И было страшно. Что будет, если такое копание души увенчается успехом? Макс безумно боялся за своё будущее. ⁃ У меня в гараже движок от Ferrari, знакомые притащили глянуть. Переберем вместе? «Кими такой Кими», - подумалось Максу. Финн, похоже, уловил его хмурое настроение и, как и всегда, нашел безоткатное успокоительное. Что может быть более завораживающее и интересное, чем перебрать очередной двигатель? Особенно от Ferrari, да простит его команда Red Bull и конкретно Honda. К тому же, зная Кими, движок будет редким, эксклюзивным, от какой-нибудь модели 10- и 20-летней давности. Такое сокровище стоит того, чтобы покинуть солнышко и изменить ему с темным и слегка пыльным гаражом. Поковыряться в карбюраторах Макс ни за что бы не отказался. ⁃ Пошли. Одно слово, и вот уже пилоты направляются к гаражу, за очередной порцией автомобильного рая. *** ⁃ Ключ 9 на 12. ⁃ Здесь зажми. ⁃ Что ты за хрень творишь? ⁃ Сломаешь карбюраторы – убью. ⁃ Свечи зажигания не тронь Традиционные разговоры в полуприказном-полушутливом тоне давно стали частью жизни в поместье Кими. Вообще, ветеран, судя по всему, был рад иметь человека, которому интересны копания в технике (помимо его механиков, разумеется), поэтому ни разу не упускал возможность потащить Макса в гараж. А Ферстаппен не был против. Проводить время с Райкконеном, говорить о прошлом, рассуждать о настоящем, делать прогноз на будущее, смеяться и грустить, жаловаться и поддерживать - всё это незаметно переплело жизни Макса и Кими. Они не друзья, не любовники (спасибо всем спицам в колесе!), они семья. Одна большая семья. Макс Райкконен – звучит странно, но пусть будет так. Нигде не было так уютно и спокойно, как в финской семье. Громкое слово «семья», и такое важное для вечно одинокого парня. Макс прекрасно знал, что живет ненормально. Что скрывается за работой, что прячется от реальности под маской, что боится верить любому, кто ему улыбнется. И не потому что есть страх ошибки, а потому что просто не умеет. В детстве детей учат верить, надеяться, мечтать. Йос же учит Макса быть роботом: расчётливым, жестким, бескомпромиссным. Надежда заменялась трудом, вера - проверкой сделанного, мечты - четкими целями на будущее. Макс просто не умел отпускать себя, быть обычным человеком. Он распланировал свою жизнь настолько четко, что туда были включены и гулянки, и работа, и отношения точно в нужное время, по расписанию и часам. Обсессивно-компульсивный синдром в изощрённом, извращённом варианте. И все эмоции, что не соответствовали, мешая думать, запирались в клетку, уничтожались, стирались с листа жизни. Макс не жил, он просто выполнял работу, которую на него возложил отец, позже Кристиан и доктор Марко, а позже ещё и Нандо. Его сконструировали, как Терминатора, на него навалили ответственность, как на мула, нагруженного тюками с товарами, и отправили на дорогу – на трек – везти груз в положенное место. И всем уже давно плевать на Макса, им нужен человек, в которого выгодно вложиться. Наверно, это несправедливо. Но Ферстаппен имеет больше, чем многие могут даже помыслить. Подумаешь, эмоционально несозревший овощ. Зато гонщик Формулы-1, молодой талант, будущая звездочка, последователь лучших – начитаться в статьях комплиментов было легко. А места, где его поливали говном, Макс давно научился пропускать. Может быть, поэтому его слова так выбили парня из колеи. Льюис словно не видел гонщика и пилота, он копал глубже, дальше, пытался пробраться в тюрьму, которую Макс выстроил для сердца. Льюис методично и расчетливо пытался сковырнуть скорлупу и вскрыть нарыв, покоящийся под кожей души годами. Но зачем? Зачем идти таким сложным путем? Ответ очевиден: чем глубже Льюис заберется, тем больнее потом ударит. Раскрывшись главному будущем сопернику, Макс вручит чемпиону прекрасный нож, которым тот обязательно ударит. И Ферстаппен прекрасно это знал. Вот только… Стокгольмский синдром: стремиться к тому, что может тебя убить. Макс не готов был признаться даже себе, что желание Льюиса увидеть в нем человека безумно тянуло, импонировало, манило Ферстаппена к себе. Он так хотел просто поговорить, рассказать, объясниться с кем угодно, даже с главным противником (и возможно врагом). Он просто хотел выплеснуть эмоции, которых, казалось, не имел и не имеет. Черт возьми, он тоже человек, ему тоже больно. Он не машина, которая никогда не расстраивается, никогда не ошибается и никогда не делает глупых вещей. Так может, сейчас как раз тот самый момент, чтобы сделать глупость? Позвонить Хэмилтону и поговорить? Встретиться и быть честным до конца? Пойти ва-банк? Поставить всё на зиро? - Не наступай на эти грабли, - Макс оторвался от цилиндров и поднял глаза на Кими. Похоже, Райкконен, как и всегда, легко читал его мысли. – Он тебя уничтожит. И финн явно говорил не о гоночном треке. - Знаю. Ты можешь просто… просто послушать? - Да. Зачем ему Льюис Хэмилтон, если рядом холодный и надежный финн? Ферстаппен не знал, насколько рад был Кими выслушивать его нытье, жалобы, выплески эмоций, понимание несправедливости и банальную усталость, но остановиться он смог нескоро. Опершись головой о блок цилиндров, Макс просто выдавливал из себя весь тот гной, корку которого небрежно вскрыл Хэмилтон. И как он только смог? - Знаешь, Макс, - после окончания монолога парня Кими сел на корточки и заглянул в уставшие голубые глаза, - жизнь несправедлива. Никогда и ни к кому. Потому что жизнь не знает понятия «справедливость». Она складывается так, как хочет, и ей совершенно плевать, как ты, я, Льюис или любой другой человек к этому относится. Единственное, что нам по силам – контролировать нашу реакцию на её выходки. Находить компромисс между честным и нечестным, злым и добрым, тяжелым и легким. Тебе так хочется быть идеальным для тех, кто воспитал тебя, что ты совсем забываешь быть идеальным для себя. И однажды тебя это убьет. Не физически. Найди баланс, траекторию, и придерживайся её. И знай: я всегда буду рядом. Один звонок. Один разговор. И не ищи помощи у тех, кто хочет её только для себя. Макс улыбнулся и качнул головой. Нужные слова от нужного человека. Спасибо, гоночные Небеса, что вы сотворили Кими Райкконена. Где-то в Британии снова пошел дождь.