Одно направление

Захлопнулась дверь комнаты, Макс выдохнул и только сейчас понял, что не дышал почти минуту. Волновало многое: и неожиданно проснувшийся интерес Льюиса, и прикосновения, и реакция самого Макса на присутствие чемпиона. Конечно, коленки у него не подгибались, искры в глазах не летали, но переброс репликами, обмен подколами и просто то доверие, что оказывал ему Льюис, удивительно подкупали, создавая ауру спокойствия и подобия уюта. У Макса на одно мгновение, жалкое и крохотное, возникло желание снять маску и перестать перебрасываться гранатами из-под защитной стены. Просто поговорить честно, без притворства и увиливания. Хорошо, что он вовремя спохватился. Будь рядом Алонсо, навешал бы ему подзатыльников и погнал бы читать очередной талмуд о психологическом влиянии. И Ферстаппен без сомнения бы согласился. Слишком резко он дал слабину. Слишком быстро сдался, позволяя Хэмилтону надиктовывать правила игры. Никогда не снимать маску – золотое правило Алонсо, золотое правило Макса. Конечно, с оговорками и уточнениями, но они были единичны, крохотны, как семечко кунжута, затерявшееся в мешке овса. Макс всегда был холоден, расчетлив и спокоен. Да, многие бы посмеялись над этим утверждением, но он давно уже легко притворялся глупцом. За видом безбашенного и наглого мальчишки не будут искать собранного гения. Будут махать рукой и осуждать. Отличная тактика. Но Льюис почему-то ищет. И находит. Слишком напористо, слишком уверенно, будто пытается обуздать вьюгу в кармане. И если дать этому ход, Макс не сможет остановить оползень признаний со своей стороны. Стоило разложить всё по полочкам, собраться и проанализировать. Только так он уловит нить логики в разбросанных ошметках слов. Странная складывалась ситуация. 6-кратный чемпион мира приходит к нему в комнату, чтобы покопаться в голове и натаскать по графикам? Что за игру затеял Льюис Хэмилтон и кто в итоге останется в выигрыше? Вопроса «кто» на самом деле не было. Льюис может играть только на себя, и вся шелуха в стиле жертвенности ради помощи кому-то, особенно Максу, выглядела как неудачная попытка замаскировать истинные мотивы. Хэмилтон вступил на тропу войны. Макс отчетливо зафиксировал момент попытки ухода Льюиса от темы Red Bull. Намеренной, словно смена траектории в борьбе. Неужели Ферстаппен невольно выдал главный секрет команды чемпиону? Нет, не мог. Пилот точно был уверен, что держал рот на замке, и этот замок не вскроют никакие слезливые истории и деньги. Возможно, Льюис задумал двойной блеф: пытаясь отнекиваться от темы, он надеялся больше выудить из Ферстаппена, подмечая его интерес. Тогда хорошо, что Максу не удалось поддаться. А если нет? После диалога осталось больше вопросов, чем ответов. Но в этом был и большой плюс: теперь Макс мог немного дополнить «карточку» Льюиса и посильнее покопаться в голове будущего соперника. Многое сложилось в картинку, но оставалась рамка, в которую нужно вставить готовый паззл. Льюис пытается использовать его в своих целях. Очевидно, чтобы наладить собственное ментальное состояние, а заодно понять, как нейтрализовать Макса при необходимости. И если с ментальным состоянием всё было более-менее ясно – Льюис сам описал проблемы, да еще и некоторые повадки чемпиона давали тонкий намек на основную беду, то с остальным пока были лишь предположения. Впрочем, даже о честности Хэмилтона по поводу внутреннего сбоя Макс не мог судить. Это могла быть талантливая игра с попыткой вытащить жалость, давя на рычаги, свойственные каждому гонщику. К кому бы ни пришел Льюис вещать о тяжелой жизни пилота, прониклись бы все. Кроме, разве что, Кими. Потому что Кими на слезу пробьет только его семья, а не какой-то левый парень, пусть он и сколько угодно чемпион мира. Но пока оставалось только принять на веру слова британца о раздрае в душе и отталкиваться от них. Истина или иллюзия – покажет время. К тому же эта проблема была не основной. Максу не было особого дела, чем там и как страдает Льюис по ночам. Важно лишь то, насколько обширной информацией он владеет. Особенно в отношении Red Bull. Конечно, Льюис не может знать о том, что Red Bull готовят на следующий год, однако действует строго в своих типичных рамках. Чемпион явно видит в Ферстаппене талант и опасается, что в будущем он может стать серьезной угрозой. Насколько это будущее близко – можно догадаться по тому, что команда набирает серьезные обороты: нетрудно проверить количество спонсоров и сопоставить цифры. Льюис (как и команда) действуют на опережение: узнать своего врага заранее и подготовиться как можно лучше в сочетании с решением собственных проблем. Блестящая тактика, не подкопаешься. Так они действовали в 2014 году, так они будут действовать сейчас как в отношении других команд, так и в отношении отдельных пилотов. Макс даже с уверенностью мог утверждать, почему именно сейчас Льюис решил сыграть в поддавки. В этом году он действительно легко станет 7-кратным, спасибо системе DAS, которая тополиным пухом развевает все потуги соперников по ветру. Но со следующего года систему запретят. Значит, у Mersedes и Льюиса конкретно будут две проблемы: первая – перестроить машину так, чтобы компенсировать все недостатки от удаленной системы, второе – пилотам придется заново привыкнуть к управлению уже без DAS. Плюс наложится изменение регламента. На адаптацию потребуется время. Время, за которое конкуренты смогут вырваться вперед. А кто у Mersedes в конкурентах? Верно, Red Bull. Ferrari пытаются выбраться из глубокого кризиса и вряд ли претендуют на победы, им нужно некоторое время, чтобы превратить металлолом в сильный болид. Время и деньги. И если со вторым проблем не было, то первого катастрофически не хватало. Весь год уйдет на минимизацию ущерба, а это никак не способствует борьбе за победы и титул, прости их гоночные небеса. McLaren в аналогичной ситуации, разве что их основная проблема не время, а деньги. Нужен поиск спонсоров, снова время, снова отставание от лидеров. Racing Point – возможно, у них есть неплохой болид и время на его улучшение, но у них нет пилотов уровня чемпиона, кто бы что ни говорил о Стролле-младшем. А Себастьян слишком стар для новых титулов. Впрочем, даже если возраст не помеха, то Льюис и так прекрасно знает Себа, «лучшие друзья» как минимум. Так что идти к нему в номер и выведывать секрета смысла нет. Получается, при всех вводных основным противником остается Red Bull, которые всегда удачнее многих умел адаптироваться к изменениям регламента. И если команды следили друг за другом, то почему бы не следить и пилотам? Понятное дело, в серьезный расчет брать второй номер в команде не стоило. Значит, необходимо цепляться за первого пилота, за лидера, за наиболее серьёзную угрозу. Вот и остается Макс Ферстаппен. Прямой конкурент в возможном будущем. Так что Льюис решил поиграть в теннис, где мячиком станет сам Макс. Однако зная (вернее, подозревая с большой уверенностью), что в тренировки Ферстаппена вмешался Алонсо, решил действовать методом «искренней лжи»: озвучивать правду, которая прикроет его намерения. И Макс был готов поверить в этот идеальный план, но его смущало одно слагаемое, которое никак не желало становиться в выверенную формулу. Правда змеей ускользала из рук, вилась посреди столбцов притворства и устремлялась в нору. И пока Макс не мог её догнать. В любом случае, стоит оставить в голове 2 версии. Делать упор на первую, но держать в голове вторую. А дальше – по ситуации. Это уже можно назвать стратегией взаимодействия. Остальная информация пока отправлялась в архив, при необходимости её легко можно будет извлечь. Макс собрал листы с графиками в папку и отложил в сторону. Сегодня он проиграл битву, но не войну. Можно считать это стратегическим отступлением. Войска выстроены и готовы к обороне. *** - Первое место – Льюис Хэмилтон! Неудивительно. Макс спокойно стоял на подиуме с дежурной улыбкой радости на лице. Как он и предполагал, конкурентов у Mersedes не было и не будет (в этом году). Так что третья ступенька – лучшее, на что он мог рассчитывать. Впрочем, Макс не был расстроен. Подиум есть подиум. Победы придут. Стандартная процедура вручения кубков, заевший в мозгу гимн, ещё один заевший в мозгу гимн, и наконец шампанское. Да, пожалуй именно эту часть гонок Макс любил больше всего. Конечно, он испытывал мазохистский восторг, когда, преодолевая тяжесть перегрузок, входил в повороты на скорости за сотню, рисковал травмами, жестко пилотировал и не боялся идти ва-банк, но именно это ощущение качественно выполненной работы, подиума, улыбающихся глаз команды, механиков и инженеров, счастья тех, кто днями собирает конструктор его машины – это было бесподобно. Именно в такие моменты Макс был Максом. Просто счастливым парнем, до безумия любящим гонки, скорость и страсть. И только в такие моменты он мог быть искренним, не скрывать улыбку счастья. Пожалуй, этих нескольких минут ему было достаточно надолго. Брызги льются из бутылки, попадают на комбинезон, на руки, в глаза. Перед ним – сдержанный финн, которого Макс как следует окатывает с ног до головы. Он заслужил, несомненно. Верный оруженосец. Макс ни за что бы ни хотел быть на его месте. Быть вечно вторым не для него. Однако финн, похоже, давно привык к своей роли. Или отыгрывает не менее качественно, чем Макс. А возможно, оба варианта. Не стоит недооценивать силу привычки подчиняться. А вот и Льюис: широко распахнутые глаза выражают бесконечное счастье, руки дергаются, выплескивая истощавшие, но всё ещё хлестающие брызги, мягкие губы растянуты в улыбке, что затмевает Солнце. Он счастлив не меньше Макса, и сейчас, в этот самый момент их искренность – одна на двоих. Они дышат моментом. Они живут моментом. Их минута – вечность обычного человека. Их жизнь – лишь полжизни для каждого. Они недолговечны и однажды бабочкой растворятся в истории, оставив после себя кокон побед и подиумов для статистики. Какими их запомнят? Бесконечно юными и храбрыми? Опытными и собранными? Жестокими и в бешеном порыве? Макс не знал ответов. И не искал. Он всегда жил секундами, взмахами ресниц, дыханием и порханием колибри. Его вечность – в стрелках таймера, отмеряющих круг. Назовите это романтикой, драмой или детским лепетом: в своей искренности Макс был абсолютно чист перед эти миром. В широко раскрытых глазах были зрачки счастья, слепящего восторга и горячей крови. Здесь и сейчас он сгусток эмоций и радости. Лишь на пару минут. В неделю, в недели, в месяцы. И это насыщало лучше любого пьяного угара. - С победой, чемпион! – прокричал Макс, прорываясь сквозь вопли толпы. Глаза Льюиса засияли ярче. - С подиумом, будущий чемпион! Звон бутылок. Объятия. Улыбки. Пророческий шар сверкнул в темноте.