Одно направление

Как себя чувствует ящерица, на которую сверху упала каменная плита в несколько тонн? Как себя чувствует серфингист на гребне 60-метровой волны, когда он понимает, что не справится, и его накрывает массой воды? Как себя чувствует гонщик, на полной скорости въезжающий в стену, но не имеющий на болиде и половины всех приспособлений, что защищают его сейчас? Что ж, Макс не знал, как это чувствуется с физической точки зрения, но теперь наверняка знал, что в это время происходит в голове. Его обманули, как сопливого лисенка, который пытался плести интриги за спинами взрослых. Посмеялись над всеми потугами и выкинули на улицу, чтобы оставить наедине со зловещей тьмой. Просто притворялись, чтобы потом сделать неожиданный бросок и впиться вампиром прямо в шею, разрывая артерию в ошметки. Льюис знал изначально. Прекрасно видел всю его не такую уж и талантливую, как он самонадеянно думал, актерскую игру, разгадал все замыслы, а теперь сидел здесь и довольно ухмылялся, в очередной раз чувствуя вкус доминирования. Все попытки Ферстаппена оставить хоть что-то в рукаве, хоть как-то обернуть ситуацию в свои руки посыпались могильным прахом. Надо уметь признавать поражение. Сегодня он второй. Первый среди проигравших. И с этим придется мириться. И кто знает, насколько долгосрочную перспективу он себе испортил этой слабостью? Макс встряхнул головой, отчаянно пытаясь привести себя в порядок. За горячей волной разочарования и бессилия хлынул холод рассудка и спокойствия. «Помни про следующий год и про машину. Данных о силе Red Bull у него точно нет, и взяться им неоткуда. Лишь предположения, основанные на наблюдениях. Ты уже облажался и подтвердил несколько догадок, теперь сохрани в тайне то, что осталось. Продолжай вести игру», - готовый набор инструкций был загружен, кнопка активирована. - Ты действительно неплохо знаешь Фернандо, - похоже, Льюиса немного сбило с толку напускное спокойствие Макса. Ну да, притворяться он умел виртуозно. Хотя, раз Льюис сидит здесь и читает его, как открытую книгу, забытую кем-то в библиотеке, то не так уж и виртуозно. - Ещё бы, - ровный и спокойный голос. – Мой первый напарник и соперник. Поверь, я из кожи вон лез рядом с ним. Сначала хотел впечатлить, брать пример, ведь я был рядом с чемпионом, с легендой, одолевшей Шумахера. Мне казалось, что Алонсо многому может научить. А потом я понял, что для него никто, что ему плевать на мои потуги. Так что я обернул всё наоборот, пытаясь победить на треке легенду, одолевшую легенду. И мне удалось. - Как скажешь, - равнодушно пожал плечами Макс. - Считаешь, я того не заслуживал? - Я не строю догадок: говорю или наверняка, или никак. - Значит, всё-таки не заслужил? - Если тебе так надо это услышать, то да. Не заслужил. Своими политическими и психологическими играми вы с папашей устроили чемпиону ад в собственной команде, перевернув всё с ног на голову. В честной борьбе я бы тогда ставил на Алонсо: опытного, напористого, жесткого. Он работал лучше, он был лучше. Но твое умение убеждать людей в том, что ты жертва, с точки зрения борьбы за чемпионство неплохой навык. Уж нам ли о честности рассуждать. Титул есть титул. Ты стал чемпионом, да, но насколько уверенно ты можешь говорить о победе над Фернандо – скользкий вопрос. - Это тебе тоже Алонсо вбил? - Нет. Я смотрел все чемпионаты с прихода Сенны. Учился пилотажу, перенимал фишки. Приходилось иногда жертвовать сном, но оно того стоило. А еще я соотносил это с новостями и положением дел вокруг гонок, кто тогда о чем говорил, что людей в целом волновало. Считай, полное погружение. Так что мнение о твоём чемпионском титуле у меня сложилось задолго до знакомства с Алонсо. - Да, ты далеко от всех не отстал. - А ты думал, я тебя идеализировать буду? - Думал, ты будешь смотреть дальше. - Ах да, я же у тебя теперь психолог на полставочки. А какой гонорар? - Твой гонорар – раскрытие секрета скорости в Спа. - Звучит неплохо. - Да, но пока ты не отработал, Макси. - С каких пор ты себе такие фривольности позволяешь? Я Макс. Только так. - Ещё один способ защиты? - Прекрати везде искать подтекст. - Я хочу узнать, где проходит граница между маской и тобой. Макс хрипло засмеялся, слегка наклонившись и скрыв глаза. - Льюис, прекрати, прошу. Мы гонщики. Соперники. Не больше. Мне не нужен друг Хэмилтон. Мне хватает друзей. - Надо же, они у тебя есть? Третий удар хлыста. Что ж, к такому загону Макс уже привык. - Почему ты не уйдешь? – легко перевел тему Ферстаппен. – Если ты весь такой несчастный и уставший, почему бы просто не уйти и не уступить место другим? Джордж, например, давно облизывается на болид в топ-команде. - А ты думаешь, у меня есть выбор? - Выбор есть всегда. - Ты сам-то в это веришь? - Границы разные. То, что не позволено обычному гонщику, легко открыто для чемпиона. - Если я уйду сейчас, все мои начинания пойдут прахом. Всё, за что я так ратую, что пытаюсь защитить просто растворится. Все инициативы, связанные с защитой прав меньшинств по разным признакам, все лозунги растают, как снег летом. Мне нужно больше времени и напора, а для этого я должен оставаться пилотом в топ-команде и брать титулы год за годом. Чтобы всё шло по плану. - Чтобы склонить всех пред Благословенным? - И ты так думаешь, - горько процедил Хэмилтон. - Ну так просвети меня. - Попробуй догадаться сам. - Не буду. И так знаю ответ. - В самом деле? - Он на твоих татуировках. У людей глаза – зеркало души, а у тебя – чернила на коже. В глазах Льюиса вспыхнула искра. - Ты невероятно проницателен. - Забавно, то же самое я думаю и о тебе. - Когда мы будем биться за чемпионство, это сражение может стать легендарным. «Ты даже представить не можешь, как скоро это случится», - прожгла злорадством мысль. - Ты говоришь «когда»? Не «если»? – лучше было бы узнать, что известно Льюису о такой схватке. Возможно, и здесь Макс успел облажаться. - Предчувствие, наверно. Red Bull умеют преподносить сюрпризы. Сам знаешь. - Это верно. - Но я всё же хотел бы услышать ответ, - Льюис переводил тему. Занятно. Макс поставил галочку ещё раз проверить этот пункт потом, а пока поддался, чтобы не выглядеть подозрительно. - Договорились. Ты достаточно религиозен, ходишь в церковь, по телу кресты, Райские ворота, даже татуировки с религиозными отсылками. Ты хочешь склонить всех не перед собой, но перед Богом, считая себя лишь его посредником, исполнителем воли. Плюс, как бы ты ни пытался это отрицать, твое эго очень довольно таким раскладом вещей. Этим же и объясняется твоя любовь к Сенне – он ведь тоже считал себя Мессией своего времени. Но в отличие от тебя, у него на это было полное право. - Ты считаешь, у меня такого права нет? - Нет. Ты талантлив и силен, но не имеешь никакого права поганить спорт политикой. Айртон был Мессией, потому что делал всё на благо своей страны, потому что совершал добрые поступки в тайне, а потом это всплывало само по себе. Да, на трассе он мог быть чудовищем. Да, и он пытался играть в психологические игры, прикидываясь жертвой политики. И поверь, я ни за что не стану идеализировать его как гонщика, вспомни хотя бы стычки с Простом. Но в жизни это действительно во многом святой человек, для которого целью было благополучие других, процветание Бразилии. Для людей он был надеждой, опорой, лучиком солнца. Когда он погиб, оплакивали не только чемпиона. Оплакивали человека, удивительного и доброго. А ты… Как в жизни, так и на трассе мудак. И все твои потуги приблизиться к легендам – грош им цена. В пилотаже ты им, может, и не уступаешь, но подкачала внутренняя составляющая. Ты же знаешь, что и Шумахер занимался благотворительностью. Однако когда я полез смотреть точные данные, то с трудом нашел упоминания. И не потому что это было редкостью. Просто Михаэлю не хотелось это афишировать. Он помогал тайно, жертвовал тайно, и лишь сейчас такие факты начинают всплывать. А ты… А что ты? И сам знаешь, насколько твоё волонтерство направлено на пиар, а не на помощь. Льюис молчал. Макс знал, что попал в точку: до этого момента все его предположения были лишь догадками, но образ собирался воедино. Получалась интересная картина, по которой Макс мог бить. Да, Льюис раскрыл его план, но теперь у Макса были новые тузы. Не стоило говорить с человеком, чьим наставником является Фернандо Алонсо. - Неожиданно, - наконец прервал тишину Льюис. - Что именно? - Анализ. Редко кто заглядывает так глубоко. - Ни у кого нет желания, сам знаешь. - И всё же у тебя оно возникло. - Ты мой соперник. Я должен знать тебя лучше себя. - И поэтому решил зарыться в истоки? Макс пожал плечами. - Начало может объяснить конец. - И все же… Ты видишь во мне мудака, верно? - А кого ты в себе видишь? Очередная пауза. Их разговор был словно война: череда большой бури и затишья. Пока в наступление шел Макс, но картина легко могла измениться. Должен остаться резерв на контрудар при необходимости, патроны для заряда, пулемет для очереди. И у Макса он всё ещё был. Вопрос в том, что держал за пазухой Хэмилтон? - Не знаю, - неожиданно честно произнес Льюис. – Если каждый будет повторять тебе, что ты последняя тварь, в итоге и сам в это поверишь. Не могут же все ошибаться. - Не могут. - Получается, да, я вижу в себе мудака. - Прекрасный вывод. Выяснил всё, что хотел? - Нет, но я доволен сегодняшней беседой, - мягко улыбнулся Хэмилтон. – Теперь моя часть сделки. Давай сюда графики, буду объяснять. Макс с готовностью протянул Льюису данные. Это прошлогодние, так что преимущество лидер не получит, хотя даже если получит, ситуацию уже ничего не изменит. Чемпион в любом случае прямо на старте умчится ракетой вдаль, за ним устремится верный Боттас, а остальные будут глотать пыль и грязный воздух, оставаясь позади и пытаясь делать вид, что играют в стратегию. Неизбежность. Сильные впереди, слабые сзади. Так было и будет всегда. И Макс был не против, пока он занимал позицию первых. Следующие пару часов прошли в абсолютно деловой обстановке. Хэмилтон натянул маску спокойствия и отстраненности и методично объяснял Максу, где и как ему стоит прибавить. Ферстаппен спорил, соглашался, вел диалог. Они приходили к истине вместе, вместе докапывались до сути. Это было странно: вот так сидеть с чемпионом и нарушать главное гоночное табу – не говорить о гонках – но, пожалуй, Макс был совсем не против таких отклонений. Особенно когда они на работали на него. - Меня ты, конечно, не догонишь, но прибавить сможешь, - мягко улыбнулся Льюис, заканчивая объяснение и откладывая последнюю телеметрию в сторону. - Угу, спасибо. - Тебе спасибо. Но учти, мы только начали. - Ты серьезно? У меня хватает дел, чтобы ещё и лечением 6-кратного чемпиона заниматься. - 7-кратного. - Как скажешь. - Ты не моим лечением занимаешься, ты себя будешь лечить. - Какая философская ересь. - Скажешь, что мои слова не запали тебе в душу? - Запали, - и Макс среагировал раньше, чем смог себя остановить. Темный шоколад глаз снова растаял в глубине. - Вот и хорошо, - тихо улыбнулся Льюис. Чемпион встал с кресла, потянул затекшую спину и направился к выходу. Но перед этим мягко сжал руку Макса, лаская теплыми пальцами запястье и костяшки. И Ферстаппен позволил. Не оттолкнул. Сброс карт. Сверху Двойка Черви.