Война львов и роз

      Кутаясь в теплый плед, Аделиза безразлично рассматривала зимний пейзаж за окном. Снег крупными хлопьями падал с серого неба, окрашивая внутренний двор замка в белый цвет. Слуги всё так же бегали из одного помещения в другое, пытаясь справиться со своей работой в короткий срок. Аделиза редко жалела простой народ, так как знала, что у каждого человека есть свое предназначение в этом мире. И если этим беднягам не посчастливилось родиться в аристократической семье, зачем их жалеть?       — Ричард не спешит с аннулированием, — прикусив губу, Аделиза повернулась к Уорику.       — Пока что он не видит для этого повода, — граф налил вина в кубок, рассматривая алую жидкость. — Уверен, когда у него появится любовница, на которой он пожелает жениться, то с аннулированием он долго тянуть не станет.       — Разве у него нет любовницы? Кажется, половина придворных дам побывала в его постели, — грустно усмехнулась королева.       — Но ни одна из них не понесла от него бастарда, — вскинул брови Уорик, протягивая девушке кубок. — Какой ему смысл жениться на бесплодной женщине?       — Что же, он приступит к активным действиям лишь в том случае, если одна из дам забеременеет? Разве это не рискованно? Аннулирование брака — сложный и долгий процесс; женщина может родить Ричарду долгожданного наследника, а он не успеет жениться на ней. И тогда у него будет еще один «бастард».       — Он может узаконить ребенка, если пожелает.       — Мама, — слабый голосок принцессы привлек к себе внимание Аделизы.       — Бриджит, — ласково произнесла королева, отставив кубок с вином в сторону. Подойдя к кровати дочери, Аделиза погладила её по макушке. — Как ты себя чувствуешь? Лекари говорят, что ты идешь на поправку.       — Это хорошо, — устало кивнула она. Переведя отстраненный взгляд на графа, стоящего вдалеке, Бриджит проглотила ком в горле. — Лорд Уорик, можете оставить меня с матушкой наедине?       — Разумеется, Ваше Высочество, — поклонившись, Уорик вышел из покоев. Аделиза обернулась к дочери, слегка нахмурившись.       — Я знаю о вашей ссоре с папой, — вздохнув, принцесса продолжила. — Мне не нравится то, как он ведет себя с тобой. Вы ведь одна семья, и не должны враждовать.       — Увы, твоего отца поменять уже невозможно. У него слишком тяжелый характер, и ему бы подошла терпеливая и кроткая женщина. Как ты знаешь, я терпением не отличаюсь.       — Это же хорошо. Я бы не вынесла, если бы ты игнорировала все его выходки. И мы с Тедди не такие. Брат всегда встанет на твою сторону.       — Я бы не была в этом так уверена, девочка моя, — Аделиза отвела задумчивый взгляд в сторону. — Эдуард слишком набожен, чтобы пойти против помазанника божьего, даже если им является тиран.       — Но Эдуард католик, а папа…       — Знаю, — кивнула Аделиза, повернувшись к дочери. — Но он будет на его стороне, во что бы то ни стало. Это может сильно навредить нашему делу.       — Ты хочешь свергнуть отца, не так ли? — слабо улыбнулась девочка. Королева перевела на дочь пораженный взгляд. — Я на твоей стороне, мама. Всем станет легче, если на трон сядет брат. И я поддержу тебя, какой бы не была ситуация.       — Не боишься заработать ненависть отца своими высказываниями?       — Я заработала его ненависть при рождении, — девочка покачала головой, поднимаясь на локтях. — Как ты собираешься его свергнуть?       — Я тебе обо всем расскажу, когда ты немного подрастешь. Я была бы плохой матерью, если бы пыталась впутать своих детей в интриги и заговоры, — Аделиза крепко обняла дочь, поглаживая её огненно-рыжие волосы. — Но не переживай. Настанет день, когда мы все будем жить счастливо.       — Разве есть место счастью во время войны? — шепотом спросила Бриджит.       Аделиза оставила вопрос дочери без ответа. Крепче обняв её, королева зажмурилась. Несколько слезинок покатились по щекам девушки, оставляя мокрые дорожки на лице. Бриджит почувствовала тревогу матери и прижалась к ней сильнее, успокаивающе поглаживая по спине. Принцесса была права, на войне счастью нет места.

***

      Альгамбра, Гранадский эмират       Реконкиста подходила к своему ожидаемому завершению. Последний очаг мусульманского мира — Гранада, продолжала существовать на Пиренейском полуострове, окруженная со всех сторон христианскими землями испанского короля.       Придворные эмира наслаждались спокойной и размеренной жизнью, однако каждый день просыпались с чувством угрозы, исходящей от соседних правителей. И пусть между испанской короной и эмиратом действовало перемирие, все понимали, что война может начаться в любой момент. Религия имела слишком большое значение в международных отношениях. И любое отличие каралось смертью.       — Фатима, — на плечо девушки легла изящная материнская рука. — Слышала ли ты о слухах, которые ходят среди наложниц?       — Слышала, — кивнула единственная дочь эмира. — Но разве стоит верить сплетням людей, которые не могут ни о чем знать?       — Ты сама прекрасно знаешь, как твой отец любит разговаривать в постели, — вздохнула женщина, взяв дочь под руку. — Пойдем подальше от назойливых глаз. Нам надо серьезно поговорить.       Девушка кивнула. Несмотря на то, что ей было всего девятнадцать лет, она уже успела два раза овдоветь. Один её муж умер прямо во время исполнения супружеских обязанностей в первую брачную ночь; его старое сердце не смогло выдержать такой большой нагрузки. Второй муж, молодой и красивый, погиб в сражении всего несколько месяцев назад. И теперь Фатима наслаждалась одиночеством и «свободой», хотя многие девушки из гарема открыто называли её проклятой.       — Испанский король может в любой момент объявить нам войну, — продолжила женщина. Долгое время она оставалась фавориткой эмира и его любимой женщиной, но старость взяла свое — она больше не может иметь детей, и потому доступ в покои господина был ей закрыт.       — Зачем этим безбожникам Гранада? — удивилась Фатима. — Разве им мало завоеванных земель? Почему они не могут дать нам жить спокойно и исповедовать нашу религию?       — Им всегда мало, — вздохнула женщина. — Ты и сама видишь всю ситуацию. Твой отец желает вновь выдать тебя замуж, чтобы получить союзников. Однако, подходящих кандидатов на твою руку пока нет.       — И что же мы будем делать?       — Ты отправишься в Англию, — неожиданно сказала женщина. — Говорят, их король так же сильно ненавидит католиков, как и мы. Он может встать на нашу сторону, если ты хорошо попросишь.       — Вы желаете отправить меня во вражескую страну, чтобы я, подобно простолюдинке, стала любовницей короля? Я должна войти в его гарем?       — У христиан нет гаремов, — покачала головой мать. — Но ты можешь завоевать его сердце своей красотой и образованностью. Если получится, то у Гранады появится шанс на спасение.       — Как же отец отпустит меня в такую даль?       — Отец не будет знать, — женщина оглянулась по сторонам. — Когда последний раз ты видела своего эмира?       — Во время ночи хны, — печальный и осмысленный взгляд Фатимы был устремлен в пол. — Госпожа, разве я могу бросить свою семью, чтобы пойти на такой грех? Английский король ведь может отказать мне. Или, хуже того, обезглавить, если сочтет присутствие иноверки при своем дворе неуместным.       — Ты должна сделать всё ради своей семьи, Фатима. Сделай вид, что приняла его веру, какой бы она не была. Соглашайся со всеми его идеями и мыслями, поддерживай его планы и стремления. Но ты должна добиться его помощи в нашей войне. Разве ты не боишься за будущее своих братьев?       — Ради братьев я готова пойти на это, — решительно кивнула Фатима. — Когда я отправлюсь в Англию?       — Когда угроза войны будет явной. Помни, что именно ты являешься нашей единственной надеждой. Твое имя впишут в историю, если тебе удастся спасти Гранаду от завоевания.       — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь нашей семье.       — Не забывай, что тебя зовут Фатима бинт Юсуф. Ты происходишь правящей династии Насридов. Ты не служанка и не наложница из гарема, ты — единственная дочь эмира. Главное сокровище Гранады, которую Аллах ниспослал нам ради спасения мусульманского мира. Твои грехи будут прощены, когда люди узнают о твоем героическом подвиге. Покажи им всем, что женщина способна не только на рождение детей.