Лондонский мост крепко стоит.

Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать… ...Умереть за любовь не сложно. Сложно найти любовь, за которую стоит умереть… …У Них есть смысл жить — жить ради друг друга. И никогда Она не узнает, что тогда Он тоже хотел умереть… Эти и многие другие цитаты полчаса назад проорал Поттер под гогот своей шайки на всю лондонскую округу. Порванный дневник мок от мороси на школьной крыше, куда его закинули «Мародеры» после позорного представления общественности, жаждущей зрелищ. По крайней мере, сегодня Северуса не избили и не отправили в туалет смывать тени с глаз. Разбивая туфлями небесное отражение луж, Северус мечтал поскорее оказаться в своей комнате и, пока с работы не вернулись вечно орущие друг на друга родители, слушать и переслушать «Pornoghraphy» The Cure, убиваясь под одеялом. Но такая роскошь, как отдых и даже простой перекус, были непозволительны: из-за Поттера он изрядно опаздывал на музыкальную репетицию своей группы, а их фронтмен очень не любил, когда кто-то опаздывал. Хотя что говорить, от группы у них было только мрачное название — «Пожиратели смерти» — да несколько недоделанных песен. Без барабанной партии все звучало нестерпимо блекло, а найти стоящего барабанщика никак не удавалось. И нестоящего тоже, хоть какого-то. Музыканты (которые бы согласились играть подобный репертуар) в их пригородной округе будто вымерли. Несмотря на то, что на дворе стояла середина восьмидесятых, готов здесь было не сыскать днем с огнем. Возможно, он плохо искал, ведь все адепты готического движения выходили лишь в сумерках, подобно вампирам из старых фильмов. В школе Северус был единственной в своем роде летучей мышью, но, к счастью, полгода назад во время одинокой прогулки по местному кладбищу, он набрел на высокого беловласого эльфа в черной бахромчатой мантии и с птичьей черепушкой на шее – Люциуса Малфоя, старшеклассника соседней школы. Тогда он узнал, что помимо кровной семьи у него могла появиться настоящая, где его любили и принимали таким, каким он был. Белые лица, странные прически, утонченная одежда, печальная музыка, рвущая изнутри: среди новых друзей Северус наконец-то чувствовал себя собой, не иноземным пришельцем, насильно закинутым на Землю. Днем он всеми способами избегал травли, а по вечерам, выпутав из волос всю жвачку и вытряхнув из сумки все бычки, шел на прогулку, к немногочисленным непонятым отщепенцам. В круглогодично пасмурном райончике не могло возникнуть другого настроения, кроме тоски, и Северус выбрал наименее болезненный способ адаптации к нему. Спиваться и дебоширить, как его отец или пресловутые мародеры, ему претило. Музыка стала настоящим спасением, а хватающийся за любую интересную инициативу Люциус — всеобщей панацеей. С его богатством и многочисленными знакомствами они могли стать настоящими звездами. Когда-нибудь. «Теперь Лили точно никогда на меня не взглянет», — зачерпывая ногами влажную опавшую листву, удрученно думал Северус, спешащий на репетицию. До дома Люциуса идти далековато, но его жалких карманных хватит только на одну автобусную поездку. Черной тенью он двигался через туманное молоко, то и дело потирая замерзающий нос, и размышлял, размышлял, размышлял… Что Лили Эванс нашла в этих Мародерах? В какой момент их с Северусом многолетняя дружба низверглась в ничто? Неужели отстраненность Северуса от общества стала последним гвоздем в крышке гроба их и без того шатких отношений? Начиная с начальных классов и до прошлого года Лили Эванс и Северус Снейп ходили и возвращались со школы одним путем, дожидаясь друг друга, даже если кто-то безбожно задерживался. Их прогулки точно нельзя было назвать скучными. Северус, как и Лили, живо интересовался литературой и андеграундным кинематографом, так что они часто обменивались книгами с кассетами, а потом часами могли обсуждать новинку. Однако этим летом что-то пошло под откос: вымахавший и отрастивший модные вихры футболит-Поттер активизировался как в задираниях всех ему неугодных, так и во флирте с каждой мимопроходящей юбкой. Лили доставалось больше всех, и Северус как мог защищал ее от нападок, подставляясь сам. Однако, вопреки его ожиданиям, Лили не была за это благодарна. «Пустяки, Сев», «Да не надо, Сев», «Северус, отцепись уже от него!». Он все ждал, когда в один день она очнется, вспомнит факт его существования и поймет все полупрозрачные намеки, вроде темно-алой розы на день рождения или исполненной под окном ее любимой «There Is a Light That Never Goes Out» под гитарные потуги, срежиссированные Люциусом. Сам Северус играл на клавишах, но не потащишь же пианино на улицу? В общем, либо Лили очень упорно строила из себя дурочку, боясь его ранить, либо действительно ею была, потому что Северус так и не дождался взаимности. Как бы то ни было, на Лондон двигался Хэллоуин, и, будь у «Пожирателей» барабанщик, они бы попробовали выступить на школьном балу школы, где учились старшеклассники Люциус и Мальсибер, их басист. Хотя желающих занять сцену в последнее время навалилось сверх всякой меры, да и готик-рок мало кому нравился, так что, как всегда, мечты оставались мечтами. Но это никак не препятствовало репетициям мрачного квартета. Люциус жил в громадном поместье и ни в чем себе не отказывал. В отличие от Снейпов, Малфои купали своего сына в подарках. Таким образом летом в его второй спальне новоиспеченная группа разместила электрогитару с комбиками — Мальсибер таскал свой бас с собой —, синтезатор и несколько микрофонов. В углу пылилась простенькая барабанная установка с одной тарелкой. Люциус порывался добавить еще разных инструментов, но какой от этого прок, если никто на них не играет? На подходе к огромному дому в саду Северуса радостно встретил Малфоевский сеттер Добби, запачкавший грязными лапами и без того забрызганные грязью форменные брюки. Отвязаться от назойливого пса удалось только на крыльце. — Ты, гляжу, не при параде, — неспешно открыв дверь аж после третьего звонка, протянул Люциус. Сам он, привалившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, выглядел просто «сногсшибательно», как любил он говорить: скрывающие ноги-палки черные джинсы, перевязанные шипастым ремнем, футболка с логотипом «The Sisters of Mercy» и растянутая кофта на молнии, жившая на ладан еще с конца семидясятых. Даже в Судный день Люциус, скорее всего, с ней не расстанется. «Тоже мне,» — мысленно фыркнул Северус, а вслух буркнул, протискиваясь внутрь: — Не успел зайти домой. Куртка осталась на вешкалке, спустя секунду нос почуял дивный аромат: кажется, миссис Малфой снова варила какао. Это значило, что завалится к ним с дымящимися чашками прямо посреди композиции. На втором этаже все в сборе: Мальсибер возился с колками, Регулус нервно расхаживал из угла в угол, громко, размахивая руками, о чем-то повествуя, а на заваленной журналами кровати жалось новое лицо, такое же бледное и белокурое, как сам Люциус. — Это Нарцисса, я про нее рассказывал, — высокому Люциусу приходилось сгибать шею, чтобы войти в комнату. Одновременно с этим он наклонился к уху Северуса, пощекотав длинными прямыми волосами шею, и еле слышно добавил: — Потом, все потом. «И как не признал?» — спросил сам себя Северус. Весь сентябрь Люциус без умолку трещал о новенькой однокласснице, переехавшей из Норфолка. Кажется, ему-таки удалось покорить ее черное готическое сердечко, но этой легендарной истории Северус пока не слышал. Что ж, вечером придется повисеть на телефоне. — О, явился наконец, — Регулус развернулся на каблуках, придерживая шляпу с широкими полями, и состроил недовольную гримасу. Если бы не прекрасный высокий голос, его давно бы поперли ко всем чертям, ибо характер мальца был абсолютно несносным. «Под стать братцу», — со злом отмечал Северус каждый раз, когда тот закатывал новую сцену. Регулус Блэк обитал в другой школе, с углубленным изучением искусств и иностранных языков. Видимо, именно там он нахватался от всех субкультур понемногу, назло старшему брату. — Вот скажи мне, Сев, как ты себе представляешь скрипичное соло в нашей последней песне? — он схватился за микрофон и особенно громко выделил слова «скрипичное соло» и «в нашей», отчего всем захотелось зажать уши. — Э-э-э… — Северус опустил школьную сумку на пол и затолкал в самый неприметный угол. По правде говоря, сегодня он собирался презентовать ребятам новый текст, но прямо сейчас все его стихи гибли на школьной крыше, а в сумке остался только один черновик, и то с самыми худшими строчками из всех когда-либо им придуманных. — Вот и я о том же, Люц! — Регулус замахал руками и ткнул в бедную Нарциссу, от греха подальше заслонившую спиной футляр, по всей видимости, со скрипкой. — А ты тут не командуй, нашелся главный! — рявкнул в ответ Люциус и повесил на плечо черную гитару с белыми акриловыми завитушками. Мальсибер продолжал безучастно настраивать бас, словно в комнате никого и не было. Такими темпами их музыкальный корабль пойдет ко дну, так и не тронувшись. Репетиция прошла хуже ожидаемого: голого вдохновения и энтузиазма не хватало для хорошей игры. Разъяренный Люциус постоянно убегал вперед, а погруженный в меланхолию Северус сбивался и просил начать заново. В конце Регулус все же смилостивился и попросил Нарциссу сыграть, но остался в смешанных чувствах и не желал признавать свою неправоту. Вечером, когда Мальсибер укатил в закат на своем велосипеде, а Регулуса забрал его брат на мотоцикле (на прощание обозвав всех голубыми фриками), Люциус предложил Северусу пройтись до автобусной остановки вместе с ним и Нарциссой. Северус сначала обрадовался компании, но быстро пожалел. Высокие каблуки девушки вязли в грязи, а в длинной драпированной юбке путались ноги, так что двигалась их странная процессия с черепашьей скоростью. Со стороны они и правда выглядели комично: долговязый худой Люциус с тростью и еще более высокая из-за каблуков Нарцисса, повисающая на его плече, оба в вычурных пальто, а впереди — сгорбленный гном в заляпанной школьной форме. — Ну, и как там с Лили? Люциус спрашивал это каждый раз, и каждый раз Северус тихо отвечал «Никак». Рыжий неподвластный огонек оставался за пределами досягаемости, и ничего с этим не делалось. На сей раз такая реплика Люциуса не устроила, и он решил решил додавить неловкий разговор. Возможно, из-за смущавшейся молчаливой спутницы рядом. Так сказать, свести рамку внимания на еще большего неудачника. — Так действуй, мой вампирский друг, действуй! — он воодушевленно махнул тростью и случайно задел полу старой Северусовой куртки. — Думаешь, была бы с нами сейчас Ци… Нарцисса, если бы я ее не пригласил? Впереди замаячила серая стена остановки. Северус обернулся и страдальчески вздернул брови: — И что ты мне предлагаешь? Она уже была у меня в гостях, ничем хорошим это не закончилось. То было правдой. На самом драматичном моменте «Голода» в комнату Северуса ворвался пьяный в стельку Тобиас Снейп, перепугав и без того сидевшую на иголках Лили. Фильм они так и не досмотрели. И чай не допили. — Позови ее на бал, — неожиданно предложила Нарцисса и тут же порозовела, спрятавшись за светлой челкой, но даже за ней были виден красивый причудливый макияж. Немного помолчав, пока они обходили особенно глубокую лужу рядом с остановкой, Северус сказал: — Я попробую. Всю ночь он метался в душевных терзаниях: стоит ли использовать свой последний шанс, или оставить все как есть, лишь бы не испортить их дружбу окончательно? После отказа врядли они будут относиться друг к другу как прежде. Лили уйдет в свой нормальный мир, а он — в свой, ненормальный. Подвешенная неопределенность же была еще худшим испытанием, не лучше ли расставить уже все точки над i и не мучиться с этим вопросом? Оставить все позади, перевернуть этот нескончаемый книжный лист... К утру Северус совсем извелся, но синяки под глазами, по его мнению, придавали дополнительной загадочности. Перед выходом он специально помыл и по особенному уложил волосы, нанес белую пудру и подвел глаза, надел свою лучшую рубашку и лучшее из настроений. По дороге в школу храбрость не набиралась, тем более Лили вдруг взбрело в голову повторить на ходу исторические даты перед сегодняшней контрольной работой. «Стоит, наверное, спросить ее ближе к концу дня. Тем более, тогда у меня будет хорошая возможность сбежать в случае отказа,» — решил он перед уроками, но ни разу за весь тот день не застал Лили одну, ни в столовой, ни на коротких переменах. Столкнулся с ней во внутреннем дворе, но и тогда она была опять в окружении подружек — вездесущих Элис и Марлин. Неужели Лили никуда не ходит одна? Время тянулось, как новехонькая струна, грозясь лопнуть и затопить все тревогой. Все проходившие уроки Северус не мог обрести покоя, завалив дурацкую контрольную полной чушью в бланке. Но ему было плевать, все мысли занимал будущий эпизод, где он подойдет к Лили и пригласит ее на бал. Едва прозвенел звонок с последнего урока, он бросился к лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Лили уже ждала его на крыльце, вернее, как в последний раз обнималась со всеми своими подругами. «Господи, вы же увидитесь завтра!» — негодовал Северус, переминаясь с ноги на ногу в десяти ярдах от них. Распрощавшись со всеми и каждым, Лили заозиралась в его поисках, и Северус моментально подплыл к ней фантомом: — Пойдем? — Ага, – Лили чему-то заулыбалась и спрятала глаза. «Хорошее настроение — это к добру,» — подумал Северус и завел пустяковый разговор. В такие моментах стоит подходить к сути максимально издалека. В его душе бились демоны, каждое слово давалось с трудом, но Лили будто этого не замечала, витая где-то далеко в облаках. Из-за пасмурности ее длинные волосы под велюровым беретом казались медными лентами, опускавшимися на ярко-желтое пальто. Ну как ее пригласить? Это невозможно! Пусть, вокруг не было ни души, главный задира — сам Северус, — не упустит случая оскорбить себя в случае неудачи. — Лили… Долго рассматривая голые ветки над головой, она не сразу встрепенулась. — Да? — Пойдешь-со-мной-на-бал? — Северус несколько раз прочистил горло и отвернулся, приклеивая глаза к припаркованному голубенькому «Форду». Лили тряхнула головой, заправила волосы за уши и вежливо уточнила: — Извини, я не расслышала. Повторишь? «Ох, нет, только не это!» — Северус совершенно растерялся. Слова и так дались с трудом, как их повторить? В довершении всего он споткнулся о маленькую ступеньку рядом с домом Лили, и был готов провалиться сквозь землю. Жабо на рубашке и подтекшая белая пудра казались неуместными, а сам он — жалким рядом с ней. — Просто я подумал, ну, не хочешь пойти на бал?.. — На бал? — Лили остановилась перед калиткой, положив ладонь на чугунную литую изгородь. — Да, со мной. — Лили, давай быстрее! — раздвинув окно, на улицу выглянула несносная старшая Эванс. «И всегда старшие братья и сестры такие занозы? Ей бы понравился Сириус!» — скрипнул зубами Северус. — Оу, — Лили густо покраснела, в тон своим волосам. Вторя скрипу петель поворачивающейся калитки, она искренне ответила: — Меня уже пригласили, прости. — А-а-а, — протянул Северус, почесывая затылок. — Ну, это же здорово, Лилз. — Извини. Демоны в груди скоропостижно скончались. Около десяти полных неловкости секунд они смотрели друг на друга, пока Лили не шмыгнула носом. Холодало. — Я тогда пойду… — Да, до завтра. Пока могилы демонов заливали свинцом, Северус шаркал в свой переулок. Какой урод ее позвал? Ради того, чтобы начистить ему морду, можно было созвать всех «Пожирателей». Вечером, не выдержав, он позвонил Эвансам и попросил Лили. — Алло? — голос Лили был бодр и весел, чего нельзя было сказать о тоне Северуса. — С кем ты идешь? — выпалил он. Отмеряя время громкими ударами сердца, Северус ждал приговора. «Почему она никогда не торопится с ответом? Все девчонки такие!» — С Джеймсом. Джеймсом Поттером. Это был его персональный конец света.

***

— …И как далеко бы ты не ушла, Я всегда буду любить тебя, Вечно и бесконечно. Последнюю строчку Северус произнес шепотом, добавляя стихам драматичности. В течение нескольких дней он заново писал, комкал и переписывал последнюю песню «Lost Forever», совершенствуя и окрашивая ее в цвет окровавленному разбитому сердцу. Мальсибер присвистнул, остальные уважительно захлопали. Нарцисса уткнулась Люциусу в джемпер, скрывая навернувшиеся слезы, и только Питер Петтигрю здесь чувствовал себя не в своей тарелке. Днем ранее он нагнал Северуса после школы, несколько раз проверил, что их никто не видит, и завел разговор о группе. Пухлый прихвостень Поттера признался, что ему осточертели устаревшие замашки его приятелей, превозносивших себя выше Господа Бога. В длинном монологе, состоящем в основном из жалоб, Питер упомянул, что умеет играть на гитаре и весьма сносно – на барабанах, еще и на подпевках может выступать, так что если «вам понадобится еще один участник в группу, то я готов облачиться во все черное, что найду дома, и стащить косметичку своих сестер». Северус отудил его пыл, заверив, что такие жертвы ни к чему, и позвал во вторник к Малфою. «На прослушивание», хотя было ясно, что Питера они возьмут, даже если он будет играть задницей. — Ладно, — Регулус хлопнул в ладоши, тряхнув черными кудряшками и звякнув многочисленными цепями. – По местам, начнем с «Full Moon Love», потом «For A Lonely Night»… Питер закопошился среди своих барабанов, просматривая партию. Северус убрал новый блокнот в сумку и отошел к своим припыленным клавишам. Люциус их и пальцем не трогал, не то что щеткой для пыли. В голове настойчиво играл мелодичный мотив и долгое соло, но нужно было сосредотачиваться на другой песне. Мальсибер виртуозно начал басовую линию, вскоре вступил и Питер, удивительно вовремя. Лажал только Регулус, причем в течение репетиции это подмечали все. У него ломался голос, его неожиданное взросление никому не шло на руку. Зато единственная песня со скрипкой вышла неплохо, Люциус буквально светился от гордости. — Как там с Лили? — спросил он в очередной раз, провожая их с Нарциссой до остановки. — Полная хрень, — окрыленный музыкальным прогрессом Северус вдруг насупился, нахмурил брови. — Она идет с этим Поттером, другом брата Регулуса. — Олень очкастый, — горько вздохнул наслышанный Люциус, на ходу поправляя шарф Нарциссы. — Не печалься, друг мой, ты еще найдешь ту, что тебя поймет. — Да, Сев, все еще впереди, — как могла, ободрила его Нарцисса, еще крепче переплетя тонкие пальцы, украшенные кольцами, с юношескими. Северус все хотел одолжить у Люциуса черный лак до ногтей, но руки не доходили. Найдет ли? Щемила мысль, что только Лили способна понять его всего целиком, какую бы штуку он ни выкинул. — У нас теперь есть барабанщик, будем подавать заявку на выступление? — вместо этого спросил он. Люциус задумался, глядя в темнеющее небо и потирая заросший светлой щетиной подбородок. — Можно, но если Рег продолжит так кошмарно петь, ничего не выйдет. — Может, ну его, Рега? Одна морока от него, — Северус скривил губы и пнул прикатившуюся от ветра пустую пивную банку. Поттер, Блэк и Люпин сто процентов сейчас потягивали лагер, обсуждая маленькую победу над Эванс. Ну, ничего, они еще дождутся! — И кто тогда петь будет, ты? — съязвил Малфой. — До тридцать первого полторы недели, мы никого не найдем!

***

Свет прожекторов слепил глаза, заставляя Северуса постоянно щуриться, и это при том, что стоял он в самом дальнем углу сцены. Он боялся представить, каково сейчас Нарциссе, занявшей место впереди, у вокального микрофона. Тайно посовещавшись, «Пожиратели смерти» изгнали из своих рядов Регулуса Блэка, назначив главной солисткой Нарциссу, а исполнителем мужских по смыслу строчек — Питера, чтобы не переделывать тексты песен про любовь. Так выходило даже интереснее, неким подобием диалога, правда возникла сложность с подводкой второго микрофона через барабанную установку. Люциус немного ревновал, что Питеру досталась такая роль, но, схлопотав урезонительный подзатыльник от Мальсибера, угомонился. Тот, как и Питер, тоже обладал пшеничными патлами, и Снейп, как единственный брюнет в коллективе, предложил либо всем перекраситься, для соответствия готскому имиджу, либо переименоваться в «Сахарных ангелов». Ни одну из идей, естественно, не поддержали. На душе у Северуса скребли кошки оттого, что он не смог попасть на школьный бал и увидеть Лили. Может, оно и к лучшему: после неизбежной драки с Поттером живым ему не выйти. На выступление в школе Люциуса им выделили пятнадцать минут, чего с лихвой хватало на две полностью разученные песни, но разоделись они как на адский парад. Северус сделал себе объемный начес, из-под затейливого сюртука торчало белое жабо, по клавишам волочились длинные рукава. Половину всего он, конечно, одолжил у Люциуса, тот его же и разукрашивал на пару с Нарциссой, надевшей узкое платье в пол. Ее сопрано выдергивало душу с ошметками, заставляло волосы вставать дыбом без лака и расчесок. Выступление обещало быть… нет, не жарким. Могильно-холодным. Зал встретил их без бурных оваций — только что ушла поп-банда, исполнявшая каверы на «Wham!», и это-то в Хэллоуин! На первой песне никто особо не танцевал, но им и без этого было классно: первое живое выступление как-никак, просто публика неподходящая. — А сейчас наша вторая песня! — дрогнувшим голосом объявила Нарцисса. Она стойко держалась, несмотря на страх сцены и долгие сопротивления перед самым выходом, срывающимися на сухой плач. Лишь обещание Люциуса подарить свою кофту на молнии помогло ей прийти в себя. — «Lost Forever»! Северус по праву гордился своим соло. Разучививалось оно в пары часов перед ужином, пока дома не было родителей, но посвящение его Лили Эванс сотворило с нотами нечто неподвластное мирской реальности. Пальцы бегали по клавишам бешенными пауками, творя настоящее волшебство. — Всегда, когда ты рядом, я свободен! — низко гудел Питер. Возможно, его микрофон стоило настроить чуть громче, так как слышился он не сильнее баса Мальсибера. — Я всегда буду любить тебя! — высоко тянула Нарцисса, аккомпанируя в перерывах скрипкой. Северус так боялся ошибиться, что не отрывал взгляда от нот, хоть и знал их наизусть. И лишь в самом конце вскинул голову, быстро пробегаясь глазами по разбившимся на парочки школьникам. Сбоку мелькнула знакомая рыжая макушка. Нет, не может быть! Не может быть! — Это было великолепно! — в пустом классе, где они оставили вещи, Люциус распахнул руки и медленно завращался. — Просто великолепно! Мальсибер засмеялся, прикрыв кривоватые зубы ладонью: — Тише, Люц, все сейчас здесь развалишь! В кабинет ворвалась Нарцисса, задержавшаяся после выступления, чтобы принять поздравления от старшей сестры. «Видимо, не все старшие братья и сестры — отпетые говнюки», — подумал Северус. Она бросилась Люциусу на шею, по пути подвернув ногу и упав прямо в его объятия. Пара нежно поцеловалась, и зардевшийся Питер поспешно отвернулся в окно. Северус последовал его примеру, встав рядом. — Как тебе? — неопределенно спросил у него Северус. Питер смазанно пожал плечами. Привыкший к постоянному поклонению главарю, он не мог свыкнуться с местной демократией. Но перемены делали из него лучшего человека. По крайней мере, околоспортивное тряпье шло ему меньше, чем готичные обновки и черная помада. И сопротивляться школьному режиму вдвоем гораздо легче. — Намного лучше, чем с мародерами. Кстати, там… Лили стояла на цыпочках в холле чужой школы, выискивая взглядом в толпе Северуса или хотя бы Питера. На ней было лиловое платье до колен с милым круглым воротником, гофрированные волосы украшал клетчатый ободок. Питер неведомым образом ухитрился правдоподобно солгать охране, что она — опоздавший член их абсолютно неготической группы, просто ее имя затерялось в списках. — Что ты здесь делаешь? — среди ярко разодетых подростков Северус выглядел, как гигантская нескладная ворона. Он до сих пор держал на Лили небольшую обиду, но сейчас его больше интересовало, как она оказалась так далеко от ненаглядного Поттера. — Питер сказал, что вы выступаете, — она безуспешно ковыряла носком белого полуботинка каменную плитку. — Может, выйдем? Оставив «Пожирателей» праздновать свою маленькую победу на балу, двое покинули здание школы, двинувшись вдоль маленькой темной улочки, подсвечиваемой редкими фонарями. Прохожих почти не было — за два немых квартала им встретилась лишь одна черная кошка, перебежавшая тротуар и юркнувшая в закоулок. — Я… — начала Лили и тут же замялась. — Я не знаю, что на меня нашло, когда соглашалась идти с Поттером. Он полный кретин. «Я в курсе,» — чуть было не вырвалось у Северуса, но он тактично промолчал. — Тебе понравилось?.. — сдавленно спросил он. Ее мнение было для него самым важным. — Да, очень, — Северус смотрел на укутанную облаками половинку луны, и не мог видеть лица Лили, но голос звучал обнадеживающе. — Особенно последняя песня. Вдруг ему стало очень жарко, и, когда он все же взглянул на продрогшую Лили в легкой одежде, стало еще жарче. «Боже, я такой дурак!» — он дал себе невидимую затрещину, стянул викторианский сюртук и предложил его Лили. — Спасибо, Сев, — улыбнулась она. — Кажется, мы куда-то не туда свернули. Она боязливо огляделась, пытаясь понять, куда их занесло. Но Северус знал этот район, как свои пять пальцев — именно тут, на этих улицах, проходило большинство братских ночных встреч. — Нет, мы почти пришли, — поборов себя, он положил руку на ее маленько плечо и удвоил шаг. Вскоре за домами показался маленький парк c рядами белых памятников и извитыми мощенными дорожками между ними. Увидев кованные ворота, Лили прижала руки ко рту, но все же поддалась уговорам и вошла на территорию вампиров вслед за своим таинственным воздыхателем. Как бы ни молился Северус всем известным ему богам и демонам, наводнившие в ночь Всех Святых кладбище упыри никуда не исчезли. Отовсюду из темноты на них сверкали глаза – в особенности на Лили, выглядевшей, как призрачная невеста на подземном пиру. — Боже, Северус, я… Я не знаю… — от страха она схватилась за его локоть, прижавшись вплотную и бесконечно генерируя для него новые порции жара. — Мне так страшно. — Тебе нечего бояться, — смутился Северус. — Со мной, — поймав жалобно-недоуменный взгляд Лили, он поправился: — То есть, они мои друзья… Ах, то есть, как бы… Он собственноручно себя закапывал. Лили наверняка не сбежала только из-за дикого страха, и когда он доведет ее до дома, больше ни за что не возжелает с ним знаться! Бледнолицие дамы и господа, разгуливающие под покровительством мраморных статуй, сдержанно кивали Северусу и, иногда, Лили. В довершении всего позади них громко ухнула сова, заставив Лили пискнуть и стиснуть до боли пальцы на Северусовом плече. Мраморные статуи и горгульи в неровном фонарном свете казались живыми и намеренными наброситься на них в любую секунду. Отчаянно стараясь спасти положение, Северус довел их до вторых ворот и вышел на набережную. Но даже покинув зловещее место Лили не отпустила его руки. Канал переливался под луной, выстилая на своей волнующейся поверхности дорожку света и зазывая пройтись по ней всех влюбленных. Или всех безумцев. — Никогда не видела его ночью, — восхищенно выдохнула Лили и разжала пальцы, уходя вперед, к бетонному парапету. Более подходящего места и времени уже не будет. Пора занести перо, продырявить последнюю i и перевернуть лист, с Лили или без. — Слушай, Лили, я понимаю, ты, наверное, совсем по-другому все воспринимаешь, просто я… —сцепив опустевшие руки, забормотал Северус. — Знаю, я не тот человек, с которым бы ты… — Он подошел к ней со спины, и при желании мог бы положить подбородок ней на макушку. — Я странный мрачный чудик, и, конечно, понимаю, почему ты выбрала не ме… — Я всегда буду любить тебя, — на распев сказала она. Лили обернулась, и Северус с ужасом заметил в ее глазах влагу. Они была настолько близко, что он мог разглядеть каждую ее ресницу, каждую веснушку. Руки и ноги превратились в вату, а мозг просто отказался предпринимать какие-либо действия. Губы, забрав на себя все управление, сами ответили на кроткий теплый поцелуй. Он был недолгим, но большего Северус не смел просить. На обветрившейся коже Лили остался черный отпечаток. Она убрала упавшую ему на лицо залаченную челку, и он улыбнувшись краем губ: — Вечно и бесконечно.