Лондонский мост крепко стоит.

"Гот — это не только одежда, это стиль жизни. Готы любят все таинственное, потустороннее и мрачное, особенно в музыке. Готы носят черные наряды и серебряные украшения, желательно, с налетом старины. На лице должен быть плотный слой белой пудры, черная подводка глаз и губ, в руках — готическая литература (?), а в музыкльной коллекции — готические исполнители. 1. Christian Death 2. Gloria Mundi 3. Killing Joke 4. Play Dead 5. Sexbeat 6. Siouxsie and The Banshees 7. The Cure 8. The Rose of Avalanche 9. The Wake 10. The Danse Society 11. The Sisters of Mercy 12. Under Two Flags 13. Xmal Deutschland ͇У͇з͇н͇а͇т͇ь͇ ͇п͇р͇о͇ ͇к͇н͇и͇г͇и ♥ " Регулус закрыл черный дневник и аккуратно вложил его между собой и рамой закрытого окна. Если он не лежал, раскинув руки, на своей черной кровати с самодельным черным балдахином, то сидел на широком подоконнике и наблюдал за унылостью уличного бытия. Вид на площадь Гриммо был не самым подходящим для меланхолии, но, по крайней мере, осенью, когда по стеклу ежедневно барабанили природные слезы, а единственное дерево у покосившейся кованой ограды рыжело, появлялась возможность ухватить мрачное настроение за кончик вороньего хвоста. Попытки душевных страданий предпринимались достаточно часто. Регулус был шестнадцатилетним мальчиком, не выделяющимся среди сверстников. Он учился в приличной школе, занимался дополнительно и редко появлялся в городе один. Друзей у него почти не было, зато он заполнял свой дневник корявыми поэмами. Его родители были немного строгими, а старший брат — тем еще придурком. Еще с ними жила собака. В общем, совершенно ничего необычного. Но однажды, в случайный день Регулусу надоела его простая жизнь. Возвращаясь на велосипеде домой из школы, он каждый раз проезжал мимо старинного, заброшенного на вид здания неизвестного происхождения (к истории его душа не лежала). На круглых ступенях крыльца завсегдатаями собирались молодые люди, притягивающие внимание темной аурой и загадочными взглядами. Регулуса весьма заинтересовало, кто это такие. Информация выискивалась долго и по крупицам. Постепенно сменился гардероб, и комната обросла соответствующей атрибутикой. Родители не пришли в восторг, но и против особо не высказывались — во всяком случае, Регулус не сбегал из дома и не гулял по кладбищам, а еще не попадал в полицейский участок, в отличие от брата. Для своего увлечения он переделывал свои прежние вещи, либо тратил карманные на обновки, зачастую уцененные. Из обрезка черного шелка, оторванного на распродаже, соорудился балдахин, а большое зеркало с викторианской резьбой вообще приютили с помойки. Дома никто об этом, конечно же, не догадывался. Тащилось то тяжелое зеркало с трудом: Регулус был тщедушным пареньком без унции мышц, да и ел всегда через силу. Наверное, поэтому ему так понравилось облачаться в балахонистые сюртуки. Тоненькие руки и ноги даже в разгар лета скрывались под струящимися рубашками и замысловатыми брюками. Его черные, как смоль, волосы сильно вились, поэтому иногда после душа он носил шапку до утра, чтобы они выглядели попрямее, а потом ставил лакированный начес по завещаным собратьями каноным. Черты его лица были не самыми утонченными и контрастировали на фоне изысков одежды, это загоняло Регулуса в комплексы — ведь другие готы были такими возвышенными, изящными, даже аристократичными… Что Регулусу в себе нравилось, так это имя. С таким именем даже не надо придумывать псевдоним! Семейные традиции все-таки могут иногда пойти на пользу. К тому же, дома у них валялась куча старинных вещиц, которые можно прибрать к рукам. Спустившись на пол, с гудящим напевом Регулус протанцевал к комоду. На самом деле, ему нравилось и петь, и танцевать, только из-за сильного стеснения он никому об этом не рассказывал. Его дистимичный характер оставлял желать лучшего, хотя в некоторых моментах Регулусу удавалось сохранять неубиваемый оптимизм. Например, в нем все еще жила надежда, что его брат образумится. Палец вдавил кнопку магнитофона. Заиграло радио, какая-то популярная бессмыслица. Зашипев так, будто его опрыскали святой водой, Регулус переключил радио на кассету группы The Cure — «Melkweg Amsterdam», альбом семьдесят девятого года. Золотой стандарт, по мнению готических авторитетов. Она была перемотана, в прошлый раз Регулус ее не дослушал. Песня заиграла с середины: — I hear no sound in your house, silence in the empty rooms… К сожалению, эта строчка имела мало общего с реальностью. — Вырубай! — в дверь забомбили кулаками. — Вырубай, или я выбью дверь! Регулус прикрутил ручку громкости. Стук прекратился, но вскоре за стеной послышался громкий скрежет отвратно записанных гитар и выкриков. Старший брат Регулуса, Сириус, живший напротив его комнаты, и в буквальном смысле был его противоположностью. Развязный гуляка, разочарование родителей (еще большее, чем Регулус). Приверженнец анархо-культуры, он не работал, но и не покидал пригретого места в семейном гнезде, до последнего выжимая из него бесплатные блага. Вот уже шесть лет Регулус почти не общался с ним, их пути давно и радикально разошлись. Еще вчера он бы вышел на лестничную площадку и закатил скандал, но сегодняшний день был особенным, и ему не хотелось тратить ресурсы на какие-то пустяки. Сегодня Регулус намеревался отправиться в сердце готики. В тот самый дом. Шлось к этому долго и тернисто. Черт на плече нашептывал в ухо: нет, ты еще недостаточно узнал о музыке, нет, ты не прочел ни одной книги, нет, твоя одежда слишком нормальная… Но Регулус устал меланхолично сидеть на подоконнике и предаваться тоске в одиночестве, пришла пора попробовать что-то новое. Разбавить чей-то коллектив свежей кровью. Регулус встал перед своим роскошным зеркалом. Через какое-то время, уложив непослушные волосы, он вооружился косметичкой своей мамы, которую стащил, пока та не видела. Из раскрытой пудренницы повеяло отдушкой, и он зачихался, чуть не выронив и не разбив спресованную пудру. За такое мать бы его точно никуда не отпустила. Именно поэтому, из страха перед ней, Регулус совсем слегка выбелил кожу и прошелся черным карандашом под глазами, полностью закрасил губы. Уверенность, что на него не накричат и за такой минимализм, отсутстовала. Домашняя одежда сменилась на парадную, покрытую сотней насмешек со стороны Сириуса. У выхода из комнаты Регулус помедлил, якобы вслушиваясь в звуки беснований брата, с которым не хотел сталкиваться. Но на самом деле сердце больно забилось от страха: его первое собрание готов. Как к нему отнесутся? Он ведь явится без приглашения. Мы должны держаться вместе, — успокаивал себя Регулус. — Не выгонят же они меня. Не так уж я и плох. Он выскользнул из комнаты и огляделся — никого в пределах видимости. Во вспотевших руках вертелась косметичка, ждущая возвращения на место. После успешно провернутой миссии Регулус тихо спустился вниз и накинул на плечи двубортное твидовое пальто. Ноги влезли в отсыревшие после школы ботинки. — Мам, — позвал он не самым твердым голосом. — Я ухожу. Прогуляться. — Ночь на дворе, куда ты собрался? — прикрикнули на него откуда-то из гостиной. — Просто походить, я недалеко… Послышались шаги, и Регулус поспешно отвернулся, застегиваясь непослушными пальцами. Присутствие матери за спиной ощущалось липким покалыванием вдоль позвоночника. Он сглотнул. — Посмотри на меня, — от притворной ласковости, а может, от чужой руки на плече Регулус съежился. — Повернись. Его повернули, и он сразу повесил голову. Забетонированные волосы покачнулись. Мать недовольно поджала губы и сразу завозмущалась: — Что это такое? Регги, ты себя видел? — Да. — Куда ты собрался в таком виде? С лестницы послышались смешки. В арке показалась голова Сириуса, немногим лучше его собственной: кудрявые волосы, выбритые по бокам и пятнистые от некачественной краски, поставлены не то в странные колючки, не то в спутанный ирокез, причем держало их в таком положении неизвестное науке вещество. Булавки в ушах, изорванная одежда в шипах и цепях, шотландский килт поверх джинсов, хотя они англичане… От такого зрелища их мать чуть не рухнула в обморок. Регулус воспользовался ситуацией и сбежал на улицу, прочь от семейных драм. Воздух пахнул в лицо вечерней свежестью. Несколько дней подряд шел дождь, прибивший желтые листья к дороге. Фонари и редкие автомобильные фары отсвечивали от них влажным блеском. За углом Регулус сбавил темп, выравнивая дыхание и напуская на себя томной загадочности. На лестнице у дома никого не было. Холод октября, от которого мерз нос и дрожало дыхание, загнал всех внутрь — из окон пробивался слабый синеватый свет. Поборов желание пройти мимо, Регулус поднялся по скользским ступенькам и постучался. Никто не ответил. Разумеется. Тогда он осторожно приоткрыл скрипучую двойную дверь и вошел без приглашения, как плохой вампир. Вглубь дома уходил, виляя, узкий коридор. Закрыв дверь, Регулус погрузил его в почти беспроглядную темноту. Под потолком висели неработающие старомодные газовые лампы, затянутые паутиной. Обветшалые стены — голые, в трещинах и без единой картины. Из глубины слышалась музыка, знакомая Регулусу, и это немного успокаивало. — Water was running, children were running… Регулус снял пальто и перекинул через руку. Конец коридора сторожила другая двойная дверь. Из щели струилась голубая полоска света, то и дело пропадающая из-за движущихся внутри фигур. Люди в комнате громко переговаривались и, кажется, танцевали. Если он будет вести себя тихо, они и не узнают, что он не прочел ни одной книги… Регулус поправил влажные волосы, начавшие предательски скручиваться, и толкнул створку. План оставаться незамеченным провалился на корню. Несколько готов удивленно оглянулось на него, и на них отразилось презрение вперемешку со скепсисом. Следом за ними, по цепной реакции остановились и остальные. — Ты еще кто? — безапелляционно спросил крючконосый парень с длинными черными волосами. У Регулуса сперло дыхание. Ничего, сейчас я представлюсь… И все будет, как надо… — мысли лихорадочно забегали в голове. Он закрыл за собой дверь и вжался в нее спиной. Хорошо, что она не открывалась в обратную сторону. — Регулус? — кто-то из присутствующих узнал его. Регулус прищурил глаза и вгляделся в полутьму. От группы парней и девушек отделился блондин с выбеленным лицом и графичными тенями на веках. — Он со мной, это я его пригласил, — уверенно соврал Эван Розье и обратился к Регулусу. — Прости, что не уточнил время. И вы, что не предупредил, — он извинительно помахал друзьям. Эван положил руку Регулусу на плечо и, больно вжимая черные ногти, провел через комнату. Будь Регулус собакой, он бы завилял хвостом от радости — надо же, знакомое лицо! В душе теплилась надежда, что оно поможет ему адаптироваться. Эван учился в выпускном классе его школы и был единственнным готом, которого Регулус знал лично. Ну, хотя бы по имени. Иногда они пересекались в туалете или коридорах и кивали друг другу в знак приветствия. — Это Регулус, — представлял его Эван своим приятелям. — Кстати, это настоящее имя. — Регулуса гордо потрепали по плечу. — Мы учимся в одной школе. — Пруденс, — одна из девушек протянула изогнутую в кисти руку, обтянутую перчаткой. — А, как в песне, да? — Регулус смущенно ее пожал. — Да, — холодно ответила девушка. Кажется, она хотела, чтобы ее поцеловали. Регулус смущенно отвел взгляд. Все вернулись к своеобразному веселью. Все казалось сюрреализмом, сном — полчаса назад Регулус ссорился с матерью дома, а сейчас стоял в этом замогильном доме с такими готами, как он. Просто предел мечтаний. И даже убранство заброшенного клоповника,выросшего посреди их района готического замка, виделось иначе, чем было на самом деле. Эван, проявляя инициативу, познакомил его с еще несколькими людьми, прозвища которых были одно диковиннее другого, и отволок к импровизированному бару без бармена. Одухотворенный Регулус следовал за ним по пятам. — Скажи спасибо, — он мелко потряс головой и наполнил два стакана зловещей красной жидкостью. — Спасибо, — искренне сказал Регулус, принимая стакан. Жидкость обожгла язык солью и привкусом дешевого спирта. — Если бы не я, тебя бы загрызли на пороге, — Эван хмыкнул в стакан и поморщился от пойла. — Чужаков здесь не жалуют. Как тебя к нам занесло? — Не могу же я всегда слоняться в одиночестве. Я думал, меня здесь пожалуют. Эван цыкнул и что-то ответил, слишком тихо, чтобы расслышать за завывающей Сьюзи Сью. Но вдруг она стихла, и люди заволновались. — Лорд, Лорд идет! — побежали во все стороны шепотки. — О, Господи, — Эван прижал пальцы, все в кольцах, к черным губам. — Рег, слушай внимательно… Регулус послушно навострил уши. — Лорд — главный. По сути, это его помещение, и он хозяин тусовки. На самом деле его зовут Том, и я без понятия, почему он ударился в готику, но… В общем, сейчас тебе устроят допрос. — Понятно, — в животе Регулуса зашевелился страх. Допрос? Что еще за допрос? Зря он не увлекался историей… — И называй его только Темный Лорд, никак иначе, — быстро напутствовал Эван. — Да, звучит странно, но это его замашки. Он убьет тебя, если ты хотя бы заикнешься как-то не так. Для приближенных — Лорд Волдеморт, это вроде как-то связано с его настоящим именем, но таких «везунчиков» единицы… О, — Тонкие брови страдальчески взметнулись, глаза стрельнули в дальний конец комнаты. — Ему про тебя рассказали… Удачи. Темный Лорд занял почетное место на пьедестале, в похожем на трон кресле, и надменно оглядел присутствующих. Он был не лишен красоты, но среди подростков смотрелся слегка неуместно. Регулус заметил, что он гораздо старше всех присутствующих, особенно его самого — не меньше, чем на десять лет. Лорд поманил его пальцем, и Регулус приблизился к пьедесталу на негнущихся ногах. Все вокруг, такие крутые и таинственные, замолчали, сверкая темными глазами. Эван, последняя надежда и опора, остался позади, у бара. — Представься, — с фальшивой теплотой попросил Темный Лорд. Это живо напомнило Регулусу его мать. — Ре-регулус. Мое имя — Регулус, — последнее слово произнеслось как можно четче. — Как тебе наше убежище, Регулус? — мужчина напускно театрально обвел руками помещение. — Все нравится? — Да, — Регулус запнулся. — Сэр. Позади пронеслась волна шепота. Мужчина прикрыл глаза, как будто терял терпение в общении с умственно неполноценным. — Мой титул — Темный Лорд, впредь только так обращайся ко мне. — Простите, Темный Лорд. Происходяшее немного напоминало Регулусу цирк, но раз он заявился сюда, следовало играть по местным правилам до конца. Складывалось впечатление, что Темный Лорд затевал это все только для того, чтобы самоутвердиться за счет молодежи. — Как тебе музыка? — приторно-елейно улыбаясь, продолжил он. Регулус понял, что от него ждут какой-то конкретики. Что это допрос на достойность причастности к местной культуре. — Это же последний альбом Siouxsie and the Banshees, «Tinderbox»? — выдавил он из себя, молясь, чтобы это было правильным ответом. — Ну, он хорош, безусловно. Но мне больше нравится «Once Upon a Time» восемьдесят второго года. — «Once Upon a Time: The Singles», — поправил Лорд, хотя Регулус просто опустил ненужное окончание. — И он восемьдесят первого года. Регулус прикусил язык. В ушах зашумело. — И что за бесвкусица — набор популярных синглов? — Лорд со скучающим видом начал рассматривать свои ногти. — Никакой концепции. Ну, а что ты скажешь насчет…? От страха Регулус прослушал окончание фразы, но там явно говорилось о какой-то книге. О которой он точно ничего не знал. Регулус ответил что-то невпопад, и Лорд разочаровано покачал головой. — Убирайся с глаз моих, ничтожество, — отвернувшись, будто от тележки с навозом, он махнул на него кружевным платком. Все, кто пять минут назад радовался знакомству с ним, пренебрежительно и даже брезгливо отвернулись. Регулус попытался поймать взгляд Эвана, но он будто провалился сквозь землю. Было не так страшно, что его загрызут претенциозные сверсники, как то, что из-за него у Эвана начнутся проблемы. Теперь он и в школе ко мне не подойдет, — с горечью подумал Регулус. — Уходи, — прошипел кто-то в толпе. — Проваливай! Он неравномерно покраснел и накинул пальто. Вот и все: конец пришел, не успела история толком начаться. Его и без того редкая вера в лучшее умерла прямо там, вместе с достоинством. Второй раз за день Регулус пулей вылетел на улицу, еще более холодную. Мокрые ступеньки на этот раз подвели, и он растянулся на тротураре, прочесав пару футов подбородком. Из дрожащих губ вырвалось грязное ругательство, следом от такой несправедливости на щеки в скатавшейся пудребрызнули слезы. Сердце все еще бешено билось от адреналина, но теперь к этому добавилось покалывание от стыда и беспомощности. Никому я не нужен! — жалел себя поднимавшийся Регулус. Расстроенный, он зашагал прочь и от злополучного дома, и от Гриммо. Разбрызгивая лужи, давясь рыданиями и размазывая карандаш у глаз. Подбородок саднило. В незнакомом квартале Регулус остановился и присел на ограду под разбитым фонарем. Снова моросил мелкий дождик. А все его мечты бросили в грязь и безжалостно растоптали. К глазам подкатила вторая волна слез. — Эй, — окликнули его. В ноздри полез сигаретный дым, не самый приятный. Рядом беспечно примостились, по плечу отрывисто похлопали. — Ну ты чего ревешь-то? — это был Сириус с сигаретой в зубах. Его волосы тоже намокли и распались на четвертные паузы. — Ничего, — буркнул Регулус, утирая доказательства своего позора плотным рукавом. — Тебя побили? — Сириус бросил красноречивый взгляд на подбородок. Регулус помотал головой. — Признавайся, братишка, побили же. — Нет. А ты что здесь забыл? Слова получались злее, чем рассчитывалось. Но так Сириусу и надо, меньше будет над ним издеваться. — Шел по делам, — Сириус задрал нос и косо ухмыльнулся. В губе у него торчала новая булавка, и кожа в том месте покрылась багровой корочкой. — Шел бы дальше. — Как я мог, если мой братишка в беде? — Я тебе не братишка. — Ай-ай-ай, — Сириус помахал указательным пальцем без единого кольца. — Как ты можешь так говорить? Или твои вампиры тебе дороже семьи? Горло сковало, Регулус потер защипавший нос. Наружу выдался нечленораздельный бульк, но Сириус, скрывающий проницательность за маской разгильдяйства, мигом обо всем догадался. — Ладно, нет у меня никаких дел, — щелчком он выбросил бычок вникуда. — Пошли, пройдемся. Нахуй твоих вампиров. Кошачьи какашки. Обрывки фраз уносил ветер, но Регулус был благодарен и такой поддержке. Кто знает, может, родной дом не хуже выдуманного, а его настоящий брат — не такое уж дерьмо? — Ладно, пошли.