"Лолита" для доктора

***

      МакКой открыл глаза, потер лоб, спустился пальцами к шеи: она затекла, и жутко болела. Видимо, так и уснул, плюхнувшись на диван, полулежа. — Черт возьми! — громко выругался он, внезапно и во всех деталях вспомнив минувшую ночь.       Глянув на кровать док не увидел там свою гостью. И кровать идеально заправлена. Удобно сев, он обернулся. Ничего не напоминало о вчерашнем: нет ни ее одежды, ни его раскиданной. Хлопнув себя по щеке, встал и подошел к столу. Кончиком пальцев провел по гладкой тёмной столешнице. Что здесь было? Он хорошо помнил. По середине стола что-то лежит, накрытое полотенцем. Одним рывком стянул его: завтрак! Стопкой на тарелки сложены 5-6 оладьев. Другая тарелка с яичницей. Тосты с сыром. Боже! Его так никто его не кормил и довольно давно. Потягиваясь, босой посеменил к чайнику и включив его потянулся за кружкой и банкой с растворимым кофе. Гадость конечно, ещё и без сахара, но он почти привык и даже получал извращённое удовольствие.       Лео ел завтра так, что трещало за ушами, и никак не мог понять, куда же делась Эстель. Номера телефона он не знает. Да, что тут скрывать! Он вообще ничего о ней не знает, кроме ее короткой биографии, имени и возраста. А еще у нее красивое тело. МакКой мотнул головой, стряхивая эти мысли. Здорово! Если бы не завтрак, он мог бы подумать, что это был всего лишь сон. Сегодня выходной день. Чем бы занять себя? Решение было обычным и ординарным: утренняя пробежка, контрастный душ, а потом тупое созерцание «ящика» до самой ночи. Так и будет.       МакКой переоделся в спортивный костюм, нацепил на пояс воду, на запястье датчики пульса и сердечного ритма. Кажется, готов. Прекрасное все же местечко он себе выбрал: рядом парк, озеро, отличная дорожка, скамейки.       Боунс бежал, совсем погружаясь в собственные мысли и думы. Датчик на запястье запиликал, давая хозяину понять, что нужен перерыв. Он плюхнулся на ближайшую свободную скамейку, глубоко втягивая ноздрями кислород и с удовольствием вытягивая длинные ноги в которых после бега отчётливо ощущалось напряжение в каждой мышце. Пожалуй, хватит на сегодня. Ночью организм не плохо «потренировался». Усмехнулся. Довольно резво побрел домой, чтобы поскорее избавиться от пота.       Душ был весьма кстати, но после него ужасно захотелось есть. Открыл холодильник, выругался, и схватил тарелку с утренними недоеденными оладьями. Снова заварил кофе, но лакомства хватило на два укуса. Откопав в верхнем ящике буфета вафли, Боунс с аппетитом доел и их. А это обед. Почти. Придется пойти куда — нибудь поесть. Иначе так не протянешь до утра.       Видимо он так и уснул, с пультом в руке при включенном ТВ. Очнуться заставил лишь стук в дверь. — Который час? — спросил у себя же и, нехотя поднявшись, потирая затылок, направился к двери.       На пороге, с пакетами в руках стояла Эстель. Ам. Удивило немного все равно. — Может, все же поможешь? —недовольно нахмурилась девушка. — Конечно. — МакКой подхватил оба её пакета, и вроде воодушевился.       Эстель была одета довольно просто: сиреневая водолазка, джинсы, курточка синяя, развязанный нежно голубой шарфик. — Не знала, что ты любишь больше, решила взять все. — она говорила так просто и уверенно, словно они уже встречаются. — Это продукты? — изобразил дурочка Боунс. — А ты не видишь? Я подумала, что ты голодный. — хмыкнув, Эстель подошла к раковине и ополснув руки оглянулась в поисках полотенца. — Приготовлю, поужинаем. — Ты умеешь? — А ты нет? — Ну, умею, немного. Я все же один живу довольно давно. — с интересом наблюдая за её грациозными движениями, пожал плечами Лео. — И я так же, — кивнула девушка и подошла к кухонному столу на который он водрузил пакеты.       Боунс уселся на стул напротив нее. Быстро и умело разгребала пакеты: овощи, фрукты, мясо и яйца, довольно разнообразно. Что же за блюдо она собирается приготовить? — У тебя кастрюля есть? — спросила она, закончив «выгрузку». — А, да. Да в нижнем ящике. Правда, одна. — Мне хватит.       Боунс все еще недоумевал: эта картина больше походила на заботу о больном старике, или на жену, прожившую в браке больше 10 лет. Вопрос жужжал в мозгу, и его стоило задать: — Как это понимать? — Что? — мельком взглянула на него Эстель, начиная мыть огурцы для запланированного салата. — Это вот все. — указав на купленные ею продукты он вопросительно приподнял тёмные брови. — Это? Ну, я думаю, ужин. А ты как полагаешь?       Нет! Вот это точно наглость! Не сказать, что все происходящее ему не льстило, но хотелось бы подробностей этой «гуманитарной миссии». Было и интересно и непонятно, к чему все это ведет. Ведь кроме возраста и имени он ничего о ней не знает. — Я полагаю, что мы занимаемся идиотизмом. — Правда? А я думала, что вчерашнюю ночь можно было по-другому как-то охарактеризовать. — Знаешь, я не дурак. На что ты надеешься? — Я? Поесть сегодня. А если ты продолжишь допрос, готовка на ночь перекинется. Чем молоть языком, помог бы лучше. — сморщив носик она тоскливо взглянула на него и взялась за жестяную банку с ананасом. — Откроешь?       Да, есть очень хотелось, а учитывая опустевшие полки в холодильнике… — И что дальше? — выдохнул он легко поддев железное колечко. — Так то лучше. Клубнику помой хотя бы.       Вскоре Боунс уже довольно шкрябал ложкой по тарелки, доедая мясо и салат умело приготовленные девушкой. — Чай? — Угу. — с упоением довольного котика пробурчал Лео. — С лимоном. — Отлично, хорошо что я его не забыла. — поднявшись и отставив свою тарелку она снова засуетилась у буфета негромко звякая посудой. — Откуда ты меня знаешь? — По рассказам. — Обо мне книги пишут? —усмехнулся он. — Нет. Мама рассказывала. Закрой рот. Не хочу об этом.       Боунс допивал чай смакуя терпкий вкус, растягивая удовольствие подольше, чтобы не узнавать, что за этим последует, хотя часть «анкеты об Эстель» пополнилась информацией. Девушка упорно молчала сидя напротив, собирая на столе стопку немытых тарелок. — Вот это посуды! — наконец ужаснулась она. — Как будто десяток ел, а не двое. — Я могу помыть. — Не-а. Завтра. — Зачем завтра? Лучше сейчас. — Нет. Сейчас у меня другие планы. Было вкусно?       Ой, как будто она не поняла что очень! Или нарывается на похвалу? Расплывшаяся на его лице улыбка уже сама обо все сообщила. — Вполне съедобный. — Буду считать это комплиментом. Трахнешь меня? — она спокойно смотрела на него, не отрывая откровенного взгляда.       Боунс чуть остатками чая не подавился. Так откровенно с ним еще не беседовали и так настойчиво не требовали ничего эротического. Этого себе не позволяла даже Мириам, хотя по меркам Боунса, она была довольно шальной штучкой. Все изменилось с появлением Джоанны. А так… — Нет. — спокойно, собравшись с мыслями уведомил он. — Хорошо. Тогда я сама.       Хотелось бы заострить на этом внимание, спросить какого хрена ей от него нужно, но девушка попросту скрылась в ванной. Минут двадцать он тупо ждал, но потом, внутренний голос подсказал, что так долго принимать душ невозможно. Подойдя к двери, док замешкавшись, всё же постучал: — Эстель, ты… ТЫ так как вообще?       Ответом на вопрос было всхлипывание. — Понял. — это было сигналом действовать.       Боунс бесцеремонно вторгся в душ. Эстель стояла перед зеркалом, и оперившись руками о раковину, опустив голову, всхлипывала. — Ты чего? — он аккуратно дотронулся до ее худенького плеча. — Ничего, вали отсюда. — она отвернулась пытаясь украдкой смахнуть повисшие на длинных ресницах слёзы. — Эстель? — ну вот что с ней делать? Он ведь не влюблённый мальчишка. Обычный чёрствый чурбан. Чего она ждёт? — О, надо же! Мое имя запомнил! — Смешно. Ты чего ревешь то? Я обидел? — Нет, жизнь. — Это и так я понял. — Ах, какой вы проницательный, мистер Боунс! — Боунс? Что Боунс? — лицо МакКоя стало совершенно каменным, казалось, что даже несколько морщинок на лбу, и те расправились. — Ты откуда знаешь? Меня так называли не многие. — Вырвалось. — Нет, постой. — он схватил ее за локоть и развернул к себе. — Откуда тебе это известно? — От мамы. — Офигеть! А ей от кого? — Просто знала. И я не хочу об этом говорить! — А придется! — Ладно! — выкрикнула она и как будто преобразилась. Слезы уже текли по бледным щекам, лицо приобрело серьезное выражение, в глазах заблестели огоньки. Как будто чертик разжигал огонь в котле, чтобы позабавиться. — Я расскажу. Потом. Обещаю. Но сейчас…       Эстель откинула волосы с плеч назад, забрала их в хвостик, немного пригладив, чтобы выровнять. Схватив его за подбородок, заставила наклониться ближе к себе и не смотря на не очень выдающийся протест, все же впилась своими губами в его. — Опять? — кое-как выдохнул Боунс через секунду размыкая поцелуй и прижимаясь лбом к её лбу. — Не-а, снова. — она расстегнула ремень и брюки сами сползли вниз. Указательный палец скользнул под рубашку. Боунс накрыл ее руку своей. — Я сам. — Послушный мальчик.       Боунс спокойно справился с пуговицами на рубашке, давая мозгу время осознать, что будет дальше. Жаркий поцелуй ее нежных, пахнущих малиной, губ заставили процесс расстегивания пойти побыстрее. Пара пуговиц все же отлетела в сторону, неслышно упав на латексный коврик. — Ой, порвала. — хихикнула она, окончательно освободив его от плена одежды. — Лишаешь меня одежды? — Можешь ходить дома хоть голый, меня не смущаешь. — Вот как?       Вновь страстный поцелуй и полное прозрения разума: он знает, что делает! Ему это нужно. Он знает ее вечность. Ее милую, наглую, дерзкую, нежную, простую, одинокую, как и он. От ее поцелуя защемило в груди до полной нехватки кислорода. И он явственно осознал, что эта глупая девчонка заполняет его душу, блокирует одиночество, заливает позитив и удовлетворение в его черно-серое существование. Глупо! Но так понятно и необходимо. Из этих мыслей его вырвал ее громкий стон, и он был этому причиной. Боунс уже двигался в ней, давая понять, что все отработано на автомате, но девушке похоже все равно. Она довольна и этим. Даже не жалуется, что мало прелюдии, да плевать. Боунс закрывает глаза, чувствует рядом тепло ее разгоряченного тела, которое так и пышет жизнью, которой у него не было так давно. Доктор еще крепче сжимает ее бедра и наваливается всем телом, окончательно припечатывая ее к прохладной стене. Это не то, совсем другое. Секс совсем другой, не такой, как вчера. Этот вполне осознанный, желанный, не столь необходимый, но естественный. Он двигался спокойно, уверенно, не суетливо, чувствуя, как каждая клеточка его тела наполняется блаженством, ощущая полную власть над юным телом. Нет, так не может быть, это безумие. Просто безумие! Крик вырвался из легких, и с хрипом вышел наружу. На её довольном, милом личико улыбка, она показывает, что он теперь тоже в глубокой зависимости от нее. Ее глаза с «чертиками» заводят по хлеще любого афродизиака. А еще нежный аромат малины, исходящий от ее помады. Ох, уж эта Эстель. — Лео, Лео. — она окликала его, но эти слова не сразу дошли до ушей. — Что? — прохрипел он крепче сжимая её бёдра. — Ты где витаешь? Мне больно. Спина. — Прости. — Боунс прижал ее к себе, все еще держа руками за аппетитный зад и даже не думая выходить из нее.       Дверь легко поддалась, пара шагов, и еще, и вот кровать. Прижав ее своим весом к матрасу, Боунс продолжил движения всем телом. — Дьявол! — сорвалось с губ доктора, но вообще он не верил в его существование.       А вот дьявол то, похоже, полностью доверял Боунсу, подослав одну из своих чертовок. — Неужели, так плохо? — хмыкнула Эстель. — Эстель… Рот закрой… — Боунс уже хватал ртом воздух, почти задыхаясь от скорости.       Его тело дрогнуло, покрылось холодной дрожью, слышно было, как он сглотнул. Вновь и вновь он глотал воздух, выдыхал еще сильнее, утыкаясь лбом в ее шею. А она поддавалась ему, двигая бедрами на встречу, дабы ускорить разрядку. Ему хорошо, очень. Хорошо до дрожи, до наслаждения, до истомы. Но ее оргазм наступил раньше, и девушка выгнулась, чуть приподнимая свое тело, даже не смотря на тяжесть лежавшего на ней мужчины. Сдавленный стон разнесся по комнате, и она закрыла глаза. Он ускорил свой темп, когда она обмякла в его сильных руках, все еще дрожа в судорогах от накатившего наслаждения. Он ускорялся, держа ее на руках, и будто пользовался ею без согласия и сопротивления, имел над ней власть. Боунс рванулся вперед еще раз и, застонав, опустил свое лицо на ее грудь. Тяжело дыша, попытался подняться, но руки не согнулись в локте и он вновь оказался на ней. Эстель погладила его по волосам, улыбнулась. А сердцебиение все еще не успокаивалось в его груди.       Она взяла его лицо в свои руки, посмотрела прямо в глаза да с такой нежностью, что вот вот разрыдаться. — Не так… — сорвался шёпот с губ внезапно нахмурившейся девушки. — Все не так…       Резко оттолкнув его тело с себя, Эстель мигом оделась, повязала шарфик, всунула ноги в ботинки. — Эй, ты чего? Эстель куда на ночь глядя? — приподнявшись на кровати Боунс удивлённо следил за её резкими, порывистыми движениями. — Я не должна была. Не так всё… Мама говорила о тебе. И я видела тебя, следила, выслеживала. Не так. Мы должны были встретиться… Не так. Прости! — последние слова вылетело то ли в отчаянии, то ли от безысходности. — Нет, постой… -доктор погнался за ней, запинаясь о мебель и ковер, но не успел.       Эстель с силой хлопнула дверью.       И опять он остался один, в своей квартирке, в полном непонимании, что делать дальше, а самое главное, опять никакой информации — лишь имя. Боунс хотел вновь упомянуть рогатого представителя преисподней, но в горле встал ком. Что-то не так, что-то совсем не сходится. Еще упоминания о матери. Зачем? Кто она? Можно было предположить и знакомство, ведь где только не был Боунс, кого только не спасал, будучи лучшим доктором, не только Энтерпрайза, но и всего Звездного флота. Ну, по крайней мере, одним из лучших. Он вертел в памяти «кадры своей жизни» перелистывал их как слайды на падде. Ничего. А может это память уже подводит? Но где же эта зацепка? Этот подросток не мог просто так заявиться. Где цель? Где начало? И что будет дальше? А главное зачем это ему? Да и ей тоже. Да что же это за кошки-мышки такие? Боунсу это уже не нравилось! Так не бывает!        Ночь, теряя краски, уступала свои права занимающемуся на востоке рассвету, звезды еще ярко горели на февральском небе, заглядывая своим холодным светом в каждое окно. Уходил в прошлое ещё один день в котором он вновь познавал Её. А может и себя заодно. Боунс сидел перед открытом окном следя взглядом за бледнеющим полумесяцем, закутавшись в плед, на это раз, не обременяя себя одеждой под ним. У него уже почти получилось разобраться в той сумятице, что творилась в голове. Разложить по полочкам свои желания и возможности, но в душе всё равно был откровенный бардак. Свою-то жизнь не получается наладить и привести в надлежащий вид, а тут как снег на голову свалилась эта несносная девчонка. Придется параллельно разгребаться и в её бурлящих проблемах. Если не проблемами, то чем ещё объяснить эти стремительные перепады настроения? Сам не мог в это поверить. Отхлебнув глоток виски из стакана, причмокнул губами и поежился: сегодня немного холоднее, чем вчера. Боунс поднял голову и посмотрел на тускло мерцающие звезды, которые уже исчезали в рассветных лучах. Он сам не ожидал того, что маленькая назойливая пигалица может так зацепить его. Что это? Похоть, страсть или душевная совместимость? Пожалуй, она самая. Даже Мириам в прошлом была не просто мимолетным увлечением, а частью души. Как оказалось потом, не лучшей ее частью. Ох, и пришлось тогда побухать вдоволь. Он засыпал, где попало, и просыпался в другом месте, не помня ничего. Иногда без денег в кармане, иногда даже непонятно с кем и в какой компании. Но это в прошлом, по бурной молодости. Несмотря на возраст, МакКой до сих пор никак не смог ответит себе на вопрос: было ли его решение поступить на учёбу в Академию правильным. Нет, однозначно, что встреча с Кирком сильно сказалась на его дальнейшей судьбе — это вне конкуренции, и не подлежит обсуждению. Даже со Споком, несмотря на баталии логики, и неумолимого пессимизма. Энтерпрайз однозначно лучшее событие в его дальнейшей судьбе (ну второе по значимости, после рождения Джо). Его ценили. Очень ценили, несмотря на ворчливость, вечное недовольство и безумные мысли вслух. Его «золотые» руки не ценил разве что ленивый. Это признавалось на всех инстанциях, даже, несмотря на жаркие споры и горячие разногласия. Его светлый ум относительно медицины и безумные проекты для будущей жизни практически никогда не ставились под сомнения.