Сводница Ымппаппа

      — Натурщик? Так внезапно? — Ханбин с любопытством скосил взгляд с кофейного аппарата на Гюбина, угрюмо облокотившегося на стойку.       Смена ещё не окончена, поэтому Ханбин изо всех сил старался внимательно вслушиваться и в слова друга и в заказы посетителей. Получалось мастерски, особенно с учётом того, что для Гюбина с его эмоциональным задом прийти в разгар смены, чтобы на что-то пожаловаться или наоборот обрадоваться, было делом привычным.       Ханбин послал ему нежную улыбку, призывая продолжать говорить, тем более, что тот почти закончил последний заказ. Осталось в поднос к французским тостам и яблочному пудингу добавить чашку готового капучино, и можно относить посетителю.       — Я тоже удивлён, хëн, — проныл Гюбин.       Ханбин снял свои белые перчатки и не удержался от того, чтобы ущипнуть друга за щеку. Такой большой, а с хëнами всегда ведёт себя как ребёнок. В этом весь Ким Гюбин и он этого не отрицает.       — Ну так что? Тебе заплатят? Как ты умудрился вообще, маленький бин, не устаёшь меня поражать. — спросил Ханбин и поправил свои топорщившиеся сзади волосы.       — Так получилось, — к своему собственному удивлению, Гюбин слегка замялся ответить более полно, подробно, описывая, как по-дурацки он пошёл в мыслях вперёд паровоза и как сильно бился пульс каждый раз, когда некто блондинистый с самыми очаровательными на веках стрелками смотрел ему прямо в глаза. — Ты ведь был моделью, да? Это почти то же самое, что и натурщик? Что мне надо делать?       — Гюбин, — выдохнул Ханбин, — Мне было четыре. Я был неусидчивым дольше пяти минут ребёнком и всё, что я помню со своего опыта "моделинга" это то, что я крал со стола конфеты.       Гюбин в ответ на это разочарованно простонал, но Ханбин благополучно проигнорировал это, продолжив говорить.       — Насколько я знаю, натурщик не должен двигаться вообще. Как можно дольше, чтобы художник успел изобразить всё что хочет и как хочет. — Тот задумчиво замер, по привычке приставив пальцы к подбородку. — Не уверен, что твой заказчик будет сильно тебя мучить. Он ведь студент, я правильно помню?       — Да.       — Ну, вот. Не волнуйся, Гюбин-а, ты со всем справишься. — Ханбин въерошил ему волосы, а затем с вежливой улыбкой повернулся к только что подошедшему посетителю.       Как ни странно, но простая поддержка старшего действительно помогла ему не нервничать. По крайней мере, не так сильно. На него возложили ответственность как-никак, и для Гюбина было важно справиться с ней на все сто двадцать процентов.       По его венам текли трудолюбие и старательность матери вместе с упёртостью и принципом доведения дела до конца отца. Он всегда повторял себе это, когда нервничал, напоминая, что у него в крови справляться со всеми трудностями.       В субботу этой же недели Гюбин подошёл к указанному в сообщении адресу. Его губы изрядно пострадали с самого утра, так много он их кусал, чувствуя некоторую нервозность, с которой ничего не мог поделать. Он почитал немного статей в интернете о том, что из себя представляет натурщик и что он должен делать, поэтому, с ясным взглядом и поверхностным знанием того, что его ждёт, открыл дверь, чтобы увидеть симпатичную, но полупустую комнату, в которой не было ничего, кроме двух столиков, несколько стульев и обшарпанного красного диванчика в углу.       Она была в истинно творческом беспорядке. Гюбин чуть не споткнулся о крупную кисть на полу и слегка испачкался рукавом о краску на стене, пока добирался до середины комнаты, где в наушниках сидел Рики, разбирая свои материалы.       Тот не заметил, как он вошёл, поэтому дёрнулся и едва слышно выдохнул, внезапно увидев руку перед лицом. На его месте Гюбин бы отлетел в дальний угол от неожиданности, но Рики не перестаёт удивлять и показывать ему, что он не от мира сего. Тот приподнял уголки губ и кивком указал на стул впереди.       — Привет, раздевайся и сядь туда.       Р... раздеться?       Гюбин с горящими ушами посмотрел вниз на свою одежду, не совсем уверенный правильно ли он понял. Рики же вновь на какое-то время отключился от внешнего мира, сосредоточившись на том, что делал, а затем, видимо, не услышав никакого шороха поднял голову.       — А, просто сними вверх. — и Рики продолжил свои дела как ни в чем не бывало.       Что бы тот там не делал, оно действительно того увлекало. Вежливое выражения лица Рики в миг расслабилось, его движения были неторопливыми, а пальцы грациозно перебирали большую кучу карандашей, видимо, в поисках нужных.       А затем Рики нахмурился, образуя складку на светлой коже лба.       — Что ты ищешь? — спросил Гюбин, сидя в одной белой майке.       Он не доверял поверхностям этой комнаты, поэтому оставил рубашку и накидку на полу рядом с собой.       — Карандаши конте. — коротко ответил Рики, а затем радостно ойкнул. — Нашёл!       Наконец, Рики обратил на него своё полное внимание, приподнимая уголки губ в улыбке и поправляя очки.       — Слышал о жестовых рисунках? — полюбопытствовал Рики, пока фиксировал чертёжную доску, чтобы та не шаталась. — Мне нужно сдать проектную работу по фигурам через две недели. В целом, ничего сложного, главное иметь какую-никакую усидчивость. — продолжал тот своим мягким тоном и его голос разносился эхом по полупустой комнате.       Гюбин кивал, внимательно слушая и стараясь не отвлекаться на то, как сильно хочется покачаться на стуле.       — Сначала ты попозируешь мне тридцать секунд, затем минуту, десять и полчаса. И первая часть моего задания выполнена! — последнюю часть Рики выделил особо торжественным тоном и Гюбину казалось, что своим взглядом тот пытается намекнуть ему поддержать его в радости, поэтому он посмеялся, показывая большой палец. — Говори, как только устанешь, ладно? Тридцатник мы всегда можем сделать и в другой день.       — Я понял. — Гюбин отсалютовал тому и встал, чтобы начать позирование.       Ну, или дурачество.       Гюбин упëр левую руку в бедро и поднял правую, напрягая бицепс и делая сердитое выражение лица. Он играл с позами, демонстративно играя мышцами, и ловил себя на том, что жадно цепляется взглядом за чужой мимикой, которая от смешков и удивления была самой яркой из всех, что он видел за всё время их случайных столкновений и прошлой запланированной встречи.       Оказывается, у него десневая улыбка.       Очаровательная.       — Ты дурак, я даже ещё не поставил таймер. — и правда, Рики всё ещё держал в руках телефон. — Можешь использовать любой реквизит, если что, м? Начали.       В этом раз Гюбин был по-серьезней, просто положив руки в карманы и слегка согнув колено. Он повернулся лицом в профиль и замер, мысленно отсчитывая эти тридцать секунд.       Тридцать секунд звучали коротко, но на самом деле Гюбин едва выстоял их нормально, настолько долгими они ему казались.       К окончанию времени Рики поджимал губы. Нахмурив брови, тот вглядывался в свой рисунок, потом на него, и подозрительно долго молчал, от чего Гюбин сглотнул. Неужели всё так плохо?       После продолжительного молчания, Рики, к облегчению или нет, решил высказаться.       — Давай попробуем ещё раз. — Рики сменил бумагу, подточил карандаш и ободряюще улыбнулся. Только улыбка глаз не достигла. — Ты слишком напряжён, из-за чего поза выглядит неестественно, что в жизни, что на бумаге.       — Прости. — поспешил извиниться он, но Рики просто махнул рукой.       — Не страшно. Просто выдохни, Гюбин. Здесь никого нет, только я.       Гюбин замер.       Выдохнул, наблюдая за успокаивающе, как всегда, неторопливыми движениями Рики, который открыл окно, впуская в комнату больше свежего воздуха и естественного освещения, а затем демонстративно дышал в унисон с ним, глаза в глаза, пытаясь оказать поддержку.       Как будто он не замечает, как Гюбин напрягся под его взглядом ещё сильнее. Как будто он не слышит, как громко стук сердца отдавался в ушах.       Гюбин бы не удивился, если бы Рики понял абсолютно всё.