Убежище бессмертных

Я закрывала библиотеку почти в девять. Конечно, можно было бы еще подождать, но сильно сомневаюсь, что вечером пятницы кто-то заявится, да еще и так поздно. Гермес куда-то резво ускакал по своим делам — или отсутствию оных — пока я возилась со старым замком. Когда я выбралась из переулков на широкую, хорошо освещенную улицу, его уже нигде не было. Впрочем, я и не искала — сразу побежала в сторону бара, где меня уже поджидала подруга. Ее еще школе прозвали Карамелькой — матовая кожа, волосы теплого оттенка, ореховые глаза, да и в целом внешность милой куколки с пухлыми щеками и вздернутым носом этому крайне способствовали. Прозвище прижилось, я звала ее Карамелью до сих пор. — Ленка, ну ты как всегда! — закричала Женя, едва меня увидев. При этом изо рта у нее вырвалось облако белого пара. Или дыма. Или как это там называется, когда курят электронные сигареты? — Ну не могла я закрыть раньше времени, — как всегда занудила я, толкая дверь в бар. — Из-за Гермеса? — подмигнула подруга, отбрасывая со лба челку. Под волосами блеснули большие глаза, обрамленные аккуратно наращенными ресницами. — Да ну тебя, — отмахнулась я, хотя мысленно призналась, что подруга права. Не то, чтобы я питала к трикстерам и к Гермесу в частности какие-то особенные чувства, но меня в каком-то смысле трогала его привязанность к старому дивану. Пока мы заказывали еду и напитки, я краем глаза осмотрелась. За дальним столиком заметила, кажется, Калиопу. Рядом с ней вроде бы сидел, поглаживая густую белую бороду, Тор — таким огромным мог быть только он. Но остальные посетители — вполне себе смертные — не обращали на колоритную парочку ровным счетом никакого внимания. Правило города — старое и непреложное — действовало здесь как всегда четко: никакого особенного внимания к бессмертным, что бы они не делали. Фактически, они именно потому сюда и приезжают, что здесь до них никому нет совершенно никакого дела. — Так что там у вас с Гермесом? — Женя нетерпеливо поерзала на стуле, все еще попыхивая своей дымилкой и распространяя вокруг запах чего-то сладкого, отдаленно напоминающего клубнику. — У нас с Гермесом? — выразительно поднимая брови, уточнила я. — Ну да! Все девчонки в универе языки в кровь стерли, обсуждая: к нашей Ленке-затворнице в библиотеку бегает не кто-нибудь, а бессмертный, да еще и такой знаменитый! Ладно бы там Сет к тебе захаживал, или, ну не знаю, из американских кто-нибудь, но греческий — это уже значимо, — пояснила Женька. Я долго смотрела на нее, не отвечая, но подругу мои взгляды давно не смущали. Она только сморщила курносый носик и уставилась на меня напряженно. Отогнав грустные мысли о том, что я буду наблюдать за ее старением и смертью, оставаясь при этом по-прежнему молодой и даже не уставшей от жизни, я ехидно улыбнулась. — Лично у меня с Гермесом — совершенно ничего. У него роман со скрипучим советским диваном, в объятьях пыльных подушек он получает массу удовольствия. Мой желчный монолог прервал официант. Не проявив к имени Гермеса, которое явно услышал, никакого интереса, он оставил передо мной мохито, а перед подругой — виски-колу, и спокойно удалился. Подруга надула губы и с показательной обидой уставилась в свой стакан. — Да ладно тебе, Карамелька, не обижайся. Я правда ничего от тебя не скрываю, — я сделала глоток холодного коктейля и с наслаждением прикрыла глаза — ждала этого похода в бар всю неделю и собиралась использовать время отдыха по-максимуму. Не то, чтобы очень уж уставала на работе, но сидеть целый пять дней в одиночестве и в окружении кучи книг утомляет. Гермеса в расчет брать нельзя — он сродни мебели, молчал постоянно. Машка отпросилась: ей надо было съездить в другой город к родителям, а начальница слиняла в отпуск. Вот и остались мы в библиотеке — я да тронутые плесенью томики Достоевского. — Ну да, ну да, — подруга попыталась скривить губы в язвительной гримасе, но получилось все равно мило. — С тех пор, как ты вернулась из храма Клио, с тобой вообще трудно разговаривать. — Так говоришь, будто раньше было легко, — фыркнула я, пряча злость в очередном глотке алкоголя. И надо ей вечно поднимать эту тему: ну съездила и съездила, захапала по глупости бессмертие без билета вперед или назад — ну с кем не бывает? Мало ли таких недоучившихся землю теперь коптит! — Ну пока вместе учились хоть как-то еще, — на этот раз в голосе Карамельки прорезалась настоящая язвительность. — И надо было тебе бросать универ на втором курсе, чтобы… — она не договорила, взгляд ее скользнул куда-то мне за спину. Я обернулась и тут же подалась назад, едва не сбив стол. Передо мной стоял гермес, да так близко. что я едва не ткнулась носом в его зеленую футболку. — Сбегать, чтобы что? — невозмутимо спросил он, глядя на Женю. — Да… ничего, — бросив на меня виноватый взгляд, подруга опустила глаза в тол. — Вам что-то нужно? — официально осведомилась я, намекая богу, что ему лучше бы уйти. Он какое-то время пытался прожечь взглядом дыру в моей голове, но не преуспел, поэтому одарил меня мягкой улыбкой и удалился. Я повернулась к Карамельке, чувствуя нарастающее раздражение. Хотелось напиться в хлам от осознания, что слухи теперь точно поползут: уж Карамелька, простите за пошлую игру слов, обсосет эту новость со всех сторон. Не поймите меня неправильно, как собутыльница она прекрасна, но просить ее сохранить тайну — это все равно, что верить кролику, который кричит «Не бросайте меня в терновый куст!».