Ждите секса и страсти | Ганнибаловские драбблы

Ночное небо сверкало россыпями сотен тысяч звёзд. Чийо приподняла голову, закрывая глаза. Прохладный ветер протягивал к ней невидимые ладони, пытался прикоснуться, дотянуться до коротких локонов чёрных волос, пробраться пальцами под шёлковый халат, – но она неумолимо ускользала. Их маленькой игре аккомпанировал стук колёс и лёгкое покачивание поезда. За спиной – задняя дверь последнего вагона, перед глазами – деревья, холодные и неприветливые. Ветер шевелил их ветви, пытаясь нашептать Чийо что-то сокровенное, что-то, о чём теперь знали только они вдвоём... – Поговори со мной! – воспоминание о том, как потекла по рукам чужая кровь, мелькнуло перед глазами и тут же погасло. Она не должна была убивать. Но не могла поступить иначе. ...только они вдвоём и Уилл Грэм. Уилл Грэм, прикончивший пленника замка Лектеров её руками. Уилл Грэм, насквозь пропахший тревогой и болью. Этот запах был очень хорошо знаком Чийо: вся горечь парфюма Ганнибала раскрывалась под кожей тех, кто имел несчастье задержаться в его жизни дольше, чем на двадцать четыре часа. Смертоносный яд – жертва не способна различать его запах до тех пор, пока не становится на тропу охотника, забывая о том, кем на самом деле является. Чийо разомкнула веки, глядя перед собой. Пальцы сжали металлический поручень крепче. Уилл привык к тому, что его сон недолог и прерывист. Привык к тому, что его спальное место всегда оказывается пустым, даже если он ложился не один. Тяжело вздохнув, мужчина приподнялся на локте, поднося свободную руку к глазам. Колёса поезда отстукивали гулкий, размеренный ритм, имеющий множество одинаковых начал, но пока не дошедший до своего конца. Этот ритм раз за разом отсекал тоненькие нити мыслей, едва успевавших сплестись в нечто целое. И Грэм хотел вслушиваться в него так долго, как мог. Не позволять себе думать и сосредотачиваться было не самым хорошим решением сейчас. Но, если бы люди прислушивались к себе чаще, этот мир, возможно, вертелся бы на полсекунды быстрее. Уилл поднялся на ноги, окинул взглядом пространство вагона, натянул на себя одежду – абсолютно машинально. Так было нужно, так было запланировано. Но кем? Этот вопрос оставался без ответа... Точно так же машинально Грэм подошёл к задней двери вагона, толкнул её от себя. Щёки лизнул прохладный воздух, Уилл тут же увидел перед собой Чийо – это всё тоже было запланировано. «Дежавю» не самое приятное слово и ещё менее приятное явление. Они даже о чём-то говорили. Об улитках и птицах, кажется? Когда хочется избегать лиц и имён, метафоры и сравнения становятся лучшими друзьями твоих речевых привычек. Уилл отчётливо видел, как шевелятся губы Чийо, чувствовал, как шевелятся собственные в ответ. Они оба знали, почему оказались здесь, и оба в прошлом пытались это пресечь. А потом что-то пошло не так. В прошлом – и теперь. Прохладная женская ладонь коснулась щетинистой, колючей щеки. И если этот жест не отрезвил, не заставил заторможенное сознание, наконец, выйти из автоматического режима, то пришедший вслед за ним поцелуй... – «Как же?» Это был последний вопрос, мелькнувший среди мысленных коридоров перед тем, как свет в них погас. Поезд двигался сквозь ночное пространство, массивный и быстрый, а поцелуй, словно в укор скорости и спешке, был медленный. Не нарочитый, не тягучий – просто медленный. Пальцы Чийо тронули скулу, очертили линию подбородка, поддевая кожу ноготками. Уилл не чувствовал ни трепета, ни предвкушения. Это просто было хорошо. Неправильно, но неожиданно хорошо. А «хорошо», как известно, усыпляет любые тревоги, любые переживания. Временами, на долю секунды, на короткий, едва уловимый миг, но усыпляет. – Тише. – её голос звучал приглушённо, похожий на тихий шелест влажной опавшей листвы. И это «тише» вышло почти заговорщическим, словно дверь позади них отделяла их от тысячи глаз, ртов и ушей, жаждущих наблюдать, обсуждать (осуждать?) и слушать. Поглощать. Жадно и остервенело, без помощи рук. Подсознание превращало вагон в громадную стеклянную комнату, и теперь тысячи физиономий с отвисшими челюстями липли к её стенам, пачкая их слюной и отпечатками пальцев. А Чийо продолжала его целовать. Для неё кругом не существовало ни людей, ни времени, ни пространства. Её маленький, укромный мирок манил своей изолированностью, и Уилл переставал сопротивляться. Губы Чийо обжёг прерывистый вздох, когда её ладонь опустилась к паху Грэма, сквозь ткань брюк потирая напрягающийся ствол его члена. Мужчина нервно сглотнул, сводя брови к переносице и жмурясь. Бёдра качнулись сами собой, подаваясь вперёд. Свободная рука женщины прикоснулась к шее, дразня полукасаниями подушечек пальцев. Сердце участило ритмы своего биения. Крылья. Невесомые и лёгкие, на первый взгляд, но их шелест слишком тяжёлый для бабочек, а тень слишком массивна для птиц. Вжикнула молния ширинки. С бёдер соскользнули сначала брюки, следом – нижнее бельё. Уилл расставил ноги немного шире, позволяя себя забрать. Чийо прижалась к нему бедром, поднесла ладонь ко рту, пару раз лизнув её, чтобы смочить слюной, и обхватила член своего невольного любовника. Каждая ласка, каждое движение – неторопливо, но уверенно. Вниз, к основанию. Вверх, к чувствительной, наливающейся силой головке. Обвести её большим пальцем, чутка надавить на уретру – и снова вниз. Прерывистые вздохи Грэма служили интуитивным ориентиром: я чувствую, тебе так нравится... Всё напряжение, ноющее и царапающее, теперь узлом скопилось внизу живота. Отпустить! Хотелось отпустить всё то, что так долго давило на грудную клетку, не давая покоя, но Уилл знал, что, стоит ему чего-то по-настоящему пожелать, появится Он. Тот, благодаря кому Грэм и Чийо оказались в этом поезде. Тот, чью сильную, большую ладонь он против своего желания представлял вместо нежной и маленькой женской... Хриплый, дрожащий стон утонул в монотонном стуке колёс. Уилл выплеснулся в её руку, вскидывая бёдра в машинальной попытке продлить стремительно ускользающее удовольствие. Белёсые капли вязкой спермы потекли по фалангам пальцев Чийо, и она отстранилась, извлекая из кармана халата платок. – Птицы съедают тысячи улиток ежедневно. Некоторые из этих улиток выживают и выясняют, что перелетели через весь мир... – ... В желудке едока. Через несколько минут она столкнёт его через поручень прямо во время движения. Уилл Грэм рухнет навзничь на холодные рельсы, слыша грохот удаляющегося поезда. Он найдёт в себе силы взглянуть ему вслед. Как и позже найдёт силы подняться на ноги. Но это будет позже, до тех пор он будет вглядываться в исчезающий вдалеке женский силуэт. Почти растаяв в дымке тумана, этот силуэт распахнёт свои крылья, безбоязненно демонстрируя свою мощь. Ангелы-хранители бесполы. Но у хранителей Ганнибала всегда было женское обличие. Чийо ещё долго не вернётся в свой вагон. Уилл теперь – ветер. А она всё так же – ускользала.