Ждите секса и страсти | Ганнибаловские драбблы

Фотография – вещь очень плоская. Нерельефная, сухая и жёсткая. Глянцевая или затёртая, напечатанная на дешёвой бумаге, но помещённая в деревянную рамочку, не слишком спасающую её от выцветания. Сама по себе фотография представляет не слишком большую ценность. А вот история, которую она способна рассказать... – Фотография никогда и ничего тебе не расскажет. Все истории, которые рождаются в твоей голове при взгляде на застывшую на бумаге картинку принадлежат тебе. Только тебе решать, что ты расскажешь, что утаишь. На какие детали обратишь особое внимание. Ведь в них, как известно, кроется дьявол. У дьявола рыжие вьющиеся волосы и дорогой вишнёвый парфюм – запахи имеют значение, много значений, среди которых одно единственное отвечает тому смыслу, который вкладывает в них Фредди. У неё не было страсти к частой смене ароматов. Наоборот, эта небольшая деталь, – неуловимое дополнение к визуальному образу, – стала чем-то, вроде островка постоянства в её беспокойной жизни. Места преступлений, лица потерпевших, перчатки, даже губная помада – всё вокруг меняется. Остаётся только парфюм... Терпкая, спелая вишнёвая мякоть, присыпанная ванильной пудрой. – Только ты и я, верно? Это наш маленький секрет. – Мой. Это мой секрет... – В тебе говорит жадность. Настолько сильная, что ты разучилась делиться с собой собственными мыслями. Детка, я ни на что не претендую. Ты очень устала... Пальцы медленно расстёгивают пуговицы рубашки – сегодня красная, шёлковая, – и в груди просыпается очень странное, противоречивое ощущение. Оно отдалённо напоминает желание и безумно похоже на возбуждение. Волнение. Фредди смыкает веки, слегка наклоняя голову набок, невербально позволяя к себе прикоснуться, предсказывая каждое движение Той, что мгновением позже прижмётся губами к тёплой коже чуть ниже мочки уха, и тогда поцелуй легкой горечью отзовётся на кончике языка. Глубокий вдох и долгий выдох, чуть более шумный, чем предыдущие. – Я знаю обо всём, что ты собираешься сделать. – Ты успеваешь только подумать об этом – а я уже воплощаю это в реальность. Фредди равнодушна к прикосновениям к своей груди. По крайней мере, равнодушнее многих знакомых ей понаслышке девушек и женщин. Самое сладкое, кремово-розовое и нежное скрывают чашечки бюстгальтера. Фредди не вздрагивает, когда слышит едва уловимый щелчок застёжки, когда подтянутые лямки ослабевают, соскальзывают с плеч. Она подаётся вперёд, парой изящных движений избавляясь от рубашки, а следом и от бра, подносит руку к солнечному сплетению, чтобы прикоснуться к себе, но вместо этого чувствует россыпь мурашек, бегущих по коже от того, как сжимаются Её пальцы на твердеющих горошинах сосков. Равнодушна? – Или просто никто больше не способен сделать это так, как нравится тебе, детка?.. Когда Она оставляет несколько лёгких укусов чуть выше тазовой косточки, скользя ноготками вдоль поясницы, у Фредди подгибаются колени. Нежность против Лаундс – почти преступление. Запретный приём, которым никто и никогда не посмел бы воспользоваться. Она – исключение. И ах, как ярко это исключение на самом деле подтверждает правило... К горлу подступает ком, и внутри что-то так трогательно трепещет от невыносимой странности происходящего. – Не стоит, детка. Просто доверься мне... Когда горячий язык скользнёт между влажных половых губ, поддевая клитор, Фредди сожмёт простынь в пальцах, прогибаясь в спине, словно большая, дикая кошка. Слишком откровенно, слишком приятно – слишком реально. И тогда Фредди непременно раскроет глаза, чтобы посмотреть на Неё... но увидит перед собой лишь дрогнувшее, чуть размытое отражение. Всё ещё разгорячённая, приподнимется на постели, окидывая взглядом очертания комнаты в полумраке. Его рассеивает свет настольной лампы... Проведёт ладонью по лицу, окончательно прогоняя грёзу прочь и убеждаясь в собственном по-прежнему-одиночестве. Перевернётся на живот, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки, где на пару ночей спрятался небольшой вакуумный вибратор – подарок самой себе на день рождения. И только перед тем, как нажать на кнопку, Фредди на секунду задумается о том, что в её комнате вовсе нет зеркал...