Боги не карают за любовь

*** Если закрыть глаза, то можно попробовать вообразить, что это не мечи гремят, а позвякивает столовое серебро, особенно если заткнуть уши подушками. Словно вся семья собралась в трапезной: отец, по левую руку от него — мать, справа — Робб, а подле него Бран. Арья вертится и норовит перебросить вилку в правую руку, но роняет ее прямо на каменный пол. Оплывают свечи, запах томлёного мяса наполняет зал, и отец смеётся над проделками дочери своим густым, грудным смехом… Фантазии не помогали прогнать страх, который окутал Сансу, запертую в комнате с одним узеньким окошком под самым потолком. В конце концов она вскочила и снова принялась дергать дверную ручку — вдруг удастся вырваться и затеряться в суматохе. Никому не придет в голову искать ее в крипте или в подземельях, да и нет никого, кто знал бы замок так же хорошо, как урожденная Старк. Хотя помещение не напоминало ей ни одну из комнат Винтерфелла, она была уверена, что находится здесь. Такие же занавески из грубой холстины она видела в комнатах горничных, а умывальный таз и кувшин подсказывали, что это действительно жилище кого-то из прислуги. Звяканье прекратилось, и вспышка страха быстро погасла, уступив место усталости и чувству голода. Санса презирала себя за отменный аппетит, не оставлявший её никогда, даже в самые неприятные дни. Разве стала бы настоящая леди уплетать виноград и холодную оленину на второе утро после казни собственного отца? Однако сейчас она ничего не ела боги знают сколько: свадебная суматоха закружила ее с самого утра, и всё, что она успела проглотить — чашу подогретого вина с пряностями для подкрепления сил новобрачной. Праздничный пир так и не наступил, и Санса с огорчением подсчитала, сколько же блюд пропали сегодня зря. Не успели они с Рамси покинуть богорощу, как несколько всадников в чёрных плащах преградили им путь и обнажили мечи. Больше Санса ничего не успела ни понять, ни разглядеть: кто-то подхватил ее и оглушил, унося в сторону замка. Очнувшись запертой в скромных покоях, она первым делом ощупала голову, но не нашла никаких ран. Одежда и прическа обнаружились в ужасном беспорядке, а ребра болели. И вот она снова лежит на узкой постели, не трудясь расшнуровать корсет, даже не желая разгадывать, кто и зачем ворвался на свадьбу, чтобы похитить невесту. Робб мёртв, значит, нечего надеяться, что кто-то освободит её и отвезёт к родным. А кроме этого — и ещё, может быть, ломтя хлеба с хорошим куском жёлтого сыра — Сансу пока ничего больше не интересовало. С судьбой пленницы она смирилась давно, так не всё ли равно, кто тюремщик?.. Тяжелые, подкованные сапоги застучали вдали, приближаясь, и Санса встрепенулась, позабыв про смирение. Кто бы ни намеревался войти в эту комнату, она была готова встретить их, а пара железных шпилек для волос, зажатых в кулаке, укрепляли её решимость. Ключ провернулся в замке дважды, после секундной заминки в дверь постучали и хриплый голос прокаркал: — Я вхожу. Не бойтесь, леди Санса. *** Мужчина в черной коже и мехах, похожих на медвежьи, назвался Эддом из Чёрного замка. С собой он принес поднос с горячей едой и объяснил, что это вовсе не Винтерфелл, а «Дымящееся полено». — Я самолично вёз вас, миледи, на своей кобылке. Ехать пришлось быстро, так что вас, должно быть, порядком потрясло. Всё лучше, чем оставаться с этим головорезом Болтоном, я считаю. Санса без стеснения сунула ложку похлебки в рот, наклонившись над миской, и кивнула. Тот продолжил: — Остальные должны были задержать ваших провожатых, а уж я позаботился о самом ценном грузе. Слава богам, что в Винтерфелле еще остались верные люди… Надеюсь, вы не слишком горюете, что мы расстроили вашу свадьбу? — Эдд ухмыльнулся и, не дожидаясь ответа, добавил: — Есть свадьбы, которые грех не расстроить. Я вам так скажу: почти что каждую следовало бы. Проглотив всё без остатка, Санса осмелела настолько, чтобы задавать похитителю вопросы. Однако всё, чего удалось добиться, так это заверения, что её ждут в Ночном Дозоре и обещают полную безопасность и инкогнито. В подтверждение своих слов Эдд передал ей записку: “Призрак всегда будет ждать свою Леди”. Почерк был ей незнаком, но имена лютоволчат говорили сами за себя. Эдд тоже внушал ей доверие своим унылым видом. Месяцы в Королевской Гавани научили её, что опасаться стоит скорее велеречивых красавцев, чем простодушных ворчунов. Что-то в этом мужчине напомнило ей о Псе, и сердце Сансы сжалось от этой мысли. Даже спрятав волосы под чепец и переодевшись в простое тёмное платье, Санса всё еще оставалась узнаваемой благодаря своему росту и осанке аристократки. Болтоны, несомненно, будут искать её и уже рассылают всевозможные отряды. Эдд тоже переоделся, ведь надеялся проехать с ней под видом супружеской четы, на повозке с провизией для Чёрного замка: — Они будут искать молодую женщину, а вам бы следовало сказаться постарше и пониже, миледи. Замужем женщины быстро старятся, только вас эта беда коснуться не успела… Да делать нечего, пешком мы целый месяц проваландаемся, а всадники будут чересчур приметны. Прежде чем уйти, Санса по привычке обернулась и окинула комнату взглядом. Что-то в словах Эдда наталкивало на мысль, но та выскальзывала из сознания, как намыленная тряпка из рук. А тот продолжал: — Нужно уходить, пока в замке переполох. Жаль, Толстой Уолде рановато разродиться от испуга, нам бы это было на руку. Чем больше хлопот на голову мерзавца Русе, тем лучше. Никогда не везёт, даже в распоследней мелочи… Наконец Сансу осенило: она схватила небольшую подушку и приказала Эдду отвернуться, пока запихивала ее себе под платье и подвязывала шнурком. Теперь, если она станет ходить вперевалку да еще держаться за поясницу, в ней будет сложно узнать вчерашнюю невесту из Винтерфелла. *** Карта Севера с затрёпанными краями лежала на дубовом столе, прижатая подсвечниками и книгами. Склоняясь над ней, Джон отметил, что раны на груди почти зажили и уже не причиняли такой боли, как раньше. Одна беда — он всё никак не мог согреться. Казалось, что вместе с кровью на снег у дверей арсенала из него утекло всё тепло. Даже упражнения с мечом, к которым он присоединился, как только смог снова держать в руках Длинный коготь, не разгоняли огня по мыщцам. Теперь камин в его покоях всегда был разожжён, и Джон злился на себя за эту слабость. Скорбный Эдд не возвращался уже вторую неделю. Братья, вернувшиеся из Винтерфелла, сообщили, что всё прошло почти по плану: он сразу же унёс Сансу в сторону от схватки, а они задерживали Болтонов и приближенных столько, сколько смогли. Планировать эту операцию пришлось быстро, а надеяться — только на немногих слуг, хранивших верность Старкам. Поначалу Джон настаивал, чтобы всё случилось раньше и свадьба не состоялась бы вовсе, но позже признал, что момент был выбран отлично. Вся челядь суетилась в замке, а главные действующие лица собрались в богороще. Глупо было надеяться, что Болтоны соблюдут традицию и явятся на церемонию безоружными, но эффект неожиданности сработал в пользу нападавших. К сожалению, они потеряли двоих из пятерых, остальным удалось выбраться в открытые Южные ворота и доскакать до Дозора. За это Джон тоже не переставал казнить себя: ни один лорд-командующий не заставлял своих братьев гибнуть за собственные интересы, а он нарушает одну клятву за другой. Оставалось надеяться, что Эдд и Санса просто задерживаются в пути. Настораживало одно: в ворота еще не ломится поисковый отряд Болтонов, требующий выдать их новую леди. Да и в донесениях не было ни слова о пропаже или поиске. Это могло значить и то, что Сансу всё-таки вернули обратно, и то, что ее пропажу замалчивают, делая вид, будто леди в замке. Кто станет проверять?.. — Милорд, прибыла повозка с провизией из Торрхенова удела, — стюард вошел без стука. — Её сопроводил Эдд, он сейчас распрягает лошадей. Джон подскочил, с грохотом отодвинув стул. Он сам просил соблюдать осторожность и не раскрывать личность Сансы, привезти её в замок под видом прачки или другой прислуги. Но Эдд мог вернуться и один. — Благодарю, я встречусь с ним позже, — кивком отпустив парня, он выглянул в окно, выходившее во двор. Легко заметить конюшего Ариса, долговязого и худого, как палка. А это, несомненно, Эдд собственной персоной, всё такой же сутулый. Кажется, его ворчание слышно и отсюда, хотя лица не разглядеть — мелкий снег сыпет с самого утра. Джон окинул взглядом двор и только тогда заметил повозку, а на ней — женскую фигурку. Чепец укрывал её голову, но сомнений не было, это она, Санса Старк! Сердце забилось чаще от мысли, что ему всё удалось и сестра здесь, в безопасности. Когда Эдд помог ей спуститься и она принялась двигать затекшими руками, Джон не сразу понял, что не так. Только когда Санса повернулась к нему боком, он отчётливо увидел её большой живот, которого не мог скрыть даже плотный дорожный плащ. Болтон не может быть отцом, тогда кто? Изображение конюшен, мужчин в чёрных плащах, повозки поплыло перед глазами. Это задрожало стекло от удара по оконной раме, который Джон обрушил на него. Чертов карлик не просто обесчестил её, но ещё и заделал ей ланнистеровского ребёнка! А ведь из всей их проклятой семейки Бес казался самым неплохим парнем. Даже злость и ревность, затапливавшие его разум, оказались холодными, как лёд. — Бен! — Джон закричал, не отводя взгляда от окна. Стюард влетел в покои, словно ждал у дверей. — Передай Эдду, что я желаю видеть его немедленно. *** — Твоя сестра крепче, чем я думал, — Эдд прихлебывал горячий эль с гвоздикой и растирал руки. — Умна не по годам. У тебя все сёстры такие, лорд Сноу? Джон улыбнулся, вспомнив Арью: — Раньше я думал, что только одна. Где ты взял повозку, ещё и гружёную? — Реквизировал в пользу братства Дозора. Не горжусь этим, но делать было нечего. На лошади леди Санса не проскакала бы и пары дней, а внимания к себе мы бы точно привлекли побольше. Надеюсь, ты не злишься, что я выдавал ее в дороге за свою жену? Она предлагала ещё и пару бездомных детишек прихватить с собой для полной картины, но на это я уже пойти не мог. Хватило и «жёнушки на сносях». Не привыкший к тому, что Эдд умеет шутить, Джон не сразу ощутил улыбку в его голосе. А тот особенно разговорился после долгих дней пути, явно гордый своим успехом. — Нет, ну голова у леди что надо! Уговорила меня даже на постоялый двор заехать, нас совсем было растрясло на этой колымаге. Мы пару раз чуть не попались егерям в руки, а ей хоть бы хны. А уж за живот держалась что твоя актриса: «Простите, м’лорды, не могли бы мы проехать поскорее, а то чую, как ребеночек пинается. Не пришлось бы вам тут вместо повитухи потрудиться!» И Эдд шумно выдохнул носом и несколько раз крякнул, что для него было равносильно раскатистому хохоту. Джон не увидел в этом ничего смешного: — А если ей и вправду нездоровилось? Она больше не жаловалась по дороге? Невовремя я отослал Сэма и Лили… — Нездоровиться-то ей нездоровилось, я видел. Но всё обошлось. Ох, таких леди я ещё не встречал. Представляешь, умудрилась где-то раздобыть иголку с ниткой и починила мне рубаху. Сказала, в благодарность. Ну, дела… Отогрев пальцы о деревянную кружку, Эдд потянулся к холодному мясу на небольшом блюде. Пока Джон прикидывал, не послать ли за толковой женщиной в Кротовый городок, пусть даже и в бордель, Эдд набивал рот, жевал и торопливо глотал. А после того, как наелся, попросил, смущаясь: — Лорд Сноу, ты её сегодня не тревожь, пусть девочка выспится и поест как следует. Я ее в комнату Лили определил, там тепло и от наших спальных далеко. — А колыбелька маленького Сэма там осталась? — Может, и осталась, только ей она к чему? — Эдд удивленно взглянул на друга, а после, впервые за годы, по-настоящему засмеялся, даже раскрыл щербатый рот. — Да ты, никак, решил, что она и вправду на сносях? Говорю тебе, она кого угодно проведет! Даёшь, лорд! Подушку она себе подложила, выдумала, чтобы меньше на себя походить. Вот и притворялась, когда нас дозорные остановили у Долгого озера, где Белый нож. Так и ехала всю дорогу. Мало ли, говорит, где ещё отряды встретятся, так надёжнее. А я думаю — теплее! Вот тебе и леди, старина! Грудной смех лорда-командующего прогремел так неожиданно, что стюард, дремавший у дверей, даже подскочил от неожиданности.