Мне с тобой повезло

      Гарри оказался истинным фанатом квиддича. Он говорил о нëм много и долго, но это не надоедало. Мне нравилось слушать об увлечениях Гарри, нравилось слышать его голос, нравилось узнавать новое. Нового действительно было много. Я ни за что бы не узнал, что он не пропускает ни одного матча по квиддичу или что знает наизусть все модели мëтел — от самых старых до самых современных, наблюдая издалека. Наверно, Гарри не любит зиму из-за невозможности полëтов. Прямо он этого не говорит, но тоскливо-скучающий взгляд на заснеженную улицу слишком красноречив. Однажды он даже рвался летать, игнорируя вечерний мороз, снегопад и опускающиеся сумерки. Я отговорил его. Сказал, что после такой прогулки он точно окажется в больничном крыле в лучшем случае с простудой.        Теперь мне кажется, что я сделал это из-за эгоистичного желания летать вместе. Если бы школьный летний инвентарь не запирался на зиму, а моя метла не была продана ещë пару месяцев назад, то ничего не могло бы удержать нас от такой глупой, но прекрасной прогулки. Тогда бы согревающее заклинание чуть справлялось, холодный ветер бил в лицо, падающие снежинки разлетались в стороны и прилипали к коже, почти сразу тая, но ощущение свободы, азарт и детский восторг накрывали бы нас с головой. Невозможно описать то ощущение, когда, замерев под самыми облаками, под собой сквозь снежную дымку видишь крохотных человечков, белые верхушки деревьев и маленькие домики. Вокруг падают искорки снежинок. У самого горизонта заходящее солнце окрашивает всë в тëплый оттенок. Каждый уважающий себя любитель полетать просто обязан проверить свои силы зимой. Обычно первые вылазки заканчиваются травмами: руки замерзают, метла леденеет и перестаëт нормально слушаться. Гарри сказал, что впервые это сделал на зимних каникулах первого курса, отделавшись вывихом плеча. Я похвастался, что мой первый зимний полëт был в восемь. Я даже удачно приземлился, не считая разодранных в кровь ладоней.        А вообще Гарри подходит метла. Быстрый, ловкий, изворотливый он прекрасно держится в воздухе, следуя такому же темпу полëта. Один раз он заявил, что летает лучше меня. Я не согласился, сказав, что на метле с пелëнок. Этот спор занял у нас почти весь день и состоял практически из ничего, но мы условились провести матч, как только у меня появится доступ к метле. Я уверен, что Гарри выиграет. Я уверен в этом даже не потому, что его навыки лучше, просто стоит мне увидеть его счастливую улыбку на фоне яркого неба, растрëпанные ветром волосы и одежду, румянец на щеках и блестящие глаза, и сосредоточится на игре уже не получится. Только в этот раз я буду готов признать поражение — оно того стоит. Хотя кто знает? Может, дух соперничества всë же возьмëт верх, и я утру нос этому красавцу.       Он проводил со мной много времени. Наверное, даже больше, чем со своими друзьями. Да, я уже говорил об этом. Говорил про улыбку, смех, время, проведённое вместе, говорил про то, как рад быть его другом, как мне спокойно рядом с ним, и буду говорить. Об этом невозможно не думать. Гарри буквально подарил мне спокойный сон, защиту и желание жить, разве могу я перестать думать о нëм? Книги, шахматы, маггловские карты, рисование (у нас обоих ничего не получилось), оригами (журавлик слишком тяжело ему давался), снежки, Гарри даже умудрился научить меня азам вязания! Кажется, нет ничего, что мы бы не сделали за эти два месяца. Он пытался расширить мои умения в области беспалочковой магии, но ничего, кроме светящегося шарика не выходило. Мы лишь нашли способ сделать его ярче. Ещë, намеренно забредя в самый отдалëнный закоулок, мы нашли новый путь к комнате домовиков. Вообще, оказывается, из любого закутка можно в неë попасть. Путь появлялся как-то сам, незаметно. Почти как Выручай-комната.       Туда мы ни разу не ходили и старались не вспоминать. Может, еë привели в порядок и теперь она вновь готова придти на помощь, но я не могу набраться сил проверить это. Если за дверью окажется чëрная пасть пепелища, удушливый запах гари и уродливые кучки обуглившихся останков… А ведь тогда я уже прощался с жизнью. Наверное, это было бы больнее маленького огонька, полоснувшего по щеке. Я видел свежие ожоги — они ужасны. Кожа краснеет и вздувается, превращается в уродливые пузыри, а то и вовсе чернеет. С того дня я стараюсь держаться как можно дальше от магического огня. Вообще от огня. Ну не смешно ли: наследник древнейшего рода шарахается от огня, панически боясь подпалить свою шкурку. Смешно. Я пытался этого не показывать, но получалось, видимо, плохо. Может, потому Гарри и заменил магические свечи гирляндой. Подумать только, даже маленькая свечка заставляет сердце замереть и сжиматься внутренности. Если пламя свечи перескочит на мишуру, ëлку, мебель… Огненное кольцо замкнëтся. Дым заполонит лëгкие и тогда тебя не спасëт ничего. Ну и позор. И как только я в обморок не хлопнулся, когда огонëк заплясал в миллиметрах от лица? Если эти последствия проходили дня три (а ведь то было самое простое бытовое заклинание!), то, наверно, адское пламя сожгло бы меня заживо меньше, чем за пару секунд.        «Впрочем, такая смерть лучше долгой и мучительной.»        Я тряхнул головой. Стоит Гарри уйти, мысли поворачивают в мрачное русло. Раздражает. Взгляд скользнул на улицу. За последний месяц намело на удивление много снега. Мрачные деревья Запретного леса почти полностью скрылись под белым слоем. Уже темнело, солнце почти зашло, но было чуть меньше пяти часов. Сегодня было пасмурно, но тепло. Над лесом пронеслись две фигурки на мëтлах. Вскоре одна из них стремительно понеслась в сугроб, не справившись с управлением. В больничном крыле будет пополнение.       Поттер научил меня кататься на коньках. Это был один из многочисленных дней, воспоминания о котором я солью в омут памяти. Мы договорились встретиться после занятий, а он без всякого предупреждения притащил меня на Чëрное озеро и пихнул в руки странные ботинки с железкой в подошве. Неожиданно сильные морозы в начале декабря покрыли толстой коркой льда поверхность, оставив лишь в середине небольшую полынью. Лëгким движением палочки у берега расчистилось пространство от снега, и Гарри совершенно легко и свободно принялся кружить по льду в этой непонятной обуви. Трудно сосчитать, сколько раз я навернулся, пытаясь просто устоять на льду, но через некоторое время, не без усилий Гарри, мне всë же удалось проехать несколько метров без падений. Но падал не я один — Гарри валился вместе со мной. Надо же мне за кого-то держаться. Убитые коленки и локти, насквозь мокрая одежда, замëрзшие руки — я бы сказал, что всë это отвратительно и с таким занятием я бы в жизни не связался, но это было невероятно. Было весело. Наверно, я впервые испытывал неудачу, но при этом смеялся с глупых шуток, подколов и собственного провала. Гарри удивительный. Даже перед Панси с Блейзом я старался показать себя с лучшей стороны, быть идеальным. В нëм есть что-то неуловимое, что располагает людей с самого начала. Если бы не мой идиотский поступок на первом курсе, мы бы точно подружились.       Я практически полностью поселился в нашей комнате. Я здесь сплю, читаю, жду Гарри с прогулки с друзьями, мы проводим тут много времени. Если бы была возможность перенести сюда одежду, в гостиной Слизерина я бы больше не появлялся. Самым маленьким минусом был холод от окна, особенно во время морозов. Спасали согревающее заклинание, свитера и одеяла. Была б у меня палочка, нужда в последних отпала бы сама собой. В комнате очень не хватало камина.       Матрас, бывший во всю длину ниши, теперь укоротился. В ногах появилась небольшая тумбочка с выдвижными в сторону комнаты ящичками. Туда были свалены всевозможные настольные игры, пергамент и перья, книги, учебники, отдельно стояли флаконы разных зелий, а сверху громоздилась небольшая ëлочка — неотъемлемый атрибут Рождества. Несколько дней назад Гарри вернулся с ней в руках и объявил, что мы будем готовиться к празднику. Гирлянда перекочевала на ёлку и стена выглядела пусто, поэтому там появилась пушистая мишура. Вообще это было очень уютно. Даже не помню, когда последний раз с кем-то наряжал рождественскую ëлку. Есть что-то необычно волшебное и личное в этом процессе. Есть огромная разница между праздничной подготовкой гостиной и коридоров Хогвартса и маленького уютного уголка, о котором знаем только мы. Но, если быть справедливым, то украшали мы не только нишу, но и саму комнату домовиков. Они долго отговаривали нас, а потом с детским блеском в глазах наблюдали за праздничной атмосферой в их собственной комнате.        Впервые за долгое время я думал над подарком. В последние годы, когда Волан-де-Морт поселился в особняке, было не до праздников. Я даже подумать не мог, что это настолько трудно — придумать подарок, который действительно понравится человеку. В детстве я сидел и думал, что бы подарить родителям. Каждый год мама получала духи и кружевные платки, а папа — побрякушки, вроде витого наконечника пера или затейливых печатей. Позже я понял, что эти мелочи были совершенно не нужны родителям, но они бережно хранили их. Этого я понять не мог. Зачем сохранять бесполезное? Теперь ответ нашëлся — хранились не вещи, а воспоминания. Без разницы, какую ерунду ты получишь, если этот подарок от любимого человека. Я понял это только сейчас. Родители всегда дарили мне то, что мне было нужно: например, мантии, мëтла, ингридиенты для зелий, котлы, одежду, обувь или книги. С друзьями наоборот будто была несерьëзная договорëнность — дарить бесполезное или даже абсурдное. Мы все прекрасно знали, что другому это не нужно и что подарок вскоре будет в мусорке или передарен. Так однажды от Панси я получил пособие по вышиванию гладью и крестиком, от Блейза — цветочный горшочек с искусственным суккулентом, подарок Крэбба состоял из набора заколок и цветных резинок для волос, а Гойл подарил набор колдографий Поттера. Наверно, это единственный шуточный подарок, который я до сих пор бережно храню. В свою очередь я не оставался в долгу и щедро одаривал их такой же бесполезной для них ерундой, о которой сейчас даже не вспомню. И всë таки, долго думая над подарком, я остановился на том, что может порадовать и даже принести пользу Гарри. Теперь я с нетерпением ждал момента вручения.        Мне не терпелось увидеть искренние эмоции на красивом лице. Мне хотелось увидеть радостную улыбку и яркую золотую ауру вокруг. Я видел еë часто, но знать, что Гарри счастлив из-за меня — совершенно иное. Вообще самые частые цвета его ауры — жëлтый и зелëный. По крайней мере рядом со мной она такая и это безумно здорово. К слову, я могу похвастаться одним великим достижением за это время — «прозрение» стало подвластно. Не знаю, когда именно и как это произошло. В какой-то момент я понял, что перестал видеть еë, но после, сосредоточившись, я снова увидел цвета. Не знаю, почему они держались на постоянной основе так долго. Может, это было чем-то вроде реабилитационного периода? Сознание привыкало к новой способности или что-то вроде этого. Но, в любом случае, теперь я пользовался этим очень редко. Только в крайних случаях, и Рождество — один из них.       Рано утром 25 декабря Гарри через камин вместе с рыжей оравой и Грейнджер отправился к Уизли на первую неделю каникул. Я даже не смог его проводить. За два месяца я ужасно привык к присутствию Поттера. Он постоянно был рядом, что-то говорил, делал, а теперь всë казалось пустым и тихим. Странное ощущение. Когда мы расстаëмся на время занятий или когда я жду его с дружеской прогулки — это что-то другое. Я знаю, что он скоро придëт. Знаю, что он вернëтся, что под вечер мы неизменно соберëмся в этой самой нише, будем делиться впечатлениями, маяться ерундой или заниматься своими делами. Вообще это незаметно вошло в норму, теперь он очень редко появляется в общей гостиной — только к ночи. А сейчас этих посиделок нет. Никто не встретит, не пожелает доброго утра, вместо привычного голоса, шелеста страниц или возни на фоне будет только тишина. Я перестал любить одиночество. Наверно, Гарри слишком избаловал меня вниманием. Невольно начинаешь думать, а не кинули ли меня? Я стараюсь засунуть эти эгоистичные мысли подальше.       Трудно быть собственником. Раньше я думал, что смогу спокойно жить дальше оставаясь с ним просто знакомыми. Я ошибался. Дружить с предметом своей любви, сознательно деля его с другими, намного мучительнее, чем жить абсолютными незнакомцами. Если человек насовсем уйдëт из твоей жизни, то время постепенно сотрëт яркие воспоминания и чувства о нëм. Ты будешь жить ради своей цели и рано или поздно он станет лишь забавным фактом прошлого. Однако он станет фактом, только если не был смыслом. Если же постоянно видеть счастье любимого с другой, то никакого желания жить в таких условиях не будет. Будут ревность, зависть, злость или печаль, но не стремление. Может, эта дружба была моей самой большой ошибкой, но она была моим счастьем.        Я не смогу жить ни с ним, ни без него. Забавно.       Накануне вечером Гарри сказал, что пробудет там до первого января, потом мы с ним отправимся реставрировать Гриммо-плейс. Я с нетерпением ждал этого нового года.        Вчера пришëл заказанный мной подарок Поттеру. Теперь он стоял под маленькой ëлкой в праздничной коробочке и дожидался своего часа.        Хогвартс заметно опустел. За праздничным ужином в день отъезда Гарри хватило всего половины ряда столов, чтобы вместить оставшихся студентов. Из-за того, что большая часть «отважных грифов» разъехалась, в коридорах, библиотеке и на улице теперь чаще мелькали слизеринские галстуки и мантии. Никого из знакомой шайки я больше не встречал. Удивительно, как они до сих пор не убили меня, со своим невероятным количеством ненависти. Всë таки защита в виде национального героя работает. *        «Ладно, поправка: работала.»        Белые подушки, белые одеяла и простыни, белые полы, большие окна, в которые бьëт яркое зимнее солнце. Больничное крыло. Опять. Я был бы рад оказаться здесь раньше, но не сейчас.        Голова кружилась и казалась тяжëлой, правая нога жутко болела и была зафиксирована в неподвижном состоянии, каждый глубокий вдох отзывался острой болью в рëбрах. Если верить остаточным воспоминаниям, то нос и челюсть должны болеть не меньше, но их, наверно, подлатали в первую очередь.        Я постарался собрать мозги в кучу и вспомнить полную картину. Пульсирующая боль мешала.        Я выхожу из комнаты, иду к большому залу, вот остаëтся один поворот, запоздалое чувство опасности, в спину прилетает какое-то заклинание, жестокое избиение, достойный отпор (но что можно сделать без палочки?), незнакомое заклинание, тупая боль в ноге, удар головой об стену и я в отключке.        Весело. И кто это был? Похож на Джеффри. Я думал, они все разъехались. Да, наверно, это был он. Он шипел что-то про отработку в полгода, запрет на Хогсмид, про Уизлетту. Бедняга, он так старается угодить этой рыжей, но навсегда останется только игрушкой в еë руках. Даже смешно.        «Надеюсь, хоть в этот раз он не запорол заклинание. Мерлин знает, что ещë может появиться из-за его кретинизма.»       По ощущениям, нога была сломана не один раз. В воздухе витал отвратительный запах костероста. В палату вошла Мадам Помфри. Левитируя, за ней тянулась вереница колбочек с зельями и тарелка с нормальной едой. — Мистер Малфой, как Ваше самочувствие? — зелья и еда приземлились на тумбочку рядом. — Я, конечно, рада, что Вы не забываете про меня, но попадать сюда каждый месяц с тяжëлыми травмами не лучшее решение. — она откинула край одеяла. Тëплая волна сканирующей магии прошлась по ноге. — Можно подумать, я сам просил избивать меня до полусмерти. — взгляд упал за окно. Если осмотр начался с ноги, значит с ней дела хуже всего.       Женщина только глубоко вздохнула и строго поджала губы. Еë окружала чëрно-синяя аура. — Что со мной случилось? — Заклинание дробления. Обе берцовые кости практически полностью сломаны. Вам повезло, что заклинание попало в ногу, а не, предположим, в живот. Пока Вы были без сознания я удалила вам повреждëнные кости и дала порцию костероста. Восстанавливать там уже нечего, поэтому будем растить заново. — лицо невольно скривилось: меня ждал один из худших дней жизни. В дополнение к отвратительному вареву выстроились флаконы знакомых зелий.- Не кривитесь. Трещины в рëбрах и сотрясение мозга тоже надо лечить, а лекарство сладким не бывает. — эти слова можно смело назвать лозунгом больничного крыла. Их неоднократно слышал любой посетитель.       Лëгкий завтрак чуть не вышел обратно, стоило начать принимать всю смесь лекарств. Лучше бы Помфри напоила меня всем необходимым, пока я был в отключке.        Сегодня 30 декабря. Я провалялся в без сознания всю ночь после нападения. В отличии от моего последнего визита, теперь мне хотелось поскорее уйти отсюда, вернуться в тот небольшой уютный уголок, отделëнный от всего мира плотной шторой. Мадам Помфри сказала, что выпустит меня только завтра днëм. Я беспокоился, что целительница сообщит о случившемся Гарри, чем оторвëт его от празднования, но тот не примчался и даже не отправил сову, так что, скорее всего, она ни о чëм не говорила. Да и почему она должна была так сделать? Гарри не мой декан, родитель или партнëр. Он скорее как… добровольный охранник? Не знаю. Но, в любом случае, его это не касается. Я сделаю всë, что б он об этом не узнал. Зная его комплекс героя, Гарри наверняка будет чувствовать себя виноватым, но разве здесь есть хоть капля его вины? Он и так делает слишком много того, чего вообще не должен. МакГонагалл, которой наверняка должны были сообщить, тоже не удостоила меня визитом, но это, может, только к лучшему.        Что стало с тем недоумком я не знаю. Может, он остался вне подозрений, может, спрятался в какой-нибудь дыре, оттягивая время своей поимки, может, ему назначили двойное наказание — не знаю. Даже как-то всë равно. В любом случае убей он меня, серьëзного наказания бы не последовало, а то его бы и вовсе похвалили за убийство пожирателя смерти. Я жалел лишь о том, что в тот момент у меня не было палочки. Вот только бы она была… Хах, да если б она была, никто бы и лезть не стал. Думаю, они нашли бы способ по-другому подставить меня, а не избивать, нападая со спины.       Весь день я провалялся в лазарете, умирая от скуки и боли в ноге. Вскоре после первого приëма лекарств голова перестала болеть, а к обеду и рëбра прекратили давать о себе знать. Вечером я получил разрешение немного походить с использованием костылей. Бессонная ночь невольно заставила вспомнить начало учебного года. Теперь казалось удивительным, как мне удавалось мыслить и что-то делать, не спя несколько дней подряд. К утру нога пришла в норму, если не считать прихрамывания. С условием не бегать, не прыгать и прийти на вечерний осмотр я вернулся в свой уютный уголок и спал почти до пяти часов.        Приглушëнный свет цветной гирлянды, красные подушки и зелëный плед казались раем после ярко-освещëнного белого помещения. *       Вечерний осмотр ухудшений не выявил. Прыжки и бег всë так же оставались под запретом, но ходить можно было без ограничений. Даже хромота перестала быть явной. Такими темпами Гарри ни о чëм не узнает.       Уже завтра утром он вернëтся. Я ждал этого больше всего. Хотелось уснуть, чтобы как можно быстрее наступило завтра, но мешало детское волнение. Собственные мысли лезли между книжных строк. Я ужасно соскучился за эту неделю. Его ужасно не хватало.       Кромочная, ряд лицевых, кромочная-изнаночная, спицы в другую руку. Кромочная, ряд изнаночных, кромочная-изнаночная и снова поворот.       Уже на автомате пальцы вывязывали петельки, тонкие спицы мерно подрагивали. Почему-то вязание мне понравилось. Ужасно раздражали соскальзывающие со спиц петли, волокнящиеся нити, неравномерно затянутые ряды, вылетающая из головы последовательность, но я продолжал пытаться. Правда, сложные узоры мне всë ещë давались ужасно, зато самая простенькая платочная вязка получалась прекрасно. Наверно, отца бы удар хватил, узнай он о новом хобби, а мама бы научила новым схемам. Ужасно жалею, что не увлëкся этим, когда она была рядом.        Вязание затягивало. Иногда можно часами сидеть, бездумно вывязывая петли и чувствовать себя прекрасно. Иногда оно лишь занимало руки, пока мысли блуждали где-то далеко. Забавно обнаружить, очнувшись от раздумий, широкую длинную полосу, когда запомнились только два-три первых ряда. Недавно в Хогсмиде на глаза попалась мягкая пряжа светлого салатового оттенка, на неë ушли чуть ли не последние деньги. Несбыточной мечтой останется связанный лично мной свитер, но сделать широкий длинный шарф, наверное, мне под силу. За последние несколько дней я связал почти половину задуманной длины.       За окном снова падали пушистые хлопья снега. Часы показывали одиннадцать. Через час наступит новый год. Наверняка сейчас все сидят в тёплых гостиных в кругу семьи, в камине потрескивает огонь, на столах праздничные блюда, дети бегают вокруг, надеясь на вторые подарки, пусть даже этот праздник не так популярен, как Рождество. Их родители разговаривают, шутят, смеются, гладят по голове непослушных ребят и отправляют спать, но те всë равно вертятся рядом. Может, кто-то смотрит фильмы, устраивает повторные родственные посиделки, выпивает с друзьями в баре, может, прямо сейчас две фигурки гуляют под светом фонарей в снежном вихре и наслаждаются обществом друг друга. Неприятное чувство зависти и тоски прокралось в душу. Странно, ведь даже моë одинокое Рождество прошло веселее.        Две непровязанные петли соскользнули со спицы. Чëрт. Смысл жалеть бедного-несчастного себя, если уже завтра я снова увижусь с Гарри? Одно это можно считать за праздник. — Драко! — штора резко распахнулась. Я вздрогнул и уставился на прибывшего, запоздало спрятав вязание. Громкий возглас эхом звучал в ушах. Поттер радостно улыбался. Щëки и нос покраснели от холода, на непослушных волосах ещë не растаяли снежинки. — Ты что, вяжешь? — он плюхнулся на покрывало и стряхнул снег с волос. — Я так и знал, что тебе понравилось. — Ты же должен был вернуться завтра. — вязание уползло за спину. — Я хотел сделать тебе сюрприз. — он снова улыбнулся, кровь без моего согласия прилила к щекам. — А то ты и на Рождество один, и на новый год… — Гарри осëкся. — Или не один? — Домовики по соседству считаются? — Не считаются. Ты что, правда всю неделю один? А друзья не приезжали? — Панси прислала поздравительную открытку совой. Пишет, что сейчас они с Блейзом в Италии и когда-нибудь обязательно приедут меня навестить. — Отвратительно с их стороны. — Да ладно, хотя бы открытка. — я пожал плечами. — У тебя как прошло? — Шумно, дружно, весело, со вкусной домашней едой и фирменным свитером. Молли была очень рада моему приезду. Они на пару с Джинни в сотый раз пытались настроить меня на свадьбу, но у них ничего не вышло. По крайней мере я не собираюсь на ней жениться. Ещë Рон рассказал ей о моëм плане об объединении факультетов. В целом идея заслужила похвалу, однако я получил наставление «не общаться слишком много со всякими подозрительными личностями». Как видишь, я всë равно тут. — хитрая улыбка мелькнула на его губах. — Считаешь меня подозрительной личностью? — Гарри сделал вид, что задумался. — Ну, может слегка? — невозможно было не улыбаться ему в ответ и уголки губ сами поползли вверх. — Тебя никто не обижал эту неделю? — Я похож на маленького ребëнка? Да и кто меня будет обижать? Все разъехались по домам, а твоя главная подозреваемая всю неделю вертелась рядом с тобой. Можно подумать, кому-то охота отрываться от праздников ради чьего-то избиения. — я попытался придать голосу небрежность, но на лице Поттера читалось лишь скептическое недоверие. Он хлопнул рукой по моей правой ноге. Непроизвольно вырвалось тихое шипение. Нога дëрнулась. Пока ещë новые кости были слишком чувствительны. — Видимо, кому-то да охота. — голос казался не слишком довольным. — Тц, зачем спрашивать, если и так знаешь? — я закатил глаза, прикидывая, откуда произошла утечка информации. — Я надеялся на твою честность. — Я слизеринец, какая честность? — Ты мог остаться калекой! — Это всего лишь раздробленная кость. Некоторым конечности отрывает и всë равно их обратно приделывают. С чего мне оставаться калекой? — Конечности приделывают далеко не всем, в Святом Мунго и за бешеные деньги. Ты хоть знаешь, как я перепугался, когда узнал, что ты снова в лазарет загремел? — А как ты узнал? Неужели, мадам Помфри теперь работает на тебя? — Я просто просил еë говорить обо всëм в случае чего. От тебя-то хрен дождëшься. — Да ладно, какой смысл докладывать о каждой ерунде. — Здоровье — это не ерунда, Малфой. Почему ты мне соврал, а? — Я девчонка, что-ли, чтобы только жаловаться и за твою спину прятаться? Я, вообще-то, тоже парень. Мне неловко, знаешь ли. Вот была бы только у меня палочка и я сам бы кого хочешь в лазарет отправил. — я скрестил руки на груди. — И вообще, я тут ждал его, а он врывается и отчитывает меня. Вот и дружи потом с такими. — выражение лица Гарри изменилось на удивлëнно-снисходительное. — Скучал по мне? — Ещë чего. — Хорëчек соскучился? — чужие руки потянулись к моему лицу и обхватили щëки, немного их сжав. Наигранно умилительный тон и сюсюканье заставляли чувствовать себя ребёнком. — Сам Драко Малфой по мне скучал? — Поттер, отцепись. — попытки освободиться провалились. — Прокляну, честное слово! — Да ладно, мне тебя тоже не хватало. — Гарри отпустил моë лицо, снисходительно потрепал волосы и широко улыбнулся. Он даже не представлял, какой эффект произвели его слова и действия на мою влюблëнную психику. — Вообще я принёс для тебя подарок. — на свет появилась длинная праздничная коробочка, которая за пару секунд увеличилась до нормальных размеров. Стоило мне протянуть руку, как та исчезла за спиной. — Не-а, ровно в двенадцать. — Серьëзно? — Серьëзно. — Гарри взмахнул палочкой и у окна повисли цифры. Они показывали половину двенадцатого. — Потерпи полчаса, будь паинькой. — Ладно, так уж и быть. — я наигранно закатил глаза, но предательская улыбка всë равно расползлась по лицу. — Вот и умница. Ты ел? — На ночь глядя? — Сегодня можно, праздник же. — Ну нет, лучше утром. — Тогда огневиски? — Я ещë помню обещание с последнего раза. — Согласен. Тогда… — он выдержал драматическую паузу. — Какао с маршмэллоу? — Какао с маршмэллоу. Пара минут и мы уже сидели бок о бок, устроившись поудобнее, держали большие чашки тëплого ароматного какао и болтали ни о чëм, делясь событиями прошедшей недели. Снова было тепло и уютно, любимый голос разгонял тишину. Недавние мысли об одиночестве растворились сразу, как появился Гарри. На душе было легко и спокойно. Всë таки мне его ужасно не хватало.       Цифры стремительно сменяли друг друга. Вскоре осталось каких-то две минуты. Я полез под подушку, вытащил оттуда стопку сложенных кусочков ткани, каждый размером с наволочку, и всучил еë Поттеру. — Это что? — он повертел стопку в руках. — Бывшие простыни. Раздай домовикам, Мерлин знает сколько лет их нынешним… одеялам. — Ты приготовил подарок домовым эльфам? — тëмные брови так и взлетели. Я пихнул его здоровой ногой. — Раздавай давай, иначе ни я не получу свой подарок вовремя, ни ты. Две минуты пошли. — фыркнув, Гарри слез с подоконника и пошëл дарить обновку. Штора была плотно закрыта. Из-за заклинания тишины я ничего не слышал. Вскоре лохматая голова снова заглянула внутрь. На фоне слышался неразборчивый лепет эльфов. — Они спрашивают, что делать с прошлыми наволочками. — А мне откуда знать? Если они совсем порванные или грязные, то, понятное дело, выкинуть, а если ещë более менее, то пусть кому-нибудь одëжку подгонят. Вообще я не знаю, пусть сами решат. — голова исчезла, а с ней и лепет.       Взгляд метнулся к часам. 23:59. Я совру, если скажу, что не ждал полуночи. Я ждал с огромным нетерпением. Гарри приготовил для меня подарок. Сам факт чего стоит. Мне было интересно, что в той коробочке. Честно, я был бы рад даже самой ерундовой безделушке и бережно бы еë хранил. Сердце быстро билось в предвкушении. Я хотел увидеть реакцию на свой подарок. Наконец Поттер вернулся и уселся между мной и ëлкой. — Видишь? Успел. — часы показывали ровно двенадцать ночи. Гарри снова увеличил коробочку и протянул её мне. Весь его вид говорил об искреннем ожидании и волнении. Зелёный глаза ярко сверкали, а губы были робко поджаты. — С новым годом!        Коробочкой на самом деле оказался свëрток праздничной бумаги, в которую было запечатано что-то длинное, в свою очередь похожее на коробку. Руки быстро, немного неаккуратно разорвали обëртку. Из-под праздничной бумажки показалось гладкое лакированное дерево. Сердце замерло, неверящий взгляд метнулся к Гарри. Тот лишь нервно покусывал губу, следя за моей реакцией.        На коленях лежал футляр для волшебной палочки. Моей волшебной палочки. Как ни посмотри, а в нëм может лежать только она, но это же невозможно. Министерство изъяло еë, забрало чуть ли не навсегда. Подрагивающие пальцы медленно приоткрыли футляр. Я до последнего не верил в реальность происходящего, но вместе с этим сердце гналось за призрачной надеждой.       «Это лишь точная копия футляра. Внутри наверняка окажется что-нибудь, что угодно, но только не моя палочка. Просто глупый прикол, шутка на новый год. Я даже не буду злиться за такой жестокий розыгрыш.» — твердил разум.        «Но ведь это Гарри. Он не стал бы так ужасно шутить. Это Герой магической Британии, Министерство бы не посмело ему отказать» — проскакивала глупая мысль.        Показалась мягкая обивка и гладкая поверхность палочки. Дышать стало невозможно тяжело. Я чувствовал, как сердце выпрыгивает из груди, как бешено бьëтся венка на шее. Ладони немного вспотели.        Это была моя палочка. Та самая десятидюймовая палочка из боярышника и волоса единорога, которая выбрала меня. Та самая, которую я надеялся увидеть самое лучшее через полгода. С отсутствием которой я так и не смог примириться.       Я невесомо коснулся гладкого дерева. Палочка с готовностью отозвалась на мою магию как когда-то в магазине Олливандера перед первым курсом. Магия слегка пощипывала кожу, снова устремляясь в палочку. Происходящее казалось невероятным сном. — Гарри, ты это серьëзно? — наверно, сейчас я глупо хлопал широко открытыми глазами. — Ты в самом деле… — голос сорвался. Без моего согласия на глаза навернулись слëзы.       Казалось, что всë это сон, иллюзия. Что палочку додумало моë уязвлëнное сознание, что она — всего лишь макет, галлюцинация. Но нет, вот она, лежит у меня на коленях, отзывается на магию и пощипывает кончики пальцев. Она реальна. Гарри в самом деле вернул неотъемлемую часть меня, наплевав на запреты Министерства Магии.        Я утëр рукавом свитера предательскую влагу, но она появилась снова. Как я мог расплакаться в такой момент… И правда, как девчонка. — Тебе не нравится? — в голосе сквозило беспокойство. Аура пошла чëрно-синими пятнами. — Издеваешься? Как мне может не нравится? — брюнет сдавленно выдохнул и подался немного вперëд. — Тогда… — я правда, правда старался сдержаться, но не все чувства могут усидеть на месте. Я обнял его быстрее, чем сам успел понять. Невозможно выразить словами ту благодарность, которая сейчас пылала в моей душе. Не существует слов, которые могли бы передать еë. Мне ужасно хотелось расцеловать это прекрасное зеленоглазое чудо, обнять его крепко-крепко и никогда не отпускать. Хотелось дать ему всë, что только было и не было в моих силах, лишь бы выразить то, что он заслуживает. Но я мог лишь с трудом держать себя в руках, повиснув на шее ошеломлëнного, сбитого с толку и смущëнного парня. — …не плачь больше, хорошо? — он похлопал меня по спине и обнял в ответ. Я кивнул. Я в сотый раз понял, что люблю его больше жизни. — Гарри, я правда очень тебе благодарен. Спасибо большое. — секунд тридцать спустя мне стало стыдно за своë поведение. Я заставил себя отклеиться от тëплого парня. Рука крепко сжимала волшебную палочку. Глаза не отрывались от смущëнной улыбки, светившихся зелёный глаз, и яркой золотой ауры с белыми крапинками симпатии. Сейчас мне безумно хотелось верить, что это не просто симпатия. — Хоть уже не ровно двенадцать, но твой подарок там. — я указал в сторону ëлки.       Бегло осмотрев коробочку, Гарри вытряхнул на руку фигурку метлы не больше ладони. Он покрутил метлу в руках и удивлëнно вскинул брови, когда она, повинуясь моей магии, начала увеличиваться до своего нормального размера. — Изначально я планировал сказать, чтобы ты увеличил еë сам, но раз теперь я не скован рамками беспалочковой магии… — прежнее чувство магии, снова струящейся в теле, опьяняло не хуже огневиски. Лишившись палочки волшебник практически полностью теряет возможность использовать магию, что равносильно полному еë лишению. Это как… Потерять возможность реализовывать себя. Ходить. Видеть. Слышать. Это значит потерять огромную часть себя. Вернув эту часть человек, конечно же, будет невероятно счастлив. И я был счастлив. Я был счастлив не только снова чувствовать гладкое дерево под пальцами, покалывание кожи, ощущать движение магии вокруг и внутри себя, сидеть здесь, в этом уютном маленьком мире, прямо сейчас и встречать лучшее Рождество в моей жизни. Я был счастлив видеть восторг в изумрудных глазах, любоваться ярким жëлто-белым свечением, наблюдать за тем, как Гарри восхищëнно разглядывает мой подарок, водит пальцами по гравировке на древке метлы и с каким упоением подмечает мелкие, только ему известные детали. — Драко, это реально последняя лимитированная модель «Искры»? — он даже подскочил на матрасе, примеряя общую длину и, наверное, что-то ещë очень незначительное для меня, но важное для него. — Это в самом деле она?! «Искра 11 93» считается чуть ли не самой быстрой и манëвренной одновременно! Именно таких мëтел выпускалось всего двадцать штук, они тотчас были куплены самыми богатыми и влиятельным фанатами и коллекционерами! Я видел их только на колдографиях, и ты серьëзно хочешь сказать, что сумел раздобыть одну из САМЫХ редких мëтел?! Мерлин, Драко, ты невероятен! — если бы не заклятие тишины, его возгласы перебудили бы половину замка, но для меня они были лучшим «спасибо», какое только могло быть. — Ну… Это должна была быть она, если продавец меня не обманул. — он уселся обратно, кое-как уместив метлу в небольшом пространстве. Восторженная улыбка не сходила с его лица, щëки немного раскраснелись. — Просто невероятен… Ты знаешь, что ты лучший? О, не прикидывайся, ты определëнно знаешь. Только не смей еë больше уменьшать, это варварство! И как только ты вообще нашëл безумца, готового еë продать? Даже не так, во сколько это вообще могло тебе обойтись? — Обычно порядочные люди не говорят о цене подарка, Поттер. — Ну хотя бы примерно? Ну? — Примерно в пару мантий. — на самом деле, это стоило мне десяти самых дорогих мантий, которые у меня только были сохранены на чëрный день и двадцати личных украшений с драгоценными камнями, но они на самом деле ничто по сравнению с таким чистым и искренним восторгом. Я отдал бы всë, чтобы видеть его чаще. — Ты нагло врëшь, эта метла никак не могла стоить пару мантий. — Нет, я говорю чистую правду. Может, это подделка, раз стоила так дëшево? — За дурака меня держишь? Я совершенно уверен, что смогу отличить оригинал. — Уверен? — Уверен. Прекрати вырисовывать эту ерунду! — Не понимаю, о чëм ты. — мягкий свет магии дорисовал на окне сердечко и потух. — Про это. — Гарри ткнул пальцем в стекло, где мягко светились символы «Потти + Искра 1193 = ♡» — Меня лишили магии больше, чем на полгода, ты даже представить себе не можешь, как классно снова взяться за палочку! Мне нужно делать хоть что-то, чтобы не свихнуться от эмоций, понимаешь? — Тебя никто не лишал магии. — И не наделял способностью к беспалочковой магии. Я больше полугода довольствовался малюсеньким жалким шариком света, это было ужасно. Как тебе вообще удалось убедить Министерство выдать мою палочку? Когда ты успел? — Гарри немного замялся, ответив не сразу. Он запустил пятерню в волосы, взъерошив их ещë больше. — Понимаешь… Сначала я хотел забрать только твою палочку, но в итоге получилось так, что еë выдали с условием, что и остальные ученики получат своë справедливости ради. — То есть ты не только мою палочку отвоевал, но ещë и другим на Новый год подарок сделал? — Получается так. Только их будут проверять в конце каждой недели, а тебя отдали под полную мою ответственность. Так что не авадь никого, иначе в Азкабане окажемся оба. — А говорил геройствовать не любит. — Само как-то получается. — он пожал плечами и зевнул. — Давай тут спать ляжем, а завтра уже на Гриммо отправимся? Не легко всë таки тебе палочку возвращать. — мы сгребли упаковочную бумагу в ящик, туда же я тайком запихнул и своë вязание, хотя Гарри всë равно уже заметил его. Палочка привычно уползла под подушку. Даже не верится, что теперь утром пальцы будут реально натыкаться на неë, и больше не придëтся осознавать горькую правду. Поттер потянулся к метле. — Собираешься спать с ней в обнимку? — Ну ты же спишь с палочкой под подушкой. — Метла под подушку не влезет, умник. И вообще, я не потерплю лишних в нашей постели. — Пф, тогда мне стоит начать ревновать тебя к твоей волшебной палочке? — сердце пропустило удар. — Я просто хотел спустить еë с подоконника. Не дай Мерлин она ночью упадëт и сломается. А завтра с утра давай полетаем? Перед отъездом. Вот рассвет начнëтся и полетаем, я дам тебе свою прошлую метлу.        Предложение мне невероятно понравилось. Мы легли спать с твëрдым намерением встать с первыми лучами солнца и отправиться рассекать чистый морозный воздух над Запретным лесом и Чëрным озером, но на деле ни первые, ни вторые лучи солнца до нас не достучались. Я открыл глаза, сел и медленно потянулся. Солнце стояло высоко над горизонтом. Гарри мирно сопел рядом. Возможно, за эти два месяца я привык просыпаться рядом с ним…? Из груди вырвался тихий выдох облегчения, когда, скользнув под подушку, пальцы нащупали дерево волшебной палочки. Это был не сон. Может быть, одно это воспоминание можно использовать для вызова патронуса. В этот раз он обязан получиться.       Стрелки часов показывали чуть больше половины двенадцатого. — Гарри. — собственный голос звучал глухо и сонно. Никакой реакции. — Гарри хватит спать. — я легонько потряс его за плечо. Поттер промычал что-то нечленораздельное. — Ты проспал свой драгоценный зимний полëт на рассвете. — ресницы дрогнули. Парень заспано покосился в окно, глубоко вздохнул и снова закрыл глаза, натянув плед по самый подбородок. — Кошмар. Больше никогда в жизни не буду возвращать тебе палочку. — Сколько ты с ней возился? — С самого 29 декабря. Непрерывно. С перерывом на сон в 3-4 часа. — мне стало совестно оттого, что Гарри так долго возился с этим из-за меня, но от этого же в душе разлилось что-то тëплое. Очень хотелось его обнять. — Будешь спать ещë? — но обнимать было нельзя. Изумрудные глаза вновь приоткрылись и посмотрели на меня. Парень покачал головой и медленно сел рядом, взъерошив чëрные пряди. Ворот растянутой футболки съехал на плечо, открывая смуглые ключицы. — Нет, я обещал, что мы отправимся на Гриммо-плейс. Полетать мы ещë успеем. Ты готов? — Вещи в спальне. — Тогда встретимся через полчаса… пожалуй, у твоей гостиной. Мне нужен душ. — я кивнул. Мне он нужен был тоже. *       Через каминную сеть в кабинете МакГонагалл мы очутились в полупустой, заброшенного вида гостиной. Через арку в противоположном от камина конце комнаты виднелся коридор и такая же арка, ведущая, видимо, на кухню. Массивные книжные стеллажи по боковым стенам были пусты, кое где полки сломались или прогнулись. Лак на небольшом столике перед камином потëрся, обивка дивана и кресел походила на бесформенную лепëшку. Я бы ни за что не рискнул сесть туда. Ковра не было, пройдя по дощатому полу босиком есть все шансы собрать штук десять заноз на каждую ногу. Тëмные однотонные обои отслаивались по углам и свисали уродливыми ошмëтками. Вместо люстры с потолка свисала короткая железная цепочка. Голые окна по обеим сторонам от камина смотрели на заснеженный дворик грязными стëклами. Каменная полка пуста.       — Как видишь, дела обстоят ужасно. — Гарри взъерошил волосы, словно стыдясь за состояние дома. Я предполагал, что хором не будет, но и такой заброшенности тоже не рассчитывал увидеть. — Я правда пытался навести тут порядок, но единственное, что позволил дом — убрать пыль и паутину. Серьëзно, всë, что я исправлял на утро снова приходило в упадок или вовсе возвращалось в своë изначальное состояние. — он бросил недовольный взгляд на комнату. — Пойдëм, там дальше кухня и гостевая ванная. Вверх по лестнице — жилые комнаты и ещë одна ванная, но побольше и нормальная. — я кивнул. Гарри наскоро ознакомил меня со всеми комнатами.        Длинный коридор тянулся слева на право и разделял дом на две большие части: кухню и гостиную. В конце вверх поднималась большая лестница. Ближе к выходу скромная дверца впускала гостей в тесную ванную комнату. Раковина, туалет и средних размеров зеркало — это всë, что там было. Швы между белыми плитками на стенах практически почернели, на раковине виднелся жëлтый налëт.       На кухню вела такая же арка, что и в гостиную. В центре стоял большой деревянный стол с узорчатыми ножками в окружении таких же резных стульев. С правой стороны стойка отделяла примерно треть помещения. За ней рабочая зона с мойкой, плитой, тумбами и подвесными ящиками для посуды. Вдоль всей стены, противоположной ко входу, тянулось длинное окно, такое же пустое и грязное. Укрытая снегом, на полянке стояла потрепанная беседка. На пустых стенах пузырились серые обои. — Не знаю, как так получилось, но участок расположен вдоль улицы, поэтому предполагаемый задний двор расположен по обе стороны от дома. — пояснил Гарри на мой недоумëнный взгляд в окна. — Вот там — он ткнул пальцем за окна гостиной. — раньше располагалась оранжерея, сейчас все цветы завяли и поросли сорняками, это выглядит ужасно. А там, как видишь, беседка. К ней ведëт каменная дорожка и, возможно, раньше был газон, но сейчас это лишь заросли сорняка. Ты не видел, но вдоль забора тянется ряд белой акации. — Это должно выглядеть очень красиво. — Должно, если не брать в расчëт то, что ветви растут как попало и объëма листьев не наблюдается. — Не страшно, мы подровняем.        Вверх вела массивная лестница, занимавшая половину всей ширины коридора. Неприметная дверь рядом, со слов Гарри, скрывала каморку, служившую чуланом, там же через дверь находился уголок домовика. — Тут есть домовой эльф? Почему он не помогает тебе с обустройством дома и уборкой? Магия домовых эльфов напрямую может влиять на магию дома или особняка. Можно сказать, что они сами как небольшая часть здания. — Было бы славно, если бы Кричер сам признал во мне хозяина и искренне желал помочь. — я вскинул брови. — Да, Малфой, ты правильно понял: меня игнорит не только дом, но и домовик. Поэтому я и позвал тебя сюда. Они наверняка с превеликой радостью подчиняется чистокровному тебе. — Да ладно, ни разу не встречал домовиков, подчиняющихся только чистокровкам. Наверняка ты просто не поставил себя перед как следует. — зная Гарри, он наверняка сюсюкался, говоря «пожалуйста, если сможешь, если хочешь» и т.д. Безусловно, вежливость важна, но некоторым домовым эльфам, особенно эльфам, которые уже не один век на службе, нужны чëткие твëрдые распоряжения. Думаю, его Кричер именно такой. — Так и где он? — Понятия не имею. На самом деле я ещë накануне просил его подготовить хотя бы гостевую спальню, так как у нас будут гости, но он наверняка пропустил всë мимо ушей. — Ты не сказал, что в гости приду именно я, а не кто-то из твоих друзей? — Он должен выполнять мои просьбы вне зависимости от того, кто придëт. — Ты прав. Пойдëм дальше? Дойдя до небольшой площадки по середине лестница меняла своё направление на противоположное и поднималась на второй этаж. Ступени скрипели с каждым шагом, некоторые даже прогибались под весом. Крепкие, но потëртые перила выглядели далеко не новыми. Через весь второй этаж тянулся такой же длинный коридор. Такой же скрипучий пол, пыльные обои, мрачные железные подсвечники вдоль стен — всë выглядело ужасно заброшено. В коридоре окон не было. Чуть позже я понял, что свет исходил от волшебной палочки Гарри. — Первая дверь слева от нас — моя спальня, она чуть больше, чем две гостевые, но ничего особенного там нет, только балкон, но не советую на него выходить. Дверь со скрипом отворилась. Справа стояла большая кровать, накрытая скомканным покрывалом. Ближе к выходу был пустой стол и стул. У левой стены расположился большой вещевой шкаф. Напротив входа — большая застеклëнная дверь. Вдоль неë по верху тянулся деревянный карниз, но штор, как и на других окнах не было. За дверью из-под заснеженного пола торчал обломок доски, снег кое-где провалился, а поручни покосились. Гарри прав — туда лучше не наступать. Эта комната выглядела опрятнее всего. Конечно, пушистого ковра в пустой середине, полок с какой-нибудь ерундой и картин или колдографий ужасно не хватало, но и обои здесь не пузырились и не отслаивались, а пол не норовил вцепиться в кожу. — Я больше недели отвоëвывал у дома эту комнату. — Отвоëвывал? Упорно придавал ей благопристойный вид, пока дом возвращал всë на места? — А можно было по-другому? — ну да, Гарри есть Гарри, что с него взять.        Второй и последней дверью слева была ванная комната. Надо отдать должное — изначально она выглядела великолепно: большая квадратная, выложенная белой плиткой ванна расположилось с левой стороны от двери. Широкие бортики сглажены во внутрь. Аккуратные ступеньки вели к ней со свободной стороны. Большой квадратный душ спускался с потолка ровно в середину ванной. К смежной с комнатой стене крепилось зеркало. Сбоку шли винтажные полочки. Вообще бóльшую часть пространства занимала именно ванна. С правой стороны располагались раковина, тумба с выдвижными ящичками и унитаз. Не трудно представить, что в чистоте всë это должно выглядеть очень даже красиво, но сейчас, как и весь дом, ванная комната находилась в запустении. Потемневшие швы, грязное зеркало, заржавевшие полочки, наверняка еле работающий душ, пыльные стены — мне впервые не терпелось взяться за уборку.       Далее с конца гостевые комнаты и за последней дверью у лестницы подъëм на большой чердак. Во второй комнате, той, что ближе к выходу, нас (по крайней мере меня) ждал приятный сюрприз. Дверь, к слову выглядевшая совершенно новой по сравнению с другими, отворилась плавно, без единого скрипа. На пороге стоял домовой эльф в чистой тряпице, с крючковатым носом и длинными ушами. Он смотрел на меня блестящими глазами и нервно теребил тонкими пальцами одежду. — Кричер приветствует господина Драко Малфоя в этом скромном месте. — скрипучий голос был полон благоговения. Эльф уважительно поклонился. — Господин Гарри не предупредил, что вы посетите нас. Прошу прощения за столь неприглядное состояние дома. — о, стоило видеть лицо Гарри в этот момент. Он стоял, раззинув рот, и глупо таращился на опрятную комнату, заправленную новыми простынями кровать и нежно-зелëные занавески на чистом окне. Пол и стены ещë оставляли желать лучшего, но комната теперь, безусловно, привлекала к себе, а не отталкивала. С ошарашенного взгляд стремительно превращался в негодующий по мере того, как домовик произносил свою речь. — Ах ты! Несчастный кусок магического мира! То есть не предупреждал?! Да я тебя- Я быстро прикрыл Гарри рот. — Спасибо. Приготовь нам поесть и сделай всë возможное, чтобы кухня и спальня Гарри были в таком же состоянии, что и моя комната сейчас. С ванной разберëмся позже. — эльф поклонился и исчез с тихим хлопком. Поттер был готов броситься в погоню и отчаянно вырывался, так что мне пришлось изо всех сил прижать его к себе, перехватив рукой поперëк живота. — Успокойся ты, Потти! Ты его сейчас покалечишь и лишишься единственного помощника в доме! — Да какого, нахрен, помощника?! Я от него, сколько себя помню, добиться ничего не мог! Думал, его вообще уже на пенсию отправлять надо, одной ногой в гробу, а он, оказывается, живее всех живых! Смотри-ка, даже люстру очистил и умудрился на место водрузить! Я его сейчас…! — Гарри дëрнулся и угодил локтëм мне под рëбра. — Эй, полегче! Я не виноват, что родился чистокровным. — неприятное ощущение расползлось внутри. Хватка ослабла и парень оказался на свободе, но он уже не стремился никуда бежать. — Мерлин, прости! Ты в порядке? У меня есть парочка восстанавливающих зелий… — Обойдусь. Ты бьëшь явно слабее, чем та ополоумешая шайка. — на самом деле было больно, но Гарри можно простить всë, когда видишь его прекрасные глаза, полные беспокойства. — Поможешь разобрать вещи? Потом спустимся поесть и ты посвятишь меня в свои планы, идëт? — он поджал губы, но кивнул. Небольшая сумка плюхнулась на кровать. — Ты уменьшал еë? Почему у тебя так мало вещей? — Там всë необходимое. Предлагаешь перетащить сюда всю комнату? И я не уменьшаю одежду: так она легче мнëтся. — из сумки показался комплект пижамы и тëплая уличная мантия. Гарри подхватил их и упихнул в шкаф, стоящий напротив. — Ну, мне казалось, что ты притащишь минимум половину своего добра. — О, поверь, его осталось не так много. — две лëгкие футболки и домашние штаны отправились следом. За ними комплект постельного белья, зубную щëтку, пасту и полотенце. — Два разных шампуня, серьëзно? — парень покрутил в руках баночки. — Серьëзно. Я не хочу такого вороньего гнезда, как у тебя. — я бережно поставил их рядом с банными принадлежностями. — Нет, руки прочь от моего нижнего белья, Поттер. — тот без спроса полез в сумку. — Тебе есть чего стесняться, а, Малфой? По идее, ты должен носить трусы примерно той же модели, что и я. — Может, ты в тихую в стрингах щеголяешь, откуда мне знать? — сознание услужливо подкинуло пару ярких образов. Не то, чтобы я специально разглядывал его телосложение, но совместная душевая после квиддича пару раз сыграла на руку. — Не надо меня по себе ровнять. Уважай моë личное пространство. — я перенëс несчастные вещи в шкаф. — Реально, почему у тебя так мало вещей? — Домашняя одежда есть, пижама есть, уличная одежда тоже есть. Что тебе ещё надо? — сумка отправилась под кровать. — Я ожидал от тебя как минимум по два-три комплекта от всего перечисленного. — Глупость. — но пару лет назад я сделал бы именно так. — Мы будем выходить сегодня на улицу? — Если только ты не хочешь взглянуть на окрестности. — Тогда встретимся на кухне. Я переоденусь и приду.       Уже на лестнице чувствовался запах свежего кофе, яичницы и жареного хлеба. Яркие лучи зимнего солнца теперь беспрепятственно проникали сквозь чистые стëкла. Мрачный образ дома немного рассеялся, но до уюта было далеко. Гарри уже сидел за столом и что-то нажимал в непонятной прямоугольной штуке. Вроде бы это называется телефон. — Что ты делаешь? — я сел напротив него и пододвинул тарелку поближе. — Жалуюсь Гермионе на отвратительного эльфа, дискриминирующего меня по всем параметрам. Только посмотри: стоило тебе сказать одну фразу, как вся часть дома, зависящая от домовика, пришла в порядок! Не думай, что я не просил его помочь — всë становилось только хуже. Да он в жизни не готовил мне еду! Я вообще начал сомневаться, способен ли он на это. — Поттер прямо пылал негодованием. Что ни говори, а такое пренебрежение со стороны, буквально, прислуги не может не оскорбить. Нужно будет поговорить с Кричером на эту тему. Гарри определëнно заслуживает лучшего. — Разумеется, он на это способен, он же домовик. А ты маг, способный делиться своими новостями через совиную почту или, на крайний случай, передавать их с патронусом. Зачем приплетать сюда маггловские устройства? — Так быстрее и удобнее. Серьëзно, затраты магических сил на содержание телефона ничто по сравнению с созданием патронуса или кричалок. А сову можно держать как умного и красивого домашнего питомца, доставляющего послания таким, как ты. И вообще, чего ты ворчишь? Мне казалось, тебе нравилось слушать о всяком таком. О, я придумал! — зелёный глаза вспыхнули новой затеей. — Надо будет тебе тоже телефон подогнать. — Ещё чего. Мы всë равно каждый день вместе. — я врал. Мне хотелось стать частью чего-то, связанного с Гарри. — Ну и что? Зато летом будем каждый день списываться. — До лета ещë дожить надо. — он бросил на меня укоризненный взгляд. — Не смешно, Драко. — Я знаю. — надо съехать с темы. — С чего начнëм восстановление дома? — С гостиной, наверное. — я кивнул. Некоторое время мы ели молча. — Ну, для начала попробуй наладить с ним контакт. — мы стояли в гостиной, никто не решался сесть на сомнительного вида диван. — Попытайся подружиться, у тебя это в крови. — Я пытался быть дружелюбным почти полгода, но он упорно строил мне козни. — парень досадливо пнул стоящий рядом шкаф. Удивительным образом с него съехала полка и чуть не угодила Гарри по голове. — Вот видишь?! Он меня ненавидит! — А тебе понравится, если будут обзывать и пинать тебя? У родовых поместий и особняков, как у любых существ, имеющих волю, есть собственное сознание и характер. Если он переходит от родителей к детям, то, уже зная своего будущего владельца, дом покоряется быстрее. Конечно, поместья бывают разными. Твоë, например, приручается не сразу, а сначала узнаëт своего хозяина. Ты часто тут бываешь? Считаешь его своим настоящим домом? — Ещë бы это место домом считать. Даже помыться нормально нельзя. — Ну вот. А, может, прояви ты немного терпения и своего гриффиндорского упорства и сложилось бы всë. В общем поговори с ним, извинись, глядишь и поладите. Вон со шкафа начни, его всë равно чинить придëтся. — Поттер тяжело вздохнул и неуверенно вытащил палочку, не зная, с чего начать. — Кстати, почему тут так много книжных шкафов? — во всех комнатах, кроме ванной и кухни стояли отсеки для книг, занимавшие немаленькое место. — Раньше тут было много книг. Не так много, как в Хоге или у вас в мэноре, но достаточно, причëм некоторые считаются редкими. Я распихал их по коробкам и поднял на чердак вместе с многочисленными коврами, картинами, статуэтками и прочей ерундой. — Так тут они были? — Конечно были. Везде ковры, везде картины, но в отвратительном состоянии, даже смотреть не хотелось. Им требуется основательная чистка, это точно.       Я взялся за сидячие места, столик и полы, пока Гарри справлялся со шкафом. Наверно, мне следовало сказать ему о том, что дом и хозяин связаны духовно, но наблюдать за тем, как Поттер говорит с полкой или стеной, прося прошения за грубость, рассуждая о том, что вина лежит на обоих и что в конце концов им необходимо прийти к соглашению было слишком забавно. Восстановление одной комнаты заняло у нас весь день, не считая перерыва на ужин. Если кто-то думает, что магия — это раз и готово, то это не так. Она значительно облегчает работу, сокращает затраченное время и физические силы, но не проходит даром. Для восстановления определëнных вещей не подойдут общие заклинания, некоторые требуют больших магических затрат или усидчивости, многие чары действуют на определëнный, весьма маленький участок, и, разумеется, предметы не приходят в норму за пару секунд. Работа завершилась около полуночи, на лбу блестел пот и ужасно хотелось спать, однако гостиная больше не выглядела заброшено: стены окрасились в нежный бежевый оттенок. Диван и кресла больше не напоминали бесформенное нечто, а наоборот выглядели мягко и заманчиво. Поверхность камина избавилась от трещин и сколов. Столик и шкафы из тëмного дерева чуть поблëскивали лаком в свете магических фонариков: ради такого дела мы даже спустили люстру с подсвечниками и поместили в них сияющие шарики магии. Пол перестал скрипеть и стал выглядеть более чем достойно, но мягкого светло-серого ковра определëнно не хватало. Он очень кстати пылился на чердаке. Там оказалось на удивление много вещей, но почти все они были абсолютно безвкусны и ни с какой планируемой Гарри (и мной) обстановкой не гармонировали. Бесформенные статуэтки, кривые вазы, абстрактные картины, я молчу про визжащий портрет матери Блэка. Он напугал меня до смерти. Правда, там были и хорошие вещицы, например, прекрасные светло-серый и белый ковры, нежных цветов тонкие занавески и пологи, огромное раскидистое дерево из странного прозрачного материала, мерцающего в темноте. Я уверен, что это какой-то артефакт и как минимум его размер и направление ветвей можно контролировать. Я обязательно им займусь. Впрочем, очень многий декор придëтся докупать.        Мы вырубилась почти мгновенно. Негласное согласие привести в порядок ванную в первую очередь повисло само собой. * — Драко! Драко, просыпайся, ты обязан это увидеть! — в мирный утренний сон бесцеремонно ворвался вопящий зеленоглазый брюнет в одних шортах. И не стыдно ему с утра пораньше порядочных людей соблазнять? — Вставай же, ты всë проспишь! — Что там? — из-под тëплого одеяла выбираться не хотелось. — Узнаешь. Идëм! — он чуть ли не за руку вытащил меня из постели и потащил вниз. Там Гарри предложил мне любоваться буквально ничем. Серьëзно, с вечера не изменилось ни-че-го! — И…? — Ты что, не видишь? Ничего не изменилось! — Вижу. В этом причина твоей радости? — Ты не понял. Дом ничего не испортил мне на зло, вот я о чëм! Да он даже полы в порядок привëл, и ступени больше не скрипят и не гнутся! И вообще Кричер приготовил нам завтрак. — парень ткнул пальцем за спину, на стоящий на столе лëгкий завтрак и, судя по запаху, свежий кофе. — Сам! Ты просто чудо, понимаешь? — я сонно подобрался к ближайшему стулу. Искренняя радость — это просто замечательно, но утренний сон…        Гарри бодро сел напротив, всем своим видом показывая вселенское счастье. Его вид занимал меня не меньше, чем его — налаживающиеся отношения с наследством. Неосознанно я залип на полминуты. — Тебе что, жарко? Холодрыга такая, а он без футболки расселся. — оторваться от созерцания было трудно, но я справился. Гарри, кажется, смутился. — Я просто воды спустился попить, а тут такое, ну я и побежал за тобой. — Ты спишь без футболки? — Обычно да. — Не знал. А ведь мы спали вместе. — Тебе бы понравилось спать с голым мной под боком? — он иронично вскинул бровь и исчез из кухни. Мне очень хотелось ответить «да».        Сознание сонно кружило по комнате. За окном ещë было темно, снег поблëскивал в свете уличных фонарей, пробиваясь сквозь заснеженные ветви акации. Серые обои представляли собой вид унылый и тëмный. Под потолком парил небольшой магический шарик. По хорошему мне бы тоже пойти переодеться, но было лень. Пижама уже нагрелась, а домашняя одежда прохладная. Взгляд набрëл на пустую стену кухни. Она примыкала к малюсенькой ванной. Было бы здорово поставить сюда то большое дерево. Если его правда можно самостоятельно регулировать (а я уверен, что можно), то пустить ветви и крону вдоль стены до угла и по потолку будет замечательной идеей. А ещë прикрепить туда шарики света. Красота. Да, так и надо сделать. В подарок. Гарри тоже должно понравиться. И светло-голубые обои впишутся. И нежно-зелëный ковëр. Вообще кухня превратится в импровизированный сад. Или дурацкая идея? Не знаю. Но оформлять весь дом в одном стиле тоже не очень. Большую ванную определëнно надо оставить как есть, только убраться там. И коврик добавить. На чердаке ковров много, Гарри говорил об этом. Люблю ковры, но конкретно эти ужасны. А в комнате Поттера пригодился бы красный. Хотя смотря какие стены. Лучше всего серебряные или светло-серые. Я уверен, что он завешает их фотками или ещë чем-нибудь. На одну из стен вообще метла уместится. Удобно — взял метлу и сиганул с балкона. Жалко мир маггловский, много не полетаешь. Хотя существуют чары невидимости. А в саду не хватает пруда. Да, его определëнно не хватает. В паре метрах от дома, а беседку на берегу разместить. И края камешками выложить. И кувшинки посадить. Зимой было бы здорово на коньках кататься. Да… Сколько всего сделать тут можно. В мэноре так не получится. Там уже ничего не получится. Мэнор недавно продали. Уроды. Хоть вещи дали забрать, на том спасибо. Я бы посмотрел на них, когда… — Ты чего не ешь? — вернулся Гарри. В футболке. Это немного огорчило меня. — Тебя жду. — Мило с твоей стороны. — он сел напротив, взявшись за свежие сырники. Пара минут прошла в молчании. — Как ты хочешь оформить кухню? — я открою ему только часть планов. — Пока не знаю. Как нибудь? — Как ты смотришь на светло-голубые обои и зелëный ковëр? — Неплохо, а почему так? — Дерево с чердака можно переставить сюда. — Оно же такое громоздкое. — наверно, для него это очередная декорация, а не магический артефакт. — Я придумал, куда его можно поставить. — И куда? — А тебе всë расскажи. — Эй, я хозяин этого дома, вообще-то. — Это будет сюрприз. — Ну ладно, хрен с тобой. Расчитываю на твой вкус, но сегодня займëмся ванной. — Определëнно.       Завтрак был изумителен.        Работа началась с поиска нужного заклинания. Обычные чары не очищали должным образом, но с нужными дело пошло в два раза быстрее. Гарри продолжил беседу с домом, теперь без всяких мук здравого смысла разговаривая с плиткой ванны. Какое-то время я вслушивался в его болтовню, но мысли постепенно уплыли в другую сторону. Я думал о ванной старост в Хогвартсе, о месте, где Гарри однажды чуть не убил меня, о туалете плаксы Миртл, о тайной комнате, Василиске, дневнике Тома Реддла… Наверно, попади он в мои руки, всë произошло бы точно так же, как с малявкой Уизлеттой. Хотя нет, тогда бы Гарри не бросился спасать меня. Но отец был бы в восторге, возродись Волан-де-Морт из моей души. Хотел бы я, чтобы он был рядом. Отец, в смысле. Не прямо сейчас, но в целом. Дома, в мэноре меня бы встретили мама и отец, и дом бы не был запятнан в крови, и я мог бы продолжать ходить по Хогвартсу, надевая каждый день новые одежды и раздражая лохматое гриффиндурское чудо, и крëстный бы продолжал прикрывать нас, снимая с грифов по десяткам баллов, и Панси с Блейзом бы не разъехались в разные страны, и… — …фой! Эй, ты слушаешь меня вообще? — окрик выдернул меня из мрачных мыслей. Я рад, что Гарри рядом. — Что? Я думал, ты с домом говоришь. — Нет, я тебя спрашиваю. Почему тут нет ничего, на что можно прикрепить шторку? — Шторку? Зачем? — Ну как… Вода расплëскиваться не будет и она вроде как закрывает того, кто моется от того, кто зашëл в туалет и наоборот. — Нормальные маги используют заклинания, Потти. А для особо стеснительных есть туалет этажом ниже. — Это банальная норма приличия! Неужели тебе не будет стыдно и неловко, если кто-нибудь зайдëт, пока ты будешь мыться? — Почему мне должно быть стыдно? Стыдно должно быть тому идиоту, который не видит, когда ванная занята, а когда нет. И вообще, ты жил в Хогвартсе, где, напомню, нет личных кабинок, с одиннадцати лет и не привык к общественному душу? Тем более тут ты всë равно живëшь один, кого стесняешься? — Ну знаешь… — кажется, мне не удалось его убедить и он начал размышлять о том, как приделать шторку. Я пожал плечами и принялся вновь отдраивать стены.       Рабочий день закончился часов в десять вечера. Уборка длилась меньше, результат стал лучше, мы были довольны. В этот раз дом не противился. Теперь чистотой сияла не только ванная, но и коридор на втором этаже. Условно разделив между собой полочки, мы перенесли некоторые банные принадлежности. Мне было немного неловко видеть два флакона шампуней и баночку геля для душа со своей стороны и одну маленькую бутылочку со стороны Гарри. Мы смотрели друг на друга, как на дураков. Серьëзно, как можно мыть и тело, и волосы каким-то одним жидким мылом и иметь такую пушистую шевелюру и хорошую кожу?        В коридоре обои больше не висели взбухшими клочьями, их место заняло бледно бежевое покрытие. Очень не хватало окна, но проделывать его в конце коридора — затея идиотская. Дом и так практически полностью состоит из окон, расположенных невпопад. Помещение освещали настенные подсвечники и магические шарики в них. Мы даже спустили с чердака подходящую тëмно-красную длинную дорожку и очистили еë. Для этого пришлось выйти на улицу, я впервые увидел дом со стороны. Снаружи он не выглядел мрачным или заброшенным, как внутри. Он был совершенно обычным, и не скажешь, что что-то не так. За оградой по улице спешили магглы, в окнах домов напротив сновали силуэты, ездили машины (так сказал Гарри), но никто даже не думал взглянуть на нас, хотя два парня — один в странной мантии, другой в лëгкой толстовке в середине зимы — не могли не привлечь внимания, вытряхивая длинный тëмно-красный ковëр. Проще было вытряхнуть его в ручную, чем подбирать очищающее заклинание. На мой вопрос Гарри ответил, что на дом наложены все чары, какие только известны, да и не известны тоже, так что ни один маггл и даже волшебник не в силах осознать факт существования этого места. Звучало просто замечательно.       Кричер исправно кормил нас вкусной едой и даже порадовал десертом. Мне понравились блинчики. Тонкие, аккуратные, такие раньше делала моя мама, несмотря на свой статус хозяйки поместья. К концу дня по телу разливалась приятная усталость, хотелось спать, под вечер глаза закрывались сами собой. Я наскоро принял душ и побыстрее улëгся в кровать, думая, что сразу усну. Мой мозг думал по другому и никак не желал отключаться. Он решил пофилософствовать. Думал о какой-то ерунде, раз за разом прокручивал улыбающегося Гарри, придумывал бредовые сюжетики «вот если б только мы были парой»… Мне ужасно хотелось избавиться от этого надоедливого глупого органа и просто лечь спать. Завтра утром меня ждала кухня, коридор и дерево-артефакт. Это потребует немалых магических затрат.        Часы показывали за полночь.       «Твою мать, а я всë ещë не сплю.»        В доме было тихо. Ни одного звука или шороха. Наверно, Гарри уже давно сопит в кровати, натянув одеяло чуть ли не до глаз. У него есть такая милая привычка. Если бы мы не спали вместе в той комнате, я бы никогда не узнал о ней. Думаю, я слишком привык, что он спит рядом. Даже эта небольшая кровать в гостевой комнате кажется свободной.        «А вот если бы я был его парнем, то… Мэрлин, какой смысл думать о том, чего не будет.»       Я поднялся и вышел из комнаты. Плавно зажглись мерцающие огоньки на стенах. Час назад я отказался от тëплой расслабляющей ванны в пользу сна. Если сна нет, то и причины дальше отказываться — тоже. Приглушëнный свет ванной отражался от белых плиток и казался чуть ярче. Зашумела вода, появились пузырьки душистой пены, тëплый пар лёгкой дымкой покрыл зеркало.        Ванна с тëплой водой — лучшее что было придумано. Усталость понемногу отступала, расслабляя мышцы. Скоро зеркало вернуло себе способность отражать. Оно было большое, почти во всю длину и высоту стены. В нëм отражалась вся комната и даже ванна, я отчëтливо видел себя. Промелькнула мысль, что эта ванна — лучшее место для извращенцев. Любят же некоторые делать это в воде или перед зеркалом. Отвратительно. Насколько испорченным нужно быть, чтобы хотеть смотреть на себя во время секса. Ненормальные.       Я откинул голову на бортик, уставившись в потолок.        «Возможно, каких-то полчаса назад Гарри тоже сидел на этом месте? Кстати, ванна достаточно большая для двоих. Ну, то есть, это как в Хогвартсе. Только кабинок нет. Зато экономия воды. Хотя нет, я не смогу нормально мыться рядом с ним…»        Он сидел напротив по грудь в воде в окружении пушистой пены. Руки взбили на голове белую шапку, из которой кое-где торчали тëмные прядки. Смуглая кожа блестела от влаги. С волос сорвалась капелька и соблазнительно скользнула по груди. Щëки немного покраснели, густые ресницы слиплись, отчего были ещë заметнее. Мягкие на вид губы изогнулись в улыбке, кажется, он сделал что-то из пены на голове и теперь дурачится. Глаза зачарованно следили за ними. «Что будет, если я его сейчас поцелую? Возьму — приближусь и поцелую?» На секунду мозг будто отключился и вот тело уже двинулось вперёд. Гарри удивлëнно смотрит на меня своими прекрасными зелëными глазами. Одна рука упёрлась в бортик позади него, другая — ухватила подбородок. Мои губы коснулись чужих. Они не были такими мягкими, как казались, но были упругими и немного обветренными. Их невероятно приятно целовать. Несколько секунд тянулись бесконечно долго, кровь прилила к лицу, окрашивая щëки румянцем, сердце сильно билось о грудную клетку. Я хотел отстраниться. Чужая рука, зарываясь в мои волосы, притянула обратно. Другая коснулась поясницы, мягко заставляя опуститься ниже. Я сидел на бëдрах Гарри, тесно прижимаясь к его животу и чувствуя твердеющую плоть, упирающуюся в меня. Горячий язык скользнул по губам, рука медленно спускалась к талии, дыхание сбилось, от чего немного кружилась голова. Под пальцами тяжело билась венка сквозь тонкую кожу шеи. Внизу приятно тянуло, бëдра дрогнули в поисках желанного трения. Гарри рвано втянул воздух и разорвал поцелуй. Тонкая ниточка слюны блеснула на губах и исчезла. Затуманенные изумрудные глаза взглянули на меня и быстро опустились ниже. Тëплое дыхание опалило шею, разгоняя мурашки. Невесомый поцелуй остался на коже. Щëку мазнула мягкая пена. Рука оставила волосы и скользнула вниз по внутренней стороне бедра, задев грудь и задержавшись на соске. Чуть мозолистые пальцы обхватили мой член и медленно, дразняще начали двигаться. Из груди вырвался сдавленный вздох…        Я глубоко вдохнул и закрыл глаза, с трудом заставив фантазию исчезнуть. Внизу во всю стоял заинтересованный орган.        «Твою мать. Я ничуть не лучше тех ненормальных.»        Мелькнула мысль, но тут щëлкнула и открылась дверь. Я обернулся. На пороге стоял ошарашенный Гарри в одних шортах, глупо уставившись на меня. На мгновение реальность наслоилась на фантазию. — Мерлин, Потти, пусть я и сказал, что мне не будет неловко, но это не значит, что ты можешь так бесцеремонно врываться. — я положил локти на бортик и отвернулся, наблюдая за парнем через зеркало. Тот покраснел и, ничего не сказав, вылетел, хлопнув дверью. — Откуда мне знать, что ты тут разлëгся?! Ты вообще спать пошëл ещë час назад! — уже оттуда донëсся голос и быстрые, удаляющиеся шаги.        В тайне я порадовался, что сделал ванну с пеной, иначе бы неловко мне всë таки было.       «Ладно, надо выбираться отсюда» — и сознание снова окунулись в фантазию. *       Утром Гарри смущëнно извинился и на протяжении всего дня избегал зрительного контакта. Я тоже не особо рвался лишний раз смотреть на него — неизменно в голове проскакивали не самые чистые мысли, а глупая совесть неприятно давила на мозг. Начать изучение артефакта мне удалось только через два дня на третий. За это время мы успели восстановить все комнаты и даже балкон в комнате Гарри. Улучшение отношений между домом и его хозяином было на лицо. Даже Кричер окончательно проникся симпатией к нему, чему Поттер был искренне рад.       На пятый день новогодних каникул после завершения ремонта (вернее создания с нуля) балкона я взялся за поиск информации о дереве. Она нашлась в одной из коробок в тоненькой книжке, больше напоминавшей чью-то записную книжку. Там же были от руки записаны рецепты зелий и способы их приготовления, о которых я даже не слышал. Корректировать дерево оказалось на удивление легко: нужно было лишь вести нужную ветвь в нужное место, контролируя еë длину и диаметр. Единственным минусом являлись огромные затраты магической силы — чем больше маг делал ошибок и исправлял их и чем дольше он работал с одной ветвью, тем больше силы он расходовал. Для избежания этого я начал делать наброски того расположения, которое хотел видеть. Некоторое время Гарри крутился рядом, но благоразумно решил не лезть.       К утру следующего дня план был готов, а дерево перенесено на кухню. К счастью, оно поддавалось уменьшающим чарам. В связи с тем, что это должен был быть сюрприз, я выпроводил Гарри из кухни и понадеялся на его совесть. Вскоре он оделся и куда-то ушëл. Я остался с артефактом один на один. Работа предстояла большая. Книга не врала — магию дерево тянуло только так. Уже на трети всего процесса начал ощущаться весомый недостаток сил, на двух третях их практически не осталось, а к концу работы я еле стоял на ногах в окружении бесчисленных флаконов от восстанавливающий зелий, но результат и процесс стоил того. Это было похоже на рисование и создание скульптуры одновременно — оно невероятно завораживало и затягивало.       Из ближнего к арке входа левого угла тянулся изящный ствол, проработанный с точностью до неровности коры. От него вверх, а после — по потолку тянулись ветви: несколько основных и тонкие, переплетающиеся друг с другом и создающие новый потолок из своих мерцающих листьев. Пышная крона, сквозь которою кое-где виднелись ветви, шла по всей трети потолка, плавно сходя на нет и создавая плавный переход к основному потолку. Вдоль пустой смежной стены от ствола протянулась одна, чуть ли не самая толстая из всех, ветка, из которой росли аккуратные веточки поменьше, создавая навес из мелких листочков. Думаю, Гарри поддержит идею прикрепить к ветви два каких-нибудь подвесных кресла — они идеально впишутся. Нежно голубые обои, как я и предполагал, подошли как нельзя лучше. Дерево мерцало в опустившийся темноте зимнего вечера, тускло освещая очертания комнаты. Я был ужасно доволен проделанной работой, осталось только…        Не успел я взмахнуть палочкой, как ноги подкосились, и я рухнул на пол, тщетно пытаясь создать магический шарик. Пустые флаконы покатились в разные стороны. Практически сразу на лестнице послышались торопливые шаги, и в комнату влетел Гарри. Он на секунду замер, смотря на новый декор. — Красиво получилось, да? — я взглянул на него, наверно, глупо улыбаясь. — Наколдуй немного света и помести его вон туда, в ветви, ближе к столу. У меня, наверно, вся магия закончилась. — он взглянул на меня и нахмурился, но наскоро создал три шарика и отправил их наверх. Сразу стало намного светлее. — Ты себя видел? — Поттер подошëл ближе и опустился на корточки передо мной. — Каждый день смотрюсь в зеркало, если ты об этом. — Ты ведь бледный, чуть ли не синий. Губы уже посинели и глаза красные. Ты стоять даже не можешь. — Очевидно, я выгляжу ужасно. Напомню: мой магический резерв был исчерпан до нуля, если не меньше. Скоро всë восстановится и я приду в норму. — парень только поджал губы и продолжал смотреть каким-то непонятным взглядом. Аура окрасилась в чëрно-синие цвета. Ни капли золотого. Чëрт. Я что, пахал весь день, чтобы получить беспокойство? — У тебя есть ещë восстанавливающие? Мои закончились. — Даже те, что я дарил тебе осенью? — На них держится треть этой работы, не переоценивай мои природные способности. — он вздохнул и внезапно подхватил меня на руки без каких либо усилий. — Эй, ты что творишь?! — Несу тебя до дивана, очевидно. — я попытался вырваться, но Гарри только сильнее прижал меня к себе. Сердце взволнованно вырывалось вместе со мной. — Не рыпайся, упадëшь. Тут до него три шага, что ты ëрзаешь? — Вот именно — три шага. Я и сам бы дошëл. От тебя требовалось только зелье. — Будет зелье, не переживай. — он аккуратно усадил меня на мягкую обивку, а сам плюхнулся в соседнее кресло. Рядом появился Кричер с несколькими флакончиками в руках. Я выпил зелье и почувствовал себя чуточку лучше. — Ну так, как тебе? Нравится? — «…или я зря старался целый день?» очень хотелось добавить, но я сдержался. Гарри повернул голову в сторону кухни и некоторое время смотрел на тусклое мерцание. — Нравится, красиво получилось. Но если выбирать между красивой кухней и живым Хорьком, то я за второе. — Не преувеличивай. Я живучий, и ты не мог этого не заметить. А на ту ветвь можно прикрепить подвесные кресла, под них всë сделано. Повесишь? — Повесим. Как себя чувствуешь? — В порядке всë, от такого не умирают. — А если умирают? — Значит, они идиоты. — Гарри фыркнул. — Что ж, тогда предлагаю выпить за твою живучесть, за то, что ты не идиот и за твою великую деятельность сегодня. А ещë мы наконец закончили с домом, это стоит отметить. — у стола снова появился Кричер, на этот раз с двумя банками в руках. Он вручил нам по одной. — Что это? — я покрутил холодный напиток в руках. — Маггловский алкоголь. Он отличается от огневиски, ты не должен быстро опьянеть. — А если всë пойдëт не по плану? Я не хочу напиваться. — выбалтывать лишнее мне больше ни к чему. — Тогда это будет наш последний вечер с алкоголем. Потом будем лимонады хлебать. — он пожал плечами и с громким пшыком открыл банку. Я повторил его движение. Из банки пахну́ло чем-то горьковато кислым, на вкус это что-то оказалось таким же, с терпким послевкусием. — Да ладно тебе, не кривись. Не всë так плохо. — Откуда у тебя эта дрянь? Отвратительно. — Сбегал в магазин, пока ты работал. — Я не слышал, когда ты пришëл. — Я тебя тогда даже окликнул. — я промычал что-то неопределëнное. Кажется, такое правда было. Во рту снова почувствовалась кислинка. Если подумать, то не так уж это пойло и отвратительно. Пить можно. На пару секунд повисла тишина. Гарри нарушил еë. — Знаешь, я удивился, когда увидел, что это дерево можно направлять куда угодно. Думал, что это очередная несуразная побрякушка, хотел продать по дешёвке. — Нормальные маги с первого взгляда умеют определять артефакты. — А я, значит, не нормальный? — Ты гриф. Если большая часть вещей бесполезна, то вы и остальное заранее считаете бесполезным. — я слегка пожал плечами и отхлебнул из банки. — Ну да, одни вы, слизеринцы, самые умные. — он ухмыльнулся и закатил глаза. — Мы предусмотрительные. — А что ж ты не предусмотрел, что от нехватки магических сил свалишься в обморок? — Я предусмотрел. Не выпей я все свои запасы восстанавливающего, свалился бы ещë в середине дня. А так к вечеру управился. И про обморок ты преувеличиваешь, у меня просто ноги устали весь день стоять. Может, я и не упал вовсе, а просто посидеть сел. — терпкий вкус стал казаться чем-то правильным, тем, что должно быть. — Тогда бы Кричер не стал докладывать мне об этом. — Ты приставил следить за мной домовика? — бровь скептически поползла вверх. — Попросил контролировать ситуацию. Ты в курсе, что работал весь день без перерывов на чай или кофе? Даже не позавтракал! — Не правда, я съел бутерброд в середине. И вообще, раз ты так осведомлён обо всëм, не стыдно тебе спаивать голодного человека? — Я не спаиваю. Ты сам решил открыть банку и выпить содержимое. — Ты оказывал на меня психологическое давление. — Я? — Гарри невинно похлопали ресницами. — Нет, такого точно не было. — я сделал очередной глоток и привычно закатил глаза: конечно, этот гриффиндурок как всегда не при делах. — Завтра последний день каникул. Что будем делать? — целая неделя прошла за ремонтом дома. Звучит не очень, но мне невероятно понравилось делать что-либо, ощущая в руках свою палочку. Ещë и Гарри всю неделю был только моим. Прекрасно. — Не знаю. — тот пожал плечами. — Можно посидеть дома, заняться беседкой или разобрать чердак. Можем прогуляться по городу. Ты ведь впервые в мире магглов? — я кивнул. — Ну вот. Хотя тут смотреть особо не на что. Можно и пораньше вернуться. Не вечером, а с утра, например. Хочешь? — Не очень. — Я тоже. — А как же встретиться с любимыми друзьями? Вы же не виделись целую неделю, как бы золотое трио не развалилось. — Не развалится. Наше трио никогда не развалится. — Гарри сказал это без какого-либо умысла, но горький смешок непроизвольно вырвался из груди. «Да уж, не то, что наше, серебряное». Кажется, он уловил мои мысли. — Извини, я не это имел ввиду. — Я знаю. Ты же гриффиндурок, не станешь давить на слабости. — я покачал полупустую бутылку. Поттер был прав — от него не так легко пьянеешь. Как-то быстро оно начало кончаться. — Предлагаю порыться завтра на чердаке и вернуть книги на свои места. В коробках они могут испортиться, да и здорово хотя бы примерно знать, что у тебя есть. — Хорошо. Ты их уже перебирал? — Просмотрел вскользь. Искал инструкцию к дереву. Думаю, оно такое одно единственное. Заклинания и примечания к ним сделаны от руки, так что скорее всего автор записной книжки сам создал артефакт. — И что он делает? — Кто? — Артефакт. — Светится. Не видишь что ли? — И всë? Мог бы и полезнее быть, раз магию только так сосëт. — Сам ты сосëшь. Дерево берëт энергию для роста. Сам подумай: если обычное дерево не поливать, посадить его куда-нибудь в песок без питательных веществ — оно не будет расти, а то и вовсе умрёт. Тут водой и почвой служит магия. Дерево может обойтись без неë в состоянии покоя, но изменять себя уже не способно. Если дать ему энергию, но не направлять, то оно будет расти подобно обычному дереву. Разумеется, тогда магия будет тратиться меньше, но и артефакт получится не слишком красивым. Я думаю, у него есть ещë какая-то способность, но о ней не написано. Может, создатель сам не до конца изучил его свойства. — Ты просто переоцениваешь эту штуку. — Даже если так. Рано или поздно его свойства всë равно проявятся. — я сделал большой глоток. Это может случиться тогда, когда наши судьбы разойдутся в разные стороны. Жаль, если кто-то будет любоваться на мою работу, стоя на законном месте партнëра Гарри. Я не хочу этого. — А если это что-то плохое? — я помотал головой. — Это что-то либо хорошее, либо нейтральное. Плохим быть не может. — Уверен? — Уверен. — Хорошо. Я верю тебе. — Гарри опустил пустую банку на пол рядом с креслом и достал откуда-то огневиски. Маггловское пойло сразу показалось невкусным. Я недовольно покачал почти пустой банкой, переводя взгляд на бутылку огневиски. Внутри плескались жалкие остатки горько-кислого напитка. Странное чувство. Вроде не пьяный, но и не трезвый. Неприятная середина. — Не смотри так. Ты сам сказал, что не хочешь напиваться. — Наше вкуснее. Дай мне тоже, всë равно завтра мутить будет. — Хочешь все оставшиеся праздники на лимонады налегать? — Звучит заманчиво. Отметим мой последний вечер с алкоголем. Ну дай глотнуть. А своë непонятно что забери. — брюнет хмыкнул и забрал банку. Жгучий вкус огневиски резко перебил остаточную терпкость. Да, наше намного вкуснее. — Слушай, а дом снова не одичает, пока меня не будет? — Если ты продолжишь бегать от него, как от огня, то, разумеется, одичает. — Не продолжу. Теперь его хоть домом назвать можно и вернуться вроде как хочется. Даже уютно стало. — я кивнул и перевёл взгляд на пляшущие языки пламени. Глубоко в душе начал растекаться липкий страх, но здравый рассудок загнал его как можно дальше и всеми силами старался игнорировать. — Серьёзно, у тебя талант успокаивать всякие дикие дома. — на губах непроизвольно расползлась ухмылка. Я попытался скрыть еë, отхлебнув виски. — За словами-то следи. А то договоришься, и дом обидится. — Не обидится. Он понимает, что я не серьëзно. Может, тебе потом этим и заниматься? Мало ли в магической Британии таких же, как я — горе-наследников. — С домом помирился ты сам, а я лишь подсказал, как это правильно делать. Если волшебник идиот и никак не может найти общий язык, то ему никакие советы не помогут. — Тогда что насчёт дизайнера? У тебя прекрасный вкус. — Мм, я не знаю. Думаю, это мне быстро надоест. — я чувствовал, что начинаю потихоньку съезжать с неприятной середины в чуть более приятное опьянение. — А что не надоест? — Не надоест? Хм. Не надоест сидеть дома, баловаться экспериментами с зельями и ждать свою половинку с работы. — В домохозяйку метишь? — усмехнулся брюнет. — Может быть. — я вернул ему усмешку. — Не так плохо проводить дни за изобретением нового, встречать и провожать любимого и иногда, по выходным, выбираться гулять и летать на метле. — А главная фигура твоего идеального будущего вообще в курсе своей роли? — Гарри казался небрежным, но аура отдавала красно-синими цветами. — Он… — я задумался. Мысли медленно текли в сознании, уже подëрнутом алкогольной дымкой. Если подумать, то с одной стороны Гарри в курсе моих планов, но, с другой, он не знает, что именно его я сделал своим возлюбленным. — Если бы мы были парой, он бы был не против. Наверное. — жгучий напиток снова хлынул в горло. Я чувствовал, как щëки постепенно нагреваются, а в комнате становится жарче. Завтра наверняка будет отвратительное состояние. Больше точно пить не буду. — Ты всë ещë не признался? — он выглядел удивлëнным, но синий перестал окрашивать ауру. Остались совершенно несовместимые цвета, о совокупности которых думать совершенно не хотелось. — Ты задаëшь так много глупых вопросов… Почему каждая наша попойка выливается в какой-то девичник? — Потому что ты говоришь о будущем и своём парне только когда пьян. — Потому что ты спрашиваешь о них только когда я пьян. — Ты прав. Я делаю это, потому что сам не до конца трезв. — Весело. — я снова припал губами к горлышку бутылки. В пустом желудке плескалась уже добрая половина огневиски, здравый смысл начал отключаться. Я растянулся на диване, положив голову на ближайший к Гарри подлокотник. — Ну что ж, тогда давай поболтаем по душам, почему нет. — чужой взгляд чувствовался кожей. — Ты согласен болтать по душам? — Даа… — собственный голос прозвучал протяжно, лениво и пьяно. — Я согласен, раз тебя это так интересует. Да, он всë ещë ни о чëм не знает. Знаешь, он такой милый и заботливый, и добрый… — Пф, где же был этот заботливый-добрый, когда ты чуть не откинулся в начале года? А когда тебе сломали ногу под Рождество? Что за идиота ты идеализируешь? — Он не идиот. Может, слегка глупый и не догадливый, но не идиот. И он не бросил меня тогда, а поддерживал. Вообще, чего перебиваешь? — Да раз он такой распрекрасный, что ж ты признаться боишься? — С чего ты взял, что я боюсь? Может, меня устраивают нынешние отношения. — Как могут устраивать дружеские отношения, если ты по-настоящему любишь его? Вдруг у него появится другой, и ты прохлопаешь своë счастье? А может, он вообще натурал. — Конечно он натурал. — Гарри примолк, и мне пришлось повернуть голову в его сторону. Он смотрел на меня, как на ненормального. — Ты серьёзно влюбился в натурала? — Да, в чëм проблема? — Ну ты и глупый. — Сам ты глупый. Можно подумать, я специально это сделал. Оно вообще само. — я махнул рукой, в бутылке булькнуло огневиски. На секунду я подумал о том, как глупо выглядят взрослые парни, прошедшие настоящую войну и разговаривающие о том, как непредусмотрительно влюбиться в натурала. Глупая улыбка сама собой расползлась по лицу. — Ах, Гарри, ты не представляешь, как хорошо, что сейчас я в стельку пьян, иначе заавадил бы себя на месте. О какой ерунде мы сейчас говорим… Может, ты прав и я просто трус, но какая, Мерлин, разница? Я рад быть с ним рядом, пока у него никого нет. Разумеется, потом у него появится достойная пара, что ему какой-то жалкий бывший пожиратель смерти? Кто знает, может, начинать общаться с ним вообще было фатальной ошибкой? Так наблюдал бы я за ним со стороны, мы бы разошлись и дело с концом. Рано или поздно я бы забыл о нëм. А вот теперь никак. Будет ужасно расстаться с ним навсегда, но и оставаться рядом и делить с кем-то чужим тоже не лучше. — мысленно я слышал, как потрескивает лëд под ногами. Я зашëл слишком далеко и теперь, стоит Гарри немного пошевелить мозгами, он обо всëм догадается. — А вдруг ты ошибаешься? Если на самом деле ты ему нравишься? — Не… Такого быть не может. Вероятность такого исхода чрезвычайно мала, понимаешь? Тут всë рассчитано. — В смысле рассчитано? — В прямом. Знаешь, я тут залез как-то в систему образования магглов и наткнулся на тему по аг… Але… Чëрт. Вероятность, в общем. — Алгебра? — Да! Она. Ну вот, там написано, что чтобы рассчитать вероятность, чего либо, то достаточно просто разделить число искомого на целое. Ну или как-то так. И ведь эта штука реально права: даже если существует всего два человека, то вероятность взаимности пятьдесят процентов. А стоит добавится кому-то третьему — она сразу падает примерно до тридцати трëх, понимаешь? — я взглянул на него и понял, что он не понимает. Ну да, ты попробуй нормально учиться с этими Дурслями, а потом его вовсе сюда забрали. — Ну… Всего у нас три человека. Благоприятный для меня исход только один. И тогда получается, что, деля единицу на тройку, мы получаем примерно тридцать три процента. — Если мы поделим единицу на тройку, то получим ноль целых тридцать три сотых, а не тридцать три. — Домножь на сто. И вообще не суть важно. Я говорю о том, что вокруг него просто уйма людей и таким образом мой шанс падает до совершенно ничтожного числа. — Ну не всякий же человек сгодится для пары. — Поэтому я и сосчитал всех девушек, которых только знаю из его окружения, плюс откинул один процент за то, что по полу не подхожу, ну и вышло у меня процента три, не больше. — Но ведь не ноль. — Три из ста тоже не слишком много, знаешь ли. — Ты слишком всë усложняешь. Просто признай, что боишься быть отвергнутым, вот и прикрываешься какой-то идиотской логикой. — на это я лишь глубоко вздохнул, неуклюже поднялся с дивана и, плюхнувшись к Гарри на колени, прижал к его губам практически пустую бутылку виски. — Тише, это звучит слишком грубо. Мы назовëм это безответная любовь, так красивее. — парень смотрел на меня чистыми зелëными глазами. Теперь я буду тешить себя ложной мыслью, что в этих глазах светилась влюблëнность. Гарри хотел что-то сказать, но я не услышал: в голове неприятно помутнело и пьяное сознание отключилось.