Твое сердце будет разбито

На следующий день я едва продрала глаза утром. Сегодня должен был состояться мой первый полноценный учебный день в новой школе, к тому же классная просила прийти пораньше, чтобы провести со мной беседу. Поэтому опаздывать было нельзя, хотя спать хотелось ужасно. Распахнуть шторы, как я привыкла делать ранним утром, не получилось. Вдруг эта извращенка опять подглядывает?! Вчера я слишком поздно увидела Дуболомиху. И то, совершенно случайно — из-за светящегося экрана телефона. Маша сидела на подоконнике в своей комнате в темноте и бесстыже пялилась на меня, все бы ничего, мне плевать если меня бы увидела одноклассница например в раздевалке перед физрой, но мысли о том что она лесбиянка не давали покоя и правда как теперь спокойно переодеваться? Скорее всего, видела, как я раздеваюсь! За это хотелось вмазать ей, как следует, но она же самая крутая в этой школе, с ней нельзя связываться и все такое. В итоге откинула эти мысли, плевать она такая же как я, чего она там не видела. Перед тем, как выйти из спальни, я все-таки выглянула из-за штор. Но Ромы не увидела. После завтрака отчим снова решил забросить меня в школу — он предложил это таким тоном, будто бы делал мне великое одолжение. — Ты такой заботливый, Андрей, — улыбнулась мама, обнимая его. — Спасибо, что так хорошо относишься к Катюшке. А ты больше не приходи так поздно, — повернулась она ко мне. — Где после школы ходила? — С девочками гуляла, — ответила я. Отчим внимательно на меня посмотрел, и я не стала рассказывать ей о том, что он велел мне не приходить домой до восьми вечера. — Не задерживайся так скоро, сегодня из школы иди домой, — нахмурилась мама. — Я ведь волнуюсь. — Хорошо, — кивнула я. Мы попрощались, и я пошла следом за отчимом. Байк Маши, на котором та вчера умчалась в ночь, был припаркован возле ее подъезда. Глядя на него, я вдруг подумала, что хотела бы однажды прокатиться на мотоцикле, крепко держа девушку за пояс. Я даже хотела мысленно записать это желание на полочку с мечтами, но быстро отбросила эти мысли. Отчим довез меня до школы в абсолютном молчании. И даже ничего не ответил, когда я поблагодарила его — лишь кивнул, решая в мессенджере какие-то важные вопросы. Едва я вышла, как он уехал. В школу идти не очень хотелось, однако пришлось. Для меня все тут было в новинку. Проход — строго по картам, которые нужно было прикладывать к турникетам, как в метро. Вместо раздевалки на первом этаже — ряды шкафчиков, как в фильмах про американских школьников. Все ученики в форме. В холле висит стенд с фото лучших учеников из каждого класса. Как объяснила Дирала, каждый месяц фото менялось в зависимости от личного рейтинга. А те, что висели сейчас, остались еще с мая. В нашем 11 «А» лучшей была Наташа. Перед уроками меня встретила Ольга Владимировна и увела в свой класс. Прочитала мне короткую лекцию о школе, вручила мне ключи от шкафчика номер триста пять, спросила, куда я планирую поступать и какие экзамены буду сдавать, а также предложила записаться на факультативы — их в школе было много, и все — бесплатные. — Их расписание будет вывешено позднее, — добавила она. — Выбирай то, что тебе нравится, но помни, что количество учащихся на каждом факультативе ограниченно. Не тяни. И да, напиши мне номер телефона своей мамы — я добавлю ее в родительский чат. Там уже начинают обсуждать ваш выпускной. Мама родительский чат недолюбливала — в старом то и дело все ругались, споря, что подарить учителям, или куда поедет класс. Честное слово, мы так не ссорились, как наши родители порою. — Учебники будут выдавать в пятницу. — Хорошо, Ольга Владимировна, — поблагодарила я классную. — Если понадобится помощь, пиши мне или звони в любое время, — улыбнулась она. — Ребята у нас хорошие, я уверена, ты быстро найдешь друзей. Беги на урок, Катя. Тебе на второй этаж, кабинет двести пять. У вас будет русский язык. Я встала из-за парты и пошла к двери. Толкнула ее и… едва не попала прямо по роже Ромы. Разумеется, она снова была не в форме. Типа Крутая, да? Идешь против правил? Маша сердито на меня глянула, а я, отвернувшись, пошла прочь. — Ты снова без формы? — раздался голос Ольги Владимировны. — Хотела поговорить об этом, — спокойно ответила одноклассница . — Приду в ней завтра, ок? Остального я не слышала. Дверь закрылась. До класса русского языка я добралась не сразу — пришлось поискать лестницу. Школа была просто огромная, и я в ней пока терялась. Не школа, а Хогвартс какой-то, честное слово! В класс я заходила с опаской. И не зря — одноклассники снова уставились на меня. Парни — с интересом, девчонки — оценивающе. Я улыбнулась и громко поздоровалась. — Привет, новенькая! — весело крикнул мне парень со стрижкой Лео ди Каприо в молодости. И даже помахал мне. Пришлось помахать в ответ. Из-за этого на меня недобро уставилась Поцелуева. Кажется, она ревновала. Только зря. Я села на свое место рядом с Наташей, которая, надев очки, читала какую-то книгу. — Привет, — сказала я ей, и он кивнул в ответ, не отрываясь от чтения. Не успела я вытащить пенал, тетрадь и дневник, в класс ворвались Милана, Дилара и близняшки. Они сложили сумки и рюкзаки на парты и потащили меня в коридор — жутко хотели знать, с кем я вчера гуляла. — Рассказывай, это твой парень! — хищно уставилась на меня Дилара. — А говорила, что никого нет! — Это не мой парень, — запротестовала я. — Это друг детства! Мы общались когда-то, потом он переехал, и мы случайно встретились. Девчонки ахнули и потребовали подробностей. Пришлось рассказывать. Они слушали и восхищались — такой романтичной казалась им эта история. И все шло ровно до тех пор, пока не прозвенел звонок. Народ в коридоре заволновался, все заспешили в свои классы. Около самого кабинета меня случайно толкнул какой-то торопящийся парень, и я, оступившись, полетела на пол. И точно бы упала, если бы меня не поймали чьи-то руки. Мое сердце пропустило удар, когда я поняла, кто поймал меня. Маша. Это была она. Наши взгляды встретились, и я побелела от шока. Девчонки уставились на нас со смесью восторга и ужаса. — Осторожнее, идиотка! — рявкнул Маша, зачем-то продолжая удерживать меня. Не знаю, как так вышло, но моя ладонь лежала на ее груди. И поняв это, я тотчас одернула руку и вырвалась из её объятий. — Прости, — тихо сказала я. — Бог простит, — ухмыльнулась Рома и зашла в кабинет первой, закрыв дверь у меня под носом. Хамло! — Со стороны это выглядело романтичным, — захихикала Дилара. — Идиотка тупая, — прошипела я, но девочки тотчас нахмурились. — Не надо говорить так про неё , — тихо посоветовала Милана. — С Ромой надо или по-хорошему, или никак. Поняла? — Поняла… — Эх, жаль, что не меня на Рому толкнули, — мечтательно вздохнула Яна. — Она такая … Интересно, как она целуется? — Вопросы о поцелуях будете решать после уроков, — раздался голос русички — полной женщины со строгим лицом, которая выглядела как типичная строгая учительница. Черные пиджак и юбка, белая блузка, очки в прямоугольной оправе с цепочкой и журнал подмышкой. — Заходите, девочки. Не будем терять времени. Пришлось спешно залетать в класс и рассаживаться по местам. Начался урок русского языка. С русским я всегда дружила, да и вообще гуманитарные предметы давались мне достаточно легко. Некоторые проблемы доставляли физика и химия, зато по математике я была одной из лучших — со мной занималась классная репетитор, с которой мы за год освоили программу двух классов, и теперь она натаскивала меня на ЕГЭ. Разумеется, до того, как я переехала. Однако мама договорилась с ней, что мы будем заниматься дистанционно, по скайпу. Урок шел нормально до тех пор, пока Романова и её подружка с волосами, выкрашенными в белый цвет, не стали смеяться. Не знаю, что их там смешило, но это повторилось раз, два, а на третий русичка, которую звали Людмила Руслановна, вскипела. — Романова, встала и вышла, — велела она. Как я и думала, класс Людмила Руслановна держала в ежовых рукавицах. — Куда вышла? — уточнила Рома без особого страха в голосе. — А ты как думаешь, куда? — сощурилась учительница. — Могу в окно, — предложила она дерзко. Поднялась и действительно направилась к окну. Даже успела распахнуть его. — Романова! А ну перестать валять дурака! — Да я никого не валяю, Людмила Руслановна. Света же на месте, — кинула насмешливый взгляд на подругу Ромы под хихиканье одноклассников. И та показала ей средний палец. — Я выхожу, как вы и велели. — Куда ты выходишь?! — потеряла терпение учительница. — В окно. — Выйди из класса, Романова. Через дверь. Как все люди. Даю тебе десять минут, чтобы успокоиться. Потом вернешься. — А если я не хочу возвращаться? — спросила она нагло. Смешки стали громче. — Тогда не возвращайся. Твое право. А теперь выйди и дай мне объяснить тему твоим одноклассникам. Не воруй у них время. Маша небрежным жестом схватил рюкзак и действительно ушла. На русский язык она больше не вернулась. Я увидела её лишь на следующем уроке — на истории, которую вел интересный учитель. Это был мужчина лет шестидесяти, с лысиной и бородкой, который так увлеченно рассказывал обо всем, что я заслушалась. Казалось, заслушался весь класс, даже тупая Маша. И уже потом от девчонок я узнала, что он на самом деле преподаватель в местном государственном университете, работает на истфаке. И заодно учит детей в школе. На следующих трех уроках Романова снова вела себя вызывающе. Поэтому на последнем, когда мы снова оказались в классе нашей Ольги Владимировны, она первым делом заявила: — Так, Романова, Токарева и Макарова. Сегодня только второе сентября, а на вас уже три учителя пожаловалось. — Мы ничего не делали, Ольга Владимировна, — заявил белобрысая девушка. — Да вы что? Вас оклеветали? С ума сойти, — усмехнулась Ольга Владимировна. — Одиннадцатый класс, вы уже совсем взрослые, а ведете себя хуже пятиклассников. Не думала, что буду делать это, но вы меня вынуждаете. Сейчас я вас рассажу. И отныне вы будете сидеть так, как я сказала. Рассадка не только их троих касается, — обвела строгим взглядом класс учительница. — После лета не у всех дисциплина хромает. По кабинету пронесся встревоженный гул. Пересаживаться никто не хотел, однако пришлось подчиниться. Мне-то было все равно, а вот остальные волновались. В итоге Ольга Владимировна рассадила добрую половину класса, стараясь к девочке посадить мальчика — благо, что и тех, и других было поровну. Милану посадили со Светой, белобрысой, а Дилару — с другой, у которой были максимально короткие волосы и хулиганское лицо с татухами. — Так, Романова, в этом году будешь радовать меня за первой партой, — в самом конце сказала Ольга Владимировна, и та со стоном закрыла лицо руками. — Сядешь на место Наташи. А ты, Наташа, переберешься на второй ряд к Толе. Глаза моей соседки округлились. Явно ни к какому Толе она пересаживаться не хотела. А до меня дошло, что классная решила посадить Рому со мной. О. Мой. Бог. Только не это. — Ольга Владимировна, я тут привыкла, — жалобно протянула староста. — Можно, я останусь? Пожалуйста. — Наташа, пересядь, пожалуйста, — сдвинула брови учительница. — Романова, тебе особое приглашение нужно? — Мне никакого приглашения не нужно, — глухо ответила та. Почему-то я думала, что она ослушается Ольгу Владимировну и не пересядет. Останется на галерке в одиночестве. Но она все-таки сграбастала ранец, подошла и в сердцах бросила его на мою парту. После села сама — да так, чтобы быть подальше от меня. Еще и отвернулась. Дуболомина несчастная! — Замечательно, — поджала губы Ольга Владимировна. — Начинаем урок. И да, если я узнаю, что вы пересаживаетесь без моего ведома, вызову родителей. Я не допущу, чтобы учителя делали мне замечания по поводу вашего поведения. Уяснили? По классу снова пронесся гул. Мол, уяснили. Начался урок. Я записывала теорию за Ольгой Владимировной, которая, как оказалось, хорошо разбирается в математике, и легко решала уравнения. Даже к доске вышла по собственному желанию, потому что знала решение — проходила со своей репетиторшей. А вот Романова явно скучала. То зевала, то начинала что-то чертить в своей тетради. Ко мне она так и не поворачивалась, будто я была не человеком, а мусорным баком, от которого несло помойкой. — Маша, сядь ровно, — не выдержала, наконец, Ольга Владимировна. И только тогда она нехотя села прямо. Я искоса на неё взглянула и подумала, до чего же она мрачная. И почерк у неё корявый. И наверняка она тупая как валенок. Она обернулась, зараза такая, и поймала мой взгляд. «Что?» — прошептала она одними губами, причем с таким зверским выражением лица, что я, задрав носик, отвернулась. Идиотка. И угораздило же меня так попасть. Мало того, что живет напротив, так еще и одноклассница, с которой мне приходится делить одну парту. Может быть, меня прокляли? Урок закончился, и мы стали собирать вещи. Других уроков на сегодня во временном расписании не стояло, и одноклассники спешили домой. Мне тоже не хотелось задерживаться в школе. Я обещала маме прийти домой пораньше. — Черный? — вдруг тихо спросила Рома. — Что? — не поняла я. И тогда она кинула выразительный взгляд на мою грудь. — Черный, говорю? — нахально повторила она . — Зеленый в горошек, — сорвалось у меня с губ против воли. Да что за подлая гусеница?! На её разбитых губах появилась знакомая веселая улыбочка. — Мне нравится черный. Носи чаще, а лучше вообще не носи, — прошептал она мне на прощание и смылась вместе с друзьями. Была бы она обычной девчонкой , я бы в неё пеналом запулила, ей-богу! Домой я вернулась в хорошем настроении. Шла вместе с Диларой — мы жили неподалеку. И всю дорогу болтали. Кажется, в школе меня приняли неплохо и вроде бы даже подружки появились. Мы и так общались, и в общем чате переписывались. Значит, жизнь не так уж и плоха! Мама накормила меня обедом — разумеется, приготовила лазанью, которую любил Андрей. И унеслась в магазин. Ведь Андрею нужно было купить новые рубашки, ведь у него самого не было времени, и что-то там еще. Почему Андрей сам себе ничего не покупает, я не знала. Меня вообще раздражало, что мама делает все, что он скажет. И готовит, и убирается, и стирает, и не выходит на работу, потому что Андрею так нравится. Вот папа был другим. Он помогал маме по дому, несмотря на то, что уставал на работе, и со мной возился все время. Папа действительно был хорошим человеком. Жаль, что хорошие люди уходят раньше.