Попал

      Когда Эллиот его дразнил, забрасывая сообщениями, он и не подозревал, что Адам исполнит свою угрозу. Не было никаких предпосылок для этого. Угрозы от него стали настолько привычными, что уже не принимались близко к сердцу. Скорее воспринимались как часть его. Как приятная часть. Эллиот мазохист? Вроде не был. Почему-то от Адама злые слова и угрозы были…желанными? Возбуждающими? Ожидаемыми. Эллиот точно сошёл с ума. – …Рискни, и я завяжу тебе руки, – Адам, как обычно, отвечал агрессивно на его слова. По телу пробежали мурашки. Эллиот хотел, чтобы он воплотил эту угрозу в жизнь. Запястья внезапно зазудели, будто их уже обмотали верёвками и связали вместе. Эллиот предвкушал, но понимал, что этого никогда не произойдёт. Адам слишком сильно ненавидел его для такого. Вероятнее было бы то, что он просто свернёт Эллиоту шею. Фантазии никто не запрещал… – Связывай сразу. Держать себя в руках очень сложно, – у Эллиота не получалось держать язык за зубами, когда общался с ним. Рациональность отключалась. Про то, мыслить трезво, тем более забывал. Он как будто пьянел, читая его сообщения, слушая голос. И это было проблемой. Помешательство никому ещё не приносило пользы. Скорей бы переболеть. Излечиться от этой зависимости… – А, вот как? Ну, тогда иди сюда, и я наконец-то сделаю это, а потом подвешу над дверью, – грёбаный Адам. Он делал это нарочно, Эллиот был уверен в этом. Каким-то образом пролез в голову, прочёл обо всех слабостях и давил, давил, давил на них. Эллиот сходил с ума. Он хотел. Впервые кого-то хотел. До мурашек и до безумия. – Я, конечно, подозревал, что у тебя такие наклонности, но не думал, что мы дойдём до такой степени близости, – что он написал? Как вообще додумался до такого? Эллиот ведь не такой. Ему никогда не был интересен секс и такие…ммм… развлечения. Так почему с ним всё именно такое? Яростное. Агрессивное. Дерзкое. Пошлое. Эллиот дразнил Оливера за его неопытность, хотя сам был таким же. Хоть и не показывал этого. А сейчас... – Просто заткнись, окей? – всё вышло из-под контроля. Он терял голову в этом флирте. Ему было плохо. Эллиот сходил с ума и не понимал, как воспрепятствовать этому. Игнорировать не получалось. Забыть тоже. Он пытался. Не думать, отвлечься, заменить другим. Никто не вызывал подобных чувств. Со всеми ними было пресно, скучно. И никакого эмоционального отклика… Мистика не иначе. Приворот или что похуже. Грёбаный Адам. – Придётся тебе заткнуть меня самому. Мой милый Адам, – щёки горели. Что за грязные слова? Почему он как одурманенный? Мама велела бы вымыть рот с мылом, если бы услышала от него такое. – Элли, – сердце ёкнуло. Это невыносимо. Нечестно. Это запрещённый приём. Он ведь знал, как действует на него это имя. Знал же? Не мог не знать. Это было слишком. Колотящееся сердце сходил с ума. Приятно ныло, но от этого было нестерпимо больно. – Так что, Адам? Тебя ждать? Или мне снова приехать самому? Дома так скучно... а ты хотя бы повеселишь меня, – останавливаться было уже поздно. Назад путь закрыт. Это невозможно. Он невозможен. Всё должно было пойти не так. Ему не должно было становиться важным общение с ним. Всего лишь средство… Как теперь быть? – Жди-жди, – сладкая надежда. Бессмысленная и прочная. Её не разбить так просто. Не избавиться. У него не хватало сил бороться. Его переклинило. Затопило. А плавать он, кажется, разучился… – Звучит как сарказм. И я не особо тебе верю, – давай же, пошли меня. Ответь что-нибудь грубое, чтобы я снова расплакался. Разочаровался в тебе и протрезвел. Избавился от этой пелены перед глазами и фантазий. Глупых фантазий о нас в моей комнате. Чтобы мне снова было больно. И эта боль вытеснила бабочек, что порхают в животе. – Если я разобью тебе окно пулей — поверишь? – что же ты творишь, Адам? Зачем даёшь надежду. Опасно. Как же всё это опасно. Эллиот, ты рискуешь обжечься и сгореть заживо. С ним так легко потеряться… – Попадёшь хоть? Тогда мне придётся уговаривать отца не вредить тебе. Давай обойдёмся без этого? И ты просто зайдёшь в гости? М? – он понимал, что всё это лишь пустая угроза, но уже планировал, что скажет отцу. Эллиот не сомневался, что тот поймёт его. Но боялся. За Адама. Охранники могли среагировать без приказа. Поймать и навредить ещё до того, как он отдаст приказ. Поэтому Эллиот пошёл и предупредил Грегори, начальника охраны. Так будет безопаснее. Спокойнее. – Попаду, не переживай, Элли, – да что же это. Эллиот простонал. От волны возбуждения. От отчаяния. Или ещё от чего-то? Как перестать реагировать на него? Хотелось орать и пищать в подушку. Как какая-то девчонка из сериалов про любовь. Нет, он не влюбился. Это просто какая-то болезнь. Нужно провериться у врача. Да точно… Что будет, если он назовёт его так при встрече? Адам так никогда не делал, но… Нет, это невыносимо. – Продемонстрируй, милый, – Эллиот лежал в кровати и сходил с ума. Ему было странно. Предвкушение мешалось с желанием и страхом. Он ненавидел это чувство. Ему было противно от этого себя. Слабого, бесконтрольного. Ему срочно нужно было успокоиться. Поэтому он пошёл в тренажёрный зал.       Бег и лёгкая растяжка обычно его успокаивали. Он погружался в выполнение упражнений. Мыслями же был где-то далеко. «Есть только тело. Дух же был за гранью.» Эллиот повторял про себя эту мантру. Помогало слабо в этот раз. Раз за разом он проверял телефон в надежде увидеть там новое сообщение, но натыкался лишь на «был в сети недавно». Это бесило. Снова он повёлся на эти пустые угрозы. Напридумывал себе всякого. Бесконтрольные фантазии увели его далеко. Туда, где они были рядом. Пьяные и расслабленные. Туда, где руки Адам касались его тела. Всё равно, что это было лишь для того, чтобы отцепить его от себя. Не дать стащить грёбаные кольца.       Эллиот был зол. Бег не помог. Растяжка тоже. Он лежал грудью на ногах, чувствовал лёгкую тянущую боль, но впервые не получал от этого успокоения и кайфа. Закончив комплекс упражнения шпагатами, он сделал несколько селфи и тут же удалили их. Вышли не очень. Слишком нестабилен эмоционально. Эллиот принял душ. Даже вода не помогла ему в этот раз. Не смыла все тревоги. Он стоял, подставив лицо струям и задержав дыхание. Волосы прилипли к телу и потяжелели. Повседневность. Приятные ритуалы.       Высушив волосы феном, Эллиот поднялся на первый этаж и пошёл в свою комнату. Он просматривал обновления каналов в телеграмме. Кора, помощница повара, окликнула его, уточнив, пожелания на ужин. Внезапно, его отвлёк треск стекла и острая боль в теле. Эллиот стоял на месте, оглушённый. Не слышал, как Кора кричит, зовёт охрану и доктора. Он смотрел на окровавленную руку. Откуда кровь? Почему её столько? Знакомая трель оповещения вывела его из оцепенения. Эллиот тряхнул головой, чтобы окончательно прояснить голову. Он попытался успокоить Кору, но та всё причитала и явно нервничала. Вспомнив о сообщении, Эллиот разблокировал экран и открыл чат с Адамом. «Попал». Казалось, что это слово пропитано самодовольством и торжеством. Он пришёл. Сердце застучало сильнее. Кровь вытекала из раны. Эллиот поднял голову и посмотрел на окно. Туда, где, как и на фото, была дыра от пули. Прибежал Грегори. Он выругался и позвонил отцу. Пока суматоха стихла, Эллиот сделал фото и отправил его Адаму: – И не только в него.       Странная пустота захватила его. Не было паники, боли. Ничего. С каждым ударом сердца мысль о том, что Адам пришёл, Пришёл. Пришёл… Врач, что приехал сегодня к матери, осматривал его и накладывал перевязку. Кора протянула чистую рубашку. Повезло. Пуля прошла мимо. Задела лишь слегка. Просто много крови. Грегори отчитывался отцу, Эллиот слышал, как тот был недоволен. Он попросил телефон и попытался успокоить его. Уговаривал не предпринимать ничего. Уверял, что виноват был он сам. Это случайность. В гневе отец был страшен. Даже Эллиот не рисковал спорить с ним. Но сейчас… Это было важно. Он должен был сделать так, чтобы ему не навредили. Почему Адам его так волновал? Почему сейчас он торговался с отцом за его безопасность? Отказывался от важных для него вещей только, чтобы перевесить чашу весов на свою сторону. Убедить отца. Эллиот паниковал. Ему было страшно. Не за себя. За Адама. Потому что знал. Отца ничто не остановит. А его нелюбовь к полукровкам и низшим лишь усугубит всё. Поэтому… поэтому он использовал последний козырь… – Он мне нравится, пап, – прошептал он обречённо. Отец прервался на середине фразы и замолчал. Тяжёлое дыхание его было слышно через трубку. Напряжение повисло в воздухе. Кажется, Эллиот заплакал. Плевать. Это из-за ранения и боли. Не от отчаяния. – Ты уверен, Эллиот? – наконец, спросил отец. В его голосе не было ни капли прощения. Он всё так же злился. Ярость была слишком читаемой. – Да... Т-ты разочаровался во мне? – мысленно он уже готовился услышать положительный ответ. Отец любил его, но ведь всему есть предел, верно? – Никогда. Эллиот, ты мой единственный сын, и я люблю тебя, несмотря ни на что. А этому своему передай, чтобы заплатил за окно, – отец сбросил трубку, не став слушать мой ответ.       Облегчение затопило с головой. Всё обошлось. Отец не разочаровался в нём. Адам в безопасности. А он… он переживёт и без… Неважно. Нужно было успокоиться самому и успокоить всех. Эллиот открыл чат с Адамом: – Нахуя ты возле окна стоял? Идиот, – да, он – идиот, потому что испытал облегчение от этой фразы. За него беспокоились, кажется. Он небезразличен… Идиот же? Сам придумал и сам поверил. Конечно же, Адам за себя беспокоился. Убийство чистокровки ему бы не простили. – Мимо проходил. Это больно, Адам. Тебе ничего не будет. Я поговорил с отцом, не переживай. Только придётся расплатиться за окно. Прости. Я, правда, пытался… Меня перевязали. Всё хорошо. Просто было много крови, и я немного испугался. Но я рад, что ты всё-таки пришёл, – Эллиот писал и писал. Не мог унять дрожь. Успокоиться. Он снова нервничал. Адам не отвечал. Почему он снова не отвечал? Все разошлись. Эллиот снова остался один. Все разошлись по своим делам. Только он стоял, тупо уставившись в телефон и прикусив кончик пальца.       Эллиот закричал, когда второй раз за день, послышался треск стекла и в окно влетел Адам. А это точно был именно он. Эту куртку и кучу колец на пальцах нельзя не узнать. Ему сейчас не особо хотелось задаваться вопросом почему, этот придурок выбрал такой способ… Адам встал и отряхнулся. С виду на нём не было повреждений. Даже кожанка осталась целой. Видимо, была очень качественной. Эллиот задумчиво посмотрел на выбитое окно, представляя гнев отца. Нужно ли ему снова звонить и успокаивать того? Прибежавшие на шум охранники, тупо уставились на них. Видимо, они решали, что нужно делать. Спасать Эллиота или следовать приказу начальника. Парня в кожанке им трогать, было запрещено. Он отдал им условный знак, что всё в порядке, и они могут быть свободны и повёл Адама в свою комнату.       Эллиот всё ещё не верил, что это не сон. Происходящее очень сильно было на него похоже. Забавно. Адам прав. Это было забавно. У Эллиота стучало сердце. Впервые, он так переживал, открывая дверь своей комнаты. Не за разбросанные вещи. Эллиот никогда их не разбрасывал, потому что любил порядок. Переживал, потому что пускает кого-то чужого в свой мир. Слуги не в счёт. Здесь же другое. Этот человек был ему важен. Очень. Впуская его на свою территорию, он словно обнажал душу. – Даже комната белая. Самому плохо не становится в такой атмосфере больничной? – Эллиот тут же отмечает на будущее, что нужно выбирать более нейтральные и приглушённые цвета. Зачем-то. Будто уже был уверен, что они будут жить вместе. Мысленно он застонал. О чём только думал… – Неа. Успокаивает даже, – ему нужно было чем-то заняться. Отвлечь себя от мыслей, что тот самый Адам Шерр, сейчас в его комнате. И это не было сном. Повисшая тишина напрягала его. Он не знал куда себя деть в своей же комнате, – Чувствуй себя как дома, Адам. Связывать меня сразу будешь? Или сначала выпьем вина?       Что. Он. Сказал? Адам, что до этого осматривал комнату, остановился. Эллиот заметил, как напряглись его плечи. Он же не испортил ничего? Что если… Боже. Это так нелепо, что даже смешно. Настолько неуверенным он себя уже давно не чувствовал. Со школьных дней, кажется, когда впервые решил прийти в школу с накрашенными ногтями. – Бессмертный, Элли? – это был фатальный выстрел. Адам смотрел на него из-под чёлки. Взгляд был…как у хищника. А это чёртово «Элли»? Он сходил с ума, когда читал это обращение в чате, но слышать вживую было ещё невыносимее. Нежное и лёгкое сокращение его голосом звучало слишком порочно и пошло. Эллиоту нравилось. Господи. Голос Адама, с хрипотцой и грубый, его личный сорт героина, кажется. – Н-нет, – руки дрожали. Успокоиться? Звучало как нечто невыполнимое. Он написал Коре, чтобы она принесла ужин в его комнату и дополнительные приборы. Бокалы и вино у него были в комнате в личном баре. В нём не было серьёзного алкоголя. Да и ему нравилось только вино и лёгкие коктейли. – Нужно выпить. – Нужно выпить, – Эллиот вздрогнул, когда услышал ответ. Он настолько погрузился в себя, что забыл об Адаме рядом с ним. А тот времени зря не терял. Подошёл совсем близко к нему. Наверное, он даже видел его дрожащие руки. В прошлые разы, когда они виделись, такой реакции у него не было. Что с ним творилось? – Нальёшь сам? Мои руки всё ещё дрожат, – он передал бутылку Адаму. А сам достал бокалы и поставил их на стол рядом с мини-баром. Эллиот тряхнул головой. Нужно взять себя в руки. Благо пришла Кора и принесла еду. Получилось отвлечься на помощь ей: расставить тарелки, разложить приборы. Поблагодарив девушку, Эллиот закрыл за ней дверь, на всякий случай защёлкнул замок и вернулся на своё место.       Вино уже было разлито. Они молча чокнулись бокалами, и выпили алкоголь. Почувствовав тепло, разливающееся внутри, Эллиот взял нож и вилку в руки и принялся есть рыбу. Они молчали. И это вроде бы было привычным между ними. Адам так и вовсе был рад, когда он молчал и не докучал ему. А Эллиот не выносил этой тишины. Ему хотелось что-то сказать, вывести на эмоции Адама: – Ты впервые выполнил свою угрозу. На половину правда, но всё же, – нет, он не жалел о сказанных словах. И да, он заметил огонек, промелькнувший в глазах напротив. Адама задели его слова? Неет. Эта игра кто больнее укусит нравилась им двоим. Как думал Эллиот. Иначе Шерр давно бы ушёл. Исчез бы совсем и не отвечал на его звонки и сообщения. Здесь было что-то другое. Вот только что? – Ещё не утро и я, вроде, ещё не ухожу, – просто ответил Адам, закидывая в рот черри из салата. Его слова были такими равнодушными, будто ему всё равно. А у Эллиота буря в груди. Всё сжималось от приятного предвкушения. Сладко. Больно. Нестерпимо. – П-правда, не уйдёшь? Думал, придётся держать тебя здесь силой, – его несло. Тормоза слетели, и больше он не мог себя сдерживать. Эллиот положил свою руку на стол рядом с его рукой. Он не задумывался о том, что это мог быть какой-то намёк или приглашение. – Смотря как вести себя будешь, – Адам смотрел прямо в его глаза, медленно пережёвывая пищу. Выдержать его взгляд в этот раз оказалось сложнее, чем обычно. Льдистые глаза не были спокойными или раздражёнными, как он привык. Они пылали. В них горел какой-то странный огонь, обжигающе холодный. – Мхм… Я буду паинькой, – тихо прошептал Эллиот в ответ, сам не веря себе. Разве он так умел? По взгляду Адама было понятно, что не повёлся. Сделал вид. Он замер, уставившись в одну точку и о чём-то думал. Эллиот нервно закусил губу. Снова повисла тишина, прерываемая только звоном бокалов. Они выпили половину, но ощущалось, будто целый ящик. – Элли? – у Адама дрогнул голос. Он опустил голову и не смотрел на Эллиота. Ему было стыдно? Что такого он хотел спросить у него? Нервозность передалась и ему. В дополнение к этому чёртовому сокращению. Эмоции разрывали его изнутри. Переполняли. Он не знал что, но внизу что-то приятно сжималось. Ёкало. И его затапливало волной тепла. – Д-да? – он выпрямился. Его насторожил этот тон. Напряжённый, нетерпеливый. Хриплый. Севший. Эллиота прошила волна лёгкого возбуждения. Ему нравился такой его голос. – Кажется, в прошлый раз ты оккупировал мои колени, чтобы забрать мои кольца. Повторишь? – глаза Эллиота расширились от удивления. Он никак не ожидал от Адама таких слов. Встретившись взглядом с ним, он понял, что тот сам в шоке. Он пьян? Мы выпили совсем немного. Это точно сон. – Н-ну...раз ты так просишь, – Эллиот встал, не позволяя себе задумываться. Он не анализировал свои действия. Им двигала только одна мысль: ему нужно унять этот зуд в руках. Ему жизненно необходимо было прикоснуться к нему. Наваждение мгновенно перехватило контроль над его разумом. Адам отодвинулся, чтобы дать больше пространства им двоим. Потянул на себя Эллиота. Он удобно устроился на его коленях. Это невероятное чувство. – Помнится, в прошлый раз ты крепко держал меня. Повторишь? – прошептал он на ухо Адаму, легко прикусывая его, а затем кончиком языка лизнул место укуса. Эллиот схватил свою правую руку за локоть за спиной Адама. Он всем телом чувствовал, как тот был напряжён.       Адам опалил его шею тёплым дыханием. По ней тут же пробежали мурашки. Он не сдержал довольного мычания. Перед глазами пелена. Его талию обхватили крупные ладони. Они так приятно и комфортно держали тело Эллиота. Ему хотелось стонать только от одного этого ощущения. Адам пальцами то усиливал нажим, массируя, то расслаблял. Эллиот ловким движением головы откинул распущенные волосы на бок и принялся покрывать лёгкими поцелуями линию челюсти от уха к подбородку. Он горел от смущения. Щёки были красными, а ладони немного вспотели. – Почему ты так напряжён? Не сдерживай себя, Адам, – Эллиот облизал губы полукровки и поёрзал. Адам зашипел и сильнее сжал его тело, но руки не переместил.