And it's evil

      — Погоди. Ты ведь шутишь, да? — спрашиваю я и включаю ночник, чтобы серьезно поговорить об услышанном, но она молчит, словно я сказал какую-то чушь. Её этот стальной взгляд особенно сосредоточен на мне сейчас. Иногда я не понимаю, шутит она или говорит правду, и как мне на это реагировать.       — Уэнсдей, но он ведь живой человек. У него есть родители там. Правовой статус, и за его убийство также работает уголовный кодекс, — говорю я, но сталкиваюсь с равнодушием.       — Об этом я и говорю. Ты можешь не ехать со мной искать его. Это необязательно. Я справлюсь сама, — говорит она абсолютно спокойно, будто убить человека — как сходить в магазин за хлебом.       — Уэнсдей, ты хоть раз убивала? — спрашиваю я, потому что это ужасно. Даже в состоянии невменяемости — это ужасно, а что уж говорить про намеренное убийство. Как люди живут с этим после?       — Нет, но я готова, — говорит она, не отрывая от меня глаз. Её чёрные зрачки полностью слились с радужками. Выглядит жутковато, особенно с таким разговорами о высоком.       — Я понимаю, этот гондон тебя ранил, и я знаю, что…       — Тайлер, тебя хоть раз трогали против твоей воли? — перебивает она меня с таким видом, словно я в чем-то неправ.       — Не так явно, но…       — Но что? Было ли такое, когда ты лежал и чувствовал отвратительные пальцы у себя между ног, пока тебе внушали разные вещи про человека, который тебе нравится, — спрашивает она, и я нервно съеживаюсь от неприятного чувства в груди и животе. Сукин сын.       — Слушай, мне жаль. Мне так жаль, Уэнс, — опускаю я взгляд в тревоге за неё. Наверное, я вообще не имею права говорить об этом.       — Тайлер, просто снимай одежду, — грубо говорит она, стаскивая с себя футболку. Густые чёрные волосы спадают с тонких плеч и слегка прикрывают обнаженное тело. Я никогда не задумывался о том контрасте, который вижу сейчас.       — Ауч, — отвечаю я. — Чувство, будто меня используют для секса.       — Тебе не нравится? — толкает она меня в грудь, отчего я тут же ложусь на лопатки, и она оказывается сверху, перебираясь на меня.       — Не хочу обижать тебя, — говорю я, положив руки на нежную кожу её бедер.       — Почему ты думаешь, что обидишь меня? — спрашивает она, сидя на мне в одних шортах, и я зажмуриваю глаза, потому что не могу рассуждать нормально, когда вижу её грудь.       — Не знаю, — жму я плечами, пытаясь сконцентрироваться на разговоре, а не на ее красивом теле.       — Ты никогда не делал ничего такого, на что бы я была не согласна, — наклоняется она к моим губам. — Даже поцеловала тебя я сама.       — Я помню, — ощущаю я, как она касается моих губ своими. От каждого движения ее языка член становится еще более твердым. Я так ее хочу, что иногда готов лопнуть от напряжения.       — Тогда расслабься… Тайлер, — шепчет она мне в шею, сгребая мои пальцы своими и целует так, что я запрокидываю голову от удовольствия. Всё не то, чтобы не расслабленно, всё напряжено настолько, что нечем дышать. Чистый наркотик.       Она отпускает мои пальцы и поднимает мою футболку наверх, а я, наконец, касаюсь ее голой груди руками. Твою мать. Как же приятно трогать её.       — Непривычно, — говорит она, взглянув на мои руки. Вокруг всё ещё светло, ведь ночник включен.       — Тебе не нравится? — спрашиваю я, касаясь ее розовых сосков пальцами. — Когда я трогаю тебя.       — Если бы мне не нравилось, ты был бы уже мертв, — отвечает ее грубый голос, и я по инерции улыбаюсь. Мне почему-то нравится это. Ее угрозы в мой адрес, напускная грубость, которая, по сути, ничего за собой не несет.       — А так? — спрашиваю я, касаясь ее снизу, и она вся выгибается, шире расставляя свои ноги и самостоятельно двигаясь на моих пальцах влажной тканью. — Ты намокла.       — Не надо констатировать это, Галпин, — отрезает она, словно сердится на меня.       — Почему? Это вроде как… Естественно. Когда люди нравятся друг другу, — говорю я, проскальзывая руками к ее ягодицам и зацепив ткань ее шортов большими пальцами.       Она завороженно смотрит, пока я раздеваю ее и раздеваюсь сам, оставляя нас обоих обнаженными и уязвимыми друг перед другом.       — Такая красивая, — шепчу я, глядя на нее. Я за всю свою жизнь не видел никого красивее. Это реально слишком. Я до сих пор не могу поверить, что из всех богатеньких мальчиков в своем Неверморе она выбрала меня.       Я очень быстро достаю пачку презервативов, которые она оставила на тумбе, и бережно заполняю ее собой, пытаясь не вызвать болезненных ощущений, но предполагаю, что они, всё-таки, есть.       — Не бойся, — говорит она, двигаясь на мне активнее. — Мне нравится эта боль.       — Ты сумасшедшая, — отвечаю я, прижимая к себе её тело, чтобы поцеловать.       — Ты тоже, — смотрит на меня её застланный дьявольщиной взгляд, и мы оба замолкаем, наконец, погрязши во взаимных ощущениях.       Как же с ней хорошо и приятно. Это, блядь, просто невероятно. Последняя ночь вместе, но, мне кажется, я не смогу… Не касаться её, не думать о ней, не быть с ней. Это будет жестоким испытанием. Для меня — так точно.       — Скажи, что ты чувствуешь ко мне что-то… Пожалуйста, — выдыхаю я, ощущая, что очень близко, буквально на поверхности, меня ждёт новое удовольствие.       — Я же уже сказала, — отвечает она, ускоряясь, и вскрикивает так, что я глохну, сжимая меня внутри своими мышцами. Настолько, мать вашу, приятно и невероятно, что я забываю значения слов, кончая вместе с ней. Её лоб прижимается к моему, и мы дышим в унисон друг на друга.       — Я не смогу без тебя, — говорю я, касаясь её лица пальцами правой руки.       — Тогда поехали со мной. Родители помогут нам. После того, как… У нас хороший семейный адвокат, — настойчивым голосом говорит она, и я нервно посмеиваюсь.       — Настолько хороший, что не заметит шесть трупов? И ещё новые… Это вряд ли, Уэнсдей, — говорю я, и она сползает с меня, ложась на свою подушку.       — Зря ты так категоричен, — отвечает она, растягивая губы в тонкую линию. — Ведь ты находился под влиянием. Я знаю, что такое видеть и думать о том, чего на самом деле нет.       — Это сейчас ты знаешь. Думаешь, гос. обвинитель или судья тоже имеют такой опыт? Брось. Это обычные люди с семьями, которые будут думать о последствиях, а не о причинах, — говорю я, поворачиваясь на бок.       — Ну… Мистер Элфорд мог бы убедить присяжных именно в причинах. Как в состоянии аффекта, — говорит ее тонкий голосок.       — Думаешь… Ты встретишь кого-нибудь когда меня посадят? Ну… То есть, ты однозначно встретишь. Но… Подпустишь?       — Если тебя посадят, Галпин, я буду тобой гордиться, — кладет она голову на мою грудь. — К тому же, меня тоже посадят. За Торпа, но я готова к этому.       — Не говори глупостей. Если его смерть — неизбежность, то лучше уж ее возьму на себя я, — заявляю я в растерянности.       — Мммм… А ты у нас романтик, — приподнимает она свой взгляд, чтобы посмотреть на меня.       — Немного, — отвечаю я, улыбнувшись.       — А романтик готов к продолжению? — спрашивает она, притягивая меня к себе, чтобы я оказался сверху. — Мне нравится так. Чувствовать, когда ты закрываешь меня от всех. От всего мира.       Я целую ее, а она крепко обхватывает меня ногами снизу. Мой член уже готов и скользит по ней.       Я тянусь за презервативом, но она перехватывает мое запястье.       — Хочу без них, — утверждает она, не отрывая взгляда.       — Нооо… Это как-то неправильно. Вдруг мы сделаем ребенка, — говорю я, и она морщится.       — Фу, Галпин. Умеешь ты всё испортить. Надевай свою резинку, — командует она, ожидая меня.       — Тебе точно не очень больно? — задаю я вопрос, прежде чем предпринимать что-то.       — Не настолько, чтобы отказываться от этого, — говорит ее сексуальный голос, и она гладит мои руки. Мне нравится, как она при этом смотрит на меня. Как взрослая. Хотя внешне выглядит как ребенок. За исключением ее шикарного тела. Но это ее личико… Добавляет это чертово чувство, когда боишься обидеть или сделать что-то не так. Против ее согласия.       Я медленно подкрадываюсь к ней и провожу головкой по влажной плоти, подавшись вперед и слыша этот короткий всхлип, ощущая, как она сжимает руками кожу на моих плечах.       — Обними меня крепче, — говорю я, глубоко двигаясь к ней. И каждое мое новое движение заставляет её стонать.       Какая же она тугая. Узкая. Но при этом вся мокрая, словно течёт от каждого моего слова.       Ее ногти въедаются в мою кожу, но я знаю, что оно того стоит. И, всё же, хочу перевернуть её. Я отстраняюсь назад и силой переворачиваю её на живот, и мне на секунду кажется, что она сопротивляется, пытаясь выбраться из-под меня, но я не даю ей сделать этого.       — Унизительная поза, — говорит она, пока я придавливаю её к кровати лицом и приподнимаю поясницу.       — Значит, побудешь униженной, — отвечаю я, поглаживая её округлую задницу и проникая внутрь. Моя рука сама зарывается в её волосы, натягивая их на себя, а второй рукой я глажу её позвоночник, ощущая, что в такой позе долго не протяну. Это так приятно, что я готов кончить прямо сейчас. Она ещё сильнее расслабляется, расстилаясь на кровати и дав мне полную свободу действий.       — Не так уж унизительно, правда? — ласкаю я её грудь, пока она стонет подо мной.       — Заткнись, — говорит она, направляя мою руку себе между ног.       — Так хорошо? — трогаю я её клитор, при этом делая интенсивные толчки.       — Да, — выдыхает она, скомкав ручками простынь. Я ведь могу заниматься этим днями и ночами. Трахать ее. Это какое-то безумие.       Целуя ее лопатки, ее тонкую шею, я совершенно забываюсь от каждого соприкосновения с ее кожей. Моя девочка. Только моя, и я реально готов переломать Ксавье пальцы за то, что он трогал ее.       — Уэнс, я на грани, — отвечаю я сбивчивым тоном, пока она совсем растекается подо мной.       — Я тоже, — постанывает она, и мы с ней получаем удовольствие в одно мгновение. Как два слаженных механизма. Она, блин, создана для меня. Просто неподражаема.       — Ты слишком идеальная, чтобы быть правдой, — говорю я, заваливаясь намертво возле нее.       — Да ну… Правда что ли? — улыбается она, накрываясь одеялом. — Тогда может… Тебе всё снится. Ты в клинике под наркотой… И меня нет рядом. Я — лишь плод твоего воображения.       — Некоторое время я так и думал, — говорю я расстроенным голосом.       — Я тоже, Тайлер, я тоже, — отвечает она, коснувшись моих волос пальцами.       — Ты же понимаешь, что ведешь себя как моя девушка? — появляется улыбка на моём лице.       — Я и есть твоя девушка, — смотрит она на меня с недоумением. — А ты что думал?       — Ну… Я… Не был уверен, что ты захочешь… — мнусь я, подбирая слова.       — Так вот. Будь уверен. Я хочу.