Заказ: непыльная работенка

В квартире пахло непривычно вкусно, но почему-то знакомо. Вай открыла глаза, повернулась на свет включенного монитора. Кейтлин сидела перед ним, разглядывая фотографии очередных советских ученых, а на столе ждала закутанная в полотенце тарелка. Несколько секунд Вай лежала, глядя на все это и растерянно наслаждаясь полузабытым ощущением того, что она выспалась и что у нее уже есть еда. Потом кашлянула и сказала: — Спасибо. Вздрогнув, Кейтлин развернулась к ней от компьютера. Ее разбитая скула заметно опухла, и под глазом успел проявиться синяк. — Ты как? — спросила она. Вай села на кровати. Вирус отстал, нервы и хром не искрили при любом движении, но Кейтлин все равно резала ей глаза, как слишком яркая лампочка. — Я бы съела что-нибудь. Сев попрямее, как отличница за партой, Кейтлин указала ей на тарелку. Там оказалось блюдо вроде китайской лапши с овощами, как готовят на рынке в Кабуки, вот только тут овощи были, похоже, настоящие, без химозной яркости детских мелков. Еда богатеев. Но занимать рот шуточками на этот счет почему-то не хотелось. — Это ошшень… очень вкусно! Снова это движение, как будто школьница расправляет плечи после учительской похвалы. — Потому что соус с базиликом. Точно, базилик. От него этот запах. — У нас дома он был, — сказала Вай. — Базилик. Вандер откуда-то взял, что дети должны есть зелень, типа полезно, и выращивал ее в горшках прямо в баре. Мой брат решил, салат — это не круто, и всем трепал, что это какая-то особая наркота. И в итоге всю эту рассаду спиздили. Кейтлин смотрела куда-то в пол, но хихикнула. — У твоих родителей свой бар? — спросила она. — Был. У… у моего отца. Так было проще, чем объяснять всю эту запутанную историю про ее погибших родителей и то, что Вандер вырастил их с сестрой, и Вай сама не поняла, с какой радости плачет. Вандера она ни разу не назвала отцом так, чтобы он услышал. Яростно заморгав, она накрутила на вилку целый стог базиликовой лапши и спросила: — Долго я продрыхла? — Несколько часов. — Кейтлин повернулась к открытым на мониторе файлам и подтвердила догадку Вай, что сама она не спала вообще: — Я искала того обожженного из «Ноу-телл». Помнишь, ты сказала, погибший физик из Ленинграда на него похож? Я поискала сведения о нем, и… — Она щелкнула по нужному файлу. — Он погиб из-за взрыва в лаборатории. Пожар уничтожил все здание, вместе с ним там было трое лаборантов и его дочь, все погибли. Насколько я поняла, взрыв произошел при каких-то подозрительных обстоятельствах, данные до сих пор засекречены, и накопанные прессой улики не сходятся друг с другом. Я прочитала все, что смогла найти. Официальная версия — взрыв экспериментального топлива, вследствие чего его исследование было признано неоправданно рискованным и проект закрыли. Но двое журналистов отметили, что радиационный фон в зоне взрыва не изменился, здание вообще не было оборудовано для ядерных испытаний, это была стандартная химлаборатория. Тела погибших обгорели до неузнаваемости, их опознавали по ДНК, и оба журналиста предполагают, что эти данные были сфальсифицированы. Вай посмотрела на фотографию взорванной лаборатории, прогоревшей до черно-белости даже на цветном снимке. — Думаешь, тот физик ни хрена не погиб и свалил в Найт Сити? Кейтлин кивнула. — И у него была стопроцентная мотивация интересоваться медициной — у него больна дочь. Я покопала насчет нее и нашла блог ее школьной подруги. Она писала, что Арина редко бывала в школе по состоянию здоровья, симптомы толком не описаны, но вот здесь упоминается, что имплантов у нее не было, ей нельзя было установить даже серьезный биомонитор. Похожее на то, что было с Виктором. И я подумала: может, помимо официальной работы наш физик занимался и другими исследованиями, и если они были незаконны, но эффективны, могли спасти его дочь, то он логично обратился к кому-то, над кем не властны "СовОйл" и правительство, нашел спонсора в Найт Сити, устроил для себя и дочери мнимую смерть и скрылся! — Тут Кейтлин вдруг как будто смутилась, нервно потерла пальцами веки и спросила: — Или ерунда, теория заговора? С монитора на них смотрела фотка этой Арины: прямо балерина из рекламы, бледная и тонкая до прозрачности, волосы убраны в гладкий высокий пучок. — Ты говорила, на чипе были данные об экспериментах на женщине или девочке, — сказала Вай. — Может, это была она? На ней Виктор с тем мужиком ставили опыты? Кейтлин снова приободрено расправила плечи. — Я тоже подумала так. Значит, логично допустить, что он жив, он в Найт Сити и он исследовал то же самое, что Виктор? И через несколько часов после встречи с ним Виктор был убит, возможно, именно по его приказу... — Восточноевропейский медик с сомнительными экспериментами — я бы предположила, что надо искать у Мусорщиков. Рожа у него приметная, если его кто-то видел, точно узнает по описанию. Останется только заставить их с нами поболтать. — Это был невесть какой план, но Вай радовалась любому подозреваемому, который увел бы Кейтлин подальше от Паудер. Кейтлин как будто услышала имя в ее мыслях. — Что случилось с твоей сестрой? — тихо спросила она. Вай отвела глаза. После вчерашнего это был логичный вопрос, но отвечать она оказалась не готова, не говорила об этом ни разу, и за восемь лет реальность успела стать каким-то немыслимым техно-монстром, к которому не знаешь даже, с какой стороны подойти. — Мы были идиотами, — пробормотала она. — Я, моя компания. Паудер тогда была совсем мелкая, но мы везде брали ее с собой, Коротышка иногда тоже увязывался с нами. Он как-то взломал полицейский сервер, и мы вызнали, что копы накрыли склад с контрабандой «Когтей» в нашем районе. И мы решили вынести оттуда что-нибудь до того, как они все это заметут. Но оказалось, там был маячок. Какая-то шпионская прога, отслеживающий искин, не знаю, как это работает, но... Они нас нашли. Она вспомнила короткий, почти спокойный приказ Вандера: «Бери всех и беги», и как он закрыл перед ней дверь, оставшись с бандитами один на один. Годами она просыпалась от выстрелов за этой дверью. — У нас было свое секретное место на старом заводе "Ол фудс", мы пришли туда, думали, спрячемся, переждем, но... «Когти» отследили нас через датчик из ворованного дрона. Паудер взяла его с собой, собрала из него что-то типа гранаты. От собственного крика она тоже просыпалась часто за эти восемь лет. «Я же сказала все бросить! Из-за тебя нас нашли!». На самом деле она ведь прошептала это, но в памяти земля тряслась от этих слов и крыша старой фабрики падала на них лавиной цементного крошева и острыми зубами арматуры от ее голоса, а не от взрыва той самой гранаты. Вай встряхнулась и закруглила историю: — Я думала, я одна тогда выжила. По крайней мере, меня одну вытащили копы. И отправили за подрыв за решетку. — Но… — Кейтлин громко сглотнула, не отводя от нее взгляд застывших темных глаз. — Ты же не была виновата. — Но я не могла им это сказать. Не могла повесить все на... На мертвых. — Вай почувствовала, что углы губ у нее поднимаются в судорожную, неуместную улыбку, как кулаки в защитную стойку, и помотала головой. — Я проторчала за решеткой семь лет, а Паудер… Ей было-то всего девять! Я… Синтетическое существо с человеческим страданием в стеклянных глазах возникло в памяти, и Вай зажмурилась и стиснула зубы. — Я должна была ее найти. Узнать, что случилось. Кейтлин сжала ладони между коленями, переплела пальцы так, что побелели костяшки. — Как ты могла знать? У тебя не было доступа ко всем камерам и архивам города! Вай отвела глаза, не готовая принять эти оправдания, а потом замерла, услышала слова Кейтлин по-настоящему. — Да, у меня нет доступа. Но я знаю, у кого он был. — Ты про Вудуистов? — Вай уже двинулась к двери, и Кейтлин вскочила следом. — Я с тобой. — Ты лучше поспи. — Она глянула на Кейтлин и с грубоватым юморком добавила: — В Пасифике полно Мусорщиков, а из тебя можно наковырять слишком много дорогого хрома, чтобы они тебя пропустили. На самом деле она просто хотела поговорить с Экко одна. *** Цифры спидометра дошли до предельного значения, ветер визжал в ушах и резал глаза сухой пылью после недавней песчаной бури, но Вай некогда было тормозить и искать очки. Экко в семь лет мог хакнуть все, что видел, он сам ее нашел, когда ее выпустили из тюрьмы — значит, не поленился и выяснил, что с кем случилось на заводе "Ол фудс". И он сказал, что все умерли, что то зашифрованное дело не про Паудер. «Иди уже дальше». Может, ярость Вай жгла через сеть не хуже скриптов, или Экко разглядел ее лицо через камеру и уразумел, что не стоит ее бесить, но явился быстро. — Чего т… — Ты знал, что Паудер жива, — выпалила Вай, и по его лицу было ясно, что она угадала. — И ничего не сказал мне. Врать Экко не стал. Никогда не умел. — Потому что она не жива! — выдал он, подавшись к Вай так, будто собирался с ней драться. — Смэшер тебе живой? А роботы в охране? — Что ты... — Они похожи на людей, но души там нет, и с ней то же самое! Хромовые жилы яростно загудели в ее стиснувшихся кулаках. — Не смей судить о ее душе! — Вай еле заставила себя отступить, опустить руки. — Ты вырос с ней вместе! И со мной! Или, может, я для тебя уже тоже половая тряпка, или как вы там нас зовете? — Сука, Вай, кончай орать, — как-то беспомощно и зло выпалил Экко, вдруг снова став мальчишкой, которого она помнила. — После той жести на фабрике я ее нашел, я хотел ей помочь, но она нашла себе друзей побогаче. — Что?.. Кого? Он протянул Вай щепку. — Я пролез в дата-крепость Макс-така. Достал твой файл. Вай бегала взглядом от чипа у него в руке к его лицу, сама не зная, почему не берет то самое, о чем просила. Экко уставился в песок у них под ногами, и она видела, как тяжело он дышит. — Я нашел ее года три назад, — наконец заговорил он. — Она уже была сплошной хром. И уже такая. — Он оттянул от шеи ворот нетраннерского комбинезона, и Вай увидела у него над ключицей бледный круг шрама от пули. — Это не Паудер, даже если ДНК еще ее. И это никак не исправить. Ты же ее видела, так ведь? Ты сама это знаешь. Я не сказал тебе, чтобы ты не полезла искать ее и не убилась об нее ни за грош. Тут он вздрогнул и вытащил из кармана зазвонивший телефон, перешел на свой вудуистский французский: — Eske Maman Brigitte leve? Wi. Senk minit. — Отключившись, он посмотрел на Вай. — Мне пора. Она кивнула, и Экко, нахохленно несчастный в своей слишком широкой куртке, глянул на нее исподлобья и сказал: — Все уже по-другому, но круто знать, что ты где-то там есть. Живая. — Он сунул ей в руку щепку с инфой и добавил: — Будь осторожна. Вай сама не заметила, как растворилась минуту назад разрывавшая ее ярость. Осторожно протянув руку, она взяла его за плечо. — Спасибо. Правда! Замучено улыбнувшись ей, Экко ушел к своим. К Маман Бриджит, или кто там теперь его семья. Вай спустилась на побережье и, глубоко вздохнув, вставила его щепку в порт. Голограмма Макс-така изображала Паудер как куклу в коробке: без ее избыточной мимики и постоянного движения стеклянно-глянцевая кожа и кибернетические глаза казались пугающе пустой оболочкой. "Дата рождения — неизвестна. Приблизительный возраст — от шестнадцати до восемнадцати лет". Рядом высветилась информация про те ее убийства, о которых Вай уже прочитала в сети, и про не меньше десяти других. Оказалось, Макс-так поймал Паудер три года назад, на месте убийства пятерых человек на каком-то складе в Арройо, и уже тогда в ней было больше хрома, чем девочки: синтолегкие и акселераторы, кровяные насосы, укрепленные кости и сухожилия, искусственная кожа и волосы, кибернетические глаза. Выжить под развалинами «Ол фудс» было невозможно, Вай восемь лет думала так, но все эти импланты смогли бы восстановить даже раздавленное, уничтоженное тело. Кто-то спас Паудер жизнь. К медкарте был прикреплен видеофайл, и, помедлив, Вай его запустила. "Тринадцатое сентября 2074 года", сообщал хронометрический штамп в углу. Сестра сидела на стуле перед женщиной в форме медика. Мгновенным движением пальцев она собрала кубик Рубика, потом так же быстро нарисовала какие-то круги и крестики в компьютерном тесте. Взглянула на экран, показанный ей доктором, не меняясь в лице посмотрела на фотографии с места преступления. Докторша подключила ее через личный порт и открыла опросник. — Насколько к тебе применимы данные утверждения? Прошу отвечать только "Согласна" или "Не согласна". Утверждение первое: я часто испытываю скуку. — Согласна. Утверждение второе, пятое, десятое, каждое неприятнее предыдущего... — Утверждение двенадцать: я принимала тяжелые наркотики. Паудер разглядывала свои длинные ярко-синие ногти. — Согласна. — Утверждение тринадцать: мне нравится заниматься сексом с малознакомыми людьми. Усмешка на тонких губах в облаке размазанной блестящей помады. — Согласна. Вай стиснула зубы. Ну и что! Да она сама бы так же ответила! Но господи, Паудер же там лет тринадцать! Как будто сестра знала, что она это увидит, и старалась сделать ей больно. — Утверждение восемнадцать: с другими людьми мне быстро становится скучно. Паудер как-то странно двинула пальцем вдоль носа. — Не согласна. — Утверждение девятнадцать: животные и дети вызывают у меня желание причинить им боль. — Не согласна. И снова то же движение. Вай перемотала, посмотрела еще раз: сестра как будто поправляла на носу очки, вот только она их никогда не носила. Клаггор носил. Остальные записи были в том же духе: психологические тесты, головоломки, какие-то проверки через компьютер и личный порт… — Почему ты убила этих людей? — Мне пришлось. — Почему? — Мне так велели. — Кто? Тишина. — Посмотри: это дочь того, кого ты убила. Ей всего шесть. У них была кошка. Он любил готовить. Паудер слушала и смотрела, не меняясь в лице, цветные линии на подключенном к ней мониторе тянулись ровно, как по линейке. Все это было подытожено в следующем документе, где макстаковские психологи перечислили целый набор диагнозов в духе клинической психопатии, патологической лживости, синдрома того и сего. Идиоты, они ничего про нее не поняли со всей своей аппаратурой! Это не Паудер отвечала на их тесты. Это Майло бы из кожи вон вылез, лишь бы выпендриться, и заливал про своих бесконечных подружек и то, как вся химпромышленность Найт Сити не успевает за его многоопытностью. Это Клаггор играл в настолки с мелюзгой и не мог пройти мимо помоечных кошаков без сердечек в глазах. Про саму себя Паудер не сказала им ничего, и что бы Экко ни думал, это она, она их не забыла! Дав себе секунду перевести дух, Вай открыла следующий файл. Двадцатого сентября того же года Паудер перевели в клинику в Нортсайде, откуда она сбежала через два дня после прибытия. При побеге убив трех сотрудников и одного пациента. Видеозапись из клиники была неразборчиво темной и зернистой: свет в коридоре вырубили, в серой темноте двигаются какие-то размытые фигуры, в белом прямоугольнике двери возникает мужчина с пистолетом, и ему навстречу вспыхивает слепяще-яркая полоса. Клинок богомола. У Паудер такого хрома не было. В остальных файлах содержались данные о приписываемых ей преступлениях со слов свидетелей и записей с камер, но больше ее поймать не удавалось. Список ее жертв и подозреваемых у нее новых имплантов разросся до нескольких десятков, и поверх всего это стоял штамп: «Приоритет — максимальный. Представляет лабораторный интерес». Вай выдернула щепку и с громким выдохом пнула в сторону попавшуюся на глаза бутылку. Экко видел все это и не понял, она сама не поняла, когда встретилась с сестрой прошлой ночью, да и сейчас не понимала до конца, но одно было точно: Паудер была жива, это была она, больная и перегруженная хромом, но она, а не бегающий и стреляющий кусок ее ДНК. Солнце уже садилось. Пляж впереди сверкал мелкой прибрежной рябью, жестянками из-под газировки и битым стеклом. Поток ругани из кафешки где-то наверху, на набережной, выдернул Вай обратно в реальность: — ... не могу я заплатить, тут все сдохло! Она огляделась: похоже, во всем районе с нихера отрубилось электричество, почерневшие окна искрили отражением низкого вечернего солнца, рекламные щиты тянулись рядами пустых темных рамок. Ну, Пасифика и есть Пасифика!.. Вай завела байк и двинулась на север, крутя в голове увиденное на щепке. В психбольнице Паудер помог кто-то с клинками богомола, и в квартире Виктора тоже отметился кто-то с этим хромом. Вряд ли это совпадение. Кейтлин говорила, на чипе с опытами все импланты у неведомой жертвы были обозначены кодами — может, данные из Макс-така помогут расшифровать там что-нибудь полезное... Эта мысль почему-то отдалась внутри странным теплым эхо, и Вай тряхнула головой и подалась вперед, разогнав байк до предела. Как слащавая телка, чес-слово: "ах как приятно возвращаться в непустой дом!..". Стоило бы прямо сейчас завалиться в какой-нибудь бар до утра, вот только лишних денег у нее не было. Вай свернула с трассы на мост через канал, и асфальт впереди вдруг бахнул фонтаном брызг и щебенки, сквозь шум чужих колес она услышала выстрел, а потом ее байк потерял управление. Его крутануло и кинуло с дороги на край моста, Вай слетела с сидения виском и боком об ограду, и рухнувший сверху мотоцикл придавил ей ногу до вопля. — Не стрелять! — донеслось до нее сквозь густую кровавую вату в ушах. — Взять живой! Визг тормозов, красно-синее мельтешение полицейской сирены. Кейтлин же предупреждала ее не ездить на байке… Ждать и выяснять, зачем она нужна копам живая, Вай не стала: с трудом вздернув себя на колени, она перевалилась через балюстраду и рухнула в воду далеко внизу. Черный холод хлынул в легкие и ободрал глаза химией даже под стиснутыми веками, правую ногу и бок как резали при каждом движении. Активировав блокаторы боли, но все равно давясь криком и водой, Вай доплыла до поверхности и легла на спину. Воняющий серой смог висел над водой, еле пропуская свечение фар и рекламы наверху. С моста ее не видно. Если повезет, копы решат, что она утонула, но лучше бы убраться отсюда побыстрее. Стиснув зубы, Вай попыталась грести. То ли хром был заметно тяжелее обычного человеческого тела, то ли ногу поломало слишком сильно, но плыть получалось еле-еле, болтавшаяся рядом бутылка из-под "Хромантикоры" и то двигалась быстрее нее. Наконец разглядев на стене канала желтые зарубки лестницы, Вай поплыла туда, ухватилась за нижнюю перекладину. Верх стены терялся в тумане, как крыша небоскреба в облаках. Лезть туда было все равно что на башню Арасаки, но она вздергивала себя выше и выше, прыгая здоровой ногой по ступенькам и молясь, чтобы ржавая лестница выдержала. В болтавшейся ноге как будто перекатывались осколки стекла, и, когда Вай наконец добралась до верха и вползла на асфальт, на том свете ей должны были вычеркнуть пару грехов за этот адов подъем. До дома она не дойдет ни в жизнь, даже до метро сама не дотащится. — Вы хотели себя убить? На обочине рядом остановилась тачка Деламейна, голос искина доносился из-за опущенного водительского стекла, а пассажиров внутри вроде не было, обращался он к Вай. — Меня и без меня есть кому грохнуть. — Она бесполезно ощупала ногу, попыталась встать и даже смогла, но номер был дохлый, отойти от ограды у нее не вышло и на полшага. В кармане пискнуло: чудом переживший ее заплыв телефон принял сообщение. Просто чтобы сделать хоть что-то, Вай вытащила его и прочитала: «Оно работает». Номер был незнакомый, и Вай смахнула сообщение и собиралась вызвать такси, когда сигнал от глаз, видимо, наконец дошел до ее полузахлебнувшегося мозга. — Дел? — спросила она. — Ты не занят? Покататься на тачке Деламейна стоило как чугунный мост, но до Кабуки было уже недалеко, может, ей и хватит оставшихся денег. — Чем может быть занят урод вроде меня, — вздохнул искин. Вай подняла брови с растерянным смешком. Что это, новый режим самобичевания для каких-нибудь вип-садистов? — Отвезешь меня, раз уж ты тут? — спросила она. Тачка развернулась носом в ограду набережной с демонстративностью закатившего глаза подростка. — Зачем? Я всю жизнь вожу людей, и каждый раз все идет не так: слишком медленно, слишком дорого, плохая музыка, неудобный подголовник!.. В этом городе полтора миллиона триста двадцать два автомобиля. Зачем нужен я? Вай, наверное, посмеялась бы над таким занятным вирусом — мать вашу, суицидальное такси! — если бы в запрограмированно бесстрастном голосе искина не прорывалось что-то пугающе человеческое. Знакомое. «Я всегда все только порчу, Майло прав!». Сама не зная, что чувствует, Вай неловко похлопала тачку по крышке багажника. — Ты оказываешься там, где людям необходимо, в самый нужный момент, Дел. Ты помогаешь. Это круто. Ветер дернул край наползавшего с воды смога. Это сошло бы за глубокий вздох. Потом задняя дверь такси открылась. — Прошу вас, садитесь. Вай оперлась на дверь и закинула себя на сидение. — Назовите адрес места назначения. — Давай в Кабуки, к риперу на улице Эйзенхауэра. — Чарли обычно соглашался подлатать ее в долг, оставалось надеяться, что сегодня не откажется. — Сколько? Ответ ее удивил: — Я хочу помочь вам, а помощь не продается, — бесстрастно сообщил ей Дел. Когда машина мягко развернулась и двинулась через Глен, Вай почти благоговейно оглядела шикарные кресла и чистенький интерьер. Она бы в жизни не поездила на тачках Деламейна, пожалела бы денег, но нет худа без добра!.. Телефон снова брякнул о сообщении. Тот же самый неизвестный номер прислал ей еще одно слово: “кейт”. Да ну нет! Этого просто не может быть, пару дней назад ему башку прострелили! Но писать ей про Кейт мог все-таки только Красавчик. На экране, тем временем, появилась еще одна строчка: «Прмвет птчнчужам». Что это за херня, Вай не поняла, но даже такой набор букв был слишком содержательным посланием для человека, который в лучшем случае в коме. Деламейн остановился перед клиникой Чарли. Вай выбралась из машины как смогла шустро, пока искин не передумал насчет бесплатной поездки, и ввалилась в офис рипера, прыгая на одной ноге. Чарли поймал ее под локоть. — Что это с тобой? — Не вписалась в поворот, — еле выговорила Вай, через слово стискивая зубы от боли, и свалилась на кресло. — А с шеей что? —Чарли ощупал ее старые синяки почти так же, как это делала Кейтлин. — Шарф слишком туго завязала. С ногой разберись. С трудом стащив мокрые джинсы, она предоставила Чарли тыкать ей в бедро прорвой каких-то датчиков и иголок. На экранах всплыли проекции всей ее начинки, и Чарли стукнул пальцем по какому-то колтуну белых линий. — Смотри: хром целый, но при ударе он расхерачил сустав. Через пару часов отечет и будет больно, но я поставил тебе блокатор и оптимизаторы, должно помочь. Уже помогло: боль резко ослабела, и от этого перепада из ада до нормы Вай чуть не отключилась прямо в риперском кресле. — Спасибо, — выдохнула она. — Я заплачу тебе через пару дней, лады? Как только дохромаю до фиксера. Чарли кивнул, но руку с ее голого бедра не убрал и спросил вроде в шутку: — Как насчет первого взноса? Вот этого она еще не делала — из всего тела продавались только ее кулаки. На секунду Вай подумала и правда трахнуться с ним и сэкономить пару сотен. Почему нет-то? В Найт Сити используешь все, что есть, Паудер тоже делала невесть что, чтобы выжить, да и что теперь, беречь себя для принцессы вроде Кейтлин? Она оттолкнула руку Чарли и сползла с кресла, вяло пошутив: — Ты вряд ли оценишь, если в процессе я вырублюсь. Через десять минут Вай добрела до дома, в тормознутой эйфории наступая на побитую ногу и чуть не хихикая оттого, что ничего не болит. Ободранные при падении руки и лицо тоже онемели, но выглядели достаточно хреново, чтобы Кейтлин вся подобралась, стоило ей войти в дверь. — Что случилось? — выпалила она, но Вай отмахнулась и сунула ей в руки телефон. Кейтлин прочитала сообщения, нервно и тихо засмеялась. — «Удачи с пьянчужками», — расшифровала она. — Это наша с Джейсом старая шутка. Чтобы я поняла, что сообщение точно от него. Но... Ее перебил писк нового сообщения. Вай заглянула ей через плечо и прочитала: "Отель Адвокет на Виста-дель-Рей, 1311. Приходи". Маловато опечаток после еле разборчивого предыдущего сообщения. — Да это подстава! Кто-то выбил из него эту вашу шутейку, чтобы ты повелась, и… — Голос Вай сошел на нет. По лицу Кейтлин было ясно, что спорить нет смысла. — Знаю, — сказала она. — Но я пойду. Может, Джейс еще жив и у них. А если нет, то я выясню, кто стоит за всем этим. Они догадались, что Джейс должен что-то знать, и нашли его, но раз вышли на связь, значит, его данных им мало, им нужен наш чип. — Пойдем вместе, — сказала Вай. От болеблокаторов голос у нее был по-пьяному вялый, и она добавила как смогла борзо: — Ты же меня наняла — нехер самой делать всю работу. Кейтлин окинула ее до обидного жалостливым взглядом, но кивнула и отправила ответ Красавчику и компании: «ОК. Скоро буду».