О добрых руках

Чо Сэм начинает это, и он знает, что это принесёт им неприятности, если кто-то узнает. Его тело слабое, намного слабее, чем раньше, и ему зачастую тяжелее делать многие вещи, которые раньше он мог бы делать с лёгкостью, но вместо всего этого — он обрёл Чхон Мёна. Он больше не один. И он разделил бы своё тело столько раз, сколько потребуется, если это значит, что Чхон Мён останется с ним. Чо Сэм понимает, что любит, когда перестаёт бояться, что эти руки, идентичные его собственным, что теперь с большим количеством мозолей, чем у него, могут причинить ему боль, как многие до него. И, хотя Чхон Мён довольно жесток к другим людям в секте, он добр для него. Он добр так, как никто и никогда не был к нему, и поэтому Чо Сэм влюбляется. Это странно, потому что у них одно лицо, фактически одно тело, и для всех вокруг они представляются братьями, но это неправда, и, быть может, поэтому он влюбляется без каких-либо утяжелений совести. Он начинает это первым, потому что Чхон Мён, несмотря на то, сколько бы отрицал его видение, слишком праведен для чего-то подобного. Чо Сэм знает, что тот скажет ещё до того, как услышит. Я слишком стар для тебя, — скажет ему человек, который в настоящем герой легенд, когда Чо Сэм прикасается губами к чужой горячей шее, вздыхая запах слив, коем пропитан весь Хуашань, весь Чхон Мён. Ты заслуживаешь лучшего, — скажет ему не-его-брат, когда руки Чо Сэма находят пояс ночной одежды под их общим одеялом, прячась от холода зимы; его не останавливают. Это принесёт нам проблемы, когда нас поймают, — скажет ему Чхон Мён, когда он, с лёгкостью на душе, просит поцеловать его; «когда», а не «если»; звучит так, будто они будут делать это достаточно часто или громко, чтобы кто-то смог заметить их. Но его ласково целуют, и его осторожно кусают, и его мягко переворачивают на спину, и касаются, касаются, касаются везде, и это приятно. Это так приятно, как он никогда не думал, что возможно; как он всегда верил, что люди лгут, что это может быть приятно (опыт говорил ему, что это лишь больно). Он бы предпочёл провести всю жизнь вот так, между тёплой постелью и горячим телом Чхон Мёна, никогда больше не видя и не слыша внешний мир, который лишь недавно стал милостлив к нему. Чо Сэм плачет, потому что ранее такие ночи никогда не были приятны для него, только для тех, кто брал его, а он впервые хотел быть полезным для Чхон Мёна. — Хей, — и руки Чхон Мёна на его мокрых щеках, тот обеспокоен, и это больше, намного больше, чем кто-либо давал ему; он благодарен; — всё хорошо? Да, — хочет сказать он, но уверен, что голос подведёт его, и Чхон Мён, как всегда, решит что-то в своей голове не совсем правильное; поэтому он притягивает его ближе, обнимая, смещаясь, чтобы взять больше плоти внутрь себя, сцепляя лодыжки за чужой спиной; Чхон Мён на мгновение теряет дыхание рядом с ним, и это заставляет Чо Сэма самодовольно улыбнуться. — Мелкий сопляк… — выдыхает ему в ухо Чхон Мён, без злобы, без презрения, с нежностью во всём. Чо Сэм не знает, стоила ли его жизнь, полная боли, того, чтобы прийти к этому моменту, но он рад, что встретил Чхон Мёна сейчас.