Услуга за услугу

Позади остались ворота замка, но не карнавал с его оглушающим гулом. Доктор прислонился к стене и вздохнул. Даже не в здании оставался сильным запах от выделений разгорячённых тел, смешивающийся с ароматом гнилых цветов. Это походило на гадкие духи, которые давно уже скисли. Вверху, где вороны расселись по карнизам окон и перилам высотных мостов, как спустившиеся чёрные звёзды, не было этого неприятного амбре, давящего на голову вместе с шумом толпы и пляской перед глазами. Ещё бы был хотя бы там ветер, пусть даже слабый бриз, который мог бы помочь освежиться и развеяться. Но только вот Алагадда как будто закрытая комната – а откуда взяться сквозняку в помещении, где и двери просто так не открывают? Те существа, что пришли сюда поразвлечься, трудностей не испытывали, ведь их умы не были столь напряжены. В этот заход доктор тут уже около трёх дней, и у него начала проявляться головная боль. Не потерявшись по дороге среди запутанных коридоров, человек бы сам не добрался до комнаты, отданной ему в распоряжение. А возвращаться в мир, который он привык называть реальным, лекарь не хотел. Двигаясь у самой стенки, обходя основную массу толпы по краю площади, доктор завернул в первый попавшийся переулок. Тут также не было пусто, но существам, к счастью, не было никакого дела до человека в мрачном плаще и клювастой маске. Было бы неловко нарваться здесь на опасность в лице разнузданной персоны, особенно когда доктор не относился даже к самому Чёрному Лорду с должной осторожностью. От обычного незнакомца лекарь легко мог защититься. Человек с птичьими когтями… Как смешно. Вот к чему приводит небрежная работа с картами Жезлоносцев. Доктор шёл туда, куда шёл. Направления здесь с трудом поддавались обозначению, вырываясь из слов, как дикий конь из уздечки, и также свободно могли нестись, куда им вздумается. Сейчас во власти человека выбор только в том, идти ему или стоять на месте. Сейчас он может позволить себе небольшой отдых от прогулки. Вокруг не было других существ, и карнавал проходил далеко и тихо. Одному здесь будто бы было просторнее – здания не стояли стенами, уходя к небу верхушками и норовя стать новой крышей. Что удивило лекаря, так это почудившееся ему дуновение ветра, колыхнувшее капюшон. Дальше по улице был поворот и, кажется, спуск. Движимый интересом, человек пошёл туда, внимательно следя за каждым шагом и ощущениям после оного. Так боязно было потерять это загадочное для города чувство самостоятельного движения воздуха. Улица кончалась через несколько зданий, а плитка мостовой начинала покрываться мелким белыми песчинками. Пляж? Он самый, определённо. Между непосредственно городом и Морем Пустот пролегала береговая линия, незастроенная и всё равно неширокая. Доктор сделал пару несмелых шагов по мягко рассыпающемуся песку. С упором проведя по нему носком сапога, лекарь увидел под слоем песка более плотную красную поверхность, похожую на землю. Убедившись в существовании надёжной опоры, человек ступил на пляжную полосу. Ветер здесь ощущался отчётливо, трепля подолы расшитого плаща. Море лежало смирной плоскостью, и ни одна волна не тревожила идеальную поверхность. Будто это и не море никакое вовсе, а пол или даже столик, на котором стоит игрушечный городок. Линия Моря, касающаяся песка, и та застыла, как матовая и непрозрачная смола. Казалось, на черноту можно было без проблем наступить, и она с лёгкостью выдержит человека. Или же порвётся, как внезапно тонкая плёнка. Большая ладонь, ледяная и тяжёлая, легла на плечо доктора, подошедшего на опасное расстояние в несколько шагов к застывшей чёрной кромке. Повернувшись, лекарь даже не удивился в глубине души, встретившись с Чёрным Лордом. — Осторожно. Не стоит подходить слишком близко, — спокойно и почти равнодушно предупредил он. Придерживающий шляпу, дабы её не снёс ветер, Лорд выглядел в некоторой степени забавно. — Что Вы делаете здесь, милорд? — два вопроса интересовали человека сейчас. Первый был о том, почему нельзя было приближаться к Морю Пустот. Доктор решил, что неприятный ответ на него придумает сам, а спросит лучше о причине прибытия Лорда. — Могу задать тот же вопрос, — Носитель Маски Страдания поправил шляпу второй рукой. Её совершенно нелепые длинные поля с одной стороны по-глупому поднимались и опускались. — Просто следовал за тобой. Доктор позволил себе небывалую дерзость, отвернувшись от одного из алагадданских властителей в сторону продолжения пляжа. Большей наглостью, причём в свою же сторону, было для Лорда простить сей поступок. Белый песок, чёрное море, жёлтое небо и красные стены нескольких зданий подряд. Изящный пример скромной палитры, что символизирует Алагадду. Не сравнится с детализированными мгновениями карнавала, при мыслях о котором приступ боли кольнул человека под черепную коробку. — Мне захотелось отдохнуть. Вы же не против, милорд? Ему показалось, что брови Маски удивлённо приподнялись. — С чего бы я должен быть против, доктор? Ты ведь, однако, не работаешь здесь хотя бы постоянно. Я не имею никакого права задерживать человека в городе. Чёрный Лорд знал, что лекарь не увидит лжи в его несуществующих глазах, но взгляд отвёл. Всё-таки Носитель Маски Страданий не абы кто и, если он того пожелает – заберёт себе любого невиновного прохожего. Только такое развлечение наскучило ему множество людских лет назад, совершенно перестав приносить удовольствие. Каждый раз Чёрный Лорд отпускал и отпускал доктора, как смиловавшийся человек возвращает на волю птицу, по случайности попавшую внутрь дома, а та всё возвращается. Нет, не так. Просто не запирает, позволяя маленькому глупому созданию ошибаться раз за разом без встречи последствий. Если бы доктор не испытывал негативных эффектов от долгого присутствия в Алагадде, может, ему и не требовалось бы уходить. Конечно, он бы оставался в Библиотеке или в кабинете для утоления жажды знаний. Может быть, иногда проводил время, неумолимо двигающееся по своей воле и всё же не останавливающееся, вместе с Чёрным Лордом. Если бы только человеческому телу не требовались потребности во сне, нормальном питании и питье, отдыхе психики в конце концов. И если бы он смог определиться с не под стать могущественным избранником неподвластных чувств. — Я помню, милорд, и я крайне благодарен Вам за Ваше великодушие, — доктор склонил голову в долгом кивке. Эти слова были так странны и неожиданны для Носителя Маски Страдания, как и приятны, в некоторой степени. Сколько много он хочет рассказать человеку, чтобы его дорогой знал и понимал Маску. Жаль ещё, что сам лекарь о себе не рассказывает, что они не настолько близки, и Лорд может только вычитывать чувства доктора, а не слушать в свободном разговоре. Впрочем, доктор был бы благодарен ещё больше, даже рад, если бы только у него имелась возможность остаться здесь подольше. Раньше, когда человек был моложе, то думал о своей непринадлежности к родному миру в скорее лирическом ключе. Это изменилось, стоило лекарю начать своё знакомство с Алагаддой, а также допустить ошибку с Картой. Первое заставило его подолгу сидеть и размышлять о том, что не мог постигнуть простой ум. Алагадда была потайным знанием, неизведанным, связывающим человека с неизвестно чем. Второе представляло куда более заметный, видимый окружающим разрыв связи – очень сложно не заметить чёрные птичьи лапы с пятью когтями, заменяющие человеческие ладони. Доктор оставался человеком. Наверное. По крайней мере, по всем прочим меркам. Как бы то ни было, он не мог всё так же принадлежать родному миру. Доктор просто не подходил, будто исчезло его крохотное место, и он возвращался в уже не свой дом, что часто его печалило. — Тогда не пора ли Вам уходить? — голову лекаря, ужасно уставшую, посещали такие мысли, от каких Чёрному Лорду становилось уже чересчур жалко это простое человеческое существо. — Пора, милорд, — нехотя признал доктор. Пустой ветер подгонял его в спину, бессловесно напоминая, что и в отвратном городе лекарю нет места. Чёрный Лорд повернулся и неторопливым шагом, чтобы человек не отставал и мог нагнать его при желании, направился в сторону карнавала, далёкого, но никогда не останавливающегося. Доктору не потребовалось ничего говорить, что уж там до повторения – он почти послушно пошёл следом, даже поравнялся на ходу. Когда они отошли на плитку, а ветер перестал быть столь злым к головному убору Носителя Маски Страдания, Лорд опустил руку и тихо усмехнулся вслух. — Совсем же я отвык среди этих стен к чему-то свободному. — Вы считаете ветер свободным? — А ещё буйным, быстрым, диким… Согласитесь, доктор, что это такая мелочь, а всё же без этих мелочей Алагадда не похожа на настоящий город? — Лорд повернулся к человеку, однако, казалось, был задумчив и в самом деле на него не смотрел. — Или цветы. Видели ли Вы здесь цветы? Клюв маски повернулся к стене, где разрослась бронзовая лиана с искусными, фальшивыми листьями, спиральными завитками и хрустальными бусинками бутонов. Тут и там блестели, выделяясь, серебряные соцветия. Чудное зрелище, которое, может, и могло побаловать чей-нибудь замылившийся взор. — Настоящих – не видел, — ответил лекарь. — Скажите, доктор, — взгляд чёрных бездн наконец действительно уткнулся в человека. — А есть ли у Вас любимые цветы? — Лаванда, я думаю? — он растерялся и сказал первое, что пришло на ум. — Она хороша для лекарств и у неё приятный запах. Очень успокаивает. — Интересно, — признал Носитель Маски Страдания. Даже говоря о цветах, таких нежных и отстранённых от суеты в своей красоте, доктор рассматривал их скорее с практической стороны. Настоящий лекарь. — Милорд, а у Вас есть любимый цветок? — в свою очередь поинтересовался человек. Они уже подходили к карнавалу, чей шум, пусть и издали, впутывался в голову и глушил мысли, что уж говорить о внешних звуках. Возможно, ответ Лорда только послышался доктору так же, как привиделась иллюзорная улыбка. Ещё и моменты покидания Алагадды запоминаются настолько хорошо, насколько и обрывки сна перед пробуждением. — Подсолнечник, — полностью мягко прошептали белые губы Маски, пока сам он всмотрелся в нежно-жёлтые и местами коричневые глаза доктора.