One of a kind

Нельзя сказать, что про странного гостя Субин забывает сразу, но спустя пару дней он о нем не то чтобы и думает, затирая бытовухой воспоминания о том, как они еще минут сорок сидели на кухне вдвоем в странно-ламповой атмосфере прошедшей вечеринки и рассветного солнца, пробивающегося в окна и даже обменялись номерами, так и не прислав друг-другу, однако, ни одного сообщения. Тем удивительнее, что второй раз встречаются они в чуть ли не более странных обстоятельствах. Кто-то дарит ему новый электросамокат, и в отличие от большинства приобретенной ерунды, которая пойдет на благотворительность, этому подарку он действительно рад. Погода выдается отличная, и как само собой разумеющееся, он выгуливает своего нового «питомца» на Мёндоне, решив по случаю зарулить и за новым ремешком для умных часов. Он как раз стоит у магазина и возится с застежкой, закрепляя часы на запястье, как чуть ли не под колеса ему из проулка между Эппл-стор и Адидас как чертик из табакерки материализуется Ёнджун собственной персоной, и чуть не сшибает их вместе с самокатом. Губы уже расплываются в вежливой, годами отработанной улыбке, как вдруг оказывается, что «место встречи изменить нельзя» — это не с ним, Субином, а с тремя недоброжелательного вида, запыхавшимися качками, один из которых тут же крепко хватает Ёнджуна за запястье, дергает резко и бурчит что-то нецензурное. Тот отвечает ничуть не ласковее и обжигает Субина яростным взглядом, будто он нарочно помешал этому забегу на выживание. — Ты кто еще? — цедит крайний справа низкопробнейшим панмалем. -Дружок его зализанный? Субин не уверен конкретно, что это за развеселая компания, но он понимает язык численного перевеса, как и то, что главное сейчас — ни в коем случае не показаться заинтересованным. — Я надеялся сегодня попасть домой, — говорит он, до грамма выверяя количество снисходительной вежливости, допускаемой в тон, — пока мне навстречу не вывалился ваш знакомый. Мне не особо интересно, что происходит, но если вы планируете и дальше меня задерживать, придется вызвать полицию. По-хорошему дайте проехать, ладно? Качки синхронно морщатся, а взгляд Ёнджуна становится из яростного просто мрачным и разочарованным. «Какая досада», думает Субин, аккуратно вывозя самокат сквозь раздвинувшийся живой заслон и активирует кнопку включения. — Сейчас главное не тормози, — говорит он негромко, ощупывая карманы, будто в поисках билета на автобус перед требовательным кондуктором. — Чего вякнул? — подозрительно шипят ему в спину, но он уже оборачивается неспешно и весело кричит «лови!». Быстрое движение кистью, и в сторону амбала, все еще крепко сжимающего ёнджуново предплечье, летит что-то небольшое, блеснувшее на солнце серебристым металлом. Субин газует практически сразу, не оборачиваясь, чтобы увидеть, как он ловит подачку обеими руками, от неожиданности отпустив свою добычу, и только облегченно выдыхает, прибавляя скорости, когда самокат вздрагивает под грузом второго человека. Вслед им летит базарная брань, но самокат, легко петляющий по переулкам большого торгового района, быстро теряется из вида. Когда они, основательно поплутав, все же тормозят где-то в районе небольшого частного сектора, Субин планирует основательно расспросить своего спасенного заложника и выудить, за какие грехи его отлавливали всем кастом бойцовского клуба, но Ёнджун находится первым, долго и шумно благодарит его за чудесное спасение, а потом вскидывает бровь, быстро оценив поблескивающее покрытие спасительного средства передвижения. — И неплохая, кстати, повозка, особенно для обслуживающего персонала. Неплохо зашибаешь? — Не жалуюсь, — кивает Субин, надеясь, что его лицо никак не выдает панику. — В доме Чхве хорошие зарплаты. — Чё, настолько? Я этот самокат только на картинках видел, он бешеные тыщи стоит. — Ну, естественно с одной зарплаты такое не покупают, — Субин уже поспешно прикидывает в уме относительно правдоподобный срок кредита, но неожиданно получает тычок в плечо и скорчившуюся мордочку собеседника вдогонку. — Ой, да кого ты лечишь… Я на следующий же день после тусы рассказал другу, что познакомился с неким Субином и, что же ты думаешь? Оказалось, что он вовсе не по долгу службы по дому расхаживает. Ты бы сразу сказал, я б хоть с праздником тебя поздравил. Субин теряется на секунду, но навыки общения с избалованными детками просто так не проходят, и бровь в ответ он вскидывает ничуть не менее ехидно. — Мне показалось, или я сейчас получил претензии за то что гость в моем доме на моей вечеринке в честь моего дня рождения не знал, кто же я такой?.. Скажи спасибо, что я не попросил тебя за пиццу вкинуть. Они долго смотрят друг на друга, оценивая свои шансы в дальнейшей перепалке, но Ёнджун внезапно просто признает поражение. — Один-один, — сдается он и вздыхает, покачав головой. — Но за пиццу нечестно, она бы так и протухла у тебя там на кухне, если бы я не помог с утилизацией. — Как благородно с твой стороны, — хмыкает Субин, но на самом деле шаг к компромиссу он оценил, и поэтому тоже делает один навстречу. — В благодарность за услугу готов поиграть роль обслуги еще немного и побыть твоим таксистом. Куда тебе там надо было? Залезай, все равно я планировал еще покататься. *** Когда Субин с балластом подруливает к нужному зданию, Бомгю уже рассиживается на широких перилах пандуса, болтает ногой и откровенно угорает, глядя на данную процессию. Стоит Ёнджуну соскочить с самоката, он тоже спрыгивает с перил ему навстречу и заговорщически ухмыляется. — Красивый мужчина, — многозначительно звучит вместо приветствия. — Мужчина красивый, — соглашается его лучший друг. — В отличных трусах! — Бомгю многозначительно осматривает Субина с ног до головы и играет бровями. — Я без трусов, — с каменным лицом парирует объект изучения. Ёнджун с щелчком захлопывает рот, уже открытый чтобы добавить финальное «Сидят охуенно» и таращится на него со смесью восхищения и осуждения. — Врешь! Я бы почувствовал. — Интересно, как? — тянет Субин уголок губ в кривой ухмылке и легонько машет в качестве прощания. — Хорошего вечера, господа. — Нет, а серьезно, как бы ты почувствовал, что он без трусов? — интересуется Бомгю, глядя удаляющемуся Субину в идеально ровную спину. — И что это вообще за мажорчик? Укомплектован получше последнего айфона. — Сердцем, блять, — ругается обескураженный Ёнджун и думает, что к Субину-то уж наверное точно прилагается и зарядка, и наушники, и даже, наверное, защитное стекло. *** На душе какой-то странный сплин и слегка тянет включить Placebo. Субин тащится по ним примерно лет с четырнадцати, когда начал осознавать бессмысленность всего сущего. Хоть с английским сейчас сильно получше, до сих пор не особо понятно, какое отношение к суете бренной жизни имеет космическая обезьяна, но он не жалуется — тыкает в «репит» и задумчиво пялится в темное небо. Ночь безлунная, для прогулок подходит не особо, но блики фонарей плескаются в беспокойной из-за легкого ветерка воды бассейна, и от взгляда на него, мысли автоматически переходят в иную плоскость. Субин задумчиво жует губу и все же снова тянется в карман за телефоном, на этот раз разворачивая на весь экран какао-мессенджер. «Ты не знаешь случайно, что общего у бренности всего сущего и космической обезьяны?», пишет он, не затрудняя себя приветствием. Мама воспитывала его не так, но ее здесь нет, а собеседник вряд ли предъявит ему за подобное неуважение. «это загадка типа вороны и письменного стола из алисы?», не заставляет долго ждать ответа Ёнджун. «тестируешь меня на айкью?» «Если не знаешь, так и скажи» Субин шлепает себя по бедру чтобы прихлопнуть особо оборзевшего комара и думает, что надо бы уже вернуться и лечь спать, а он тут изображает Ницше. На экране несколько раз появляются и пропадают точки — собеседник печатает. «хз об одном ли мы говорим, но space monkeys это такой термин олицетворяющий одновременно свободу и слепое повиновение» Точки снова появляются и пропадают. «это связано с тем что наса отправляли пробными полетами в космос животных, всяких вообще то но мартышки видимо самые умные и стали как бы олицетворением. подходит под концепт бренности сущего?» «То есть это не мифические космические обезьяны, а буквально обезьяны в космосе… Английский, ты сложный. А откуда знаешь?» «это из бойцовского клуба, мне его батя впервые показал в 2002, и одним разом не ограничилось» Субин слегка улыбается, представляя маленького Ёнджуна с вероятно пухлыми щечками, смотрящего, как американские мужики мутузят друг друга и говорят про мыло. Сам он фильм смотрел однажды и мельком — всеобщее помешательство как-то прошло мимо него, поэтому пока одноклассники восхищались Тайлером Дерденом, он читал Перси Джексона. «Как говорят наши друзья англичане — это делает смысл, спасибо» «а к чему был вообще вопрос» «Счел тебя достойным напарником для философского разговора made in the am » «еще даже двенадцати нет, ты позер, ванди бы тобой не гордились » «А ты все свои знания добываешь из поп-культуры?)» «образование как репейник, как ни сопротивляйся что то да налипнет» «Цитаты великих Ёнджунов» «мне кажется это кто то другой когда то сказал» «А я почти впечатлился…», Субин отправляет это с целью подразнить, и чувствует, как улыбка становится шире, когда он видит немедленно возникший на экране ответ. «а впечатлять богатеньких красавчиков не моя цель в жизни» «То есть надо, чтобы красавчик обязательно был бедным? Принял задачу на ближайший спринт» Он почти слышит, как Ёнджун смешливо фыркает в ответ, хоть и видел его всего дважды в жизни. «а кто вообще сказал что ты красавчик?» «Мне казалось, это подразумевалось контекстом» «когда кажется креститься надо» «А некрещеным можно?» «мое тело это храм, некрещеным вход запрещен», категорично высвечивает экран, и значок «онлайн» на экране меняет цвет с зеленого на серый. Субин отстукивает в ответ «Ах, какая жалость», и довольный собой и собеседником, возвращает телефон в карман чтобы было удобно подняться с шезлонга. Комары уже замучили, если честно, да и не хотелось бы снова похерить режим и начать просыпаться после обеда.