Мой особенный Омега

У Сокджина был якорь, что не дал потонуть в страшных муках сердечной боли. Если бы не Юнги, который попросту не сможет без него, и не малыш, что сейчас охотно пытается появиться на свет, омега бы не выдержал – свёл бы счёты с жизнью. Но Сокджин у Господа Бога силы просит, молится, чтобы малыш без осложнений на свет появился. Тело ослабло от долгих потуг, но омега старается из последних сил, тужится по наставлению акушера, вцепившись крепко пальцами в подлокотники. Этот малыш – плод их любви с Ухёном, пусть альфа и не увидит никогда сына. Сокджин обещает любить своих детей за двоих, обещает залатать своё израненное сердце и двигаться вперёд, радостью, заботой и любовью деток окружать, чтобы были счастливыми. Он свою омежью сущность затыкает, что воет от несправедливости, что хочет тепло альфы чувствовать своего именно сейчас, когда оно так необходимо. Он окутал бы своим запахом, боль бы забрал, но его нет рядом и никогда не будет больше. Омега в последний раз тужится изо всех сил и, услышав сквозь неистовый шум в ушах плач ребенка, проваливается в небытие.

***

Намджун, завидев врача, что вышел из родильного отделения, сию же секунду поспешил к нему. – Доктор Ли, ну как он, как Мин Сокджин? – вид у альфы потрёпанный, он выглядит чертовски уставшим но очень взволнованным. – Всё в порядке, – улыбается врач, снимая шапку и маску, – родился альфа. Немного недоношенный, но сильный малыш. Омега потерял сознание, лишившись сил. Долгие и тяжёлые роды вымотали его, но с ним тоже всё хорошо, не волнуйтесь. Ему просто нужно отдохнуть. Ким выдыхает облегчённо, ведь места не находил себе все часы, что ожидал новостей. – Когда можно будет навестить его? – Через пару дней. А Вы ему, собственно, кто? Муж? – доктор, кажется, только сейчас понимает, что забыл задать самый важный вопрос. – Нет, я его жених. Это долгая история, доктор, – лжёт и не краснеет, но всё на благо омеги и малыша. – Понимаю, тогда пройдёмте, заполните некоторые документы. – Конечно.

***

Дом без Сокджина кажется пустым и чужим. Юнги никогда не оставался один надолго. Сейчас же ему несколько дней придётся провести в полном одиночестве. Омега закрыл дверь на все имеющиеся замки и облокотился на неё спиной, шумно выдыхая. Благо, отец позаботился об автоматическом освещении и, куда бы Юнги не пошёл, его не будет преследовать тьма. Парень снял верхнюю одежду и побрёл на кухню. На плите недоваренное мясо с овощами а на столе незаконченные салаты. Сокджин готовился к ужину и собирался угостить Чонгука своими фирменными блюдами. Чон, к слову, довёз Юнги до дома и, убедившись, что тот в порядке, поехал к себе. Юнги не хотелось оставаться одному в большом доме, но просить Чонгука остаться было чем-то неприемлемым... А очень хотелось бы, чтобы альфа был рядом сейчас. Он не дал бы скучать, шутил бы и смеялся, и Юнги точно не было бы страшно. Омега включил плиту, решая всё же закончить готовку, ведь лекарства нельзя принимать на голодный желудок. Музыка, что тихо играет на мобильном, хоть как-то разбавляет тишину, отчего приходит ощущение, что всё не так уж плохо. Юнги сам себе внушает, что справится в одиночку, ведь он должен. Ради папы и братика. Поужинав и приняв лекарства, омега убирает всё со стола, тщательно моет посуду и отправляется в душ, где окончательно расслабляется, вымотанный переживаниями. Перед сном приходит смс сообщение от Чонгука, в котором он желает доброй ночи. Юнги ему сразу же отвечает и укладывается спать.

***

– Папа... С губ срывается, но мужчина, что обернулся на зов, совсем не похож на Сокджина. Он смотрит с мольбою в глазах, шепчет одними губами "беги", но Юнги не двигается с места, парализованный ужасом. Незнакомый мужчина в чёрном смеётся, ударяя омегу ножом в грудь, отчего тот падает наземь, но по-прежнему смотрит на Юнги, пока в его тело снова и снова вонзают острый метал. – Беги... – хриплым голосом просит, сопровождающимся стонами боли. Юнги падает на колени и кричит, что есть мочи, наблюдая, как погибает старший омега. Мин его не знает, но слёзы и боль в сердце об обратном говорят. Чувство, будто он самое дорогое теряет. Омега ползёт к умирающему, но его внезапно чья-то рука хватает за щиколотку... – Юнги... Беги... Он оборачивается и видит ещё одного мужчину. Альфу, что держится за бок, на котором ткань одежды кровью пропитана... – Отец... Но это не отец. Это не Ухён. Но почему так больно?! Кто эти люди?! Умирающий омега своим истошным криком повернуться вновь заставляет, и Юнги видит, как грузный мужчина в чёрном идёт уже на него.

***

Парень в холодном поту просыпается, по лицу слёзы бегут, а всё тело дрожит от ужаса. Юнги этот сон помнит. Он был ярким, как явь, отчего страх не отпускает, перерастая в панику. Сокджина нет рядом. Никого, только тьма кромешная. Юнги с кровати вскакивает и забивается в угол, голову в колени прячет, не зная что делать и куда бежать. – Юнги... Беги... Беги, прошу тебя... Охваченный ужасом омега резко поднимается на ноги и бежит прочь из спальни, по коридору к лестнице, что ведёт вниз, босыми ногами по мраморным ступеням спускается, едва ли не теряя связь с реальностью. Тот хриплый голос преследует, не затихает, и не понятно, откуда звучит он. Он везде, повсюду. В голове... Кругом полумрак, нет привычного яркого света, отчего ещё страшнее. Юнги бросается к входной двери, желая поскорее сбежать из дома. Его здесь убьют. Ему не выжить в этих стенах. – Беги. Но он больше не может бежать. Дверь не поддаётся, отчего парень обессиленно валится с ног у самого порога. Его убьют. Ему не выжить.

***

Звонок в дверь и громкий стук заставляют проснуться. Омега очухался у всё той же входной двери. Всё тело болит, отчего встать удаётся с трудом. Парень поворачивает щеколду, снимает цепь, крутит замок и открывает дверь. – Юнги... Здравствуй. Ким Намджун одет по-другому. На нём нет привычного пальто и костюма. В спортивной куртке и штанах он совсем на себя не похож. – Здравствуйте, доктор Ким. – Юнги ему улыбается искренне, ведь увидеть хоть кого-то знакомого сейчас явно не помешает ему. – Я могу войти? – Конечно, проходите. Альфа проходит в дом, снимает верхнюю одежду, обувь и направляется за Юнги в гостиную. – Может чаю? Намджун всегда просит сообщать ему, если с Юнги происходит что-то странное. Будь то плохие сны или голоса, что во снах и наяву преследуют, но после того, когда омега говорит о подобном, ему ставят больные уколы. Юнги решает пока не рассказывать ничего доктору. Он понимает сейчас, что всё, что происходило вчера – было всего лишь сном или же воображением его фантазии. Никого в этом доме, кроме него самого, вчера не было. Правда ведь... Не было? – Не откажусь. Спасибо. – Намджун встаёт и идёт за омегой на кухню хвостиком. Ким видел его руки дрожащие. Он решает поговорить с Юнги и выяснить, в порядке ли тот. Доктор не исключал, что младший будет переживать за Сокджина, что может вызвать ухудшение в его здоровье. Омега ставит чайник и достаёт чашки с шкафчика, на стол ставит и вновь к шкафчикам возвращается, берёт оттуда вафли и печенье, складывает их в тарелку пластиковую, тоже на стол ставит. – Что-то ещё? Может... Бутерброды? – напряжение растёт отчего-то, он к холодильнику спешит, оттуда пирожные достаёт бисквитные, что они с папой к ужину покупали. – Юнги, присядь. – Голос Намджуна мягкий, спокойный. Юнги подчиняется, ставит на стол блюдце с пирожными и садится на стул, выдыхает судорожно, потирая коленки ладошками. – Как ты себя чувствуешь? Только пожалуйста, ответь честно... – Намджун будто сканирует его взглядом, в самое нутро пробирается за ответами. – Я в порядке, доктор Ким, – омега через силу смотрит на врача, выдерживает его взгляд не смотря на немое давление, – просто за папу переживаю очень, – голову опускает, разглядывая собственные пальцы. – Слушай меня внимательно, Юнги. – омега взгляд на альфу вновь переводит, облизывает губы пересохшие. – Твой папа родил альфу. С ними всё в порядке. Их можно будет навестить завтра. – Юнги Бога вслух благодарит, услышав добрую новость. – Тебе скоро в центр идти. Оттуда с тобой домой пойдёт медбрат Хван. Он присмотрит за тобой несколько дней. Твой папа звонил директору и попросил об этом. Это необходимо, ведь тебе нельзя оставаться одному. – Юнги отворачивается на этих словах, смотрит в точку перед собой, вновь выдыхая. – Так ты... не против компании? – Нет конечно. Я буду только рад. – и это правда, ведь Хван Бонсу приятный омега, который всегда тепло относился к Юнги. Мин рад так же, что не останется в одиночестве, которое грозится сожрать его... Намджун помогает младшему навести чай, напоминает, на всякий случай, про лекарства и садится за стол, принимаясь вместе с омегой за своеобразный завтрак. Ким не ел дома – как проснулся, сразу поспешил в особняк Минов. Юнги после завтрака звонит папе, поздравляет искренне и убедившись, что у него всё хорошо, отправляется в душ. Намджун обещал отвести Юнги в центр, поэтому сейчас сидит в гостиной и ждёт, пока тот соберётся. Только после того, как младший будет под наблюдением, альфа со спокойной душой отправится домой переодеваться, а после – на работу. Ким чувствует ответственность за младшего Мина, ведь Юнги сын человека, которого Намджун искренне любит.

***

День в центре проходит как обычно. После занятий Юнги ждёт Бонсу, чтобы вместе с ним отправиться домой. Омеги собирались вызвать такси, чтобы заехать к Хвану за некоторыми вещами, но у здания центра их ожидает Чонгук на своём автомобиле. Завидев любимого, альфа тут же направился к нему. – Так это и есть твой Чонгук? – с интересом разглядывая направляющегося в их сторону альфу спрашивает Бонсу. Юнги кивает в ответ, смущаясь. – Красивый. Твой папа рассказывал о нём. – Юнги на этих словах и вовсе нос в воротник спрятал, дабы скрыть от посторонних глаз свои пылающие щеки. – Привет, Юнги. – альфа компанию любимого игнорирует. С улыбкой смотрит на омегу, но улыбка с лица уходит, стоит увидеть его красные щёчки. Чонгук ещё поднимаясь по ступенькам понял, что омеги ему кости перемывают, поймал на себе чужой взгляд заинтересованный. Кем бы ни был тот омега чужой, Чону он уже не нравится. И не успокаивает тот факт, что это, чёрт возьми, омега. – Привет, – отвечает Юнги, – Чонгук, это Хван Бонсу... – омега на медбрата смотрит мельком. – Мой папа в больнице... У меня брат... родился. – Брат? Чёрт... Поздравляю, малыш! – Чонгук омегу обнимает крепко, и Юнги только сейчас, кажется, стопроцентно понимает всё происходящее, заряжаясь эмоциями от альфы. Отстраняется от Чона и с улыбкой радостной на него смотрит. – Брат. Альфа. Хван Бонсу будет присматривать за мной, пока папа с братом в больнице будут. Чонгуку тут уже возразить хочется, потому что "какой нахер Хван Бонсу?!". Чон сам бы за Юнги присмотрел, забрал бы его домой к себе, если понадобиться, ведь Бонсу этот не внушает доверия. Его ухмылка, его взгляды странные Чонгука настораживают. – Мы собирались ко мне за вещами заехать, а потом сразу к Юнги. Не желаете подбросить нас? Чонгук ему не отказывает. Альфа не позволит, чтобы что либо или кто либо нарушили их с Юнги уже привычный ритм жизни. Он кивает Юнги на переднее пассажирское, а Хван садится на заднее, вновь чему-то своему улыбаясь. Всю дорогу до названного адреса Чонгук на того омегу поглядывает через зеркало заднего вида и, заметив ответный ехидный взгляд на своём лице, до скрипа руль сжимает. Альфа на Юнги взгляд переводит, успокаивается, жадно разглядывая любимые черты лица, не увидев, как с не меньшей жадностью поглядывает на повернувшегося к Чону омегу Бонсу. Чонгуку эти чужие оскалы не нравятся от слова совсем и альфа клянётся себе, что глаз с незнакомца спускать не будет. Выяснит, что скрывается за этими улыбками неестественными, резиновыми. Чонгук рык собственного зверя в груди слышит, подтверждающий его сомнение.

***

– Идите за вещами. Мы Вас в машине подождем, – выпаливает Чон, как только они подъезжают к названному подъезду многоэтажки. Омега лишь хмыкает и выходит из машины. Как только медбрат скрывается в подъезде, Чонгук на своего омегу набрасывается, притягивает к себе за руки, буквально впечатывает в себя и целует жадно, страстно, отчего Юнги мычит в чужие горячие губы. Неожиданно, но умопомрачительно. – Он мне не нравится... – Чонгук дышит часто, в любимые кофейные глаза смотрит. – Бонсу? – Чон кивает. – Почему? Он... Хороший. Я давно знаю его. Он всегда ко мне хорошо относился. – Он... Не делал с тобой ничего странного в центре? – В смысле странного? – Юнги понятия не имеет, что Чонгук имеет ввиду. – Объятия... может он трогал тебя как-то странно... Нет? – Нет... Ничего такого... – Юнги глаза опускает, слегка смутившись. – Точно? – Точно. – Хорошо. А теперь иди ко мне, – Чонгук вновь омегу к себе прижимает, – я соскучился безумно, – вновь в любимые губы впивается. Целует нежно, медленно, самого себя пытает, желая зайти дальше. Ладони его под омежью куртку пробираются, кожи бархатной касаются, на которой тут же мурашки появляются. Юнги дрожит в его руках, и Чонгук с огромным трудом от него отстраняется, когда боковым зрением видит вышедшего из подъезда Бонсу. Они дышат тяжело, в салоне их запахи возбуждения витают, отчего севший на заднее сиденье Хван глаза прикрывает, жадно втягивая носом воздух. – Я готов, – хриплым голосом оповещает, захлопывая за собой дверь. Видеть бы Юнги сейчас, но омега не поворачивается, всем телом в сиденье вжался. Наверняка смущённый и с щёчками раскрасневшимися. С опухшими от поцелуев губами. Бонсу видел их поцелуй, когда вышел из дома. Альфа жрал омегу, иначе это не назвать никак. А омега на его месте себя представил, отчего внизу живота потянуло. Хвану Юнги давно нравится. Нездоровый интерес у омеги к этому малышу, но он ничего с собой поделать не может. У Хвана были отношения с альфами, всё было, но ему не нравилась чужая власть над ним. Ему хотелось самому обладать кем-то. Юнги заинтересовал его сразу, как Хван устроился в этот центр медбратом. Так же он был волонтёром и, как сейчас, мог присматривать за детьми, пока их родители уезжали куда-то. Он ждал этого момента долгие месяцы и, наконец, дождался. Он останется наедине с Юнги... На его территории, без посторонних людей. Чонгук препятствием не является для Бонсу. Днём молодые пусть делают, что хотят, но ночью с Юнги лишь Бонсу будет рядом, и старший омега обязательно воплотит в реальность свои мокрые сны. Чонгук завёл мотор, вновь глядя в зеркало заднего вида. Омега смотрел, кажется, с толикой злости, отчего альфа ухмыльнулся. Не нужно быть дураком, чтобы понять чужие мысли. Омега ревновал. Вот только кого, остаётся пока загадкой для Чона. Если альфа не ошибается в своих догадках, ему нужно быть рядом с Юнги, во что бы то ни стало.

***

Молодыми людьми было решено отметить рождение маленького Мина, поэтому по пути в особняк Минов Чонгук заехал в кондитерскую. Ну как отметить... Просто решили купить небольшой вкусный торт на троих и попить чаю. Чону эта идея по вкусу пришлась определённо, ведь так он задержится у Юнги а после, чтобы остаться на ночь, что-нибудь придумает. Красивый торт за приличную сумму успешно примостился на колени к Бонсу, и молодёжь наконец отправилась в сторону дома Юнги. Чонгук уже видел особняк Минов снаружи. Да, у них был красивый дом и не менее красивый участок. Но внутри всё более богато. Всё убранство кричало о шике и лоске. Дорогая мебель, люстры, светильники, светодиодная автоматическая подсветка, шикарные картины и статуи, мраморный пол и ступени, колонны. Возникает вопрос... Кем же был отец омеги, что имеет такие хоромы? Чонгук об этом обязательно узнает, но чуть позже. Сейчас он восседает в гостиной, пока Юнги показывает Бонсу его спальню на втором этаже. Над камином Чонгук увидел большие фотографии в рамках, а так же и маленькие на самом камине. Альфа встал и медленно подошёл к, так называемому, семейному уголку. На фотографиях Юнги совсем маленький, где-то один, а где-то с родителями. Чонгук разглядывал старших Минов, но никого из них не узнал. Оба приемных родителей омеги очень красивы собою. Альфа на всех фотографиях улыбался сдержанно, весь его вид кричал о величественности, за ним, Чон уверен, омеги были, как за каменной стеной. Юнги об отце никогда не рассказывал, да и Чонгук не спрашивал. Но сейчас отчего-то хотелось узнать о нём побольше. Чон мог и "пробить" информацию, но это будет неуважительно по отношению к омеге. Лучше пусть сам расскажет, когда сочтёт нужным. С папой Юнги Чонгуку так и не довелось познакомиться, но он решает обязательно сделать это чуть позже, с подарком для самого старшего и его малыша. – Мой отец. – Чонгук вздрагивает от неожиданности и поворачивается к Юнги, что с тёплой улыбкой смотрит на семейные фотографии. Омега уже успел переодеться. На нём домашняя лёгкая кофточка черного цвета и свободные серые штаны. На ножках снова красуются те самые тапочки с ушками, что сразу навеяли старые воспоминания об их вечере. Юнги переживал не меньше Сокджина, когда Ухёна забрали. Однако, лекарства, что омега постоянно принимал, помогли ему побороть депрессию. Юнги любил отца. Любил гулять с ним в том самом парке, где с тех пор часто проводит время в одиночестве и с Чоном. Младший разлуку с отцом по-своему переживает, пусть и не показывает это никому. Юнги знает, что Ухён не вернётся больше, однако, в отличии от Сокджина не верит, что его добрый отец способен на убийства. Омега роняет одинокую слезу и тут же её утирает, выныривая из воспоминаний. – Расскажешь мне о нём? Юнги садится вместе с Чонгуком на диван и рассказывает. О многих красочных моментах жизни, проведенных вместе с отцом, с самого детства. Бонсу тем временем решил похозяйничать в чужом доме, лишь спросил Мина где что находится. Позже он принес поднос с чашками чая и расставил их на столе возле дивана, потом снова ушёл на кухню и вернулся уже с блюдцами, на которых лежали куски торта с десертными ложками. Омега расположился в кресле, по правую сторону от дивана. Он слышал урывками, о чём говорят парни и решил поддержать беседу. – Да, твой отец и вправду хороший человек. У нас в центре тоже никто не мог поверить в случившееся, – начал было Бонсу, но Чонгук зыркнул на него так, что омега забыл вообще, о чём говорил. – Спасибо. Мне приятно это слышать... – ответил Юнги, опустив голову и разглядывая собственные пальцы на руках. – Не забывайте, зачем мы собрались здесь, – Чон решил сменить тему увидев, как загрустил его омега. – С рождением брата тебя, Юнги. – С рождением брата, – подхватил и Хван. Юнги ожил будто. Он улыбнулся Чонгуку и Бонсу и пробормотал тихое "спасибо". Чай парни пили в приятной тишине, наслаждаясь вкусным тортом. Время близилось к вечеру, а Чон не спешил уходить, что начало настораживать Хвана. Но омега не мог выпроводить альфу, он ведь не хозяин дома. Юнги включил плазму и устало клацал по кнопкам на пульте, пока не нашёл интересный фильм. Чонгук понимал, что пришло время уходить, но так и не нашёл причину. А причина, тем временем, разразилась грохотом грома за окном, осветив вспышками молнии полумрак гостиной. Ливень забил по стёклам и подоконникам с улицы, отчего альфа мысленно поблагодарил Бога. Ну не поедет же он домой в такую непогоду. Темболее вот-вот стемнеет. Юнги же озвучил его мысль, обеспокоенно глядя в окно. – Хорошо, я только позвоню домой. – альфа встал с дивана и двинулся в сторону кухни, украдкой улыбаясь своей победе. Папа Чонгука новость о ночёвке поначалу воспринял в штыки, но позже смирился, попросив лишь, чтобы альфа приехал с утра пораньше, чтобы переодеться и отправиться на учёбу. Чонгук пожелал родителю доброй ночи и, едва ли не взвизгнув от радости, вернулся в гостиную. Из-за непогоды стемнело раньше обычного. Чонгуку Юнги показал спальню на первом этаже, прямо под спальней самого омеги. Во всех комнатах были свои ванные комнаты с санузлом, что было очень удобно. Юнги предложил альфе футболку и спортивные штаны отца и тот, как ни странно, одежду принял. – Ты тоже спать? – спросил омегу альфа, когда тот застилал кровать свежим постельным бельём. – Да. Выпью лекарства и пойду. Уже поздно. Если хочешь, прими душ. Полотенца я положил на тумбу в ванной. – Хорошо. Спасибо. Как только Юнги закончил с постелью, Чонгук подошёл к нему и обнял за талию, – Иди ко мне, – прошептал тихонько и поцеловал смущённого внезапной лаской омегу. Альфа переместил правую руку на затылок младшего, пальцами в тёмные шелковистые пряди зарылся, наслаждаясь чужим теплом. Юнги таял в его руках, позволял изучать свой рот альфьему языку, позволял ладоням горячим по своему телу бродить, под ткань водолазки пробраться. Его тело вмиг задрожало и мурашками покрылось, когда ладони альфы накрыли нежную кожу. Кажется, ещё чуть-чуть, и Чонгук не сможет остановиться. Дыхание всё громче, поцелуи всё глубже, ладони крепче бока чужие сжимают. У альфы помутнение, он не желает омегу отпускать: подталкивает к кровати и опускает плавно на неё. Омега за ним, как заворожённый следует, ложится на постель, не отрываясь от чужих губ. Чонгук своей ногой его ноги раздвигает, прижимается, с ума сходит от податливости тела под собой. Нужно остановиться, иначе, видит Бог, Чонгук возьмёт его. Вопреки своим мыслям он продолжает чужие губы терзать, задирая ладонями тонкую ткань водолазки. Приподнимается и с себя рубашку через голову снимает, что была расстёгнута на несколько пуговиц, на пол кидает, тут же о ней забывая. – Чонгук... – Юнги смутил жест альфы, но тот не дал толком в себя прийти. Вновь опустился своим горячим телом на омегу, уже кожей к коже, но хочется больше... Хочется снять уже с него эту ненужную вещь... – Снимай... – просит, края пальцами задирает ещё больше. – Чонгук... Нет... Что ты... Его поток слов поцелуем глубоким прерывается. Альфа не ждёт, пока омега водолазку снимет – сам её вверх тянет и Юнги не препятствует, поддаётся чужим сильным рукам. В нос сильный альфий феромон врезается, подавляющий, подчиняющий, и омега совсем расслабляется, ведомый чужими инстинктами. Вещь оказывается там же, где и рубашка Чонгука. – Не бойся... – просит, глядя в затянутые пеленой возбуждения глаза. Сущность омеги наслаждается процессом, кричит о правильности происходящего, но мозг об обратном твердит. Омега чувствует, как промеж ног упирается что-то и в голове сигнал бедствия вспыхивает ярко красной неоновой вывеской. – Чонгук... Лекарства... Мне срочно... Альфа резко отстраняется, с омеги слезает и на край кровати садится, свесив ноги на пол. Дышит громко, прерывисто, хватаясь руками за голову. – Прости... – шепчет, – прости... – повторяет, вскакивая резко, схватив вещи Ухёна со стула и скрываясь в ванной комнате. Юнги так же встаёт с кровати и подбирает вещи с пола. Вешает рубашку Чонгука на стул, надевает водолазку свою и покидает спальню. Отправляется на кухню понуро, до сих пор переваривая произошедшее. В паху тянет, а штаны внизу оттопырены слегка. Возбуждение... Так вот какое оно... Сзади влага чувствуется, омега по штанам ладошкой проводит, убеждаясь в догадке. Ну пипец... Мин Юнги. Ты только что чуть-ли не стал взрослым. Парень пьёт лекарства и отправляется в свою спальню, по пути включая ночные светильники. Успокоить бы сердце бешено бьющееся и сущность свою что, кажется, рвется в спальню на первом этаже. Юнги мимо этой двери второпях проходит, чтобы ни дай Бог вновь там оказаться.

***

– Беги... Юнги надеется, что ему показалось, но нет. Тот голос снова нашёптывает. Омега широко глаза раскрывает, присаживается на кровати, сразу завидев чей-то силуэт в дверях спальни. – Чонгук? Силуэт движется в спальню, и в свете ночников омега Бонсу видит, что уже закрывает за собою дверь. – Это я, Юнги. Я собирался воды попить и услышал, как ты кричишь во сне. Тебе сон плохой приснился? – Хван ближе подходит и на край кровати садится, а Юнги расслабляется, облокотившись спиной на подушки. – Сон? Возможно, но я не помню. – Беги... Юнги вздрогнул, что не скрылось от глаз Хвана. – Ты в порядке? – лицо того изменилось вдруг. Будто беспокойство промелькнуло в чужих глазах. – Ты... Слышал что-нибудь? – Юнги подбирается весь, с омеги напротив глаз не сводит, надеясь услышать положительный ответ. На его затылке, кажется, волосы дыбом встали а всё тело гусиной кожей от ужаса покрылось. Хвана чужое поведение пугает. Он шёл в эту спальню в надежде завладеть им, а сейчас, увидев испуг на чужом лице жалеет, что вообще в этом доме оказался. – Нет, не слышал. Ты в порядке? Мне остаться? – Останься... Пожалуйста... Хотя... Возможно ещё не всё потеряно. Хван залезает на кровать и к Юнги подбирается, ложится рядом и накрывается одеялом, желая Мину спокойной ночи. Юнги потихоньку расслабляется и вновь проваливается в сон, не слыша больше голоса в голове. Однако, долго его спокойствие не длится. Он вновь даёт знать о себе. – Беги... Беги, Юнги... Омега на боку просыпается, ощущая чужое дыхание на затылке а в своих штанах чужую руку. – Бонсу? – Юнги хрипло пищит от вновь накатившего ужаса. – Чщщ... – слышится за спиной, а чужая рука уже штаны спускает с бельём, оголяя ягодицы. – Он даже не трахнул тебя... Чёртов неудачник... – пальцы скользят промеж ягодиц, отчего Юнги вздрагивает и отодвинуться пытается, но чужие руки за бёдра на себя тянут а в ягодицу упирается что-то твердое, горячее и влажное. Мин собрал всю свою волю в кулак и всё же вырвался из чужой хватки, сразу вскакивая с кровати. Взглянув испуганно на приподнявшегося в постели Хвана, Юнги быстро натянул на себя штаны и рванул к двери, сразу распахнув её и чуть не впечатавшись носом в грудь Чонгука. – Юнги? Что случилось? Я грохот услышал и... Альфа внезапно увидел копошение за спиной омеги а после и самого Хвана, что протирал глаза, приподнявшись на локтях. – Юнги, Чонгук? Вы чего не спите? Ночь на дворе... – хриплым будто ото сна голосом промямлил Бонсу. Да вот только не спал он. Юнги отчётливо помнит, что происходило в этой спальне несколько минут назад. – Стой... А что ты вообще здесь делаешь? – Чонгук отодвинул очумевшего Юнги чуть в сторону и с возмущением посмотрел на Хвана, ожидая ответа. – Юнги попросил меня остаться. Он кричал во сне и был напуган. Дайте поспать уже... – он вновь улёгся на подушки и накрылся одеялом. – Пойдём, – Чонгук омегу за руку взял и повел прочь из спальни. Всю дорогу до комнаты Чонгука Юнги думал о произошедшем. Не могло ему это всё присниться, но поведение Бонсу кричало об обратном. Альфа же ладонь свободной руки в кулак сжимал, злясь на Хвана. – Почему ты ко мне не спустился, м? – спросил достаточно громко альфа, закрывая за собой дверь в спальню и повернувшись к омеге. – Предпочёл чужака в свою постель впустить? Он прикасался к тебе? Юнги в ответ лишь сжался и глазками захлопал, испугавшись внезапного чужого порыва. – Нет... Он... Я не уверен... Слёзы полились сами собой из кофейных глаз а губы задрожали. Правдой ли было то, что происходило наверху, омега не знает уже. Он пальчиками в голову зарывается, начиная реветь в голос. Чонгук был ошарашен чужим поведением. Хотелось сорваться наверх и оттаскать Бонсу за волосы а после выкинуть из дома, но оставлять омегу в таком состоянии будет большой ошибкой. – Тише, маленький. Иди ко мне. Только в его руках омега успокоился, только прижавшись к нему в постели он крепко заснул без голосов. Чонгук обнимал нежно, шептал успокаивающие слова и строил планы в голове по избавлению от странного волонтёра.