Мой особенный Омега

Если бы у Чонгука спросили, какой момент из его жизни был самым ярким, самым запоминающимся, альфа несомненно описал бы их вечер. Из колонок льётся тихая приятная музыка; за окном алый закат и пейзажи бесподобные, а рядом сидит взъерошенный и такой приятный омега, которого не хочется отпускать. Его темные волосы торчат в разные стороны, ведь он то и дело на голову плед надевает, хохоча от очередной шутки альфы. Юнги поддержку и утешение искал, а нашёл того, с кем не просто спокойно, с Чонгуком умиротворение ощущается. Его запах, коим весь салон пропитан, хочется с собой забрать. Омега уже подумывает, как бы альфу в свой плед укутать и подержать так немного, даже потереть, чтобы больше и гуще. В прошлый раз от него веяло гневом, злостью, сейчас же – феромон мягкий и обволакивающий, приятный до одури. Чонгук вновь прибавляет печку, чтобы Юнги ни дай Бог не заболел, хотя самого скоро выжимать можно будет. Альфа снимает куртку и на заднее сиденье отбрасывает не замечая, как наблюдает за его действиями омега. Юнги залип. Залип на шее альфы, на которой пульсирующая пахучая венка отчётливо видна. В неё носом уткнуться хочется, потереться и вдохнуть поглубже любимый запах петричора. Альфа всё же ловит на себе его взгляд и улыбается вмиг отвернувшемуся омеге. Теперь очередь Чонгука залипать. Юнги слегка спустил плед с плеч, выставляя напоказ острые манящие ключицы. Чону хочется машину остановить и в них губами и зубами впиться. На Юнги серая байковая пижама, серые тапочки с кошачьими ушками и тёплый мягкий плед коричневого цвета. Он похож на плюшевого котёнка в своём домашнем одеянии. Чонгуку такого омегу с собой бы прихватить да домой отвезти. В свою спальню, в свою постель, чтобы обнимать всю ночь напролет. Юнги не просто необыкновенный... Он невероятный в этой своей детской наивности. Совсем слегка безбашенный, но Чонгуку это дико нравится. Младший в его автомобиль встревоженным сел, подавленным, с красными глазками из-за слёз, но Чонгук его грусть забрал своими шутками, своей заботой и тёплой улыбкой. Юнги грустить нельзя – он лучик света яркий, что Чонгуку с момента их встречи светит. Чонгук за этим светом до самого конца пути пойти готов. Это не просто привязанность – это любовь. Чистая, светлая, настоящая. Первая и последняя, Чон уверен. У него никогда и ни к кому подобного не было. Омега трепет в груди вызывает своим присутствием. Он улыбается деснами, а у альфы в душе сады да цветы расцветают с кустами шиповника. Шиповник... Это с недавних пор самый любимый аромат Чонгука. Сладкие запахи ему никогда не нравились, поэтому больше одной встречи у Чонгука не было с носителями таких ароматов. А глаза его... Лисьи глаза омеги яркими огоньками светятся, искрятся. В них и утонуть не страшно – Чонгук уже утонул, без возможности спастись. – Твой запах... Чонгук... Помнишь, ты обещал им поделиться? Альфа из-за этих слов, словно гром среди ясного неба прозвучавших, резко машину тормозит на обочине. Справа тихая безлюдная улица, слева – тёмная морская гладь, где отражаются звёзды. Такие и в глазах Чонгука сейчас. Потому что то, что порой вытворяет этот омега, у альфы в голове не укладывается. В этом весь Юнги. Этим он и притягивает, этим сводит с ума и самого Чонгука. Конечно же он помнит свои слова, помнит то робкое "ты вкусно пахнешь" и "я хотел бы так же пахнуть". "Чёрт..." – Юнги... Это... Слишком интимный процесс... – у Чонгука кончики ушей покраснели, потому что стало дико неловко. Он смотрит прямо в глаза Юнги, пытаясь прочесть чужую реакцию, однако, Юнги, видимо, не из тех, кто смущается подобных слов. – Интимный? – Интимный. Ты знаешь, как происходит обмен запахами альфы и омеги? – Н-нет... И тут Чонгука понесло. Ну потому что Юнги смущается, а в Чоне зверь его о клетку бьётся, требует показать омеге этот процесс и как можно быстрее. – Я могу показать тебе... – альфа сглатывает шумно от всей этой ситуации. Это... Слишком. Слишком интимное. Слишком личное и только между ними. Чонгук боится, что омега испугается, убежит, но он... Он, ведь, сам попросил... Не так ли? – Покажи... – Юнги поднимает взгляд заинтересованный на Чонгука. В глазках его чёртики беснуются. Малыш, видимо, совсем не понимает, на что подписался, но Чонгук уже настроился, уже воззвал к внутреннему альфе. Инстинкты... Они верх берут, и Чон им не сопротивляется, выпускает феромон глубокий, сильный, отчего у омеги зрачки расширяются вмиг. Его глазки бегают по лицу альфы, он шумно носиком воздух втягивает, судорожно выдыхая ртом. Этот запах обезоруживает, обескураживает, заставляет омегу к альфе потянуться и упасть в объятия его. Чонгук дышит громко, припадая носом к чужой шее, чужую хрупкую талию ладонями сжимает слегка, отпихивая мешающий плед куда подальше. Ощущать его в своих руках – наивысшее блаженство. Ладошки Юнги на плечах альфы, он голову послушно в сторону наклоняет, открывается для Чонгука, доверяя ему, подчиняясь инстинктам. Горячий язык старшего по пахучей железе бродит, вызывая дрожь в омежьем теле. Запах Юнги расцветает, раскрывается, словно свежий весенний бутон. В нём новые нотки появляются, мягкие, волнующие. Цветущий, благоухающий шиповник. Чонгук уже откровенно вылизывает шею омеги, а тот лишь дышит шумно, то и дело открывая ротик. Ему хочется так же, этого его внутренний зверёк просит, требует. Альфа будто его просьбу немую слышит, отстраняется от влажной шеи и смотрит в глаза чужие, ласками опьянённые. Юнги облизывает губы, на шею альфы смотрит и Чонгук сам ему открывается, наклоняет голову и глаза прикрывает, сразу чувствуя чужое горячее дыхание. – Давай же... Малыш... Юнги сперва целует... Робко, мягко, еле касаясь, но Чонгуку и этого хватает, чтобы мурашками покрыться и провалиться в пучину наслаждений. Приятно, так приятно, что не описать словами. По всему телу сладкая патока теплом разливается, отдавая жаром где-то в паху. Поцелуи-бабочки более насыщенными, более чувствительными становятся, а пальчики всё крепче чужие предплечья сжимают. Чонгук еле стон сдерживает, когда его кожи наконец-то касается влажный горячий язычок. "Господи Боже..." Под пальцами альфы обивка сиденья скрипит, другой рукой он крепче бедро омеги сжимает. Он и не помнит, когда и как его рука вообще там оказалась, но это приятно. Ей там, определённо, самое место. В автомобиле градус норму превышает, а от запахов смешанных голова кругом идёт. Сквозь запотевшие окна не видно ничего – и тонировка не нужна. Где-то на заднем фоне музыка играет, тихая, приятная. Чонгук этот трек запомнит и обязательно на смартфон себе скачает и сохранит, как самый любимый трек. Их трек. Отстранившись, Юнги на Чонгука смотрит, облизывает губки розовые, отчего Чону хочется их поцеловать, языком по ним пройтись, проникнуть внутрь и вкусом чужим насладиться. Он медленно тянется к нему и, не видя сопротивления, целует. Медленно, но уверенно, чувствуя лишь чужую податливость. Омега отвечает неумело, отчего сладко вдвойне. Чонгук знает, что первый, и от этой мысли его зверь внутри возвышается, на задние лапы становится, ощущая небывалую гордость. Он у омеги первый. Всегда и во всём будет первый. Дыхание рваным становится, а объятия всё крепче, но Чонгук вовремя останавливает себя, прерывая поцелуй. Он может и дальше зайти и знает – омега всего себя ему отдаст. Вот только рано ещё совсем, поэтому альфа чмокает разморенного ласками Юнги и в плед его посильнее кутает, пряча, скорее, не от холода, а от самого себя. – Это было... Приятно. Если бы Чонгук был омегой – он завизжал бы в этот момент. Юнги улыбается, в глаза прямо смотрит, слегка смущаясь. Знал бы он, как Чонгуку было приятно. Так, что в штанах тесно. Как никогда. – Тебе понравилось? – спрашивает хриплым голосом, от которого у Юнги вновь мурашки по телу. – Понравилось... Очень... – он взгляд опускает и возвращается на своё место, кутаясь с головой в плед. Милый, невыносимо милый омега. До щенячьего визга...

***

Домой Чонгук Юнги лишь поздно ночью привозит. На пороге их встречает спокойный и уставший Намджун. – Папа твой спит, Юнги. Он принял лекарства и отправился в спальню. – Ким обращается к омеге, замечая в свете фонарей его раскрасневшееся лицо и потрёпанный в целом вид. Однако , глаза Юнги счастьем светятся, отчего любые вопросы отпадают напрочь. – Иди, отдыхай. Чонгук робко обнимает омегу и прощается с ним, после чего альфы, не задавая друг другу вопросов, покидают особняк Минов.

***

Чонгук своих родителей толком не видит. Они покидают дом рано утром, а приезжают с работы поздно ночью. Главное правило в их семье – обед воскресенья они проводят вместе за столом. Старшие Чоны своих детей ни в чём не ограничивают считая, что молодёжь, которую держат на коротком поводке, чаще вырывается из оков и идёт во все тяжкие. Чоны доверяют своим детям, не раз убедившись в правильном воспитании. – Какие планы на сегодня, мальчики? – старший омега не торопясь убирает со стола, поглядывая на допивающих сок детей. В этот день в их доме даже прислуги нет. – Я буду к контрольной готовиться, – задумчиво поглаживая края бокала отвечает Тэхён. – А ты, Чонгук? – Енджи уже сложил целую гору посуды на поднос, ожидая ответа от старшего сына. Чонгук изменился в последнее время, и омега догадывается о причине. Его сын влюблён. Это заметно. Одна его улыбка при взгляде на смартфон обо всём говорит. – Прогуляюсь, пройдусь по магазинам. Однако, делиться с членами семьи о своих отношениях Чонгук не спешит. Даже Тэхёну Юнги не показывает, отчего младший дуется порой, желая увидеть избранника брата. – Ну-ну. Опять к любимому побежишь небось. Познакомил бы его с нами, Чонгук. – вставляет свои пять копеек, ожидая поддержки от папы. И получает её. – В самом деле, Чонгук. С нетерпением жду с ним знакомства. В следующее воскресенье, договорились? – Енджи поднимает поднос и Тэхён тут же поднимается с места, чтобы забрать у папы часть посуды и помочь на кухне. – Я подумаю. Спасибо, пап. Всё очень вкусно, как всегда. – альфа оставляет пустой бокал на столе и отправляется в спальню. Чонгук не спешит знакомить Юнги со своей семьёй, со своим миром. Нет, он не стесняется его. Он боится за него. Боится, что кто-то может обидеть его простым словом или даже презрительным взглядом. Юнги необычный, и его особенность, которую у Чонгука язык не поворачивается назвать болезнью, могут не понять. Не принять в его мире.

***

Юнги очень ранимый. Его легко обидеть даже безобидной шуткой. Чонгук ещё знакомится с ним, изучает его характер, его слабые и сильные стороны, его привычки. Он удивляет каждый раз, и Чонгук не знает, что ожидать от него сегодня. Их встречи стали обыденностью. Чонгук пишет, что заберёт Юнги, а тот предупреждает папу и с нетерпением ждёт встречи с альфой. Он в ту ночь долго не мог заснуть, утопая во въевшемся в его одежду и плед, даже в его кожу, запахе Чонгука. Его поцелуи, его прикосновения – это что-то неземное, новое, трепетное, о чём Юнги с гулким биением сердца вспоминает, думает, что во снах отныне видит. "Выходи" Юнги целует папу, и тот улыбки не скрывает, провожая спешащего на свидание сына взглядом. Он попросил Юнги привести сегодня Чонгука на ужин, и младший обещал просьбу выполнить, широко улыбаясь родителю. Ему и самому не терпится познакомить дорогих ему людей. Он надевает куртку и шапку, зашнуровывает кроссовки и покидает особняк, предвкушая скорую встречу. Чонгук ловит его в объятия и носом в шею зарывается, вдыхает жадно любимый запах, что в том месте ярче, насыщеннее. Ловит пальцами подбородок и целует в губы, выбивая воздух из лёгких младшего. Юнги бы привыкнуть, но каждый поцелуй с ним, как первый. Чонгук его жизнь, его мир перевернул. К такому невозможно быстро привыкнуть. И возможно ли вообще... – Куда мы едем? – уже в машине спрашивает омега, любуясь альфой за рулём. Его руки, что руль крутят, его профиль, его губы красивые, улыбка кроличья, заставляющая и самого Юнги улыбнуться. – В кино. Там мультфильм новый, – смотря в глаза, в коих интерес зарождается, отвечает Чонгук, после вновь возвращая взгляд на дорогу. – Я не был в кино ни разу... – Юнги и вправду не был. Там людей очень много, а омеге не по себе в подобных местах, но альфе он не говорит об этом, безмолвно соглашаясь. В кино, так в кино. В конце концов, с Чонгуком Юнги себя в безопасности чувствует. Юнги топчется на месте, пока Чонгук покупает билеты и колу с попкорном. Парень взволнованно смотрит по сторонам, ощущая на себе взгляды, но беспокойство быстро проходит, стоит альфе взять его за руку. Они отправляются в зал, отдают билеты и садятся на свои места, предвкушая начало просмотра. Весь сеанс Юнги хохочет вместе с остальными, чем вновь радует Чона. Альфа ради такого смеха всё на кон поставит, лишь бы омега смеялся, а не грустил. Из здания они выходят весёлыми, делятся впечатлениями от просмотра, пока не звонит телефон омеги.

***

Сокджин готовил ужин, когда почувствовал тянущие боли внизу живота, отчего внутри стремительно зарождается паника – он не готов совсем, срок ещё не подошёл и сумка с принадлежностями не собрана. Джин дозванивается до Юнги лишь с пятого раза, ведь тот, как оказалось, был в кино и поставил телефон на бесшумный режим. Младший обещает приехать как можно быстрее и помочь папе со сборами. Схватки учащаются и паника возрастает, ведь омега понимает – времени всё меньше. Джин достаёт из папки список принадлежностей в роддом и поднимается в спальню, придерживая свободной рукой живот. Движения даются с трудом, отчего хочется скулить, чувствуя собственную беспомощность. Он принимается за сборы, услышав краем уха скрежет шин за окном. Наверняка Юнги с Чонгуком. Слава Богу. Очередная схватка заставляет вскрикнуть и выронить всё из рук. Омега, проскулив от досады, присаживается на кровать и хочет уже зареветь в голос от собственной беспомощности, однако... – Господин Мин? – снизу голос Ким Намджуна доносится. Он вновь зовёт и Сокджин откликается. – Я в спальне, доктор Ким... Подойдите, прошу Вас. Сокджин не ожидал прихода Намджуна. Но его присутствие вселило спокойствие. Альфа постучал в открытую дверь, сообщая о своём местонахождении. – Господин Мин... – не нужно быть дураком, чтобы понять, что происходит. Альфа оказывается рядом и взволнованно рассматривает поскуливающего омегу. – Вы вызвали скорую? – Нет... Аааай... Я ещё не собрал сумку. В Намджуне зверь просыпается, чувствуя необходимость помочь омеге справится с болью. Альфа и сам не замечает, как выпускает густой феромон, что сразу же чувствует Джин. Он жадно вдыхает носом и выдыхает ртом, вновь делает глубокий вдох, чувствуя облегчение. – Где Юнги? – даже его голос изменился, стал более глубоким, бархатным. – Скоро приедет. Я позвонил ему. Он с Чонгуком. – Отлично. А теперь поднимайся потихоньку. Мы поедем в больницу. – Намджун Сокджина за руку берёт, помогает встать ему, придерживая за талию. – А как же сумка? – Джин одной рукой животик придерживает а другой вцепился в свободную руку альфы. – Юнги с Чонгуком привезут. Не волнуйся. Они до сих пор на "вы" друг к другу, но бывают случаи, когда стены незаметно рушатся, и откровенно плевать, что договоренности не было. Ким сам одевает омегу в верхнюю одежду, выводит его из особняка и помогает сесть в автомобиль. Глаз с него всю дорогу не сводит, держит за руку, потому что... Так нужно. Намджуну во век не забыть ту ночь, когда Джин, находясь на грани истерики утыкался своим носом в его грудь. Его пальцы длинные цеплялись за пиджак альфы, его глаза блестящие от слёз смотрели с мольбой. Омега утешения искал, потому что было невозможно пережить развод. Джину тогда казалось, что это конец, а Намджун в глубине души своей надеялся на начало... Чонгук с Юнги не тянули время. Младший нашёл список папы и без труда, но не без помощи альфы собрал сумку и вместе с Чоном поспешил в родильный дом. Ким передал сумку медбрату и отпустил молодых домой, так как, по словам врача-акушера, роды будут сложные и долгие. Сам альфа не собирался покидать приемный покой. Он по телефону предупредил начальство об отсутствии и уселся в коридоре на скамью, мысленно молился за омегу, что в его сердце с давних пор поселился.