Эстетика абсурда

Елена Сергеевна, цокая небольшими каблуками, уверенно двигалась в сторону кабинета математики. Настроение, как всегда, было паршивое. Ночь прошла за проверкой тетрадей, потому что как она не старалась, уснуть не вышло. Бессонница начала мучать её ещё на прошлом месте работы, поэтому она решила, что с нее хватит, и пришло время отдыха. Но без постоянного шума, отчётов и надоедливых детей, и коллег ситуация не изменилась, зато прибавилась скука. Она, пытаясь занять себя хоть чем-то, по три раза в день мыла полы, вытирала пыль, которая даже не успевала появляться. Второй раз в жизни взяла в руки «Войну и мир». Будучи ученицей литературу она люто ненавидела и читать что-то кроме математических статей не любила. От любой книги ее клонило в сон, а тут она несколько раз перечитала все четыре тома, чуть не захлебнулась в воде толстовских описаний, а заснуть так и не смогла. Снотворное, прогулки, лёгкие физические нагрузки, пробежки по утрам тоже не оказывали должного эффекта. И преподавательница просто смирилась со своим положением, решив вернуться в школу, потому что сидеть дома, становилось просто невыносимо. Ученики, словно одичав после звонка, бросились на уроки. Их крики оглушали, а стены дрожали от топота, будто по зданию бежало стадо коров. Но Елена Сергеевна не сбавляла шага и не отступала в сторону, идя ровно по центру коридора, напролом потоку детей. Те ругались, косо смотрели, но послушно огибали преподавательницу, прекрасно зная, что если собьют, то мало им не покажется. Елена Сергеевна жила по принципу: тебя либо уважают, либо боятся. Добиться уважения от бестолковых подростков было попросту нельзя. Она пробовала сделать это, когда только пришла работать, поэтому пришлось избрать другую тактику: заставить бояться. Не самый лучший вариант, зато действенный. Поначалу Елена Сергеевна сомневалась в этой тактике, а потом привыкла, и даже стала получать некоторое удовольствие от вида напуганных глаз. Она чувствовала свое превосходство. Чем старше, тем меньше людей пыталось ей перечить. Даже директор старался лишний раз с ней не связываться. Пока коллеги жаловались на пакости учеников, Елена Сергеевна с победоносной улыбкой попивала чай, ведь у нее на уроках даже мухи не жужжали. Никто не смел ей перечить. Резко завернув за угол, уже представляя озлобленные и беспомощные лица десятого класса, когда она даст им самостоятельную, Елена Сергеевна, как парализованная, замерла у двери. Взметнувшиеся от удивления вверх нарисованные брови, чуть не улетели в космос. На зелёной стене через всю дверь тянулась ярко-красная надпись.

Долой тиранию!!!

Даже сквозь слой тонального крема на щеках проступила краснота от злости. Ноздри раздувались от возмущения, словно у быка, заметившего красную тряпку. Закипая, как чайник, разве что пар из ушей не пуская, математичка влетела в кабинет. Ручка двери врезалась в стену, оставив там вмятину. — Кто это сделал?! — взревела Елена Сергеевна. — Что вы себе позволяете?! — Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Оксана. — О чем вы? — За кого вы меня держите, — брызгая слюной, капли которой долетали даже до цветов на подоконнике, и кажется, разъедали листья, орала математичка. — Надпись на двери! Совсем вас классный руководитель распустил!!! Вы у меня за все ответите! — Какая надпись? — искренне изумилась сидевшая рядом Катя. Дима от смеха сполз под парту. Оскар даме. Станиславский отдыхает. Только Катя могла нести какую-то чушь с серьёзным лицом и так, чтобы ей верили. Она так однажды весь урок физики вместо магнитной индукции рассказывала, как из арахиса сделать динамит. И вещала так вдохновенно, а самое главное — достоверно, чуть ли не каждое слово подтверждая формулами, что учитель физики начал вести конспект. — Какая надпись?! — задохнулась от возмущения женщина. — Я вам покажу, какая надпись! Живо за мной! Елена Сергеевна выпустила всех четверых учеников в коридор, не заметив отсутствие Стаса, и захлопнула дверь. — И где? — подняв одну бровь, спросил Сережа. Математичка резко ткнула пальцем в сторону стены и… сама обомлела. Женщина протёрла глаза, потом очки. Ничего не изменилось. Она подлетела к поверхности и провела по ней рукой, видимо надеясь, что та сейчас волшебным образом снова появится. Дима попытался закрыть собой сложившегося пополам от смеха Серёжу. Оксана скрыла улыбку за волосами, а Катя уткнулась ей в плечо, душа смех. Растерянная Елена Сергеевна — зрелище не для слабонервных. Он даже не обратила на учеников внимания, выглядя и смешно, и жалко одновременно. Им ещё не удавалось добиться от нее таких выразительных эмоций. Обычно, преподавательское лицо выражало либо презрение, либо злость. Растерянность ещё нет. Но Елена Сергеевна и в этот раз быстро взяла себя в руки. Спавшая на мгновение маска вновь вернулась. Женщина, вскинув голову, резко одернула блузку и оторвалась от тщательного рассматривания стены, сделав вид, что ничего не было. — В класс! Живо! — приказала она, распахнув дверь. Подростки, не медля, заскочили в помещение, правда, уже в количестве пяти человек, но Елена Сергеевна слишком увлеченная случившимся, не заметила эту незначительную деталь. В последний раз окинув коридор внимательным взглядом, она тоже зашла в кабинет, скрывая свое смятение. Мысли роились, копошились, никак не давая сосредоточиться на уроке. Она была уверена, что видела надпись. Ей не могло померещиться. Не могло же?! А может быть это последствия бессонницы? Или одолевает старческий маразм? Уйдя в раздумья, математичка, не глядя, села на свое место. Белая бумажка, отдыхавшая на стуле, удачно приклеилась к юбке, крупными буквами вещая: «Пни меня». Преподавательница на автомате открыла журнал, забыв даже о самостоятельной. Не выходя из прострации, начала записывать дату, но чернила отказались проявляться на бумаге. Бедные канцелярские принадлежности, подвергшиеся насилию со стороны математички и павшие под ее гнетом. Карандаши не были виноваты в том, что замазанные прозрачным лаком наконечники не пишут, как и пустые ручки с покрашенными стержнями. Перепробовав все, что хоть как-то могло писать и окончательно разбушевавшись, математичка кинулась к доске. Мел, к счастью, свою функцию выполнять не отказался, что немного успокоило Елену Сергеевну и усыпило ее бдительность. Формула одна за одной появлялись на доске, вызывая желание узнать у преподавательницы, сколько литров энергетика она выпила перед уроком. Стас не зря всегда опасался этого математического языка. Дописались, дорешались, призвали демона. Теперь вот сиди и разбирай эти дьявольские закорючки. Интересно, что у Елены Сергеевны стояло по чистописанию в начальной школе. Он удивится, если что-то выше единицы. В кабинете царило спокойствие и умиротворение. Разносился мерный скрежет ручек по бумаге, усердное сопение учеников и блеяние барана. Блеяние? Барана? Женщина резко обернулась, пристально уставившись на класс, но дети оставались недвижимы, и казалось, даже не дышали. Стас долгие годы отрабатывал навыки списывания, поэтому заранее чувствовал, когда учитель внезапно решит обернуться, чтобы выявить нарушителей, и за мгновения прятал телефон в такие места, где их даже полицейская собака найти не сможет. Посверлив их какое-то время пристальным взглядом, но так и не уличив ни в чем криминальном, Елена Сергеевна вернулась к записям. Пару раз она отвлекалась на блеяние, но источник звука находиться не желался. В какой-то момент в тишине раздался шум неизвестного происхождения. Его женщина проигнорировала. Какое-то время она честно держалась. Крепче сжимала остатки мела, чуть ли не скребя ногтями по доске, буквально выдавливая цифры на поверхности, но не реагировала. Выжидала. На последний особенно громкий стук Елена Сергеевна рывком обернулась, крутанувшись на каблуках и… Брови второй раз за день попытались совершить полет в атмосферу. Сумасшествие громко постучало в дверь, а может это кукуха, предупредила об отправке полета. У Елены Сергеевны не было времени рассуждать на эту тему. Маска презрения на лице вновь дрогнула, позволив искренним эмоциям сменяться, как кадры на кинопленке. Шок, изумление, неверие, страх. Учеников в классе не было. Женщина коршуном кинулась к партам, досконально изучив каждое рабочее место. Потрясла стулья, будто у них могло быть второе дно. Заглянула под парты, мало ли они там в кроличью нору провалились. И это у нее ещё лупы не было. Она обязательно бы воспользовалась ею, вдруг ученики уменьшились. Под подозрение попали шкафы в конце класса и один встроенный в стену, располагавшийся в метре от крайнего ряда, на котором скучковались в этот день подростки, а также закрытые жалюзи и огромных размеров фикус. Но те, как выяснилось в ходе обыска, оказались к делу непричастны. — А ну вылезайте! — срывая голос завопила математичка. — Я вас все равно найду!!! Что вы устроили! Кабинет остался безмолвен. Только из открытого окна доносились детские голоса со спортивной площадки. Не хватало только звука цикад. Словно земля, вращаясь вокруг своей оси, Елена Сергеевна беспомощно оглядывала кабинет, уже всерьез начиная задумываться, что ей все привиделось. Здравый смысл твердил, что подростки просто не могли покинуть помещение и остаться незамеченными. Да ещё и за такое короткое время. Но опыт работы оказался громче, потому что школьники могли и черта с лунный достать, чтобы потрепать нервы педагогам. — Я вам покажу! — зло выплюнула женщина, вернувшись к своему перманентному состоянию, и пулей выскочила за дверь. Какое-то время обстановка оставалась неизменна. Но вскоре стены сотряс громкий чих и штукатурка посыпалась с потолка. За ним последовало блеяние, непонятное копошение, а после дверь встроенного в стену шкафа распахнулась, и оттуда кучкой вывалились хохочущие ученики. — Вы видели? Видели?! — задыхался от смеха Димка. За ними из глубин показалась голова барана, дружелюбно боднув Стаса под зад. — Пончик, рано ещё, рано, — поспешил Позов затолкать барана обратно. — Это было великолепно! — всплеснула руками Катя, утирая выступившие слезы. — Как вы только додумались? — изумилась Оксана, выглядя не менее счастливо. Кажется, она уже не жалела, что поддержала одноклассников. — Да, мы в прошлом году, когда от Павла Алексеевича прятались, — начал Серёга, помогая другу вернуть животное в тайную комнату и закрыть дверь на крючок, — забрались в этот шкаф. — А там стена фанерная не прибита, — поддержал Димка, заняв свое место, — ну, мы и провалились прямо в кладовку. — Кладовка? — удивился Стас. — Да это целый класс, только заброшенный, и ключей от главной двери нет. — Мы в библиотеке старые планы школы отрыли, поболтали с учителями, которые здесь давно работают, и выяснили, что раньше это кабинет химии был, — ответил Дима. — Ага, а когда Арсений только работать пришел, тут выпускники чё то учудили и класс вместе с лаборантской в хлам, — продолжал Сережа. — Что точно произошло уж никто и не помнит. — Или говорить не хочет, — вставил свои пять копеек Шеминов. — В любом случае, — с нажимом проговорил Позов, — чтобы не произошло, это определенно было случайностью, и никто не пострадал. Кабинет отремонтировали, лаборантскую забросили, а потом по проекту министерства вообще целое естественно-научное крыло открыли. Вот кабинет и отдали под математику, а соседнее помещение закрыли на ключ и не открывают. — Но мы там пошарились и ничего сверхъестественного не нашли. — Пыльно, грязно и вмятины в стенах, будто молотком долбил кто-то. — Это, наверное, ремонт начали, но не закончили, — предположила Оксана. — Стас, а как ты надпись убрал? — бросила на одноклассника любопытный взгляд Катя, и остальные последовали ее примеру. — Или великий фокусник своих секретов не выдает? — ухмыльнулась девушка, подначивая. — Да какой тут секрет, — смутился от такого пристального внимания к своей персоне парень, поправив кепку, как всегда делал при волнении, — меловая краска. Она, когда высыхает, потом простой водой за считанные минуты смывается. Вы сами видели. — Ну, ты — чародей, конечно, — хлопнул по плечу друга Димка, а Сережа дёрнул за козырек кепки. — Шухер! — шикнула Катя, заметив силуэт математички, мелькнувший в коридоре. Расположение кабинета в левом крыле школы оказалось, как никогда кстати. Подростки тут же раскрыли тетради, сделали умный вид и создали иллюзию бурной деятельности, искренне старясь не рассмеяться и не запороть все в самом начале. В класс, словно ураган, ворвалась Елена Сергеевна. За ней шагнул растерянный Антон Андреевич, лишь чудом не поздоровавшись с дверным косяком. Сережа при виде классного руководителя поспешил опустить глаза. Видеться с Шастуном ему совершенно не хотелось. Диме же показалось, что физрук, наконец увидев их, даже посветлел, и на лице у него расцвела улыбка. Неудивительно, они не показывались почти две недели. Как бы Димка не обижался, а Антону Андреевичу был рад. Позов, можно сказать, уже остыл и не злился, но услышать хотя бы «прости» от классного руководителя был бы не против, конечно, извинившись в ответ. Стас резко уткнулся лицом в парту, давясь смехом. Не каждый день Елена Сергеевна выглядела настолько потерянной. Она будто зашла в комнату и забыла зачем. Оксане на мгновение даже стало ее жалко. Женщина, кажется, и вправду, начала сомневаться в собственном здравомыслии. — Вы где были? — ломающимся голосом вопросила математичка, под недоверчивый взгляд Антона, явно уверенного в ее неадекватности. — Здесь, — с ноткой искреннего удивление отозвалась Катя, и Оксана поспешила покивать головой, подтверждая. У Елены Сергеевны нервно дернулся глаз. Антон Андреевич вопросительно вскинул брови, заставив девушек смущённо улыбнуться, раскрыв себя. По лицу преподавателя пробежала усмешка, а в теплом взгляде сверкнули нотки горечи, которые не остались незамеченными Серёжей. У того внутри что-то тоже болезненно сжалось. Шастун всегда знал об их планах. Они сами ему рассказывали, и он либо оказывал максимальное содействие, либо просто прикрывал. От классного руководителя не было и не могло быть секретов. Антон Андреевич стал для них крепкой опорой, каменной стеной, защищающей от напастей, рыцарем, спасающим из лап злого дракона. Но в какой-то момент все пошло по одному месту. — Елена Сергеевна, так, что вы от меня хотели? — задал логичный вопрос физрук. — Вы сказали, что моих учеников нет на уроке, но вот они. — Потому что их не было, — зло огрызнулась женщина, гордо вскинув подбородок, но по голосу было понятно, что ее терзают сомнения. — В любом случае, сейчас все на месте, поэтому вынужден вас покинуть. У меня тоже урок. В последний раз окинув детей многозначительным взглядом, на мгновение установив зрительный контакт с Матвиенко, Шастун подмигнул и удалился, оставив математичку один на один со своими чертятами. Елена Сергеевна, не заметившая мимолётного жеста и улыбок, пробежавшихся по лицам подростков, в растерянных чувствах вернулась к уроку. Она даже не могла предположить, какую свинью ей только что подложил Антон Андреевич, буквально дав разрешение издеваться над бедной женщиной. Математичка продолжила урок, каждый раз резко оборачиваясь на тихий класс, проверяя детей. Она серьезно начала беспокоиться, что их отсутствие могло ей померещиться. Раньше ее никогда не посещали подобные мысли, поэтому сейчас было вдвойне жутко. Мел в руке предательски подрагивал, и подкашивались ноги, требуя хотя бы присесть на стул. Радовало одно — скоро звонок, который позволит ей наконец-то сбежать от этих монстров в учительскую и выпить настойку валерьянки. Нервы в ее возрасте уже ни к черту. В очередной раз обернувшись к подросткам, сердце у Елены Сергеевны предательски пропустило удар. Словно в замедленной съемке она повернулась на сто восемьдесят градусов и неверяще уставилась на класс. Потянуло нервно рассмеяться, а после расплакаться и бахнуть чего-нибудь покрепче кофе. Первая парта, где буквально пару минут назад сидели девочки, пустовала. Снова заблеял баран, лишь чудом не убив единственную уцелевшую нервную клетку. Преподавательница была близка к срыву. — Где они? — сквозь зубы выдавила Елена Сергеевна, наклонившись прямо к Димкиному лицу. — Кто? — парень прикинулся дурачком. — Сам знаешь, — гаркнула учительница, оглушив подростков. — Да болеют они, — отозвался Сережа. — В школе уже второй день не появляются. — Да, что вы несёте!!! Какой второй день?! Они только что были здесь! Немедленно прекратите ваши дурацкие выходки! — голос срывался, и кажется, подскочило давление. Не дождавшись от мальчиков никакой реакции, кроме бестолкового моргания, женщина опять кинулась за классным руководителем. Даже она успела уяснить, что десятый класс слушается только его. — Девочки, быстрее, — подскочил с места Стас, открыв дверь шкафа. — Она почти на грани. — А ей плохо не станет? — забеспокоилась Оксана, заняв свое место и забрав у Матвиенко учебник с тетрадью. — Ничего с ней не случится, — заверил Дима. — Ее, вон, крыса не напугала. Что уж говорить про барана и макет скелета. — Тихо! Идёт! — шикнула Катя. Так часто дверь за урок ещё ни разу не открывалась, а оттого грозилась слететь с петель. Нервы Елены Сергеевны тоже были близки к тому, чтобы слететь с петель. Напряжение и злость, исходившие от нее можно было пощупать. Казалось, ещё немного и из ноздрей, и ушей у нее повалит дым, так сильно покраснело ее лицо. Увидев девочек, невинно сидевших на своих местах, математичка буквально задохнулась от переполнявших ее чувств. — Что здесь происходит? — взревела она так, что от крика ее даже пятиклассники на школьной площадке резко замерли, доминошками сложившись на беговой дорожке. — Антон Андреевич, они издеваются надо мной! Фикус в кабинете окончательно оглох, а баран в шкафу перестал жевать какую-то старую тряпку. Антону стоило больших усилий, чтобы не рассмеяться. Смятение и беспомощность Елены Сергеевны приносили ему какое-то садистское удовлетворение. В груди просыпалась гордость за детей, которые в отличие от него не побоялись напомнить женщине о золотом правиле морали. А он трус и тряпка, раз позволил росткам сомнения пустить корни. Это его дети, он их учитель, друг и наставник, а значит, как их воспитывать и взаимодействовать, решать только ему и самим подросткам. — Елена Сергеевна, я не понимаю, — начал ломать комедию физрук. — Они незаконно уходят с урока. — Но все же здесь, — указал руками на детей Антон. — Они успели вернуться! — А как так вышло, что у вас ученики смогли покинуть кабинет во время урока и остаться незамеченными? Уверены, что вам не померещилось? Мало ли давление подскочило, в голове помутнело. Вы меня извините, но в вашем возрасте такие нагрузки противопоказаны. Вы точно сможете уследить за ними, не пора ли отдохнуть? После этих слов Стас начала опасаться, что Елена Сергеевна сейчас врежет их классному руководителю. Антон тоже понял, что переборщил, и уже было собирался извиниться, но женщина его опередила. — Да, что вы себе позволяете?! — взревела она, замахнувшись на него первой попавшейся тетрадкой. — Теперь у меня нет сомнений. С кем поведешься от того и наберёшься! Вон из класса! — Антон пулей выскочил в коридор, подгоняемый меловой тряпкой и степлером, вылетевшими следом и врезавшимися в стену. Елене Сергеевне стоило больших усилий, чтобы утихомирить вспыхнувшие внутри злость и негодование. Ученики совершенно точно издевались над ней. Теперь это было ясно, как день. Но чтобы их вычислить, нельзя показывать, что она раскусила их грязный план. Сделав вид, что ничего не было, Елена Сергеевна вернулась к формулам, на самом деле обратившись в слух и включив интуицию. Не зря говорят, что у учителей на затылке есть глаза. Периферийным зрением она пристально следила за подростками, но те даже лишний раз не шевелились, полностью увлечённые темой урока. У Елены Сергеевны начало кончаться терпение. До урока оставалось десять минут. — Ложи-и-и-сь! Громкий окрик с улицы вынудил преподавательницу отвлечься и обернуться к окну. Женщина инстинктивно пригнулась и закрыла голову руками, когда в открытое окно со стороны школьного стадиона влетела метательная граната. Железка с оглушительным грохотом ударилась об стену и скрылась под партой. Елена Сергеевна подскочила с места, пытаясь выяснить в порядке ли ученики, но тех снова не было. Это стало последней каплей. Женщина закипела, как чайник, ей только засвистеть осталось. Проигнорировав валяющийся снаряд, она со всей силы дернула на себя многострадальную дверь, выйдя в коридор… И резко захлопнула, заскочив обратно. С другой стороны под громкое блеянье в дверь пару раз что-то тяжело врезалось. Елена Сергеевна, окончательно потерявшая смысл происходящего, схватилась за ручку, потянув на себя, и отсутствующим взглядом сверлила белую поверхность, пытаясь все осознать. Ситуация походила на сумасшествие или дурной сон. Но в том, что она не спит, Елена Сергеевна уже убедилась. Тогда, как объяснить, почему к ней в кабинет пытается ворваться скелет верхом на баране. Ей это точно не мерещится? Женщина вынырнула из своих мыслей, сосредоточив внимание на неподвижной двери. Секунда на раздумья и математичка толкнула дверь. Запыхавшийся Антон, прибежавший вслед за гранатой, заглянул в окно, и резко отшатнулся, оглушенный криком. — К директору-у-у! — вопила математичка, убегая от скелета из кабинета биологии, оседлавшего барана. У физрука глаза на лоб полезли. Ему голову напекло? Может это из-за прилетевшего в голову мяча? Ему ведь не кажется, что за учительницей математики бегает баран. Самый настоящий. Не Сережа и не Дима. А беленький, кудрявый, с закругленными рожками и громким блеянием. На спине у него примотанный изолентой пытается не растерять свои кости скелет в ковбойской шляпе. Не успел Антон обработать информацию, как математичка с безумным глазами и снарядом в руках бросилась прямо на него. — К директору-у-у! — издала боевой клич Елена Сергеевна, резво выпрыгнув в окно. Инстинкт самосохранения у Антона сработал быстрее мозга, поэтому он, без раздумий, бросился наутёк. Дети и учителя в классных комнатах прилипли к окнам и достали телефоны. Картина напоминала массовое помешательство. Кто-то из преподавателей подумывал вызвать скорую, желательно псих бригаду. Не каждый же день за физруком с нечеловеческими криками гонится математичка, а за ними скелет на баране. Стас, прятавшийся за шторой, а оттого занимавший самую удачную наблюдательную позицию, чуть не умер от смеха, в какой-то момент поперхнувшись слюной. Оксане пришлось в срочном порядке выбраться из шкафа и чуть ли не откачивать одноклассника. Но обратно она вернулась не сразу. Оторваться от комедии, творившейся на улице, оказалось практически невозможно. Конями ржали, наверное, даже цветы на подоконниках. Проходивший мимо школы участковый, получивший возможность лицезреть представление из первого ряда, грешным делом, подумал про наркотики, а потеряв веселую компанию из виду, перекрестился и направился в медпункт. Говорили же ему коллеги, что рано ещё есть арбузы, а он дурак такой не послушал. Вот теперь мерещится всякое. Павел Алексеевич, с удивлением проводивший взглядом мрачного участкового, который даже не поздоровался с ним, переступил порог школьного двора. Царившее спокойствие немного напрягало, но педиатр проигнорировал этот факт, уверенно двинувшись в сторону входа. Добраться до цели ему было не суждено. Сначала Волю оглушил нечеловеческий крик, а после сбил с ног взлохмаченный и ошалелый Шастун. Сидя на порожках и смотря на Антона, Паша почему-то был уверен, что и сегодня выполнить запланированное ему не суждено.