Монтана

Кат-Бэнк-Крик просыпался очень рано, как рано просыпался и любой другой маленький туристический город вроде него: летом и зимой, в любое время года, местные ждали подвернувшегося способа поудачнее содрать с туристов деньги за всё, за что можно было найти поводы: за еду в супермаркете, ночлег, завтраки, обеды и ужины, экипировку и снаряжения, бензин, предметы первой необходимости, лекарства и, конечно, сувениры. На всех футболках и бейсболках были изображены горы и здешний символ — рысь. Рысей в Скалистых горах развелось немало с тех пор, как их промысловый отстрел запретили, а парк Глейшер объявили зоной, запретной для охоты. И, хотя биологи со значимым видом говорили, что популяция канадских рысей в последние годы значительно сокращается, местные егеря, рейнджеры и гиды, таскающие вслед за собой по тропам Глейшера желторотиков — так местные называли туристов — все как один жаловались, что не раз натыкались на следы звериных лап совсем неподалеку от людских стоянок. Конечно, рысь или пума не станет соваться к парковкам для трейлеров, где по ночам жгут высокие костры, где шумно и пахнет дымом, но волки и даже медведи были здесь не редкостью — и гиды вскоре получили разрешение на ношение охотничьих винтовок с целью самообороны и защиты своих подопечных. Егеря прекрасно понимали, что один гид с винтовкой никак не защитит группу туристов от кабана, медведя или стаи волков, а потому ставили флажки и помечали территорию со свежими звериными следами, или сообщали гидам по рации, куда стоит повременить с прогулкой. Бережного Бог бережет, как говорится. В ту пору, в конце октября две тысячи второго года, было много туристов. Они ехали в Глейшер, чтобы проводить теплую осень посиделками у костра с зефиром и парой-другой распитых бутылок пива. Многие хотели скататься на ледники, а лучше осени в этом месте было не найти: летом жарило так, что хотелось сесть в какое-нибудь здешнее озеро и не вылезать до самого отъезда. Осенью же — другое дело. Погода стояла мягкая, до середины октября в здешних местах царило настоящее индейское лето. Словно прощаясь с людьми до следующего года, персиковое солнце целовало кроны деревьев, убегавшие вдаль, к хмурым хвойным лесам, покрывавшим склоны Скалистых гор. Люди любили провожать здесь последние деньки, любили выезжать на природу с близкими, разбивать трейлерные парки и палаточные лагеря. Кат-Бэнк-Криковцы были совсем не против этого: каждый турист для них — почти золотая жила о двух ногах. И к каждому, пусть их и называли презрительно-ласково желторотиками, да, но относились едва не по-семейному. В парке Глейшер почти не случалось никаких происшествий. Рейнджеры следили за всем очень тщательно. На туристических маршрутах нареканий не было. Гиды трудились в поте лица, чтоб все желторотики до единого прибыли и отбыли в нужном количестве в нужное время. Туристическая база «Горные львы» работала, как часы: потому, когда на территории, которая только числилась подконтрольной рейнджерам Глейшера, произошла авария на реке Сэнт-Мэрис, местные не захотели это афишировать. В конце концов, от несчастных случаев не защищён никто, тем более, если случай этот произошёл не под присмотром гида. Человек отдыхал в одиночку, и что там было, не мог сказать никто. Так или иначе, случилось это двадцать восьмого октября. Рейнджер Дуглас МакДугуд ехал на джипе по Северо-Восточной тропе вдоль речной поймы Сэнт-Мэриса и случайно увидел в беспокойных волнах застрявший между камней большой серебристый трейлер. Крышу его лизали холодные речные воды. Сэнт-Мэрис уже давно его обжил. Рейнджер по рации сообщил о своей неприятной — и жутковатой даже — находке, после чего выслали с базы, что на склоне горы Синопа, отряд из двух спасателей на пикапе с ручной лебёдкой. Они полагали, этого должно хватить, чтобы вытащить трейлер, в котором, как надеялся МакДугуд, не было утопленника. Иначе дело приняло бы совершенно другой оборот. Оборот, который вызвал бы головную боль не только у него, но и у местных копов, которым так или иначе придётся реагировать на вызов рейнджера — а он обязан был отчитаться, что в реке нашли прицеп Сэндтреккер Офф Роуз для бездорожья, со сломанной пружинной подвеской и сбитыми номерами, отдельно от пикапа или джипа, длиной четыре с половиной метра, с автономным аккумулятором. Видимо, его полоскало в Сэнт-Мэрисе немало дней: многие вещи река вымыла и забрала себе, а многие попортила до такой степени, что в трейлер, даже со слитой водой, было почти невозможно зайти — пришлось проветривать, такой стоял стойкий, плесневелый запах. На трейлер завели отдельную бумагу, просмотрели все обращения в полицию или в штаб рейнджеров, но ничего не обнаружили: о пропаже жилого кемпера, тем более, такой марки, никто не заявлял. Ладно. Утопленника поставили на штрафную стоянку полицейского участка. МакДугуд только надеялся, что обойдётся без шесть-шесть-четыре, чего доброго, тем более, под конец сезона. И он не прогадал, потому что и впрямь никакого убийства, и никакого шесть-шесть-четыре тем более, не было. Но был другой код, не менее тревожный, который всполошил бы многих полицейских и рейнджеров вроде него, но поскольку в округе ещё несколько месяцев не появлялось никакой весточки о Монтане Лейн, и никакой сводки с её фотопортретом, как на пакет с молоком, то про код никто не вспоминал. А он был подходящим. Код сорок пять. Похищение.

2

Кемпер нашли двадцать восьмого октября, но в реку его спустили гораздо-гораздо раньше, едва не на месяц, в конце сентября две тысячи второго года. Монтана могла бы назвать точную дату, но у неё было туго с ведением календаря, хотя в пищеблоке висел один такой, настенный, с котёнком, повисшим на перекладине и крупной надписью «Держись! А кому сейчас легко?!» — и красным квадратиком, который нужно было передвигать на нужное число. Разумеется, Монтана всегда об этом забывала, как забывала она и регулярно отзваниваться домой. Впрочем, родные к этому уже привыкли — прозвав её «мисс Потом». Любимое слово у Монтаны было — потом! «Детка, помоешь посуду?» — «Мам, потом!». «Эй, ты сделала уроки?» — «Потом, Труди, потом! Я еду в кино с подружкой!». «Ты не хочешь помочь мне с джипом?» — «Пап, не сейчас!». Если Монтана чего-то не хотела, у неё была масса отговорок, почему «не сейчас» и «потом». А потом, как говорила её мама, это значит, никогда. Утром восемнадцатого сентября Монтана, переночевав близ полицейского участка города Кат-Бэнк-Крик, вырулила со стоянки около восьми часов. Она ехала на своём пикапе с прикреплённым к нему серебристым старым кемпером. Малышка сидела на переднем сиденье и, вывалив длинный розовый язык, весело глядела в окно. Улицы были умыты ночным ливнем. Погода стояла чудесная, точно не было вчера никакого урагана, который едва не снёс к чёрту их с трассы. Монтана держала одну руку на руле, а другой локоть высунула в окно, напялив на голову папину ковбойскую шляпу. Она была в распрекрасном настроении, даже утром заплела свои длинные чёрные волосы в косы — и помахала парню-газетчику, который уже развёз всю прессу по домам и торопился на велосипеде на почту. Он помахал ей в ответ. До исчезновения Монтаны Лейн, девушки двадцати трёх лет, американки из штата Дакота, но уроженки Монтаны, в честь которой её и назвали, оставалось всего два дня. А до того она позавтракала в кофейне у Полли Чанел, которой было сорок пять — и она кормила всех, кому лень было готовить или кто путешествовал отсюда в Глейшер, завтраками, ленчами, обедами и ужинами. У Полли была недурственная бюджетная карта, когда покупаешь яичницу или омлет, а тебе в подарок дают выпечку дня — ну, когда что она готовила: тост там, или круассан, или, может, пышку. В день, когда Монтана ела у неё, это была слойка с ветчиной. Кофе можно было хоть залиться: до десяти часов его подавали бесплатно. Монтана выдула три чашки чёрного кофе, хотя думала, в неё не влезет, но чашечки-то были совсем маленькими, а после вчерашнего приключения ей точно нужно было совсем не немного взбодриться. Она читала утреннюю передовицу в газете, которая лежала на металлической стойке у двери, и думала о том, какие к чёрту скучные здесь новости, и как здесь ничего не происходит, и о том ещё, что она и уехала-то из дома потому, что там тоже ничего не происходило — а оказывается, приехала, в общем-то, почти в такое же место. После завтрака она села в свой джип и покатила себе дальше, к супермаркету, почти не обращая внимание на то, как на её джинсы с низкой посадкой и короткую майку, открывающую живот, поглядывают местные из тех, кто тоже ел у Полли. Ей-то было что? Какие-то стариканы косятся кто с неодобрением, кто с завистью, кто с явной мыслью «хороша, сучка» — так и видно по их лицам, что молодые цыпочки здесь нечасто бывают. Что ж. Монтана с ухмылочкой посмотрела на них, встав на подножку Такомы, и уселась за руль, пока её провожали долгими взглядами. А потом, когда её машина исчезла за поворотом улицы, о ней быстро забыли. Иначе обязательно сказали бы двадцать восьмого октября рейнджеру МакДугуду — «эй, Даг (Дугласов в таких городах всегда зовут Дагами, даже если им это не нравится), а трейлер-то принадлежит этой дамочке, дамочке на чёрном джипе! Заявилась к нам тут в конце сентября, была с собакой. И полуголая». Ничего подобного. Монтану никто не запомнил, никто не заметил, потому что никому до неё и дела-то не было. Город жил от одного туриста к другому. Они были в это время года что лавина. Разве всех упомнишь? В супермаркете она пополнила запасы мяса, маленьких сосисок для гриля, купила пачку зефира, ящик пива на двенадцать бутылок, кое-какую закуску и собачий сухой корм в большом пакете. Затем приобрела себе мешок угля, две зажигалки зиппо, моток верёвки, непромокаемые спички и новый мячик-пищалку для Малышки. Когда она вернулась с покупками в Такому, собака залилась лаем, но через минуту молча грызла свой красивый красный мячик с ещё не обрезанной этикеткой. А потом, вывалив язык, перелезла на заднее сиденье и легла там, вытянув длинные лапы, чтобы уложить на них своё сокровище. Пока совсем не разогрело и не стало жарко, Монтана решила поехать по Дороге Вслед За Солнцем в парк Глейшер, и там обосноваться на природе, как она и мечтала. О, Боже, неужели это сбывается! Она сняла парку, бросив её на кресло рядом с собой, и осталась в одной майке с коротким рукавом и надписью на груди «Соблюдайте скоростной режим, на дорогах Дакоты водится много оленей!». Когда она подъехала к шлагбауму возле егерского домика, где её встретили работники парка, уже совсем разогрело, и в Такоме пришлось открыть окна. Ей навстречу из аккуратного одноэтажного здания с американским флагом и флагом штата Монтана вышел мужчина в бежевой форме, с кожаным ремнём над объёмным животом и в кепке с логотипом парка Глейшер. Конечно, это была пума. — Денёчка доброго, — приветствовал он, привычно добыв из большой папки бланк. — О, я погляжу, вы со своим добром и без палатки, да? — Так точно, всё моё при мне, — бойко ответила Монтана и широко ему улыбнулась. — Много отдыхающих на этот уик-энд? — Задницу некогда почесать, мэ-эм, — протянул мужчина с нашивкой «Ч. Льюис» на нагрудном кармане формы. — А вы у нас в Глейшере впервые? — Была здесь подростком, — призналась Монтана. — Но не помешало бы прикупить кое-что у вас… э-э-э… типа карты местности, со всеми новыми тропами и маршрутами. — Угу, угу… — он кивал, делая себе пометки на бланке. — Вы едете одна? — Нет, — решительно сказала Монтана и завела руку назад, притянув к себе за кожаный ошейник овчарку. — Со мной компания. — Воу! — работник по фамилии Льюис рассмеялся, когда Малышка беззлобно, но громко гавкнула. — Это серьёзно. Тогда договоримся так, я вам несу карту местности и туристический пропуск, ваши маршруты помечены зелёным цветом… строго говоря, — прищурился он, — с такими-то кемперами по Дороге мы стараемся не пускать, разве что в объезд. Монтана сделала грустное лицо, надеясь, что он сжалится. Она хотела не просто попасть в Глейшер, а вдобавок полюбоваться видами с Дороги Вдоль Солнца. Кто ж откажется поглядеть с главной бесплатной смотровой площадки на весь парк? Вид там открывается и на хребты, и на леса, и на артерию рек и озёр. Красотища! К счастью, Ч. Льюис беззлобно продолжил: — Но если вы поддержите наш парк и лесное хозяйство покупкой какого-нибудь маленького сувенира, я закрою глаза на то, что у вас на полфута больше кузова, чем надо бы, о’кей? Монтана просияла: — А что у вас есть? Впрочем, у вас клёвая бейсболка. Продаёте такие же? — Их и ещё много всего, мэ-эм! — Тогда несите её и, если есть, толстовку. Да, толстовку с парком Глейшер. — Монтана убрала руки с руля, положив их себе на колени. — У меня скоро день рождения. Пусть это будет мне такой подарок. За толстовку она заплатила семнадцать долларов, за кепку — девять, за проезд и пребывание в парке — двадцать четыре бакса. Вдобавок она купила в сувенирном магазине ещё ящик содовой, потому что забыла про неё в супермаркете, и перед железной решёткой на чёрной морде Такомы без проблем подняли шлагбаум, чтобы Монтана проехала свой первый поворот на Дорогу Вслед за Солнцем, двигаясь навстречу густолиственному лесу и своей первой остановке на дикой природе.

3

Дорогу Вслед за Солнцем так прозвали потому, что она шла прямо по очень живописной границе водораздела и устьев нескольких рек, впадающих в Тихий океан. Рассветы и закаты на ней было встречать лучше всего. Она протянулась вдоль всего парка на пятьдесят миль и вела мимо крупных визитор-центров, организованных для туристов, которые любят единение с природой, но не настолько, чтобы спать в палатке и ходить по-большому и по-маленькому в кусты. Самая нижняя её точка была здесь, в Кат-Бэнк-Крик. Самая верхняя — горный перевал Логан в Скалистых горах на высоте более двух тысяч метров, и туда тоже можно было добраться на машине. Отсюда, с самого начала дороги, выложенной первоклассным асфальтом и окружённой с одной стороны лесным массивом, с другой — красивым видом на обрыв и горный подъём, было видно перевал Логан и пик, покрытый снегом. Но Монтану не интересовали горы, она не любила высоту настолько, чтобы рваться туда. Она хотела полюбоваться осенью близ реки, найти какую-нибудь приятную автостоянку для кемперов, чтобы там побыть наконец наедине с собой, наедине с тишиной. Так она рисовала себе это, не ожидая, что в конце сентября — в индейское-то лето — в Глейшере самый сезон, притом туристического отдыха с детьми. Дорога Вслед за Солнцем заняла у Монтаны не больше полутора часов неторопливой езды. Её трейлер спокойно проходил все крутые повороты и наиболее опасные, щекотливые места. Она, конечно, понимала, почему в основном кемперы сюда не впускали: люди за рулём бывают разные, кто-то запаникует на открытом повороте в пропасть, а кто-то не среагирует вовремя, если на него пойдёт машина по встречной полосе. Монтана лишь лихо надвинула бейсболку с рычащей пумой себе на глаза и с резким, северным канадским выговором сказала Малышке: — Слышь, детка, это не Дакота, тут тебе не под кустом у старухи Доэрти гадить, ясна-а-а? Мы-терь на дикой природе, вот и веди себя как дикий зверь. Малышка заложила назад уши, непонимающе проскулив что-то на своём, на собачьем, и снова увлеклась мячиком. Монтана махнула рукой, рассмеявшись. Ладно. Чего она ещё ожидала от сценки перед собакой-то? Проехав около десяти или пятнадцати миль, она свернула на туристическую тропу. Судя по карте, вот прямо здесь должен быть выезд к реке. И он правда там был. Только на берегу уже стояло три трейлера с раскинутыми близ них шестами, на которых отдыхающие навесили тенты от солнца. В каждом трейлере было по семейной паре, все как один — откормленные, загорелые, упитанные, и даже с детьми. Пока те визжали как поросята, бегая вокруг трейлеров, а папаши в расстёгнутых рубашках и спортивных штанах ворочали стейки на решётках барбекю, Монтана уяснила, что ей здесь делать нечего, и уехала восвояси. — Ладно. Всё нормально, — сказала она понурившейся Малышке, которая угрюмо положила морду на лапы. — В другом месте нам точно повезёт, вот увидишь. Но на реке Мидл-Форк-Флатхед было то же самое, что на Норт-Форк-Флатхед, а двумя милями дальше ситуация не изменилась. Кругом были бесконечные люди на своих машинах, кто с палатками, кто с трейлерами. Они жарили барбекю, пили пиво, шумели, палили костры и слушали музыку по радио. Какую-то молодую парочку Монтана даже спугнула, кажется, за этим самым делом. Людей было так много, что Монтана прямо даже растерялась, а какого чёрта они все здесь забыли — или что, в Америке больше не осталось скучных работающих людей? Неужели никому завтра не нужно ехать в офис? К обеду она просто устала сидеть за рулём и разочаровываться, останавливаясь от одной стоянки к другой, так что достала из холодного ящика с сухим льдом сэнвдич с кресс-салатом и яйцом, который купила в аптечном отделении супермаркета. Остановившись в отдалении от дороги, под сенью высоких деревьев, скрывающих её от проезжей части, она открыла настежь водительскую дверь и упёрлась подошвами ботинок в подножку, развернув фольгу, в которую был завёрнут сэндвич: его уже здорово помяло, а соус и солёные огурчики дали сок в хлеб, так что он стал ещё и немного мокрым. — Будешь кусочек? — расстроено спросила Монтана у Малышки, и та, как всегда, не отказалась. Пришлось положить ей перед носом ту половинку, где не было огурца. — Помолись своим собачьим богам, пожалуйста, чтобы у нас всё получилось и мы заночевали не в компании каких-нибудь чёртовых семьянинов с вечно орущими детьми, ладно? Малышка, точно всё поняв, заскулила и положила лапу на хозяйское колено. Монтана съела свой невкусный обед, запила его колой из ящика, который купила в сувенирном магазине, и снова тронулась в путь, но только долго не делала остановок — минут сорок, не меньше, пока наконец не свернула к реке Сэнт-Мэрис. Это была горная река и туристический перевал Медвежий Клык, к которому обычные отдыхающие ездили редко. От гор здесь веяло холодом, ветер доносил с реки холодные брызги. Сама Монтана с родителями в этом месте не ночевала, только бывала разок, чтобы посмотреть на бушующий водный поток с настоящими порогами. От кого-то — от отца, что ли — Монтана слышала, что весной уровень воды в Сэнт-Мэрис подымается до самого берега, до деревянного мостика с перилами, а то и вовсе затапливает его. А так там футов двадцать отсюда, от каменной подошвы, до края воды, не меньше. Что было ещё прекраснее, Сэнт-Мэрис бежала далеко вверх до самого водопада Бёрд-Вумен, что близ горы Оберлин. Но там Глейшер-парк туристический заканчивался, и начинался тот Глейшер, который граничил с другими территориями. Близ Оберлина находились частные владения, где люди отдыхали и даже жили сколько-то времени в году: руководство парка всё планировало их выселить оттуда, но проблема была в том, что со склона Оберлин и дальше, вниз по горе, земля эта исторически принадлежала уже другому городу. В горах жили богатенькие, и они точно не дали бы себя оттуда выгнать. Монтана мечтательно вздохнула. Иметь дом в таком-то месте — это ж сколько бабок надо за него отвалить? Много, точно много. Ни у неё, ни у её родителей столько не было. Но хотела бы она так жить? Монтана вышла из джипа, хлопнув дверью, и прошлась до высоких деревянных перил, которые огораживали берег от бушующего Сэнт-Мэриса. Облокотившись о них, она крепко задумалась. Да, хотела бы она видеть каждый день вот такой пейзаж. Хотела бы она просыпаться на природе и засыпать на террасе собственного коттеджа, а не крохотного домика на три спальни в Вест-Фарго, где из окна видно разве что соседскую лужайку, и то чаще нестриженую и заваленную всяким дерьмом — рядом с ними жила старуха, которая когда-то помешалась на коллекционировании грёбаных глиняных гномиков, а когда артритные ноги у неё отказали, она перестала ухаживать за дорожкой и газоном, так что её двор превратился в настоящий хаос. Вот только у Монтаны не было ни денег, чтобы купить дом своей мечты и поселиться в месте своей мечты, ни образования, чтобы заработать эти деньги, ни приличной работы. Изо дня в день она трудилась пять дней в неделю в гипермаркете «Трейдер Джо», раскладывая продукты по полкам, развешивая ценники, прибираясь в отделах и помогая бесконечным покупателям найти то, то и это. Там неплохо платили для человека без корочки, но кому она нужна была, чтобы повесить большой плакат «Только на этот уик-энд молоко за два девяносто девять — при покупке двух галлонов третий в подарок!». А в школе Монтана заняла на выпускном звание «королевы бала», эх. Прищурившись, она смотрела на голубое безоблачное небо над рекой и думала о том, как и когда жизнь развернулась так, что вычеркнула целых шесть лет, и все эти шесть лет Монтана была как сама не своя, вкалывая на грошовой работе безо всяких перспектив. Хотя, кто не вкалывал? Отец и мама так жили, и все их друзья так жили. Монтана вдруг вспомнила вчерашнего парня, студента из медицинского, как там его… Виски, нет, не Виски… Вермут. Послушав его, стало так горько и обидно. Монтана почувствовала себя человеком, просравшим шесть. Чёртовых. Лет. Она, будто бы в сказке, надолго погрузилась в глубокий, крепкий сон, а вот вчера внезапно проснулась, ущипнула себя и, осмотревшись, увидела вокруг всё то, от чего она в свои семнадцать так бежала. А в двадцать три обнаружила, что стоит на месте, живёт в доме у родителей, у неё нет постоянного парня и все подруги работают с ней в «Трейдер Джо». Здорово. Потерев озябшие ладони, Монтана вернулась в джип за курткой и надела её. Малышка, склонив набок ушастую голову, тихо заскулила, точно понимая настроение своей хозяйки, и Монтана, подмигнув ей, сказала: — Детка, мы нашли себе местечко. Классное местечко. Считай, приехали. Остановимся здесь.