Багровый перевал

      Я просыпаюсь и чувствую, что простынь подо мой взбилась. Пальцами провожу по шелковой материи. Тело отзывается глухой болью. Во рту стоит неприятная сухость, а в голове проносится прощальная стайка мыслей от покинувшего сна. Опять был кошмар. Неудивительно — сегодня последний день летних каникул.       Привстаю на локте и вижу свою палочку в полумраке спальни, поднимаю руку и мысленно стараюсь ее призвать с помощью невербальной магии… И опять неудача. От досады прикусываю нижнюю губу. Тетя будет недовольна: мои успехи в беспалочковой магии такие же, как навыки домашнего эльфа пользоваться волшебной палочкой. В комнате раздается тихий хлопок, от которого я непроизвольно вздрагиваю.       — Юная мисс должна вставать, пришла почта, Пинки забрала посылку с принадлежностями для школы! — Еще один резкий звук — и эльф исчез из комнаты.       Я спускаю ноги с кровати и обуваюсь. Туфли-лодочки на небольшом каблуке уже ощущаются как мягкие тапочки. Надеваю черное повседневное платье в пол, застегиваю маленькие пуговки на рукавах и хватаю палочку с прикроватной тумбочки. Привычным движением на автомате накладываю косметические чары, и ранее растрепанные волосы ложатся мягкими кудрями, доходящими до самой поясницы.       Сегодня мэнор, как и месяц назад, безлюден. Я живу практически одна. Но несовершеннолетним волшебникам необходим надзор взрослых, поэтому по бумажкам моими опекунами после смерти отца от драконьей оспы стали мой дядя и его жена. Отец умер прошлой зимой, а его родной брат Дамиан Розье с неохотой, но взял меня под свое крыло. Я осталась жить в нашем небольшом поместье в Англии на окраине Шеффилда.       Дамиан крупно поссорился с отцом задолго до моего рождения, поэтому не захотел организовывать мой переезд в родовое поместье в Париже. Двух братьев поссорил брак с моей матерью, урожденной Блэк, и переезд отца в Англию, поскольку родственники Эвелин были против того, чтобы их дочь жила вдали от Англии.       Хотя как сказала моя тетя — Винда Розье (их младшая родная сестра), все дело в том, что мой отец разорвал помолвку, которая была заключена еще до его рождения, тем самым подставив под удар репутацию всего рода. Винда — еще одно разочарование Дамиана и из-за того, что она частенько старается меня навещать, он запрещает своей жене и сыну Эдмонду контактировать со мной.       Спустившись по лестнице со второго этажа, я уныло оглядела все посылки, которые пришли совиной почтой. Холл был заставлен парой коробок с книгами, котлом и пергаментами.       — Мисс Эрида, проходите в столовую завтракать, Пинки начнет собирать чемоданы! Пинки очень старалась, Пинки приготовила любимые панкейки хозяйки! — Эльф спешно носился по всему холлу, забавно шлепая маленькими босыми ножками и обеспокоенно поглядывая в мою сторону.       Через силу натянула улыбку на лицо, чтобы домовой эльф опять не поддавался грусти и и тревоге. Смерть отца сделала из меня безмолвного призрака мэнора.       «Банши» — такое прозвище я получила от Винды, когда она в первый раз увидела меня, трансгрессировав в особняк. Ранее мы редко общались, и ее заинтересованность мной очень удивила, но этот визит дал толчок собраться и перестать себя жалеть.       Помню, как она гоняла меня по саду жалящим заклятьем, попутно говоря, что обучение в Шармбатоне никуда не годно, что там выращивают слабаков, а ее племянница не может быть бездарностью.       На следующий день я узнала, что дядя перевел мои документы в Хогвартс. Винда долго негодовала и хотела моего обучения в Дурмстранге, поскольку считала, что там из меня вырастили бы хорошего мага (не то что эти мягкотелы из Хогвартса).       Так и начались мои тренировки с тетей. В основном, конечно, теоретические, но порцией критики я всегда была удостоена.       День опять прошел слишком быстро за чтением тома о проклятьях и мыслях о завтрашней поездке в Хогвартс. Волнение тугим узлом сковывало живот, но не отнимало интереса. Мне предстояло обучение на шестом курсе и распределение на факультет. Матушка училась в «Слизерине», поэтому это отчасти радостно, что я попаду туда же, где была и она. Хоть так нас что-то будет объединять, кроме схожести во внешности.       Мне досталась терпкая Блэковская красота, но французские гены отца все же посодействовали. Волосы спадали мягкими черными волнами, а черты лица были плавными. Кудри матери же были «непослушными», черты лица острые, и внешность так и кричала о Блэковской породе. Мама умерла при родах, поэтому я ее совсем не знала, но находила отдушину в Вальбурге — своей кузине и единственной подруге. Она так сильно напоминала мне портреты покойной матушки.       Приняв ванну и выпив чай на травах, я опять легла на эти проклятые шелковые простыни. Тугой узел в животе так и не давал покоя, шестое чувство все орало о приближении той самой судьбоносной перемены в моей жизни. Из-за дневных переживаний сон опять пришел тревожный.