Chuuyatober 2023

Яркие разноцветные блики от всевозможных драгоценных камней смешиваются на кошмарно-белых стенах и заставляют жмуриться, когда попадают в глаза. Однако ни то, ни другое не удостаивается должного внимания ни одного из присутствующих. Разве может быть им дело до множества драгоценностей, которые можно отсюда выгребать ведрами, когда они надежно заняты друг другом – более интересующими элементами, пусть и в глазах не плескалось ничего даже близкого к теплым чувствам. Чуя хватается руками за ворот чужой одежды, сминает отвратительно-идеально выглаженную ткань, отвечая на настойчивый поцелуй, пытается ухватить хотя бы крупицу контроля, не дает вжать себя в эту чертову стену, но сопротивляться выходит плохо. Длинный раздвоенный драконий язык скользит меж его губ, грубо исследует рот, толкается глубже, почти в самое горло, и приходится поддаться – потому что все мысли лишь о том, как бы сохранить ровное дыхание и не сбиться. Чуя пальцами вплетается в белоснежные волосы, сжимает их до боли, оттягивает от себя, не оставляя надежд вернуть себе контроль над ситуацией. Чужой язык буквально трахает его горло, заставляя давиться, и Чуя в отместку царапает его зубами до боли, прикусывает и заставляет замедляться. Это ощущение странное, но он в жизни не признает, что интересное. Чуя чувствует, как тонкие пальцы Татсухико вплетаются в его волосы ответом, до боли сжимают, оттягивают, шипит тихо в чужие губы и дергает немного сильнее. Их поцелуй – сплошная борьба, где Чуя – открытое яростное пламя, способное сжечь все леса этого мира, Татсухико же – ледяное, выводяще спокойное, но способное обжечь не слабее обычного. Это противостояние, кажется, взрывоопасно и способно вовсе разрушить весь город, и будет хорошо, если только его, а не мир. Чуя отстраняется на короткие мгновения, кидая в глаза взгляд с непонятной смесью всевозможных чувств, отпускает временно ворот чужой одежды и смахивает бесцеремонно со стола драгоценности, валяющиеся в полном беспорядке. Камни с громким стуком рассыпаются по полу, сталкиваясь друг с другом, играя яркими цветными отсветами, отлетают в самые дальние углы, падают в ноги, но так же бесцеремонно отталкиваются, потому что сейчас по ценности для обоих мужчин они равны фальшивкам, сделанным совершенно неумело, множеству самых обычных камней, омывающихся волнами морей и океанов, пусть и на самом деле для всего остального мира они практически бесценны. С тихим рыком Татсухико толкают на освободившийся стол – хотя хотелось бы прямо на острые углы спессартинов, рубинов и неограненных ермеевитов или на жемчуг, который будет подобен сухому гороху под коленями, – опасно скрипнувший под обрушившимся на него весом, но, к счастью, выдержавший – крепкий, дубовый, делался на славу. Чуя сжимает руку на чужой шее, оставляя на белоснежной коже следы от собственных пальцев, вжимает в деревянную поверхность, смотрит сверху вниз с тяжелой властностью в глазах и вновь впивается в губы. Ему дают те желаемые минуты контроля – однако это исключительно стратегическое решение. Татсухико поддается, отвечая на поцелуй, позволяет искусать свои губы столь яростно, вторгнуться языком в рот и почувствовать хотя бы толику власти в этом безумии. — И кто же теперь главная драгоценность на этот вечер? Голос Чуи хриплый, и он лишь немного ослабляет хватку на чужой шее, неохотно, но чтобы не задушить окончательно, однако руки убирать даже не думает. В карих глазах плескается тяжелая, тягучая, как топкое болото, смесь эмоций, давящая отколовшейся от колодца Посейдона плитой. Тихий скрип совсем новой кожи в воцарившейся тишине становится неожиданным, отражаясь от стен эхом. На шее Чуи внезапно оказывается ошейник, холодящий металлическими застежками, закрепленный тонкими руками – он кожаный, широкий, усыпанный драгоценными камнями, создающими особый узор, с платиновым кольцом для того чтобы цеплять за него поводок. Ошейник давит, почти перекрывая дыхание, а поводок, тянущийся от него, резко натягивается все той же рукой, вынуждая податься ближе с тихим хрипом от внезапно перекрытого дыхания. — Ох, Чуя-кун. Конечно же ты. Разве может быть иначе?