Chuuyatober 2023

Чуя наблюдает завороженно, не отводя глаз и раз за разом роняя с губ совсем тихие стоны. Он нежно любил картину, что представлялась его взгляду, и даже факт того, что его руки привязаны к изголовью кровати, не делал момент хуже, несмотря на то что терять контроль в любых ситуациях не особо нравилось. Хотя, он в любой момент мог с легкостью высвободиться, порвав опутывающие запястья мягкие веревки, но это было благополучно упущено из виду ими обоими. Сигма медленно двигается на его члене, опускаясь до основания раз за разом. Руки упираются в чужую грудь, голова запрокинута, зацелованные и раскрасневшиеся губы приоткрыты, а волосы, кое-как закрепленные в пучок в самом начале, сейчас были совершенно растрепаны, отдельные пряди и вовсе выпали, распавшись по плечам – здесь стоит сказать отдельное спасибо Чуе, который за те недолгие моменты, что имел полную свободу действий, буквально не отрывал от них рук, зарываясь, перебирая, оттягивая несильно. Но никто не жалуется – не до того совершенно. Здесь не было место громким ахам-вздохам, резкому темпу и похоти. Здесь была сплошная медлительность, удовлетворяющая обоих, тихая, почти интимная обстановка и сбившееся дыхание, изредка прерывающееся сладостными полустонами. Чуя лишь взглядом просит о поцелуе, но получает отрицательный качок головой – не время. Ему обязательно дадут возможность целовать так, как хочется, но позже – и тогда эти поцелуи будут особенно сладкими, после столького времени без них. Их оргазм такой же тихий, но одновременный – щеки Сигмы краснеют сильнее, и он прикрывает их тыльной стороной ладони, невольно надламывая брови. Чуя задыхается в момент, когда он сжимается вокруг его члена, и прикрыл бы губы рукой, да те связаны. Сперма пачкает его тело, и почти сразу туда же укладывается подуставший Сигма, совершенно игнорируя тот факт, что грязными будут они оба. Ему требуется всего пара мгновений чтобы собраться с силами и улечься уже на постель рядышком, а руки тянутся к запястьям Чуи, бережно распутывая веревки. — Не натерли? — спрашивает немного озабоченно, откладывая их в сторону и потянув руки Чуи к себе. Тот переворачивается на бок, лицом к Сигме, и расслабленно выдыхает, позволяя рассмотреть свои запястья. — Совсем немного, — признается приглушенно, но Сигма и без того это заметил. Его большие пальцы проходятся по покраснениям на тонкой коже, а брови хмурятся. — В следующий раз говори сразу, — просит тихо, поднимая взгляд в глаза, но получает лишь влюбленный и нежный взгляд, заставивший закатить глаза и вздохнуть наигранно, но улыбка на губах все равно появилась невольно. — Я серьезно. — Я подумал, что раз тебе нравится, то разве я не могу потерпеть? — вопрошает и получает еще один явно недовольный вздох. — Хорошо, хорошо, буду. Сигма удовлетворенно кивает, а после склоняется и оставляет мягкое прикосновение губ на месте одного их покраснений. А после – еще несколько коротеньких, едва ощутимых поцелуев совсем немного в стороне. — Ты так прекрасно выглядел, что любые неудобства пропадали, — Чуя тихо добавляет, заставляя вскинуть смущенный серый взгляд. Сигма улыбается в ответ мягко, но после продолжает покрывать запястья осторожными, совершенно трепетными поцелуями. Выступающая косточка сбоку, бледные линии вен, слегка просвечивающие сквозь кожу, легкие потертости от веревок – каждое место удостаивается своего отдельного поцелуя. А особенно – маленький темный шрам на суставе запястья. Столь небольшая деталь, имеющая такое большое значение. Они оба были теми, кто ставил свою человечность под вопрос хотя бы раз. Но так же они оба были теми, кто нашел причины прекратить сомневаться в самом себе. Они люди – живые, теплые, самостоятельно строящие свою жизнь. И больше никогда не позволят друг другу хотя бы на мгновение задумываться о том, что это не так. Сигма ведет кончиком носа по одной из линий слегка заметных вен, прикрыв глаза, на ней же оставляет дорожку из осторожных касаний губ. Чуя, кажется, не смеет даже дышать, не то что двигаться, ловя каждое мгновение этой нежности. Позже он будет дарить ее в ответ – но то будет позже. Время, кажется, застыло на месте, именно в этом нежном и куда более интимном, чем секс, моменте. Чуя бы совершенно не удивился, если бы увидел, что даже стрелки на часах не двигаются. Если до этого натертые места ощущались, немного побаливая, то сейчас, кажется, каждый поцелуй забирает небольшую толику этой боли, избавляя от нее вовсе со временем. Чуя медлит, искренне желая продлить момент, но все же подцепляет подбородок Сигмы кончиками пальцев и просит приподнять голову жестом, отрывая от занятия. — Я люблю тебя, — напоминает, даря теплый взгляд, и приникает к губам, затягивая в долгожданный поцелуй. Действительно столь сладкий, после такого перерыва-то. Сигма приподнимает уголки губ в улыбке и забирается чуть повыше, целуя ответом. Он и вовсе перекладывается на грудь Чуе, удобства ради, а запястья из своих ладоней так и не выпускает, продолжая гладить с нежностью. Глупо придавать столь большое значение такому маленькому шраму? Глупо зацеловывать запястья без особой на то причины? А волнует ли это вообще? Этот момент лишь их. И никто не осудит, хотя бы потому что даже не увидит. Тот самый момент, когда позволено все, что угодно. Даже так сентиментально целовать запястья.