MAMA IM IN LOVE WITH A CRIMINAL

Его семья была отвратительной. Отец тиран и мать, что души не чаяла в муже — явно не самые лучшие проводники в эту жизнь. Сколько раз Ризли был на пороге гибели? Посчитать будет сложно. Каждый день, раз за разом он был решимости заявить на отца, но каждый раз ему что-то мешало. От собственных сомнений — до кулаков. Он даже его отцом называть не будет. Ублюдок и не более. А мать? У матери мозги промыты, да и к тому же сама она на сына явно не с любовью смотрит. Год, пятый, десятый. Что изменится? Для него скоро все. Или все обломается?

***

Ризли вернулся домой и снова застал не самую приятную картину. Пьяный отец стоял над матерью, размахивая ножом перед её лицом, выбирая самые ужасные выражения в ее сторону. В женщину летели обвинения в чем угодно, пока она смиренно выслушивала все с закрытым ртом. И так уже продолжалось на протяжении шестнадцати лет. По крайней мере столько помнит сам парень. В детстве доставалось и ему, от чего на теле множество ненавистных шрамов, напоминающих о том, чей Ризли сын. Как же он об этом жалеет. Сегодня вновь ёкнуло сердце в попытку усмирить отца, и хоть в кои-то веки услышать простую тишину, которой так не хватает в этом месте. Серые глаза налились кровью и он кинулся на мужчину, откидывая его в сторону. — Отойди в сторону, мразь, — голос звучал угрожающе, он почти рычал. Не ради матери, скорее ради себя. Чтобы не оглохнуть от этих криков. — О-о, смотрите-ка, у псинки голосок прорезался, — мужчина говорил так, будто бы выплёвывает каждое слово. Хотя почему будто. Ризли знает какого когда тебе в прямом смысле плюют в лицо. — Давно не получал? — Только попробуй, тварь. Мужчина кинулся на Ризли, пытаясь пырнуть ножом, но ему лишь удалось оставить небольшой порез под глазом. У него полно шрамов после подобных стычек. Сын оказался куда более ловким, поэтому всего в пару движений выбил нож из его рук и перехватив его, приставил к горлу. В этот момент себя остановить он не мог. Он устал. Он устал каждый день это видеть и слышать. Может пора по-настоящему заткнуться? Дальше он почти ничего не помнил, только то, как надавил чуть сильнее и по шее тонкой струйкой потекла крови. У парня сдали тормоза. Он едва ли не со всего размаха втыкает нож в артерию. Брызги, пронзительный крик матери, глухие звуки полиции пока он уродовал тело некогда бывшего отца. В себя он пришёл только в камере. Черт.

***

— Так всё и было, — закончил свой рассказ Ризли, стоя перед судом. Он хочет проснуться, узнать, что это лишь кошмар и сейчас он в своей комнате ищет шансы сбежать. Теперь не убежишь никуда.— Я полностью признаю свою вину, Ваша Честь. В своё оправдание могу лишь сказать, что мой отец был ужасным человеком. Он бил ребёнка и свою жену, на моём теле множество шрамов. Ваши медики без оговорок подтвердят это. У Нёвиллета впервые за столь долгую практику, по-настоящему опускаются руки. И правда, доклад врачей позитивным не назовёшь. Как этот парень до сих пор жив? К сожалению, смысла теперь в этом уже нет. Он не имеет права что-либо изменить. Лишь смотреть как некогда бывшую жертву уведут в тюрьму. — Хорошо. Мы выслушали версию подсудимого, — он нехотя перевёл взгляд на женщину, стоящую на стороне обвинения. Мать дает против сына показания когда тот старается показать, что та того не заслужила? — Теперь бы я хотел выслушать мать подсудимого. — Ваша Честь, — женщина вскочила. Ризли держался чтобы не сделать еще что-либо еще. Матери всегда было на него плевать.— Мой сын полный ублюдок. Каким бы его отец ни был — он его вырастил, воспитал, обеспечивал всем необходимым. Да, он пил, да, он поднимал на нас руку. Но он был хорошим человеком. На этом спокойная часть суда подходит к финалу. Ибо молчание здесь — как оружие против себя. А против Ризли и так скорее всего весь зал. — Ты себя слышишь вообще? — язвительно отвечает Ризли. Безусловно, он знал какой бред будет нести эта женщина. Хочется выть от безысходности. К сожалению самосуд запрещён.— Каким он меня воспитал?! Поехавшим человеком? Убийцей? Этого ты хотела?! — Подсудимый, прошу соблюдать тишину в зале суда, — мужчина ударил своим молоточком, призывая обратить на него внимание. Все же правила никто не отменял, как бы ему не было жаль пацана. Эта семья светилась за парой административных нарушений, даже когда-то грозились детей отнять, но так и неизвестно, почему этого не случилось. — Хорошим человеком был, говоришь, — он не обращал внимания на судью, продолжая свой монолог в сторону матери. — У меня не было детства! Как только я стал понимать, что вообще происходит в этом доме — только и делал, что пытался его оттащить от тебя и получал за это сам! А ради чего, мам? Чтобы ты сейчас стояла тут и обвиняла меня во всех грехах? Посмотри на это, — он приспустил ворот тюремной одежды и слегка задрал голову, демонстрируя огромные шрамы на шее. В зале пронеслись удивлённые вздохи — Это урод пытался вскрыть мне горло! Трижды! На последних словах голос Ризли надломился и он обессиленно рухнул на скамью, зарываясь руками в собственные волосы. Три раза оказываться с перевязанным горлом, лёжа на больничной кушетке. Он жалел, что у его отца есть деньги чтобы заминать все проступки до последнего. Нёвилетт с жалостью смотрел на этого загнанного мальчишку. Его буквально заперли в клетку, из которой уже не сбежать. Судья знает, что его не оправдают, а лишь сократят срок за то, что он во всём сознался, что сотрудничал при расследовании. Но два-три года ему ничего не дадут. Его жизнь уже сломана. Тюрьма же только распалит этот неутихающий огонь. — Ваша Честь, прошу меня простить за этот всплеск эмоций, — Ризли поднял мокрые глаза на судью. Давно слезы не катились с его глаз. Сейчас же они застыли на ресницах, ожидая когда смогут спустить по щекам — Просто я правда не понимаю… — Суд удаляется для вынесения приговора, — не в силах сказать ничего более, Нёвилетт в очередной раз ударяет своим молоточком, и поднимаясь, удаляется из зала суда. Там остаётся не так много людей: присяжные, адвокат Ризли, мать подсудимого и прокурор. На несколько минут повисла тишина, которая очень нагнетала. Ризли слышал, как стучало его собственное сердце, вот-вот ему вынесут приговор и он отправится за решётку. Но лучше уж туда, чем оставаться в этом доме. Можно было и не искать адвоката. Все было очевидно с самого начала. — Наконец-то ты получишь по заслугам, паршивец, — неожиданно выплёвывает мать, даже не смотря на сына. — Правильно твой отец говорил — тюрьма по тебе плачет. — Не называй этого ублюдка моим отцом, — отделяя каждое слово резко отчеканивает Ризли. У него скоро сорвет тормоза. — Лучше я сяду, чем вернусь в этот убогий дом, где меня ненавидят. Между матерью и сыном снова завязывается перепалка. Оба пытались задеть друг друга и Ризли чуть было не кинулся на мать с кулаками, но его вывели из зала суда до вынесения приговора. Он знал, что закапывает себя в яму и так ему припишут годик другой, но уже без разницы. год меньше-больше, ничего не изменится.

***

Как бы не хотел Нёвилетт рушить жизнь этому парню, но в бумагах появилась новая запись: «Виновен. Срок заключения: 10 лет. Сокращение на 2 года за счёт сотрудничества во время следствия. Конечный срок: 8 лет.» С трудом ему дались эти строки. На его счету много подобных дел, когда преступнику уже деваться было некуда. Но в этом все глубже. Все тянется из детства, что особенно печалит. — Нёвилетт, вам не хорошо? — к судье подошла его ассистентка. — Может воды? — А, Клоринда, — судья отвлёкся от бумаг. — Всё в порядке. Жаль этого парнишку, молодой совсем. — Да, но поехавший, с этим ничего не сделаешь, — девушка вздохнула. Она понимала, что может быть тревогой начальника, однако и ей известно, что ничем хорошим жизнь этого мальчишки не продолжится. — Месье Нёвилетт, пора идти. Судья ещё раз взглянул на бумаги и промедлив пару секунд, направился в зал суда. Ноги прилипают к полу и хочется остаться и искать дальше всевозможные зацепки. Но так нельзя. — Прошу садиться, — судья раскрыл папку. — Приведите подсудимого в зал суда. Ризли под обе руки заводят два здоровенных охранника. Он смиренно усаживается на скамью, понимая, что сейчас его последние минуты так называемой свободы. Хотя когда она вообще была у него? — Подсудимый, встаньте, — Ризли, как марионетка, поднимается, смотря на судью. — Вам предоставляется последнее слово. — Мне нечего сказать, Ваша Честь. Я полностью признаю свою вину, но ни капли не раскаиваюсь, мой отец получил по заслугам. Взгляд Нёвилетта померк. Этот мальчишка и правда слишком молод и побит жизнью. Возможно, будь у него нормальное детство — он бы сейчас работал на престижной работе, занимался любимым делом и не оказался бы в зале суда. Раскаивающимся в убийстве того, кто сам должен был быть давно за решеткой. — Провозглашается приговор суда, — эта фраза ощущается отвратительно в отношении этого мальчишки. — Суд постановил: подсудимого Ризли — Невиллет не хотел называть фамилию этих ужасных людей — признать виновным по статье 221-6 УК Франции и назначить срок лишения свободы десять лет. Но поскольку в ходе следствия подсудимый активно сотрудничал с нами, из этого срока мы вычитаем два года. Итого восемь лет лишения свободы. Нёвилетт морщится. На языке — приговор, а в мыслях — «я тебя обязательно вытащу. Даже если это будет стоить мне моей репутации». С чего бы такое? Он сам не знает, может случайно подумал. Но так просто оставить это дело? Явно не собирается. В зале суда повисла давящая тишина, пока судья не мог отвести глаз от подсудимого. Молодой, красивый, казалось бы, вся жизнь впереди, но теперь… — Ваша Честь, — раздаётся голос Ризли эхом. — С вами всё хорошо? Вы молчите уже пять минут. — А… — судья дёргает головой, отгоняя от себя ненужные мысли. — Прошу прощения. Подсудимый, вам ясен приговор? — Более чем. — Объявляю судебное заседание закрытым. — удар молоточком ставит точку в жизни юнца, которого он только что осудил. Как это ужасно. Когда Ризли уводят, тот смотрит лишь на судью, а Нёвилетт одними губами шепчет: «я тебя обязательно вытащу». Но Ризли не понимает, лишь кивает, покорно покидая зал суда. Он понимает, что самосуд запрещен. Но как же больно.

***

— Нёвилетт, ты мрачнее тучи в последнее время, — его начальница сидела в кресле, наблюдая, как тот роется в каких-то бумагах. Все еще не может отпустить. — Да так… — он на секунду отрывается. — Не берите в голову, госпожа Фурина. Просто не даёт покоя последнее заседание. Там парнишка сел за убийство отца. А отец, ну, подонком был на самом деле. Юнец в шрамах ужасных весь. — И ты, — она пристально смотрит на подопечного. — Не согласен со своим же приговором? — Впервые такое, — он откидывается на спинку кресла. — Может есть какие-то лазейки? — само срывается с губ невпопад. — Не думаю… — она поднимается со своего места и направляется к выходу. — Не занимайся чушью, репутацию себе испортишь, — Фурина всегда коротка и ясна. Нёвилетт только и хотел лишь крикнуть ей вслед: «Да к чёрту мне эта репутация!», но сдержался. Сейчас важнее было вытащить этого парнишку любой ценой. Спрятать, уберечь, сбежать вместе с ним на другой конец света. Но только вместе. Возможно, они разойдутся разными дорогами после, но он забрался под рёбра судьи, в самое сердце, заполняя собой всю пустоту. Вот так вот просто. Всего лишь какие-то пару часов в зале суда и Нёвилетт уже не может его забыть. В голове до сих пор его ясные глаза, то, как он с полной уверенностью и пониманием слушал приговор. Здравой головой и смиренно ждал конца. Стоит навестить его. Принести чего-то вкусного и поговорить. Не раскрывать его мысли о освобождении, а просто поговорить, скрасить суровые будни в тюрьме. Больше у мальчишки и нет никого, вряд ли к нему придут знакомые, друзья, а уж тем более мать. Ей до него дела нет совершенно. Возможно, в друг друге они найдут спасение от одиночества. Возможно стоит попробовать. Рискнуть десятилетней репутацией из-за одного заседания? Да, Невиллет готов решиться на такое.