no shit sherlock

Новая гипотеза: я нравлюсь ему за мой ум. Часто выражает изумление по поводу моих наблюдений. Мой разум — это единственное, что во мне может показаться ему привлекательным. Определенно, я ему не нравлюсь из-за моей индивидуальности. Итак: он считает, что мой интеллект является эффективным средством отвлечения внимания. Тайна раскрыта. Другая загадка (почему он мне нравится?) не разгадана. Теперь я — аномалия. Поцеловал его (странно. Это оказало на меня некоторое влияние). Прыгнул ради него в ледяную воду. (Он выглядел слишком грустным.) Теряю контроль над собой. Над моим разумом. Нехорошо. Без своего разума я бы ему не понравился. Является ли случайностью, что из всех мест Минхек выбрал эту улицу, этот дом, прямо рядом с ним, и что именно он принес мне запеканку. Энтропия. Ничего больше. Сколько еще это будет продолжаться? Оценка: Недолго. Самое большее, несколько дней. Что-то случится, что разрушит его преданность. Я сделаю что-нибудь, чтобы все испортить. Я всегда это делаю.

◤━━━━━ ☆. ☪ .☆ ━━━━━◥

— Ёнджун! — Черен вскрикивает. — Ты ужасный человек. — Разве? — Ёнджун останавливается от пережевывания недоваренного рамена. — Да, — Черен с грохотом ставит свой поднос рядом с ним. — Не могу поверить, что ты мне не сказал. — Не сказал тебе о чем? — Что ты встречаешься с Чхве Субином! — О, — говорит Ёнджун. — Точно. — О, точно? Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? Мне стыдно за тебя, Чхве Ёнджун. — Надеюсь, ты почувствуешь себя лучше.       Прошло несколько дней после поцелуя на физкультуре и прыжка в воду. С тех пор Ёнджун ни слова не слышал о том фото. Однако он слышал много слов о своем статусе. Его любимый слух на данный момент заключается в том, что они с Субином собираются автостопом в Вегас на следующих выходных, чтобы пожениться. Больше всего Субину нравится теория, что Ёнджун раскопал что-то ужасное в прошлом Субина и теперь шантажирует его. Ему всегда нравилось все нездоровое. — Так и было. Но больше нет! — Черен слегла с гриппом с начала недели. Она все еще выглядит немного поникшей. Ее волосы распущены. Даже ни одного завитого локона. — Ой. Извини. — Ты идиот, — она садится напротив. На другом конце кафетерия все ее обычные друзья сидят, почти запрокинув головы назад, их немигающие взгляды устремлены прямо на них. Ёнджун указывает в их сторону. — А они знают, что выглядят как стая сов? — Я благородно предпочту проигнорировать это. Если., — она так сильно наклоняется в его сторону, что ему приходится откинуться назад. — Если что? — Если ты расскажешь мне. Всё. Сколько раз вы это делали? Он хорош? Насколько большой… Ёнджун громко давится на середине глотка, разбрызгивая молоко во все стороны. Черен благородно игнорирует и это. — Потому что мы сделали ставки, — заканчивает она. — Я предполагаю, что… — О, Боже мой. Остановись прямо сейчас. — Это правда, что у него большой…? — Прекрати! — почти воет Ёнджун. — Мы еще ничего не делали. — Ага, — задумчиво кивает девушка. — Ты ждешь до Вегаса. — Да… Подожди — нет. Нет. Мы… — Ёнджун ударяет головой по столу, — встречаемся всего ничего, может, все просто успокоятся? — О, Ёнджун, — Черен покровительственно наклоняет голову. — Ты же знаешь, что здесь не происходит ничего интересного, и что-то подобное вызывает бешеный интерес. Ёнджун заканчивает есть так быстро, как может. Если бы Субин был здесь, ничего бы этого не случилось. Когда Субин рядом, люди, как правило, слишком запуганы, чтобы допрашивать его. Но Субина нигде не видно. Он, наверное, снова прогуливает. Ёнджуну придется поговорить с ним об этом. Он может зайти так далеко, что его исключат. Скорее всего, он дома. После школы парень зайдет и застанет его снова курящим в доме или проводящим какой-нибудь странный эксперимент. Он накричит на него и все выложит. И тогда им придется пойти и найти себе какое-нибудь интересное занятие, потому что Субин требует этого. Он не может ждать. — Куда ты идешь? — Черен скулит, вставая. — На физру, — парень салютует Черен, забирая с собой поднос. — Знаешь, ты кажешься., — она наклоняется вперед, опираясь на локти. — Другим. — Люди меняются. Она улыбается, махая на прощание. — Иди потусуйся со своим парнем.       Он думал, что история с парнем довольно быстро всем надоест, но, как ни странно, он не так уж сильно возражает против всего этого. В любом случае, это забавно. А вчера Субину пришлось держать его за руку в коридоре, что было просто уморительно. И не так уж ужасно. Ёнджун бросает несколько вещей в свой шкафчик, и подумывает о том, чтобы проверить другой на наличие писем для Ареса, но решает не делать этого. Ему больше не нужен Арес. Кроме того, после всего этого фиаско с фотографией, вероятно, лучше всего сделать перерыв. Он спускается по лестнице как раз в тот момент, когда раздается звонок. Несколько человек пробегают мимо него. Если бы только он был так рад попасть на урок физкультуры. Честно говоря, их энтузиазм впечатляет. Именно тогда он слышит крики. Громкие. Из спортзала. Очевидно, люди просто валяют дурака. У них будут неприятности с директором Ли. Но один крик все продолжается и продолжается… Конечно, это не имеет никакого отношения к Субину. С чего бы это? В кладовке, наверное, завелась крыса. Но Ёнджун уже бежит. У дверей такая огромная толпа, что сначала он не может разглядеть, что происходит. Что бы ни случилось, это случилось в самое неподходящее время — только что пришли все из класса Ёнджуна по физре, и все с соседнего урока рисования присоединились к толпе. — О, Боже мой, — всхлипывает кто-то. — О, Боже мой. Какого черта.? — Извините, — говорит Ёнджун и проталкивается вперед. Старшая школа печально известна людьми, которые отталкивают тебя, если ты толкаешь их первым, но сегодня каждый просто убирается со своего пути. — Ты убил его! — кричит кто-то. Убил? Кто кого убил? — Это Чхве Субин, — шепчет кто-то рядом с Ёнджуном, а затем имя Субина произносится повсюду вокруг него, как вирус. Кто-то двигается, и внезапно он видит. Из него разом вырывается весь воздух, а сердце останавливается. Тело Хюнин Кая с открытыми глазами распростерто на полу спортзала, кровь растеклась аккуратной лужицей вокруг головы. И Субин стоит рядом с ним. Бомгю висит на ремне безопасности, кровь, которая должна быть внутри него, стекает по его лицу струйками, соединяясь в реки, и его глаза открыты, неправильно…       Ёнджун пытается заговорить, но у него такое чувство, будто ему в рот вкололи новокаин. Наконец ему это удается. — Иди… иди позови директора, — бормочет он совершенно бледному первокурснику, стоящему рядом с ним, который вздрагивает и убегает. Это не может быть реальностью. Это не может. Быть. Реальностью. Субин совершенно неподвижен. Он держит окровавленную хоккейную клюшку, его рукав опущен, чтобы прикрыть кончики пальцев. Чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Или чтобы избежать размазывания тех, которые уже есть. Пожалуйста, Субин. Положи это на место. Ёнджун невовремя вспоминает слова Субина. Я бы хотел, чтобы это было достойное убийство. — Ты… ты убил его! — снова истерично кричит кто-то. Это парень слева от Чхве, указывающий дрожащим пальцем на Субина. Они все смотрят на парня со смесью ужаса и ненависти. Субин встречается взглядом с Ёнджуном. В голове Чхве раздается глухой звук, отдаленным эхом, словно звук металла под водой. — Успокойтесь, — шепчет он. — Он убил его! Ёнджун представляет, как погружается в ледяную воду, как холод приводит его в чувство, и резко указывает на второкурсницу, застывшую с телефоном в руке. — Ты. Звони 911. Сейчас же.       Он выходит из толпы людей на пустой участок пространства, разделенный телами Субина и Кая, и опускается на колени рядом с Каем. Одна линза его очков сломана, искажая вид пустого глаза за ней. Его волосы прилипли к полу от крови. В последний раз, когда он видел Кая, тот плакал. В последний раз, когда он видел Кая, тот был жив. Ёнджун воскрешает в памяти холод и прижимает указательный палец к его шее. Кожа Кая прохладная. Пульса нет. — Он мертв. Я проверил, — говорит Субин. Его голос бесстрастен и чист. Ёнджун, вероятно, единственный человек в мире, который смог уловить это легкое дрожание. — Отойди от него! — кричит девушка. Юна. Юна, которая буквально на днях была влюблена в его соседа. — Ёнджун, убирайся прочь! Чхве встает, борясь с миллионом вещей одновременно — тошнотой, головокружением, слабостью в собственном голосе. Он должен сказать это сейчас. Очень важно, чтобы все поняли это сразу. — Субин этого не делал. Субин быстро переводит на него взгляд. — О чем… о чем ты говоришь, — хрипит Юна, ее лицо такое же бледное, испуганное и дрожащее, как и у всех остальных. — Он стоит прямо там. Рядом с ним. — Кто-нибудь видел, как он это сделал? — только из-за крика Ёнджун понимает, что он разговаривал почти шепотом. Как будто это разбудит Кая. Накатывает волна тишины, нарушаемой только плачем. Ёнджун поворачивается к Субину. — Ты только что нашел его здесь, верно? Субин почти незаметно кивает. — Видите? — Ёнджун снова кричит. Он на грани истерики. Он должен быть уравновешенным. — Он нашел его таким. — Мы нашли их. Вместе, — это Джиу. Даже его обычно самоуверенный голос срывается. — Значит, он нашел его первым. И он подобрал… он подобрал это, — добавляет Ёнджун слабым шепотом, пока его глаза сканируют хоккейную клюшку. — Субин, положи это. Субин отпускает хоккейную клюшку, как будто она его порезала. Он с грохотом падает на землю. — Ёнджун, ну же, — хнычет Юна. — Просто вернись сюда. Субин совсем не выглядит испуганным. Просто дико одиноким. Все резко ополчились против него в одно мгновение. Чхве протягивает ладонь и берет его за руку, сжимая. Поддерживая. Говоря я-не-собираюсь-оставлять-тебя-одного-в-этой передряге. Субин по-прежнему неподвижен. Как будто, если он не будет двигаться, все это исчезнет. Этого не произойдет. Этого никогда не произойдет. — Да, конечно, — кричит кто-то почти безумно. — Заступись за своего бойфренда-убийцу. — Может быть, он помог ему это сделать. — доносится шепот откуда-то сзади. — Ёнджун, не делай этого, — тихо говорит Субин. Вдалеке завывают сирены. Сейчас приедет полиция. Полиция все уладит. Парень сжимает руку соседа так крепко, что его собственные пальцы горят. — Заткнись, Субин.       Кажется, прошло миллион лет, прежде чем появился директор Ли в сопровождении копов. На этот раз он не краснеет — он становится белым, белее, чем был Субин, когда они прыгнули в океан. Когда он прыгнул ради него в океан. — Все, выходите. Убирайтесь, — приказывает директор Ли, разделяя толпу, когда проходит через нее. — Все студенты, немедленно по классам. — Субин сделал это, — говорит кто-то. — Чхве Субин, — еще трое поддакивают. — Не смей лгать! — Ёнджун срывается. И теперь у него тоже горят глаза. Может быть, это какой-то трюк. Может быть, Кай разыгрывает какую-нибудь сцену из комикса, и через секунду он встанет и посмеется над ними. — Вон! -директор Ли продолжает кричать, пока, наконец, это не срабатывает. Люди расходятся, фильтруются, бросая напоследок полные ненависти взгляды, пока не остаются только копы и они сами. Тиски сжимаются вокруг груди Ёнджуна. Субин все еще не сдвинулся с места. По внутренней связи раздается голос: «Все студенты, пожалуйста, пройдите в свои кабинеты». — Господи, — бормочет один из офицеров, глядя на тело. Еще один подходит к Субину. — Чхве Субин? Сынок, тебе придется пойти с нами. — Чхве Ёнджун! — директор Ли кричит на него, как будто он может криком вернуть все к тому, как было этим утром, до того, как в его школе кого-то убили. — В класс. Сейчас же! Ёнджун не отпускает руку Субина. Он не думает, что когда-нибудь отпустит. Им даже придется вместе сходить в туалет. Безумный смех вырывается из груди парня, и ему приходится бороться с ним. — Субин этого не делал. Ближайший офицер достает пару наручников. — Отойди, сейчас же. — Он этого не делал. Если вы арестуете его, вам придется арестовать и меня тоже. — Не волнуйся, мы допросим всех студентов. — Ёнджун, — говорит Субин. — Отпусти. Один из полицейских хватает Ёнджуна за плечи и оттаскивает его назад, в то время как другой надевает наручники на Субина, применяя больше силы, чем он лично считает необходимым. — Ты больной ребенок, — бормочет полицейский Субину, снова бросая взгляд на тело. Это приводит Ёнджуна в ярость. — Он этого не делал. Он этого не делал. Почему, блять, вы, люди, не можете этого понять? — Осторожнее с выражениями, Ёнджун, — директор Ли лично выводит его из спортивного зала. — Мне очень жаль, — говорит директор полицейскому. — Его брат недавно скончался, он переживает трудные времена… Адреналин в теле Чхве придает ему больше силы, и он вырывается из захвата директора, бросаясь к соседу. — Субин. Скажи им, что ты этого не делал. Двое полицейских опускаются на колени рядом с телом, в то время как третий толкает Субина вперед, проводя мимо парня. — Все в порядке, Ёнджун, — слышит он слова Субина, когда копы уводят его все дальше. От него. Все не в порядке. Все далеко не в порядке.

◤━━━━━ ☆. ☪ .☆ ━━━━━◥

      Полтора дня спустя они все еще не выпустили Субина. Ёнджун проводит большую часть этого времени, звоня в полицейский участок, сердито требуя, чтобы его выслушали. Они этого не делают. Пятничные уроки отменили, а потом наступили выходные, так что ему не нужно видеть лица своих одноклассников, большинству из которых ему действительно хочется врезать. Как они могли обвинить Субина без каких-либо доказательств? Ладно, Субин упоминал, что хочет совершить убийство. Один или два раза. И конечно, он почти не проявлял сочувствия. И да, возможно, он дал понять, по крайней мере, Ёнджуну и клубу комиксов, что он не большой поклонник Хюнин Кая. Но Субин не убийца. Он хороший человек, — думает Ёнджун, — который при первой встрече не очень-то похож на него. То, что у него нет речевого фильтра, еще не делает его убийцей. Он также абсолютно худший человек из всех, кто мог оказаться в этой ситуации. Зная Субина, он, вероятно, уже оскорбил каждого офицера, который допрашивал его, и в процессе еще больше выставил себя преступником. Единственные, кто знает, что Субин — человек, — это он и Субин, и он не собирается никого переубеждать. Итак, Ёнджун продолжает звонить. И изо всех сил старается не думать о том, что Хюнин Кай плачет.       Его похороны состоятся в пятницу. Парень не пойдет туда. Он не может. Он часами просматривает сообщения, оставленные на его страничке в Facebook, не в состоянии написать ни одного самостоятельно. Мне жаль, Кай. Мне так жаль. В субботу днем Чхве надевает куртку и идет в полицейский участок. Его мать на работе, так что он не может взять машину. Сегодня очень холодно. Кончики его волос, все еще влажных после душа, застывают намертво. Волосы Кая тоже были мокрыми. Мокрыми от крови. Кому могло понадобиться убивать его? Он был ненавязчивым. Тихим. Насколько он знает, Ёнджун — единственный в школе, кому Кай когда-либо делал что-то плохое. Кай помогал людям с домашним заданием. Улыбался в коридоре. Он не заслуживал смерти. Но, с другой стороны, Бомгю тоже. Он на полпути к остановке, когда из-за угла перед ним выходит очень знакомая фигура. — Субин! Это он. Это действительно он. Высокий, с растрепанными волосами. Когда он замечает Ёнджуна, у него появляется очень отчетливый вид оленя в свете фар. Но Чхве все равно. Он бросается вперед. — Субин, — выдыхает парень, останавливаясь на полпути к тому, чтобы обнять его. Мимо проходят ребенок с матерью, и женщина уводит своего ребенка прочь. — Что случилось? Они тебя выпустили? Субин поднимает руку. Он выглядит точно так же, как в спортзале, в той же одежде, хотя и немного помятой. — Подожди. — Чего ждать? — Чтобы я подумал, — коротко говорит он. — Я был в самом разгаре, когда ты решил появиться гораздо раньше, чем я планировал. Ёнджун в замешательстве ждет, пока Субин закрывает глаза, раздраженно вздыхая, прежде чем снова открыть их. — Это бесполезно. Я собирался придумать, как правильно это сказать… — С каких это пор ты хоть раз пытался сказать что-нибудь как следует? — С тех пор, как я должен был поблагодарить кого-то за то, что он заступился за меня, — огрызается Субин. — Возможно, это было бы то, за что я бы поблагодарил тебя, если бы я был из тех людей, которые благодарят других, и если бы это не было так колоссально глупо. Ёнджун пару раз моргает. — Это определенно была худшая благодарность, которую я когда-либо слышал. — Я же сказал тебе, что пытался найти правильный способ сказать это. Не моя вина, что ты решил наброситься на меня до того, как я закончу, — Субин снова потирает затылок. Он определенно снимет с себя скальп, если будет продолжать делать это так усердно. — Это не давало мне покоя. Ёнджун подпрыгивает, чтобы согреться, дуя на руки. — Хюнин Кая убили, и это то, что не дает тебе покоя? — Мой разум достаточно обширен, чтобы охотиться за множеством вещей. Чхве отмахивается от этого, вместо этого внимательно осматривая друга. — Итак… что случилось? Ты в порядке? — Почему я должен быть не в порядке? — Субин слегка морщится в непонимании. — Я не знаю. Копы могли избить тебя или что-то в этом роде. — Ты слишком много смотришь телевизор. — Да, ну что ж, — бормочет Ёнджун. — Здесь холодно. Давай выпьем кофе.       В следующем квартале есть «Старбакс». Они идут туда вместе, не высказываясь в пользу того, чтобы закрывать рты шарфами. На дворе достаточно холодно, чтобы большая часть людей сидели по домам. Когда они добираются до «Старбакса», в котором, как выясняется, огромная толпа, Субин находит наименее людный уголок, и Ёнджун заказывает напитки для них обоих, сложные дорогие напитки с замысловатыми названиями. — Я не люблю взбитые сливки, — говорит Субин, когда друг опускается на деревянный стул рядом с ним. — Это лучший способ отпраздновать побег из тюрьмы, разве ты не знал? — но Ёнджун все равно берет ложку и забирает все взбитые сливки из стакана Субина в свой напиток, прежде чем сесть. — Итак, расскажи мне, что произошло. Почему они тебя отпустили? — Потому что я его не убивал, — Субин помешивает кофе одной из этих маленьких палочек и смотрит на людей за соседним столиком. Вероятно, делает вывод, кто из них изменяет другому. — Ладно, для нас это не важно, но они этого не знали, — Ёнджун делает глоток, и напиток обжигает ему язык. — Ты тоже не знал. Предположение, которое сделали все остальные, было самым разумным предположением, которое можно было сделать, — Субин пристально наблюдает за Ёнджуном. — Не будь идиотом. Ты мой друг. Я знаю тебя, — не то что бы Ёнджун мог объяснить, каким одиноким выглядел Субин или что он при этом чувствовал. Субин погружается в молчание. Ёнджун позволяет ему растянуться примерно на семь секунд. — Боже, Субин, просто скажи мне. — Я думал, это очевидно — говорит Субин, пожимая плечами. — Его убили не хоккейной клюшкой. — О, это моя ошибка. Меня немного ввел в заблуждение тот факт, что она была покрыта его кровью. — Вас всех намеренно ввели в заблуждение. Если кто-то собирается убить человека в густонаселенном здании в середине дня, он не использует что-то настолько громкое и потенциально требующее многократных ударов, помимо того что Кай мог закричать. Нет. Он утонул. — Утонул? — Чхве очень рад, что здесь достаточно громко и никто не подслушает их разговор. — В раковине в раздевалке, — поясняет сосед. — Кто бы это ни сделал, он постарался зачесать волосы назад и вытереть лицо, но осталось несколько влажных прядей, а на лбу образовался синяк, который был слишком легким, чтобы быть результатом удара палкой. Это, а также тот факт, что лужа крови была значительно меньше, чем была бы, если бы его ударили, когда его сердце еще билось. Я заметил все это в течение нескольких секунд. Как только я сообщил это полиции и был проведен элементарный медицинский осмотр, — пустая трата времени, — они, наконец, поверили мне, и я был оправдан. Его убили ранее в тот же день, в то время, когда, как было подтверждено, я был на уроке естествознания, поправляя учительницу по поводу ее лекции. — Это блестяще, — моргает Ёнджун, качая головой и грея руки о свою чашку. — Тебе следовало бы быть полицейским. Но тогда почему они держали тебя так долго? — Из-за моего отношения к другим, — небрежно говорит Субин. — Они сказали, что, по их мнению, это пойдет мне на пользу. Что было глупо с их стороны. Мне делают добро только тогда, когда я это позволяю. — Верно., — Ёнджун замолкает. Субин потягивает свой напиток, совершенно спокойный. Невозмутимый. На его губах даже появляется легкая улыбка. Как будто он не понимает, в какую гору дерьма вляпался. — Субин, ты же знаешь, даже если полиция не думает, что ты это сделал, это не остановит слухи. Половина школы убеждена, что они поймали тебя на месте преступления. — О, я знаю, — говорит Субин, и его улыбка становится шире. — И ты… рад этому. — Еще бы. — Да. Окей. Почему? — Потому что это означает, что у нас есть интересное убийство, — теперь его улыбка определенно похожа на акулью. Чхве замечает, что пара за соседним столиком с тревогой смотрит на них. — Я всю свою жизнь ждал интересного убийства. Боже. — И ты удивляешься, почему люди думают, что это сделал ты? — Нет, я не удивлен, — говорит Субин, наклоняясь вперед, как он делает, когда хочет поделиться чем-то захватывающим, когда очевидно, что его не волнует ничего, кроме него самого, его информации и реакции Ёнджуна на это. — Меня это нисколько не удивляет. Они думают, что я сделал это потому, что так было задумано. Утром в день убийства я получил записку в своем шкафчике с просьбой встретиться со мной в спортзале во время обеда, чтобы обсудить кое-что важное. Я понял, что это Кай хотел поговорить о фотографии. Хотя, в каком-то смысле, я был прав. Он был там. — Субин, — старается перебить парня Чхве. — В любом случае. Запрошенное время было очень конкретным. 12:25, всего за пять минут до окончания обеда, а после тренажерный зал заполнится людьми. Я предполагал, что Кай не захочет долго оставаться со мной наедине. На самом деле убийца идеально рассчитал время, чтобы меня обнаружили наедине с телом и очень эффектным орудием убийства, хотя и ненастоящим. Это значит… — Убийца затаил на тебя злобу, — говорит Ёнджун, совершенно забыв о своем напитке. — Ты понимаешь, что с тех пор, как ты переехал сюда, ты старался, чтобы каждый человек в школе затаил на тебя злобу? — Я просто был самим собой, — Субин откидывается на спинку стула, его улыбка становится сухой. — Говорят, это лучший способ завести друзей. Ёнджун вздыхает. — Очевидно, мы собираемся выяснить, кто это сделал, — продолжает Субин, не делая никаких попыток подвинуться, когда два человека протискиваются мимо к столику позади них. — Мы? — Да, мы. Ты и я. Мы хорошая команда, как было установлено ранее. Мне лучше думается, когда я что-то записываю или работаю вслух. Второе предпочтительнее. Люди позади них спрашивают, не могут ли они забрать третий стул, и Ёнджун, не глядя, пододвигает его к ним. — Ты хочешь сказать, что просто хочешь перед кем-нибудь покрасоваться? — Это тоже. — Субин, — тихо произносит парень. — Я не знаю, стоит ли нам вмешиваться. Люди в школе — они ненавидят тебя прямо сейчас. — Они ненавидели меня и раньше, — Субин произносит это так, словно они обсуждают, шел вчера дождь или нет. Ёнджун никогда не встречал кого-то настолько невосприимчивого к ненависти. — Это другое дело. Раньше они не думали, что ты убийца. Я знаю, как работают слухи, — Субин не обращает внимания. Ёнджун протягивает руку и слегка встряхивает его за запястье. — Ты должен быть осторожен, хорошо? — Ты можешь просить меня о многом, Чхве Ёнджун, но ты никогда не можешь просить меня не вмешиваться в первое интересное убийство, которое произошло в моей жизни на данный момент. Раздается звонок колокольчика над дверью. Только что вошли две девочки из школы. Их лица меняются с розовых от холода на раскрасневшиеся от гнева, когда они замечают его и Субина. — Хорошо, — говорит Ёнджун, отводя глаза. — Неважно. Давай просто уйдем. И когда они проталкиваются мимо, выбрасывая свои пустые стаканчики в мусорное ведро, девочки смотрят им вслед, что совсем не нравится Ёнджуну.