Стать частью дома

      Итан сидит на бежевом диване в просторной гостиной. Это комната в их с Мией доме. Напротив него — колыбелька, в которой мужчина видит свою дочурку, рядом с ней — плюшевая обезьяна, любимая игрушка Розмари. Уинтерс улыбается, начиная покачивать колыбельку. Раздаются тихие шаги. В гостиной появляется его жена с двумя бокалами и вином. Где-то Итан уже видел эту бутылку. «Sanguis Virginis ¹», — смог разглядеть мужчина этикетку на бутылке. — «Это вино из замка Димитреску… Как оно здесь, блять, оказалось? » — Уинтерс ничего не говорит вслух.       — Как прошёл день? — воркует женщина, ставя бокалы на столик у колыбельки и начиная разливать алкоголь по винкам. Он осознаёт, что это сон, но продолжает со слезами смотреть на Мию, желая никогда не просыпаться.       — Ты, наверное, очень устал? — она подаёт бокал с вином Итану и начинает поглаживать мужа по голове. Уинтерс тянется к таким тёплым, к таким родным прикосновениям и глупо улыбается. Итан ставит бокал на столик, поднимается и крепко прижимает к себе Мию. По щекам бежит солёная влага. Ему всё равно на былые разногласия между ними. Уинтерс зарывается носом в её черные, как смоль, волосы, но запаха любимых духов жены он не чувствует.       — Ты мертва, я так скучаю… — ломающимся голосом произносит Итан. Он чувствует, как руки Мии, такие сильные в Далви и такие тёплые, хрупкие дома, ложатся ему на спину.       — Я знаю, Итан, — в ответ шепчет она, отступая, чтобы взглянуть супругу в глаза. Затем Мия кладёт руку на место, где бьётся сердце мужчины. Уинтерс чувствует, что ритм слишком сильно учащается от волнения, а интуиция начинает твердить, что тут что-то не так. «Это всё сон. Мия рядом. Всё хорошо!» — уверяет себя он.       — Я люблю тебя, — хрипло произносит Итан, судорожно ловя воздух; его голос дрожит. Он не может остановить поток слёз.       Женщина улыбается, немного надавливая на грудную клетку, не отрывая взгляда от глаз Уинтерса. Мужчина внезапно напрягается, с непониманием смотрит в глаза жены. Мия лишь заботливо улыбается.       Внезапно ладонь входит в грудь Итана. Черты лица его жены резко меняются, перед ним предстаёт Матерь Миранда. Он ни разу не видел её без клювовидной маски, но сознание твердит, что это именно она. Глаза Уинтерса широко распахиваются от невыносимой боли в груди, он чувствует, как Миранда своими длинными когтями касается его сердца.       — Наивный и бедный Итан, — она улыбается, начиная тянуть орган на себя. В её серых, как у Гейзенберга, глазах плещется лишь безумие. — Любишь ты всех, да никому ты сам не нужен! Больно осознавать? — Миранда начинает медленно вырывать сердце из груди Уинтерса. Он орёт от боли, чувствуя, как сердце продолжает биться в бешеном темпе в лапе Миранды. Голос срывается, Итан может лишь хрипеть. — Ты ведь даже не понял, что рядом с тобой была не Мия! — звонко смеётся она, начиная сжимать сердце. Уинтерс падает на пол, не в силах глотнуть воздуха. Миранда кидает орган вниз, приподнимает подол длинного чёрного платья и туфлей размазывает сердце по ковру. Затем она начинает приближаться к колыбельке.       — Не смей трогать Розу! — хрипит Итан, чувствуя, как разум покидает тело. Миранда даже не оборачивается, чтобы посмотреть на умирающего. Она склоняется над колыбелью, вновь принимает обличие Мии и берёт Розмари на руки.       — Теперь мы станем непобедимы! Моя Ева, — «Мия» гладит маленькую девочку по белобрысой голове. Миранда последний раз окидывает умирающего Уинтерса взглядом и победно улыбается: — Нам ты больше не помеха, Итан Уинтерс!       — Нет, Роза, — с криком проснулся мужчина, подскочив с дивана и прижав правую руку к сердцу, чтобы удостовериться в его наличии. С левой стороны комнаты донеслось хриплое:       — Verdammt! Was für ein Mist?! ²       Итан жадно ловил воздух открытым ртом, пытаясь восстановить дыхание. Потихоньку взгляд начал фокусироваться на вещах вокруг. Но единственное, что привлекло внимание Итана, был сидящий на стуле рядом с диваном Карл, который держал левую руку мужчины. Затем бросилось в глаза то, что на месте отсутствующих пальцев теперь была металлическая конструкция, напоминающая протез. - Это… - недоговорил Итан, с интересом разглядывая её, и хотел потянуть руку на себя, чтобы рассмотреть поближе; его остановили. На языке вертелось лишь одно слово: «Спасибо», но мужчина больше хотел спросить лорда: «Какого черта?»       — Я ещё не закончил, — серьёзно произнёс Гейзенберг. Он опять был без шляпы и очков, а его плащ висел на спинке стула; всё как вчера. — Потом подвигаешь, — приподнял уголки губ лорд, когда Уинтерс с большим усилием смог согнуть новые «пальцы». Карл, не выпуская руки Итана, поднял с пола маленькую баночку реагента и начал аккуратной струёй лить на место, где заканчивался протез и начиналась обычная ладонь. Кожу защипало, Уинтерс зашипел, инстинктивно пытаясь выдернуть руку из хватки. — Потерпи, немного осталось! — опять этот заботливый тон. Лорд что, играл на доверии, или он правда пытался успокоить?       — Мне приснилась Миранда, — неожиданно выдал Уинтерс, пока Гейзенберг продолжал лить реагент на руку. Лорд, напрягшись, замер. — Она была Мией. А потом взяла Розу и назвала её Евой … Карл отпустил руку Итана и посмотрел тому в глаза:       — Эта пернатая мразь просто помешана на воскрешении своего умершего от испанки личинуса. Насколько я помню, Роза, по мнению суки, идеальный сосуд для её Евочки, — лорд с ядом произнёс имя дочери Миранды. — В этом и смысл самого ритуала, как ты мог догадаться!       Уинтерс потупил взгляд. Всё это время он жил под одной крышей с Мирандой? Мужчина надеялся, что это возможно лишь во сне. Гейзенберг с некой грустью во взгляде изучал озадаченного Итана, но, когда тот поднял на него взгляд, Карл вновь сделал безразличное выражение лица.       — У тебя есть алкоголь? — спросил Уинтерс.       — Только утро, Итан, а ты уже решил накидаться? — усмехнулся Гейзенберг, щёлкая зажигалкой и прикуривая.       — У тебя есть алкоголь? — повторил свой вопрос мужчина, с прищуром глядя на лорда.       — Обижаешь, — засмеялся Карл, а затем гордо улыбнулся. — Лучший самогон в деревне!       Спустя некоторое время Карл принёс самогон, красивую бутылку с вином и две алюминиевые чашки, из которых они вчера пили кофе.       — Где ты это взял? — Уинтерс указал на бутылку с вином «Sanguis Virginis» ¹.       — Это? А, у гигантской сучки спиздил. Она была не против, потому что сдохла! — засмеялся Гейзенберг, ставя бутылки на стул, садясь рядом и похлопывая мужчину по спине, словно давнего друга. Затем Карл откупорил сосуд с самогоном, разлил по чашкам, протянул одну Итану.       Уинтерс послушно принял кружку, стал принюхиваться, а затем сделал большой глоток, надеясь почувствовать облегчение от попадания опьяняющего напитка в организм.       Они вдвоём сидели на диване и напивались, хотя ни один из них не чувствовал действия спиртного; притворялись друг перед другом, что пьяны.       — Вообще, я планировал сгонять с тобой к ликанам и отжать колбу, но теперь мы сидим тут и бухаем! — виновато улыбнулся лорд. Итан никогда не видел, чтобы Гейзенберг столько радовался и смеялся за один день. В глазах Карла отражался свет лампы, Уинтерса это завораживало. Лорд хмыкнул и пальцем указал на свои глаза:       — Нравится? Это всё подарочек Миранды!       — А какие у тебя до этого были глаза? — отхлебнул ещё Итан.       — Я не помню… Вот честно, — пожал плечами Гейзенберг, глядя в стену. Уинтерс кивнул, поставил чашку на стул, чтобы налить себе вина. Итан заметил, что уже почти не испытывал дискомфорта от использования нового протеза. — После экспериментов я почти ничего не помню о прежней жизни, — продолжил лорд, допивая содержимое чашки. — Ты, возможно, видел мою единственную сохранившуюся фотографию, когда бесцеремонно залез в тот блокнот! — с упрёком сказал Карл, ставя пустую кружку на стол.       Уинтерс улыбнулся, делая глоток вина. Было ли это правда вино иль что иное, но оно действительно оказалось качественным! Итан прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом.       — С таким же, как она, еблом сидишь! Ты мне тут только три метра в высоту не вымахай и не превращайся в привередливую суку!       — Умеешь же ты испортить момент!       Почему они разговаривали, словно закадычные друзья-собутыльники, хотя вчера Карл натравил на мужчину собственных солдат, назвав это игрой? Почему Уинтерс не испытывал никакого дискомфорта и скованности от того, что с ним рядом сидел Гейзенберг? Итан посмотрел на Карла — снова такой человечный, открытый, настоящий.       Лорд резко напрягся, поднимаясь на ноги, словно не он выпил почти весь самогон. Уинтерс отставил кружку и тоже поднялся.       — У нас гости, — коротко бросил Карл, надел плащ, очки и шляпу, вновь скрываясь за образом опасного инженера-мутанта.       Они быстрым шагом направились к лифту. Итан не понимал, почему вообще увязался за Гейзенбергом. Откуда-то из глубин фабрики прямо в руки к лорду левитировал его огромный молот. Карл перекинул его через плечо, словно он ничего не весил. Может, именно так остальные владыки и находили Итана в своих владениях; два «организма» связаны воедино.       — Карл, — позвал Гейзенберга Уинтерс.       — Чего? — буркнул тот, не сбавляя скорости.       — А как ты это почувствовал? — спросил лорда Итан, пытаясь не отставать.       — Шею ломануло!       — А если серьёзно?! — мужчина уже почти бежал рядом с Гейзенбергом.       — Я серьёзно, Итан, — холодно отозвался лорд. — Когда тебе иглу в вену втыкают, ты ведь чувствуешь, верно? А сейчас —примерно то же самое, только ещё вводят какую-то дрянь! Voi ucide aceste cățele!³       Лифт опустил их на минус третий уровень, к машинному отделению. Кожа Итана покрылась мурашками от воспоминаний вчерашнего дня. Он уже решил сворачивать туда, куда шёл вчера, но Гейзенберг вёл его в другую сторону, где было темно и немного прохладнее, чем у площадки рядом с лифтом. Стук подошв Карла по металлу оглушал.       — CĂȚELUȘE! TÂMPENII! ABSCHAUM! TÖTE SIE! ⁴ — рычал Карл, его трясло, как и весь металл вокруг, он мешал немецкий с румынским от переизбытка эмоций и ускорялся. Итан уже бежал рядом, не поспевая за громко шагающим Гейзенбергом, который словно предупреждал незваных гостей. Уинтерс ощущал злость Карла, потому что протез неприятно тянул и дрожал. Силой мысли лорд распахнул дверь. За ней было темно, но как только Карл зашёл в комнату, свет резко зажегся. В помещении находились трое в бронежилетах, с оружием и взрывчаткой. На лорда обернулись, вскидывая оружие. Уинтерс вышел из-за спины Гейзенберга:       — Крис? Что ты тут забыл?       — Итан? — мужчина, вроде как главный в группе, выдвинулся вперёд. — Что ты здесь делаешь с этим… чудовищем?       Оружие из рук солдат поднялось к потолку. Карл оскалился, гул металла усилился, но не коснулся солдат; он видел, что Уинтерс ещё чуть-чуть — и взорвался бы. Взрыв произошёл. Итан подбежал к Рэдфилду и ударил того с размаха в скулу. Крис мог спокойно увернуться или удержать кулак Уинтерса. Почему он этого не делал?       — Сам ты чудовище, Крис! Грохнул мою жену!       — Это была не твоя жена, Итан, — твёрдым голосом произнёс Рэдфилд, бесчувственно глядя Уинтерсу в глаза. — Ты всё время жил с Мирандой.       — Нет, нет, нет… Не может быть, — Итан боялся поверить в то, что сон оказался правдой. Он смотрел на Криса, пытаясь найти обман в словах военного.       — Мне жаль, Итан, но это правда. Ты сам видел, сколько я пуль всадил в неё до того, как она рухнула на пол! — Крис повернулся спиной и направился к своим. Уинтерс не нашёл, что ответить, шумно задышал, сжимая руки в кулаки. Позади раздался характерный щелчок зажигалки — Гейзенберг курил, успокаивался, но всё равно оставался каким-то нервным.       — Так, — послышался голос Карла. Стук приближающихся ботинок почему-то успокаивал Итана, появилось чувство защищённости. — Заканчивайте свою семейную драму и валите с моей фабрики по-хорошему, иначе я вас прикончу! — спокойно сказал Гейзенберг, словно добычу осматривая группу Криса.       — Если ты навредишь Итану, то это место взлетит к чертям. Взрывчатку нельзя обезвредить!       Спокойствие Карла улетучилось, он откинул сигарету в сторону, направился к Рэдфилду, выпуская молот из рук, дабы тот просто парил в воздухе.       — Вы пришли сюда со взрывчаткой, чтобы подорвать мою фабрику?! Тупоголовые твари! Я вас придушу голыми руками, если вы посмеете навредить этому месту, и ваша военная подготовка будет бесполезна! Вы просто сдохнете здесь, а из ваших тел я сделаю новеньких солдат для своей «скромной» армии! — рычал лорд, вцепившись в горло Криса — тот был готов отбиваться, но воздух в лёгких быстро заканчивался от столь активных действий.       Солдаты собирались наброситься на Гейзенберга, но благодаря тому, что в бронежилетах было небольшое количество металла, Карл смог отшвырнуть двух оставшихся из них в разные стороны, подальше от себя. Уинтерс осторожно приблизился к лорду сзади, чтобы тихо, но решительно попросить:       — Карл, отпусти его. Они уйдут, — Гейзенберг даже не повернулся к нему, продолжил сжимать горло Рэдфилда в капкане из пальцев, скалился — зверь. Итану было страшно находиться рядом — это как бомба замедленного действия. — Карл, — позвал вновь. — Отпусти Криса, пожалуйста, — первый раз, когда Уинтерс просил лорда о чём-то. Он чувствовал себя полицейским, проводящим переговоры с террористами. Его попытка сработала, Гейзенберг отпустил Рэдфилда, отступил на шаг, поджал губы, не отводя взгляда от военного. Крис дышал, ловя живительный воздух, затем посмотрел Уинтерсу в глаза с благодарностью (?).       Солдаты поднялись с пола и следом за Рэдфилдом покинули помещение. Итан проводил их взглядом, затем его внимание полностью переключилось на Карла. Лорд не реагировал на приближающиеся шаги Уинтерса, просто тяжело дышал; металл продолжал вибрировать.       Мужчина положил руку на плечо Гейзенберга, когда тот вздрогнул; первый раз, когда Итан по собственному желанию коснулся Карла. Лорд бросил короткий взгляд на Уинтерса, достал зажигалку из кармана (не левитирует своей силой), вытащил сигарету из портсигара; сделал быстрые короткие затяжки, выпуская облачко дыма в воздух. Принципиально не смотрел на Итана, а тот не убирал ладонь с плеча Гейзенберга.       — Никогда не думал, что это место окажется под угрозой, — признался лорд, выпуская изо рта серый дым. — Если я лишусь фабрики…       — Я никогда не понимал, почему у меня такая дерьмовая жизнь! Не понимал, почему именно я? И не понимаю до сих пор, чем это я заслужил, — Уинтерс аккуратно забрал сигарету у Карла и сделал затяжку. Гейзенберг снял очки; в белёсых глазах проскользнуло что-то похожее на понимание.       Молчание. Они по очереди курили, каждый думал о своём. Первым тишину нарушил Итан.       — Но я понимаю, зачем я борюсь. Я не могу просто сдаться. Я делаю это ради спасения Розы, ради того, чтобы у моей дочери была нормальная жизнь. Ты тоже не можешь сдаться просто так…       — Мы похожи с тобой, Итан, я тебе это уже говорил, — кивнул головой Гейзенберг, вытаскивая сигарету из пальцев мужчины, докурил, бросил догорающий фитиль, притаптывая ногой.       На следующий день Карл принёс Уинтерсу жёлтого цвета колбу, наверху которой был герб четвёртого лорда. Итан в это время сидел на кухне, куда еле нашёл дорогу, и пил кофе, закусывая приготовленной птицей, купленной у Герцога. Пока Уинтерс искал дорогу в помещение, которое Гейзенберг называл кухней, он заметил, как сильно сгладились вмятины на стенах и как светлее стало в коридорах; подозрительно.       — Спасибо, — коротко улыбнулся Итан, отставляя кружку в сторону, бережно взял колбу в руки, словно это был редчайший музейный экспонат.       — Ради твоего спокойствия, băiat drăguț⁵, — гордо произнёс Карл, а затем с интересом посмотрел на блюдо. — Это ты у жирного торгаша в лифте взял?       — У него. Тут же жрать нечего, — язвительно улыбнулся Итан, а затем опешил. — То есть ты знаешь, что он находится у тебя на фабрике?       — Да, я у него тоже иногда беру еду, конечно, не за копейки, но стряпня того стоит, — Гейзенберг сел напротив Итана, закинув ноги на стол.       Похоже, лорд сегодня находился в приподнятом настроении. Уинтерс за несколько дней совместного проживания на фабрике наблюдал обширный спектр в основном негативных эмоций Карла и научился по движениям понимать самочувствие союзника. Но было и множество моментов, когда Гейзенберг искренне смеялся, улыбался, беззлобно подъёбывал Итана. Лорд оказался слишком переменчивым, что превращало нахождение рядом в прохождение по минному полю.       Мужчина проснулся ночью; причин этому не было. Перевернувшись, он заметил сгорбившийся силуэт Карла за столом, освещенный светом настольной лампы. Лорд отбивал воображаемый ритм пальцем и тихо напевал прокуренным голосом: <Tab>

— Dake vrey s-o uyts pe Marioara? Hai pe kump ku ku yntr-o syare Sae culegem dalbe florichele Se visem la moon shi la stele.⁶

Итан не смел даже шевельнуться, кровать бы громко проскрипела, выдавая его. Мужчина почти не дышал, вслушиваясь в непонятные слова, проникаясь ритмом.       — Красиво… Что это? — спросил Уинтерс, приподнимаясь на локтях. Спина Гейзенберга напряглась, лорд развернулся, закинув руку на спинку стула, окидывая Итана укоризненным взглядом.       — Ты почему не спишь?       — В какой момент тебя начало это волновать, Карл?       — Затухни, — коротко бросил тот, а затем с ностальгией протянул: — Это с ярмарки песня.       С этим событием у него явно было связано много важных воспоминаний.       — С ярмарки? — нахмурился Итан. Он и не думал, что в таком мрачном поселении есть место для счастья и веселья. В памяти всплыли воспоминания о фестивалях и ярмарках, которые они с Мией до рождения Розы посещали в Румынии. Это были жаркие летние дни. Со всех сторон доносились звонкий детский смех, народная музыка и коктейли ароматов из множества прилавков с местной едой. Уинтерс улыбнулся, вспоминая всё это.       — Да, с ярмарки. У нас их каждый год организовывала Миранда, якобы для сближения с народом! — Карл постарался вложить в последнее предложение столько ненависти, сколько только было возможно.       — И чем же вы, владыки, на них занимались? — Итан сел на диван, чтобы было удобнее слушать Гейзенберга.       — Ну… Я обычно направлял ликанов на охрану территорий деревни. Огромная сука с дочерями продавала запасы вина и неплохой такой виноград. Хозяйка уродливой куклы на обозе привозила корзины с яблоками и ягодами. А рыбоподобный ублюдок торговал сушёной озёрной живностью. Там было громко. Ethan, imaginați-vă că luminoase cântă peste contoare. Muzica populară este peste tot. Femeile frumoase cu care obișnuiau să dansez, când această muzică juca! ⁷ — Карл, кажется, уходил в себя, вспоминая единичные радостные события, происходившие с ним в деревне. Уинтерс вскоре перестал вслушиваться в поток слов Гейзенберга, осознавая, какой приятный голос у лорда. Наслаждаясь им, он вновь начал проваливаться в сон.       Последние дни перед битвой были самые напряжённые. Фабрика подрагивала, а пульс огромного шара отдавался вибрацией даже на верхних уровнях и был намного быстрее, чем прежде. Карл попросил Итана «не мешаться под ногами сегодня, а лучше пойти и испытать новый арсенал», который всю неделю совершенствовался Гейзенбергом в оружейном отделении. Уинтерсу эта затея пришлась по нраву. Теперь коридоры были наполнены ярким светом, стены ощущались достаточно ровными, звук собственных шагов, отражающийся в проходах, уже так не пугал, металлические двери не скрипели, послушно открываясь перед Итаном; становилось как-то уютнее. Мужчина уже не боялся спокойно передвигаться по запутанным коридорам фабрики, не испытывал страха быть убитым; его сознание надеялось, что Гейзенберг поможет ему в крайнем случае.       Уинтерсу уже один раз не повезло встретиться с парой «двоек», что шатались по коридору без дела и, как только заметили мужчину, начали быстро приближаться к нему, размахивая дрелями.       — Пиздец, — Итан напрягся всем телом, чтобы начать быстро бежать, но сзади послышался грохот. Мужчина повернулся и увидел, что солдатики безжизненно валялись на полу. «Теперь я всегда буду таскать с собой пистолет», — пообещал себе Уинтерс.        «Эти тупоголовые ни черта не понимают! » — прозвучал раздражённый голос Гейзенберга из динамика. — «Прости, Итан». Это что, извинения? Лорд извинился перед ним? Даже не «прости, партнёр/союзник», а именно «прости, Итан» …       Последний день перед встречей с Мирандой лицом к лицу. У Уинтерса внутри словно сворачивался неприятный комок от ожидания. Ему казалось: чем дольше ждёшь, тем хуже всё выйдет. Итан был готов хоть сейчас броситься на Миранду и порвать её в клочья, но без неё он не сможет забрать дочурку.       Они завтра либо убивают пернатую мразь, спасают Розу и покидают это ебнутое место, либо пернатая мразь убивает их. Предполагалось только два развития событий, третьего не дано. Гейзенберг и Уинтерс это прекрасно осознавали.