Вишневая книга

— Na nowy rok pogoda, będzie w polu uroda! * — Верно-верно! Как будете праздновать? — Едем сегодня в «Персефону»! Чтобы потом весь год тусоваться и бед не знать! — А, Nowy rok jaki, cały rok taki! * — Именно так, аха-ха-ха! Мия слушала разговоры молодых преподавателей и тихонько усмехалась про себя. Они нещадно ограничивали себя во всем с первых чисел ноября, чтобы попасть в место, где ее, как почетную гостью, всегда без лишних вопросов пропускала охрана. Это заставляло Сапковски чувствовать себя пусть и чуточку, но особенной. Дописывая планы на грядущий год и отпуская последних должников, девушка невольно зевнула карликовой елочке: — Не переживай, милая, через недельку снимем с тебя все это безобразие! Мия тронула ноготком один из серебристых шаров и тот лениво качнулся из стороны в сторону. Сапковски не хотела, чтобы ее «Сибиллу Трелони» украшали как одну из тех безвкусных новогодних елок, что уныло смотрели на прохожих из-за стекол витрин, но ни Карлу, ни Вяцеславу ее мнение совершенно не волновало. — Сибилла тоже хочет праздника! — Заявили девочки пару дней назад и намотали на несчастную пестроты. — Мия, ты едешь к родителям сегодня? Мартина, причмокивая губами, пыталась сделать два дела сразу — накрасить губы и сунуть свой нос в чужие дела. Это стало для Мии своеобразным знаком — пора потихоньку сгребать документы и убегать с преподавательской, пока взрослые, любопытные тетки не съели ее с потрохами. — Нет, я буду праздновать со своим партнером. — Лукаво улыбнулась она. Разумеется, сказать прямо, что ее партнер — девушка, было нельзя, но пощекотать фантазию Мартины ужасно хотелось. Эффект вышел что надо — от удивления женщина едва не сломила напополам собственную помаду, а Мия, во избежание дальнейших расспросов, надела пальто и нагло сбежала. На улице, несмотря на главный праздник зимы, морозом совсем не пахло. Напротив, погода скорее напоминала затяжную осень. Сапковски поежилась от сырости и распахнула зонт, укрываясь от мелких капель. Ей хотелось как можно скорее оказаться в квартире, принять ванну, неспеша накраситься и одеться, чтобы все в «Персефоне» обомлели от ее новогоднего образа. Мия глупо хихикнула, признаваясь самой себе — разумеется, ее волновало внимание только одного человека — ее девушки Олисавы Далттер. Видеть, как загораются от восхищения или даже желания глаза любимой было для Сапковски самой сладкой наградой. Ведь Олисава обычно совсем не умела держать себя в руках, но искусно это скрывала. От всех, кроме нее. В квартире Мии, на удивление, оказалось тихо. Карла не выпрыгнула на нее из-за угла и не набросилась с объятиями, как любила это делать. После того, как она стала встречаться с Домиником, все ее бесята предназначались только ему. Благо, большой надежный хирург Штицхен стойко выдерживал все прелести буйного характера и лишь умилялся очередной проделке своей девушки. Мадеска была счастлива, и Мия тоже. Случилось то самое новогоднее чудо, которое она так ждала — любовь исцелила их истерзанные с Карлой сердца. Пока Сапковски собиралась, она не могла перестать думать об Олисаве. Из-за начавшихся у студентов экзаменов, девушки виделись очень редко, и это огорчало Мию. Но сегодняшняя ночь будет принадлежать только им двоим и никому больше. Горячая ванная расслабила ноющие мышцы, ароматные крема оставли приятный вишневый шлейф на коже. Сапковски с хищным огоньком в глазах натягивала на себя колготки. Кружевное черное белье раззадоривало воображение, а черная портупея на груди и вовсе должна была свести Олисаву с ума. Мия знала, как сильно ее любимой нравились такие вещи. Поначалу Сапковски стеснялась надевать нечто подобное, но со временем, не без помощи Олисавы, стала куда увереннее в себе. Впрочем, этот процесс был необратим, ведь Далттер смотрела на нее, как на богиню. Когда все приготовления были окончены, а на Мии оказалось бархатное бордовое платье, неприлично короткое, по меркам самой Мии, девушка залезла в приложение такси. Однако прежде чем она успела вызвать машину, на экране смартфона высветилось оповещение: «Жду тебя около подъезда, принцесса». Сердце Сапковски сделало кульбит. Она не ожидала, что встретится с Лисой так скоро. Сегодня в «Персефоне» намечался концерт. Вяцеслава имела свою небольшую группу, и уговорила Олисаву подыграть им на бас-гитаре этим вечером. Как оказалось, в студенчестве Далттер увлекалась не только стычками с холодными родителями. Сама Лиса долго отмахивалась — мол, ничего выдающегося, но Мия так не считала. Играть у ее девушки получалось блестяще. И, чего греха таить, Сапковски питала слабость к музыкантам. — На улице зима, а ты круглый год в кожаной куртке! Стоило спуститься вниз и увидеть курящую около байка Олисаву, как Мия вновь начала говорить глупости от смущения. Они встречались всего несколько месяцев и, должно быть, Сапковски еще не привыкла к тому, что эта потрясающая, сексуальная бунтарка смотрит только на нее одну. Оторвав взгляд от смартфона, Далттер сделала последнюю затяжку и убрала устройство в карман. Ее губы дрогнули в улыбке, пока хитро прищуренные глаза оглядывали внешний вид Мии. Она была в своем неизменном вишневом пальто, которое, тем не менее, тоже можно было назвать слишком легким для такой погоды. — Согреешь? Далттер раскинула руки в стороны, приглашая любимую в свои объятия. Помимо кожанки на девушке были узкие черные джинсы и массивные ботинки. Волосы она убрала на один бок и заколола их черными невидимками, глаза подвела черным карандашом, нарисовала больше веснушек. Стоило ли говорить, как прекрасна она была? Мия обомлела. На ватных ногах она, едва дыша, в несколько шагов настигла Лису и утонула носом в вороте ее куртки. От Далттер пахло мятой и шоколадом — именно такой вкус жижи она курила на протяжении месяца, пока бросала курить сигареты. Мии не нравился запах табака, а Олисаве не нравилось, что ее любимой такая мелочь может доставлять дискомфорт. — Я думала, ты будешь готовиться к концерту, — шепнула Мия. — Не ожидала, что приедешь встретить меня. — Вяце задобрила меня возможностью прокатиться на Харлее, и я захотела разделить эту радость с тобой. — Также тихо, будто их разговор был секретным, выдохнула Далттер. — Ты такая милая, когда говоришь подобное. — Ммм, — усмехнулась Лиса. — Милая у нас тут только ты. — Девушка потерлась носом о щеку Мии. — Особенно, когда смущена. — Я не смущена! — Конечно, нет, — поддразнила Олисава. — Повторишь мне эту фразу, когда я буду страстно целовать тебя в гримерке? Руки Лисы нагло скользнули под пальто, сжав девичьи ягодицы и подталкивая Мию ближе. — Когда я уложу тебя на столик с зеркалом и разведу твои дрожащие колени в стороны… — Лис! — А мой язык… — Хватит, умоляю! Горячий шепот прямо в ухо сводил Мию с ума. Впрочем, как и ладони, сжимающие ее задницу. Облизнув губы, Сапковски хотела сказать, что им пора ехать на концерт, но не смогла вымолвить и слова — Лиса вовлекла ее в глубокий, нежный поцелуй. Она это обожала — доводить до предела своими ласками и взрывать сотни комет внутри Мии. Заставлять любимую подаваться навстречу требовательным губам и бесконечно желать большего по легкому щелчку пальцев. Целоваться Далттер умела как никто другой. До дрожащих коленок и спутанных мыслей, до всхлипов и сбитого дыхания. Глубоко, мокро, с упоением. Верткий кончик языка Олисавы пощекотал твердое небо Сапковски, и девушки прервали поцелуй. Лиса почти всегда завершала их маленькие безумства мягким укусом или коротким, игривым облизыванием. Это распаляло Мию наброситься на Далттер снова. Но не в этот раз. — Поехали. — Опустив голову, буркнула Сапковски. — Ммм, как занимательно, — протянула в ответ Лиса. — Кажется, ты стала более стойкой, мне нужно стараться больше. — Не нужно, — вспыхнула Мия. — Ты и без того слишком хороша, оставь мне хоть крупицы самообладания, молю. Этот ответ устроил Далттер, и она хищно улыбнулась: — Как скажешь, куколка. Тем более, когда за наш короткий диалог ты умоляла меня о чем-то аж целых два раза. Лиса по обыкновению начала одевать на Мию шлем, но перед этим не отказала себе в удовольствии напоследок сжать сочные ягодицы и сорвать с девичьих губ томный вздох. Через полчаса девушки припарковались у «Персефоны». Сапковски сетовала на подпорченную прическу, пока Олисава перекидывалась парой фраз с охраной, а затем и с другими участниками импровизированной группы. Внутри клуба, как всегда, было шумно. И сегодня, как и предполагала Мия, она обращала на себя больше внимания. Многие парни и девушки стреляли в нее глазками, многозначительно улыбались и даже манили пальцами. В какой-то момент Олисава, не отвлекаясь от разговора с барабанщиком, по-хозяйски притянула Сапковски к себе за талию. Это немного охладило общий пыл, однако оставались и те, кого подобное ничуть не смутило. А когда Лиса отлучилась для подготовки, атмосфера и вовсе стала угрожающей. Мия старалась ни на кого не смотреть и кусала губы, переминаясь с ноги на ногу. Благо, уже через пару минут столпотворение немного рассредоточилось по залу — люди начали выстраиваться в неровные шеренги перед сценой. Она была несильно высокой, импровизированной, и располагалась между статуями Тора и Локи. По периметру скакал Виктор, отгоняя перепивших посетителей подальше от группы. Мия приметила его почти сразу — по неизменным солнцезащитным очкам и блестящей черной коже на нагое тело. И пусть половина посетителей обычно приходила в том же, только Виктор умел носить свои брюки и жилетку так эффектно. Заметив на себе взгляд Сапковски, парень обернулся и одарил ее самодовольной усмешкой. Быстро осмотрел ее образ, чуть дольше положенного задерживаясь на стройных ногах и груди. — Неплохо. — Прочла девушка по его губам. Виктор сказал что-то еще, однако в ответ получил лишь недоуменно сдвинутые брови. А когда его приобнял Генрих, показал Мии неприличный жест пальцами и языком. Сапковски мгновенно вспыхнула, но проигрывать этот бой не хотела. Не веря в то, что вообще это делает, она сложила пальцы полукругом, делая вид, что что-то обхватывает. Виктор следил за ней неотрывно, будто и вовсе позабыв об остальных и своем мужчине в частности. Пользуясь случаем, пока все приветствовали вышедших на сцену музыкантов, Мия провела языком по невидимой головке. Ведь, черт побери, она имитировала в руке ничто иное, как член. Виктор на мгновенье явно опешил, а потом залился диким хохотом, который Сапковски не могла расслышать из-за грохочущей музыки. Потеряв к Виктору интерес, Мия обратила свой взор на Олисаву и едва не забыла, как дышать. Кто-то подправил Далттер макияж и теперь она выглядела еще более дерзкой. В кожаном топе со шнуровкой, в обтягивающих джинсах, что выгодно подчеркивали стройные ноги, с убранными на бок и подколотыми невидимками волосами, Олисава выглядела, как богиня древнегреческих мифов в стиле модерн. Хотелось упасть пред ней ниц и молиться, молиться, молиться… Ведь такая девушка была ее и ничьей больше, ведь такая девушка смотрела и видела лишь ее одну!.. — О, боги… — Забудь свои обещания, — проникновенно запела Вяцеслава. — Беги, спасайся отчаянно! Дороги петляют, но ты-ы-ы! Знаешь где твои мечты! Мия почти не разбирала слов, но чуть гнусавый, хриплый голос Вяцеславы трогал до мурашек. Или же всему виной были юркие пальцы на тонких струнах?.. Мия не могла с абсолютной уверенностью ответить на этот вопрос. Песня сменилась второй, третьей-четвертой, а она, стоя в гудящей толпе, чувствовала себя одиноко. Ведь ее любимая казалась недосягаемой звездой, что озаряла всех своим светом. Казалось, будто между ними всегда было это расстояние, будто… Оно вырастало в геометрической прогрессии и вновь не уменьшатся, показывая, какие они разные. Что ж, Мия и не отрицала этого. Они с Лисой действительно были совсем непохожи. Кто-то говорил, что противоположности притягиваются, а кто-то утверждал обратное. Сапковски отчаянно цеплялась за первое суждение, как за соломинку, что должна была помочь ей выплыть из реки болезненных предрассудков. От этого становилось невыносимо больно. Она ведь старалась, правда? Соответствовать, не отставать, идти рядом. Но получалось ли?.. Словно почувствовав весь спектр эмоций Мии, Олисава неожиданно для всех бросила гитару и прыгнула в толпу. Сапковски удивленно моргнула, стоило теплым пальцам лечь на ее подбородок. В нос Мии забился насыщенный цитрусовый аромат, оседая на легких приятным, чуть кисловатым послевкусием. Насмешливо улыбнувшись уголком губ, Лиса схватила девушку за руку и увлекла за собой через сцену. Миновав статуи, Далттер распахнула перед Мией дверь гримерки, где часто переодевались и красились певицы из травести-шоу. Генрих обожал устраивать их почти каждые выходные, поэтому комната буквально впитала в себя сладковато-удушливые ароматы чужих духов и лосьонов для тела. — Что мы здесь… — Мия запнулась, когда Лиса толкнула ее к туалетному столику. — Делаем? — Закончила за нее Далттер, хищно сверкнув глазами. — Ммм, даже не знаю… Она заставила девушку сесть на прохладную налакированную поверхность и грубо вжала ее лопатками в зеркало позади. От холодного прикосновения кожа Сапковски покрылась мурашками. — Что с тобой было? Вопрос Лисы на контрасте с действиями показался Мии до абсурдного странным. Она хмыкнула, но ее ухмылку тут же стерли горячие, влажные губы. Олисава крепко удерживала девичий подбородок, чтобы Сапковски, засмущавшись, не отвернулась от нее. Гибкие движения сплетающихся языков, привкус недавно съеденного шоколада, дыхание, опаляющее кожу… Чересчур интимные звуки. — Ты заметила? — Промурлыкала Мия, когда Лиса на секунду ей это позволила. Карие глаза напротив блеснули смесью двух противоречивых чувств — беспокойством и похотью: — Почувствовала. Сапковски мягко улыбнулась. Чуть дрожащие девичьи ладони схватили предплечья Олисавы, потянув на себя. Они и без того были слишком близко, но Мия поймала себя на мысли, что хочет ощутить любимую еще ближе. Из ее глаз неожиданно потекли слезы, которые Далттер с тихим вздохом начала ловить губами. Слова тут были излишни. Обе понимали друг друга на никому неизведанном уровне — так, будто стали единым организмом. Каждое прикосновение, каждый поцелуй кричал — я здесь, я рядом, и так будет всегда. Открывая рот навстречу требовательным ласкам, Мия стала податливой, как глина в руках умелого мастера. Она расслабилась, полностью доверилась. Осознавшая это Олисава едва не потеряла контроль. Ее движения стали резче, порывистее, однако не утратили нежности. Рука Лисы легла на округлую девичью грудь, что удобно поместилась в ладони. Набухший сосок уткнулся в кожу сквозь ткань платья. — Черт, — пробормотала Далттер. — Черт, черт, черт… Она потянула одежду Мии вверх, обводя каждый соблазнительный изгиб, пока бордовая ткань не сползла по налакированной поверхности на пол. То, что открылось взору Олисавы, обескуражило ее еще больше. Далттер даже отошла на шаг, чтобы получше рассмотреть образ любимой. В полутьме это выглядело еще интимнее и прекраснее. — Ты надела портупею? Я думала, это часть платья, ох… Взгляд Лисы прошелся от девичьей макушки до самых пят, отмечая кружевное черное белье, колготки с декором на бедрах, и атласные ленточки, что обвивали упругую грудь. Покачнувшись, Далттер уткнулась лбом в тонкое плечо и прошептала: — Это нечестно, принцесса, я не была к этому готова. — Честно, — возразила Мия. — Не только же тебе постоянно вгонять меня в краску. Лиса подняла на нее глаза: — Но в долгу я не останусь. Ее пальцы подцепили бретели бюстгальтера, позволяя им плавно соскользнуть вниз почти до сгиба локтей. От этого Сапковски снова вся покрылась мурашками, вызывая у Лисы очередную довольную улыбку. Резко сжав ладонями округлые груди Мии, Далттер сорвала с ее губ первый стон, а затем также, не церемонясь, оголила их. Горячий язык мазнул по набухшей бусинке соска — сначала одного, затем другого. Легко, игриво, вынуждая Мию ерзать и нетерпеливо тянуть Лису за пряди, чтобы она не останавливалась в своей ласке. — М-м-м, принцесса сегодня нетерпелива. — Хмпф, — фыркнула в ответ Мия. — Хватит играть со мной, раз начала то!.. Ох! Олисава накрыла ртом один из сосков, опаляя его своим дыханием и лаская ее круговыми движениями языка — два круга по часовой стрелке, три против… Лиса прекрасно знала, как сильно нравится любимой, когда она так делает. Еще в начале их отношений Мия сама выдала эту ненавязчивую, однако волнующую подсказку. Девушка размешивала сахар в своем кофе, а Лиса всегда была очень любопытной и запоминала любые, даже самые мелкие детали, когда дело касалось ее любимого человека. Так что сейчас Мия в полной мере ощущала на себе собственные привычки. Кусая губы, чтобы не застонать в голос, она ерзала на месте, закинув и скрестив ноги на пояснице Лисы. От собственных действий становилось еще жарче — так, что она отчетливо ощущала, как сильно намокло ее белье. И всему виной была прекрасная, подобно Афродите, девушка, вытворяющая с ней немыслимые, божественные вещи. — Тебя никто не услышит, принцесса, — шептала, как змей-искуситель, Лиса, но не давала ей ответить, возвращаясь к ласке. — Там грохочет музыка… Не сдерживайся, я тоже хочу послушать что-то прекрасное. Сапковски не хотела сдаваться. Она держалась, как бравая воительница, однако стоило лишь юрким пальцам накрыть сквозь колготки и трусики пылающее лоно, как вся выдержка с треском рассыпалась осколками. Лиса чувствовала жар и пульсацию, знала желанное тело, как до смерти заученное стихотворение классика, что день и ночь повторяла в школе. И ей не составляло труда умело надавливать на самые чувствительные точки. Плавные движения вверх-вниз, полукруговые движения влево-вправо, а затем… — Будь плохой девочкой, любимая, порадуй меня. Дорожка поцелуев вниз от груди, по дрожащему животу и ощутимый, пламенный поцелуй прямо там, где билась пульсация меж нежных девичьих бедер. Не отказав себе в удовольствии облизнуть и без того влажные губы, Лиса потянула на себя всю одежду, что отрезала ее от самого интимного места на желанном теле. Сорвав с нее колготки и трусики в несколько резких движений, Олисава подтянула Мию за бедра к краю стола. С упоением сжала их, чуть развела в стороны и опустилась на колени, не отрывая от Мии горящих глаз. Первое движение языка снизу вверх позволило ощутить терпкий вкус влаги на языке. Второе — прочувствовать его ярче, острее, и вынудить Мию вжаться лопатками и затылком в холодное стекло зеркала. Третье — подарить сладкую, почти пыточную ласку и сорвать с губ любимой тихий, протяжный стон вперемешку с дрожащим шепотом: — Еще… Пожалуйста, еще… Я буду самой плохой девочкой на свете, — сбивчиво мурлыкала Сапковски. — Для тебя я буду кем угодно. — Нет, — усмехнулась Лиса. — Просто будь собой. Открытой и искренней. Сказав это, Олисава не позволила девушке ответить. Ее ласки стали напористее, изощреннее. Далттер касалась Мии то широким и влажным касанием, то меняла расположение языка и дразнила легкими, но щекотными прикосновениями бусинку клитора. Сапоковски стонала. Ее ладони сжимали края столика до побелевших костяшек, пока бедра интуитивно двигались навстречу каждому движению Олисавы. Стало невыносимо жарко — им обеим. В какой-то момент помещение куда-то поплыло, а в легких перестало хватать воздуха. Влажные, интимные звуки гулом стояли в ушах. Стопы Мии на плечах Олисавы мелко задрожали. Это стало для Далттер знаком — она ускорилась, старательно контролируя нажим. Никто из них не мог сказать, когда Мию накрыло волной оргазма. Не контролируя себя, девушка ослабила хват и едва не сползла со столика на пол, но сильные руки Олисавы поймали ее и заключили в объятия. Под веками Сапковски взрывалась сотня фейерверком, пока по телу прямо от жаркого, сочившегося лона разливались приятные импульсы. Не совсем соображая, девушка позволила любимой дотащить себя до дивана. Лишь спустя долгую минуту, Мия ошарашенно уставилась в довольное лицо Лисы. — Я и не знала, что тебя так возбуждают подобные места, — улыбнулась она. — Думаю, нам нужно больше экспериментировать. Сапковски хотела возмутиться, но ее прервал бой курантов. Обе девушки удивленно уставились друг на друга, а потом, как по команде, рассмеялись. Олисава привлекла Мию к себе на колени, впиваясь в губы страстным, влажными поцелуем. — С новым годом, любовь моя, — шепнула она, кончиками пальцев поглаживая Мию по бедру. — Желаю, чтобы начавшийся год прошел также приятно и горячо, как эта ночь. Сапковски хихикнула, склонив голову к плечу и глядя на Лису сверху вниз: — Седлай Харлей, милая, я требую продолжения, в котором плохой девочкой придется побыть тебе. — Вот как, — хмыкнула Лиса. — Что ж, не смею отказываться, если, конечно, Харлей не стал тыквой после полуночи. Мия сразу поняла, о чем речь, и беззастенчиво предложила: — Я могу начать прямо в такси. — Кто ты и куда делась моя вечно смущающаяся принцесса? — У нее сегодня выходной. Смеясь, Лиса начала помогать Мии одеваться, хотя по горящим карим глазам было ясно, что будь ее воля и отсутствие у других лишних глаз, она бы не позволила этим тряпкам вновь скрыть от нее прекрасное тело. В любом случае, впереди их ждала прекрасная ночь и долгие, душевные разговоры вплоть до самого утра. Разве можно было помыслить о чем-то еще? Все, что было нужно, они обе уже имели.