Вишневая книга

Сентябрь 2023-го, Варшава, Беляны, квартира Мии, 00:55. Песня главы — моя Мишель — Зима в сердце

«Все самое плохое, к сожалению, часто происходит с очень хорошими людьми. В такие моменты мне до смерти хочется плюнуть в лицо судьбе, вселенной, Богу иль Дьяволу и спросить: нравится? Вот и нам тоже нет». © Виктор Бартош ака суслик ака байбак

Мия проснулась от короткой вибрации. Часы микроволновой печи показывали без пяти час. Сапковски восстанавливалась после двух суток бодрствования. Она без тени сомнения проспала свой первый выходной, размыкая веки лишь затем, чтобы сходить в туалет. Излишняя активность и эмоциональные качели прошлой недели сильно на ней сказались. Было по-настоящему паршиво. Казалось, будто из мира Гарри Поттера сбежала парочка дементоров и поселилась с Мией по соседству. — Ургх… Девушка потянулась к телефону и едва не зашипела от ударившего по глазам света. Поморгав несколько раз, она прищурилась. Взгляд заскользил по ленте с уведомлениями, выискивая что-то значимое. Пропущенный звонок от мамы, сообщения в общей рабочей беседе, денежный перевод… — Сколько?! Сто восемьдесят злотых?! Я же совсем чуть-чуть помогла, вот сумасшедшая! «Жду следующего совместного проекта, чирикни, как будет время, есть предложение. Забыла тебе сказать, когда подвозила, голова была занята другим и, губы, собственно, тоже». Приписка заставила Сапковски улыбнуться. От разлившегося по телу тепла начало покалывать в кончиках пальцев. Ей очень хотелось снова порисовать вместе и… Пожалуй, поцеловать Лису еще как минимум тысячу раз, а потом умножить это число на бесконечность. Мия чувствовала себя взбудораженной. И напуганной тоже, но отчаянно гнала от себя эту мысль. Однажды она уже умерла. Однажды ее сердце уже было разбито. Достаточно. Больше не надумывать на года вперед, больше не переживать о том, что скажут другие, просто… Жить. И жить так, как ей самой захочется. Даже если в конце этой истории ее ждет самый трагичный финал на свете. Подобно Ромео и Джульетте, подобно Джорджу Уизли и Анджелине Джонсон, подобно каждой парочке из фильмов про умирающих подростков! Телефон завибрировал снова, только на этот раз от звонка. Дисплей выдал имя Карлы, и Мия удивленно вскинула брови. Подруга никогда не звонила так поздно. — Мия! Громкий, истеричный визг оглушил Сапковски, как только она нажала на зеленую кнопку. Это вынудило ее невольно подскочить на кровати и едва не свалиться с нее на пол. Руки девушки мелко задрожали от хлынувшего в кровь адреналина. Она не успела произнести ни слова, когда Карла заговорила снова: — Мия, прошу, забери меня отсюда! Мадеска едва могла говорить. Ее голос был надломленным, и сразу после вскрика перешел в сиплый шепот. Она тяжело дышала, тихо постанывала от боли и, без сомнений, глотала слезы. — Дред, он… Мы поссорились… Мия, кажется, у меня вывихнута рука и я даже не знаю, где нахожусь… Осталось два процента заряда, я без денег… Мне так страшно! Сапковски забыла, как дышать, но уже спустя мгновенье начала сбрасывать с себя пижаму и лихорадочно искать джинсы в темноте. Все происходило само по себе. Сознание не до конца понимало, что происходит, пока тело двигалось и куда-то рвалось. — Так, слушай меня, Карла. Скинь свою геолокацию. Быстро. Я найду тебя. В трубке послышалось шуршание. Секунды до заветного оповещения показались Сапковски вечностью. Каждый гулкий удар сердца где-то в глотке — как последний. Благо, Карла сумела прислать свое местоположение до того, как это бы стало невозможным. А потом Мия забыла обо всем — забыла свой выход из квартиры, посадку в такси. Забыла цвет машины, номер, личность водителя, оплаченную сумму. Все это было слишком неважно. Ночная Варшава встретила ее порывом пыльного ветра прямо в лицо, стоило лишь оказаться вне салона. Воздух пропитался запахами мокрого асфальта, сигаретным дымом и прелыми листьями. Сапковски не имела ни малейшего понятия, куда ей идти. Хлопая ресницами, она несколько раз осмотрела карту, но та ей совсем не помогала. Красная точка настойчиво утверждала, что Карла находится прямо перед ней. Вот только вокруг было ни души. — Карлсон! Ничего. Кусая губы, Мия решила довериться внутреннему импульсу и не терять времени. Двинувшись на свет горящего в конце улицы фонаря, она почти сразу сорвалась на бег. Мии хватило минуты, чтобы оказаться на перекрестке около круглосуточного магазина, где в тени баков, обняв колени руками, сидела ее заплаканная подруга. — Боже мой, Карлсон! Девушка присела перед ней на корточки. Ощутив чужое присутствие, Мадеска вскинула голову и тихо шепнула: — Ми. — Да, — едва сдерживая слезы, кивнула Мия. — Да, милая, это я. Нам нужно идти. Сапковски ухватилась за Карлу и помогла ей подняться, придерживая за здоровую руку и талию. Лицо Карлы было осунувшимся и безучастным — скорее всего, она уже давно сидела там и успела выплакать все, что накопила в себе. По скуле подруги расползлось большое синее пятно, а из разбитой губы сочилась кровь вперемешку с сукровицей. Маленькие царапинки покрывали щеки, лоб, нос и даже веки. Мия предложила ей больницу, но Мадеска попросила просто отвезти ее в безопасное место, где они могли бы поговорить. В подтверждение своих слов она пошевелила больной рукой. — К-кости целы. — А если сотрясение? Нам следует… — Нет! — воскликнула Карла. — Нет, Мия, ты снова упадешь с обморок, я не хочу! — Да плевать на меня! Что я буду делать, если тебе станет хуже?! — Не станет, п-прекрати! Давай просто уйдем отсюда! Сапковски сморгнула непрошенные слезы, стараясь говорить твердо: — Тогда поедем ко мне? Нужно обработать раны! И утром нам все равно следует показать тебя врачу! Но Карла отрицательно мотнула головой: — У тебя он будет искать в первую очередь. Внутренности Сапковски похолодели. Она ощутила такой ужас, что едва не разрыдалась от накативших эмоций. Вдох-выдох-вдох-выдох. Нельзя сходить с ума, нельзя! Но и что делать — Мия не имела ни малейшего понятия. Сейчас она чувствовала себя такой крошечной и беззащитной, такой бесполезной. Будто каждый мог с легкостью раздавить ее своим ботинком. «Будь смелее, маленькая инопланетянка». Неожиданно прозвучавший на подкорке сознания голос помог немного прийти в себя. Не сразу, спустя долгие-долгие мгновенья внутренней борьбы, что показались Сапковски практически вечностью. Или, по крайней мере, непозволительной в их положении роскошью. Мия убрала с лица мокрые волосы, откинув их назад: пошел дождь. Ледяные капли, словно пули, пронизывали тела двух потерянных девушек. Нужно было шевелиться, нужно было идти дальше, пока их одежда насквозь не промокла. Вот только куда?.. — Слушай, концерт, конечно, отпад, но солист так себе, я бы охотнее приударила за басисткой! — Эй, не заставляй меня ревновать, чудище, пощади старческие нервы! Мия обернулась, встречаясь взглядом сразу с двумя парами глаз. Повисло неловкое молчание, мозг начал лихорадочно соображать, а над головами девушек вдруг появился большой зонт и обеспокоенное лицо с заостренными чертами. Очень знакомое лицо. — Мия! Звонкий девичий голос заставил Сапковски сморгнуть и посмотреть на подошедших к ним молодых людей почти ясным взглядом. — Мия, — повторил вслед за Розалией Герман. — Какого?.. Он явно был слишком шокирован, чтобы подобрать нужные слова. Наверное, никак не ожидал встретить новую знакомую в таком плачевном состоянии на руках с избитой подругой. Мия и сама не понимала, как все это произошло. — Давай ее сюда. Герман подхватил Карлу, указывая кивком головы в сторону припаркованного около магазина старенького пикапа. — Не знаю, что у вас случилось, но разбираться будем потом. В больницу? Мия отрицательно качнула головой. К ее удивлению, ни Розалия, ни Герман спорить не стали. Просто повели их к авто и помогли устроиться на заднем сидении. Сапковски немного потряхивало, но она старалась игнорировать сигналы собственного тела. Однако ее борьба не укрылась от внимательной Розалии. Мортен мягко обняла девушку и быстро чмокнула ее в лоб: — Все будет хорошо, мы поможем, не бойся. Герман завел машину. Мия старалась ни о чем не думать, хоть и получалось это из рук вон плохо. Она обнимала Карлу, пока Розалия делала тоже самое для нее и успокаивающе гладила по спине, наблюдая за обеими. Мии хотелось просто закрыть глаза и проснуться воскресным утром в своей постели, словно ничего и не произошло, но она гнала от себя эти мысли. Спустя четверть часа, пикап припарковался у неприметной серой высотки. Герман и Розалия жили вместе в небольшой квартирке под крышей — на двадцать шестом этаже. Пока на помутневшем экранчике сменялись цифры, Сапковски считала удары собственного сердца. Так через тридцать два удара скрипучий лифт сменился крошечной прихожей со вздувшимся линолеумом. Пол был усеян тапочками, туфлями, ботинками и игрушками для животных. Манцевич, старательно скрывая собственную неловкость, начал сгребать все в один угол, чтобы другие могли свободно пройти. Мия вдохнула поглубже: пахло краской и наполнителем для кошачьего лотка. Снизу раздалось требовательное «мяу». — Эрих, — улыбнулась Розалия, подхватывая на руки упитанного черного кота. — Ты скучал по нам? Эрих снова громко мяукнул и потерся мордой о скулу Мортен. Карла даже улыбнулась милому животному, но ее улыбка быстро померкла. Герман потащил девушку на диван и кивнул Мии, чтобы не стояла на пороге. Стянув с ног ботинки, Сапковски машинально погладила Эриха за ухом, игнорируя жалостливый взгляд Роз. Кот поначалу подозрительно принюхался к протянутой руке, несколько раз моргнул и, придав морде царской кошачьей важности, все-таки позволил к себе прикоснуться. — Я покормлю его на кухне и заодно сделаю вам чай с ромашкой. Розалия удалилась дальше по коридору вместе с Эрихом. Мии же ничего не оставалось, как пройти в комнату к Карле. Когда она вошла, Герман уже рылся в аптечке, что-то бормоча себе под нос. Наверное, ругался на все на свете за свалившуюся на его голову напасть. Мия сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней и стараясь унять бешено колотящееся сердце. Взгляд бегло перемещался с одного предмета на другой, отмечая кучу горшков с растениями, ловцы снов, швейные принадлежности и пару манекенов с платьями. В совокупности это выглядело очень уютно — прямо как мастерская феи крестной из сказки про Золушку. Присев рядом с Карлой, Мия заботливо поправила плед и помогла подруге посильнее в него укутаться. — Спасибо, что приютили, Герман. Мужчина неопределенно пожал плечами, разворачиваясь к гостьям с аптечкой. Все лицо Мадески было испещрено царапинами, и некоторые из них были очень глубокими. Манцевич дал Мии ватку и настойку календулы. — Все, что есть. Хотя бы обеззаразим. Он говорил очень тихо и спокойно, словно объяснял что-то детям. — Будет плохо, если раны загноятся. Утром нужно либо в больницу, либо в аптеку. Думаю, ты хорошо меня в этом понимаешь, Мия. Взгляд мужчины раз за разом возвращался к Карле. После сухого инструктажа касательно первых утренних действий, его губы сложились в тонкую полоску — нужные слова не находились. Герман очень боялся, что Мадеска снова начнет плакать. Когда ватка с раствором коснулась царапины на щеке, она сморщила нос, но ничего не сказала. Начался долгий и мучительный процесс обработки ран. Мия старалась унять дрожь в руках, хотя удавалось ей это с большим трудом. Усталость и стресс почти насильно отключали организм, пока девушка, стиснув зубы, твердила себе, что не может уснуть. Не сейчас. — Ми… Спустя долгие минуты молчания, Карла вдруг подняла на подругу полные слез глаза. Ее губы задрожали, брови взметнулись вверх. Крупные капли скатились по щекам к подбородку и упали на сцепленные между собой пальцы. — Ми, — повторила Мадеска. — Ми, почему?.. Мия опустилась на колени, чувствуя, как от непрошенной влаги отяжелели ресницы. Она схватила Карлу за руки, чтобы она перестала вонзать ногти в тонкую кожу ладоней. Страх замершего посреди комнаты Германа сбылся — Мадеску накрыла истерика. — Что я сделала не так, Ми?! — закричала девушка. — Я ведь так сильно его любила! Я ведь все для него делала! Лазила в эти чертовы горы, терпела аллергию, готовила каждый день его любимые спагетти по сотне гребанных рецептов, чтобы ему нравилось! Не упрекала, когда он сливал деньги в игры, не жаловалась, когда он бросал меня на свиданиях, чтобы увидеться с друзьями! Я все ему прощала, Ми! Все! Карла захлебывалась слезами. Ее боль была настолько сильной, что Мия чувствовала, как и ее саму разрывает на части. Сапковски плохо видела покрасневшее девичье лицо прямо перед собой — она рыдала вместе с подругой. — Ты ни в чем не виновата, Карлсон, — шептала Мия. — Ни в чем, слышишь? — Я покупала сексуальное белье каждые две недели, я занималась с ним сексом, даже когда сама этого не хотела! Неужели этого было мало?! Неужели мне стоит послушно подставлять обе щеки, когда он зол?! Стать игрушкой для битья ради любимого человека?! — Нет, милая, нет! — Я хочу, чтобы меня любили! Я хочу!.. — Я знаю, милая, я люблю тебя. Сапковски подалась вперед, крепко обнимая Карлу. — Я должна сделать это, Ми? Я должна позволить ему?.. Тогда он будет меня любить?! Мия задыхалась. Она хотела сказать очень много, но едва оставалась в сознании от переизбытка чувств. Злость, ненависть, жалость, безысходность — все это перемешалось ядовитым коктейлем в хрупком стакане ее души. Так больно ей не было с тех пор, как ушла Лери. Казалось, сейчас Сапковски вновь переживала тяжелую потерю. — Нет, не должна, — шепотом сказала Мия. — Ты заслуживаешь самой чистой и искренней любви. И ты никому и ничего и никогда не будешь за нее должна, слышишь? — Но почему снова нет?! Почему?! — Мне жаль, милая, мне очень жаль. Он не достоин тебя, понимаешь? Он не достоин даже стоять рядом и дышать с тобой одним воздухом! Ты хотела подарить ему много любви, и ты это сделала! Здесь нет твоей вины! Никогда не было и не будет! Карла хмыкала в подставленное плечо. Она продолжала бормотать о своих «обязанностях» перед Дредом, о том, что она не достойна здоровых отношений, ведь не сумела их построить. Но слова Сапковски постепенно достигали ее распаленного сознания. Мия сомневалась, понимает ли ее подруга. Однако спокойный, ровный тон, добиться которого Сапковски было очень нелегко, постепенно успокаивал страшную бурю. Мия гладила Карлу по спине, убаюкивая. Ее собственные слезы уже почти высохли, оставляя после себя едкую соль. Казалось, внутри взорвалась одна из тех вселенных, которые Сапковски так старательно выстраивала с самого детства: озаряла светом, радостью, надеждой. А теперь на месте маленького чуда зияла большая, кровоточащая рана. Но, к сожалению, ее нельзя было обработать настойкой календулы и наложить стерильную повязку. Удел этой раны — покрыться алыми кристаллами и напоминать о пережитой боли из раза в раз, когда неосторожное касание мазнет по нужной точке. В следующий раз Сапковски вернулась в реальность, когда Карла мирно сопела у нее на плече. Герман помог Мии уложить подругу на диван и укрыть лоскутным, неровно сшитым одеялом, что достал из комода. Плед был слишком тонкий, а выделенная Мадеске комната — холодной. Сам же Манцевич сел в кресло неподалеку, объявив, что ему нужно поработать. На тонкую переносицу его крупного прямого носа легли массивные квадратные очки, а на колени — ноутбук. — Иди к чудищу, я присмотрю за Карлой. — Если она… — Я позову. Диван был слишком узок для них двоих, поэтому Мия лишь коротко кивнула и покинула комнату. — Садись скорее, — произнесла Мортен, когда ее гостья оказалась на пороге кухни. Но Мия осталась стоять в проходе. — Простите, вы, наверное, хотели бы отдохнуть, а не нянчиться с двумя проходимками. Роз после таких слов с грохотом поставила пустую кружку на стол и гневно уставилась на девушку. Рыжие брови сошлись на переносице. Мортен покачала головой, заливая сушеную ромашку и мяту кипятком из старого серого чайника. Решив не гневить ее еще сильнее, Мия опустилась на табуретку за круглым столом. Спустя минуту Розалия сделала то же самое и пододвинула Сапковски дымящуюся кружку. Девушка заметила ее не сразу, поглощенная своими тяжелыми мыслями. Ее взгляд фокусировался на чем угодно, кроме собеседника и стола с угощениями. Так Мия рассмотрела четыре шкафчика, смешные настенные часы, колеса от велосипеда, прикрепленные к стене и намотанную на них гирлянду, а еще около минуты считала капли из протекающего крана. Роз не отвлекала ее и терпеливо ждала. Это было удивительно — Мортен, та самая Мортен, что в их первую встречу, казалось, благодаря своей безудержной энергии могла взобраться на Говерлу и вернуться обратно за одну минуту, сейчас умело держала себя в руках. Или тот образ — пустое? Мия решила подумать об этом в другой раз и потянулась к чаю. На фарфоровых боках причудливой кружки был нарисован Дарт Вейдер из фильма «Звездные войны», и это переключило ее внимание. — Люк, я твой чай, — пробормотала Сапковски. Ответом ей послужил откровенный смешок. Девушка подняла глаза на хозяйку квартиры, которая смотрела на нее со снисходительной улыбкой. Кажется, спонтанная шутка пришлась Мортен по вкусу. Маленький носик с веснушками, как и уголки ясных, голубых глаз, покрылись маленькими морщинками. — Дорогая, запомни, друзья Олисавы — наши друзья. Думаю, мы еще сможем узнать друг друга получше, правда? Поэтому не переживай ни о чем, мы рады помочь. Мия была тронута ее словами. Она уже давно не ощущала от людей поддержки — только Карла всеми силами тянула ее со дна. С тех пор, как Сапковски потеряла сестру, она и вовсе позабыла то теплое чувство, которое возникало от вовлеченности искренних людей в ее проблемы. Но могла ли она вываливать на других то, в чем должна была разбираться сама? — Спасибо. Мия сделала глоток чая и ей стало немного легче. Под столом о ногу Сапковски потерся Эрих — кот будто хотел забрать своей лаской всю ее боль. Искусанных до крови губ коснулась слабая улыбка. Ей было приятно, что даже самый маленький член этой замечательной семьи пытался ее утешить. Мия знала, что Розалия и Герман не являлись друг другу мужем и женой, но это было неважно. — Не хочешь позвонить Лисе? Сапковски вздрогнула от прозвучавшего вопроса. — Уже поздно, не хочу ее беспокоить. — Она расстроится, когда поймет, что узнала обо всем последней. Мия покачала головой: — Мы еще не настолько близки, Роз, чтобы я вываливала на человека свои проблемы, тем более посреди ночи. Мне и перед вами неудобно, уж такой я человек. Розалия тепло улыбнулась в ответ на упрямство Мии. Все же, Мортен знала Лису гораздо лучше и могла ручаться за свои слова, но заставлять других делать что-то против их воли она не хотела. Между этими двумя еще в той студии чувствовалась химия. Стоило ли подливать в эту реакцию преждевременный катализатор? — Хорошо, Мия, я понимаю. Розалия помнила, как злилась на Лису, когда их с Герой отношения только начинались. Олисава очень помогла им на ранней стадии совместной жизни, и сейчас Мортен чувствовала только благодарность. — Лиса больше подруга Геры, чем моя, — вдруг честно призналась она, двигая к Мии тарелочку с пряниками. — Знаешь, до Германа я встречалась с девушкой, и это были очень токсичные отношения. Человек высосал из меня абсолютно все за какой-то год, а теперь Гера пытается собрать меня по кусочкам заново, как лего. Мортен грустно улыбнулась, но эта улыбка предназначалась скорее печальным воспоминаниям, нежели Мии. Губы обжег мятный кипяток, и Розалия поняла, что забыла добавить себе ромашку. Штормовые глаза Сапковски напротив гипнотизировали ее. Роза не собиралась откровенничать, но решила, что так она сможет отплатить Олисаве за помощь. Да и Мия казалась ей славной, но при этом безумно одинокой девушкой, которая явно нуждалась в подобном разговоре. — Хочешь послушать грустную историю? — Да. — Так быстро согласилась, — хихикнула Мортен. — Что ж. Она на миг прикрыла глаза, будто вырисовывая под веками картинки давно минувших дней: — С Лисой я познакомилась еще в отношениях со своей девушкой — Дорой. С Германом мы много лет просто дружили. Однажды я и Дора сильно поругались, и это так сильно по мне ударило, что я едва не наложила на себя руки. Знаешь, в тот момент, когда она хлопнула дверью прямо перед моим носом и выгнала из нашей квартиры, в моей голове будто порвалась последняя ниточка надежды. Гера обрывал мой телефон, писал, искал по всему городу, пока я сидела в кафешке под ливнем и думала, как лучше покончить с собой. Розалия улыбнулась шире, видя участливое лицо Мии. — Меня нашла Лиса. Села напротив, достала мою фотку, глядела то на меня, то на снимок и в конечном итоге рассмеялась. Я тогда подумала «ну что за чокнутая». Знаешь, что она мне сказала? Мия нетерпеливо мотнула головой. — «Идем, дорогуша, соберем твои вещи, поживешь у меня, пока мы с Герой будем разбираться с этой сукой. Если хочешь, помимо квартирного вопроса могу «случайно» разбить ей лицо». Роза хмыкнула, настойчивее пододвигая Мии пряники. Агрессивное гостеприимство было ее коньком, так что Сапковски, понимая неэффективность собственного отказа, осторожно взяла с тарелки угощение в форме белого сердца. Стоило зубам прогрызть слой глазури и теста, как на пальцы Мии брызнул ягодный джем. Неловко слизывая его, она старалась не терять нити душевного монолога. — Все было как в тумане после этого. Мы пришли в квартиру, там был полный разгром. Все мои чертежи, все мои материалы испорчены, манекены разбиты… Пока я плакала и кричала, Лиса собирала мои вещи. Потом приехал Гера, тоже начал помогать. Так перепугался тогда, чудной… Роз вытерла выступившую слезу. — Вот так вот я перебралась к Лисе, начала новый этап жизни. Дора часто звонила, искала встречи, умоляла вернуться. И я едва не позволила себе эту слабость. Но Олисава вовремя дала мне оплеуху. Открыла глаза, помогла понять, что искренне любящий меня человек это тот, который каждое утро покупает мой любимый какао и возит меня на работу. Мия улыбнулась уголком губ. То, как потеплел голос Мортен при упоминании поступков Германа трогало за живое. — Гера очень сильно обо мне заботился и заботится. До него у меня были только девушки. Много девушек, на самом деле… сейчас я состою всего лишь во вторых серьезных отношениях и безумно счастлива. Хочу отплатить Лисе тем же, но, разумеется, не за чужой счет. Просто… Розалия накрыла руку Мии своей. Ее лучистые глаза смотрели прямо в чуть потускневшие глаза Сапковски. Улыбка стала почти незаметной, но это новое выражение ее лица было не менее участливым: — Если захочешь поговорить, если будут проблемы… Не важно, связанные с Лисой или нет, я всегда выслушаю и помогу, хорошо? — Спасибо, Роз, — искренне сказала Мия. — Спасибо, что доверилась. Мортен хмыкнула: — Надеюсь, позже и ты расскажешь мне, что случилось с тобой и твоей подругой. Я слышала, как громко она кричала… Прости, я не смогла пересилить себя и прийти тебе на помощь. Она напомнила мне… — Тебя, — прошептала Сапковски. — Все в порядке, теперь я понимаю. Розалия кивнула, хватая кружку, чтобы скрыть за ней нервно дрогнувшие губы. Воцарилась тишина. Говорить ни одной из них больше не хотелось — голос бы предательски выдал каждую сокрытую в глубине души эмоцию. Через минуту на кухне появился Герман. Он сказал, что Карла крепко спала и мягко поцеловал Розалию в висок. Манцевич сразу заметил ее побледневшее лицо и взял его в свои ладони. Что происходило дальше, Мия не видела — она уставилась на жующего корм Эриха и думала о своем. Несчастье подруги дало понять, что в мире еще остались потрясающие люди… И этих людей в ее жизнь привела девушка, которая пахла, как необузданная стихия с капелькой апельсинового сока. «Олисава Далттер, за какие заслуги я получила тебя?»