Октябрьская проза

Серёжа радостный мчался по пустой дороге на своём красном мотоцикле: это ж надо, двойник! Самый настоящий робот-двойник, который теперь будет учиться вместо него, писать контрольные и делать домашние работы! Вот это ему повезло! Узнают другие — обзавидуются! Проезжая мимо своего двора, Серёжа мельком увидел большой фургон грузовой машины. И остановился: неужели папа вернулся из командировки раньше? Вот это чудеса! Только возле машины отца не было видно. «Оно и к лучшему! — смекнул про себя мальчик, — поезжу пока, а то рановато из школы в полдень возвращаться — ещё нотации слушать по поводу прогулов! А Электроник пусть пока учится, может, пятёрки ещё принесёт!» Но только повернул Серёжа за угол на проспект — ба! — идёт отец с авоськой. Они лоб в лоб с ним столкнулись! Наверное, мама за продуктами его отправила. Вот он попал! — Серёжка? — опешил папа, но взглянул на часы и удивленно спросил, — а чего ты не в школе? Ещё двенадцати нет, а ты здесь! Серёжка ойкнул, и начал разворачивать мотоцикл — а папа хвать за локоть! — Постой-ка, голубчик! Мать говорила, контрольная у тебя сейчас по физике. Прогуливаешь? И Серёжа надавил на газ — и отъехал вперёд. — А ну, слазь, иди сюда, Сергей! — но мальчик только помотал головой и повернул за угол. И был таков! — Вот негодник! Сорванец! Домой вернешься — выпорю! ты у меня получишь, прогульщик! «Может, папка сейчас поругается, поорёт, а к вечеру вернусь — пятёрки покажу, а он и не накажет… — размышлял про себя Серёжа. Он остановился в парке и слез с мотоцикла… Ездить настроение пропало. — А с другой стороны… домой хочется. Папка же вернулся всего на два дня… Эх, вот это я вляпался!». В три часа в гараже появился Электроник, и Сережа радостно к нему побежал. — Ну что, интересно сегодня было? А где дневник, Эл? — Вот он, только я сегодня без оценок, контрольные же были… Серёжа разочарованно махнул рукой… — Ладно… Ты сегодня посиди здесь, Эл. Я сам домой пойду, договорились? — Хорошо, только книжки можно взять? — Да бери, что хочешь… — ответил Серёжа, все его мысли были о взбучке, которую наверняка устроит ему отец. Дверь домой оказалась заперта. Пришлось звонить. Открыл папа. Серёжа хотел прошмыгнуть, но мужчина ловко перехватил его, стиснув ухо. — Сергей, это что за поведение? Ты почему уехал? — строго спросил папа. — Пойдём, поговорить надо… На кухне сидела мама. Она была грустной. — Да пап… мам. Ну написал я эти контрольные. И нас… весь класс отпустили раньше. Ну что такого-то? — Сергей. Ты зачем врёшь? — спросила мать, и Серёжа в этот же миг понял, что сделал всё только хуже. — Вон Фима Петров сказал, что контрольная по физике была последним уроком, он только пол часа назад домой вернулся. Так ты ещё, негодник, подговорил его, чтобы он сказал, что и ты на уроке был? Как тебе не стыдно, бессовестный! А я тут отцу рассказываю, какой ты прилежный и послушный теперь стал… — Ну… мааам. Я…мам… — нужных слов никак не находилось. — Не «мамкай», — оборвал его папа, — теперь к прогулу ещё и враньё добавится. Ну что, разбираться будем? Глаза защипало от слёз. Папа расстегнул и снял ремень, в его руках этот предмет гардероба для Серёжи всегда выглядел гипнотизируеще, в животе холодело, ноги становились ватными, в горле вставал ком. Ремень свернулся в петлю, и папа звонко ударил им себя по ладони, отчего мальчик вздрогнул. И попятился, извернулся и выбежал из комнаты. — А ну стой! Сергей! — папа давай за ним. Побегали вокруг стола в гостиной, и Серёжка наметился было в коридор и на улицу, но тут папа ухитрился поймать его в узком месте, перегнул через своё колено и звонко шлёпнул его ремнём. — Ааай! — Щас будет и «ай» и «ой»! — передразнил его папа, — ну что за цирк, Сергей? Ну ничего… щас пропишем тебе витамин «р». Будешь шёлковым. — Нуненадо, — протянул Серёжа, хотя в душе сам понимал — заслужил! Если бы родители узнали, что он уже две недели в школе не появлялся — страшно подумать, что бы они сделали! — Ты мне ещё попререкайся тут, Серёг, давай, давай, иди к дивану. Штаны снимай, давай. Мне тебя уговаривать ещё надо, что ли? Серёжу до этого дня пороли дважды. Первый раз за то, что соседскому мальчику фингал под глазом поставил — за что, даже сам Серёжка ответить не мог. А второй раз за то, что год назад загулялся чуть ли не до полуночи, ух и злился тогда батя! Может быть, ему бы и перепадало почаще — да только отец зачастую во время его шалостей на в командировках был, а когда возвращался ограничивался выговором. Как и любой другой шестиклассник — Серёжка боялся ремня. Но с папой спорить не хотелось — первый шлёпок хорошенько остудил его. Он повесил голову и, всхлипнув, лёг на диван. — Штаны-то сними, — напомнил папа, вертя в руках ремень, и Серёжа лёжа стал стягивать штаны вместе с трусами вниз… — Пап… — Что, прогульщик? — Только давай не очень сильно… Я больше не буду, правда! — Не будешь, говоришь? Мальчик как можно более убедительно закивал головой. — Молодец! Ещё б ты продолжил, Сергей! Нет, сын. Я как заслужил тебя выпорю, — сказал папа и ударил в первый раз, — а надумаешь продолжить! я тебя своим армейским! ремнём! пряжкой!.. Папу, наверное, ещё больше разозлила эта небольшая погоня по квартире, зря Серёжа её устроил. Надо было сдаваться по-хорошему. Да теперь думать поздно… — Ой! Ай! — в такт ударам вскрикивал Серёжка, — Ой! Больно! — Пряжкой-то, побольнее будет! — Ай! Ну хватииит. Серёжа спрятал мокрое от слёз лицо в сгиб локтя, а папа ударил ещё два раза и отложил ремень в сторону. — Поднимайся. В угол давай. Постой. Подумай. Серёжа поднялся, подтянул штаны и уткнулся горячим лбом в прохладный стык стен. Нос заложило, плечи подрагивали, и мальчик то и дело всхлипывал. — Не реви… — почему-то от этих слов мальчику стало ещё горше. И он заплакал. Папа строгим был до учёбы… у него не было возможности самому поступить даже в техникум, вот так всю жизнь дальнобойщиком и работает… И очень хочет, чтобы сын жил лучше… — Прости, пап. Я больше не буду. Я учиться буду! Честно-пречестно! — Серёжа повернулся и большими глазами посмотрел на папу. Его строгое лицо смягчилось. Он сделал несколько шагов вперёд и прижал сына к себе, поцеловал в кудрявую макушку. — А я кое-что привёз для тебя. Пойдём за стол. Прости меня. — Да я… я сам виноват, пап. *** Когда Серёжа вернулся в гараж, Электроник сидел за столом и прилежно выполнял домашнее задание по геометрии… Мальчик ещё несколько раз шмыгнул носом и сел на диван. — Айс… — Ты чего? — удивился Электроник, — поверхность этого кресла мягкая. — Ага… а поверхность моей задницы… теперь очень чувствительная. — А что случилось, Серёжа? — Та… Папа наказал… — Но ведь телесные наказания — это непедагогично, Антон Сёменович Макаренко выступал категорически против таких методов… — Зато ой как действенно, Эл, очень! Дай-ка мне учебник по физике! Минут десять мальчики сидели молча, Электроник дописывал теорему, а Серёжа дочитывал третью страницу параграфа про твердые тела. — И ты не злишься на него? — вдруг спросил Электроник. — Нет, а с чего бы мне злиться? — Он нанёс тебе телесные повреждения, и ты чувствуешь боль… Серёжа задумался. И вздохнув, ответил: — Понимаешь, Эл… Папа сердился, потому что заботится обо мне, и я заслужил это наказание. Но Серёжа видел, что робот не понимал его чувства. — Ну, у тебя есть создатель — профессор Громов, так? — Электроник кивнул, — вот, представь, что ты его не послушал — ну, сбежал, к примеру, и теперь чувствуешь себя виноватым — ну и профессор наказал тебя. Ты же не будешь злиться на него? — Электроник помотал головой — Вот! Что и требовалось доказать, Эл… на родных — злиться просто не получится, — закончил Серёжа и улыбнулся.